183 письма с Севера. 1980-1981 годы. Главы 25-27

     Пояснение к фото. Вот такой цветной телевизор появился у нас в комнате в январе 1981 года. Особенно этому радовался наш сын Игорёк. (Подробнее об этом в главе 26).


Глава 25


     Я в одном из писем маме упомянул о том, что Лев брал меня  с собой на рыбалку и охоту. Расскажу об этом подробнее, потому что произошло много забавного и не очень.

     На  рыбалку и охоту Лев ездил со знакомыми мужиками каждый год. Ездили обычно человек пять на трёх лодках. В этот раз мужиков поехало столько же, но пятым взяли меня. Ни рыболовными снастями, ни ружьём я ещё не обзавёлся, поэтому Лев взял меня, скорее всего, не столько заниматься «промыслом», сколько на экскурсию — показать надымские окрестности. У мужиков экипировка приличная: дорогие ружья «вертикалки», у одного даже пятизарядное, море патронов с дробью разных калибров, патронташи, в лодках мешки набиты бреднями и сетями, все лодки — дюралевые, с «Вихрями». Лев сказал, что поедем до речки Танлова, далеко это или близко, я не знал, но ехали долго, больше полдня. День выдался солнечный, но довольно прохладный, все оделись в тёплую зимнюю одежду, хорошо, что я надел  сапоги с внутренним мехом, а то бы замёрз

     Река Надым в верховьях широкая, но очень мелкая, в некоторых местах, мне казалось, её можно перейти буквально в болотниках. Все три лодки шли, как говорят моряки, «кильватерной колонной» — одна следом за другой, мотаясь от косы к косе, чтобы не сесть на мель. Были моменты, когда на отмелях винт задевал речное дно, оставляя позади рыжую от мути полосу воды, тогда Лев сбрасывал газ. Пока ехали, слева и справа несколько раз попадались впадающие в Надым речушки. Лев под шум мотора громко говорил мне их странные названия, которые я тут же забывал.

     Много лет спустя мне довелось по карте посмотреть названия этих речек и расстояние до того места, куда ехали. Получилось, что через 5 км находилась Тыяха, через 14 км — Хэйгияха, через 34 км — Правая Хетта, через 41 км — Левая Хетта и Хадыяха, потом на 54 километре попалось место с названием «Изба Танлова», на 79-м — речка Большая Хуху (слово-то какое!), следом — Тыдэотта, и на 88 километре — сама Танлова. Во куда забрались!

     Названия рек местное, каждое, наверное, что-то означает, но то, что «яха» это «река» — точно. В Новом Уренгое, я знаю, протекает река Еваяха, так там недалеко построили ресторанчик с романтичным названием «Ева-Яха». А Ямбург на Ямале стоит на речке, у которой название «Нюдя Монгота Епоко», она впадает в Обскую губу. Когда мне в 1986 году довелось там работать, это название так понравилось, что я написал о реке стихотворение, которое потом публиковалось и в местной газете, и в окружной. Его я напечатаю в этих воспоминаниях вместе с письмами соответствующего года (оно, кстати, есть в папке «Мои севера»).  Поначалу, после приезда на Север, я и названия некоторых рыб не сразу запомнил: муксун, щокур (правописание именно через букву «о»), сырок, пыжьян, ряпушка, гольян. Потом привык.

     К вечеру без особых приключений мы добрались до глухих мест в районе устья реки Танлова, там у брата и его друзей на берегу Надыма находился так называемый стан — примитивный, сделанный из кольев, сарай, внутри которого лежала разостланная палатка и на ней несколько тюфякообразных матрасов. Здесь эта компания обычно осенью охотилась, рыбачила, пила спирт, ела шулюм (навар из дичи), и в шалаше из кольев ночевала. Из рассказов я знал, что бывали времена, когда здесь они солили по пять-шесть бочек рыбы, прятали их, а зимой по льду на машине увозили домой.

     Хорошо поужинав (не обошлось без водки), мы вошли в сарай, и прямо в тёплой одежде, в которой приехали, улеглись спать. Некоторые, и я тоже, прикрылись холодными отсыревшими матрасами. На улице около ноля, изо рта шёл пар. Перед сном брат сказал, что на кольях с наружной стороны сарая видел глубокие царапины, оставленные медведем совсем недавно. Привыкший к комфорту, чувствовал я себя не совсем уютно: долго не мог уснуть из-за холода и неприятного похрапывания спящих рядом. А тут ещё эти следы от медвежьих когтей из головы не выходили... Еле уснул.

    Ни свет, ни заря толпа приступила к завтраку (опять с «сугревом»). У меня в это время самый сон, но пришлось вставать. После завтрака ко мне подошёл Лев.
     — Слушай, Леонтий, у нас тут на стане есть запрятанная двустволка, правда, один ствол не фурычит, но со второго стрелять можно. Возьмёшь на всякий пожарный случай, мало ли чего.
    И принёс мне ружьишко, вид которого вызвал бы восторг любого музейного работника. Кое-как я его «разломил», вставил в годный ствол один из двух выделенных мне патронов, и накинул ремень на плечо.
    — Ну, вот, похож на человека, — пошутил Вовка Киселёв, самый весёлый и разговорчивый из парней, имеющий прозвище Кисель, — теперь можно идти на охоту.

     Пока собирались, на одной из лодок трое ребят поплыли ставить сети. Когда вернулись, мы всей толпой поехали охотиться в какой-то лес. А на кого, я так и не понял. Уже взошло солнышко, кое-где над водой парил лёгкий туман, лодки легко неслись по зеркальной глади реки. Причалили у крутого берега, взяли ружья и вошли в лес. Таких прелестных рощ я давно не видел: кругом высокие берёзы и кедры, под ногами ковром лежал тонкий слой опавшей листвы. Просто парк! Виднелись еле заметные тропы, проложенные зверьём.

     — В общем, так, — деловито предложил Лев, — будем идти цепью, расстояние друг от друга метров тридцать-сорок. Особо не шуметь — может попасться если не олешек, то какая-нибудь капалуха (глухарка).

     Я оказался в середине «строя»: Лев от меня по правую руку, один из охотников — Коля Данилов — по левую. Я взял ружьё наизготовку. Шли долго. Изредка доносился глухой хруст ломающихся веток то с одной стороны, то с другой, то подо мной. Среди леса попалось какое-то маленькое озерко (даже странно, как оно могло  здесь оказаться?). На водной глади ни единой живности. Иду дальше. Всё словно вымерло.

     И вдруг боковым зрением заметил, как с левой стороны, метрах в двадцати от меня, за небольшим кустом что-то колыхнулось. Я остановился, замер в стойке, как дрессированный спаниель. Взгляд мой лазером сконцентрировался в точке у основания куста. За кустом снова почувствовалось лёгкое движение. Я медленно поднял свою берданку, прицелился и, зажмурившись, нажал курок. Громыхнуло так, что содрогнулся весь лес, и облетели даже те листья, которым бы ещё висеть да висеть. Наступила звенящая тишина, дым медленно рассеивался. После паузы слышу издалека недоуменный голос Льва:
     — Лёнька, это ты, что ли?
     — Я, — отвечаю охрипшим от волнения голосом.
     — Что случилось?
     — Не знаю.

     Треск ломающихся веток усилился — это Лев и остальные мужики поспешно приближались ко мне. Брат подошёл первым, и мы вместе, сгорая от любопытства, направились к кусту, который я обстрелял из своего ущербного ружья. За кустом лежал... «скромненький», величиной с индюка глухарь. Мы со Львом и подошедшие мужчины обступили «чудо в перьях» и, склонившись, как хирурги над безнадёжным пациентом, начали с пристрастием его рассматривать. Потом все стали шумно обсуждать увиденное, а я отошёл в сторонку, чтобы осмыслить невероятность произошедшего.

     Индюка, то бишь, глухаря положили кому-то в рюкзак, все снова заняли свои «позиции» и прочёсывание леса продолжилось. Но ничего больше не попалось, только ноги избили. Вскоре вышли к берегу, ощипали мой трофей и распотрошили. Когда вытаскивали из тушки внутренности, нечаянно разрезали зоб. Он оказался набит брусникой, и оттуда тёк брусничный, алый как кровь, сок. Отобедала птичка...

     Возвращаясь, причалили к какой-то песчаной косе и там бреднем протянули яму, где раньше всегда водилась рыба. На этот раз попалось с полведра мелких чебаков и пара щучек. Мало. Кисель с Николаем смотались к сетям, но и там ничего не оказалось. Вернувшись в стан, развели костёр и стали варить из бедного одинокого глухаря шулюм. Приготовили водку и, не дожидаясь «горячего», начали застолье. Глухарь оказался старый — сколько ни варили, мясо оставалось жёстким, как резина. Выбрасывать не стали, мужики сложили его в целлофановый пакет и со словами «дома дожаришь», положили мне в рюкзак. А шулюмчик оказался очень даже ничего! 

     После ужина я, как и все, находился навеселе. И тут сделал поступок, за который потом сильно себя корил. Один из двух патронов, как уже известно, я выпалил в глухаря, а второй решил использовать здесь, на стане. Рядом стояли брат и Кисель. Я начал присматриваться, куда бы пальнуть, чтобы, бахвалясь, показать свою меткость. Вдруг увидел крупную птичку, беспечно севшую на ветку кедра. Быстро прицелившись, выстрелил. Птичка камнем свалилась вниз. Мы подошли и подняли её.

     — Кедровка, — грустно вздохнул Кисель.
     — Зря ты это, брат, — только и сказал Лев, с укоризной глянув на меня.

   Птиц здесь, на Севере, не так уж много. Летала себе бедолага, зла никому не чинила, да вот приехал на природу цивилизованный варвар и с пьяных глаз стал палить, куда ни попадя — много-то ума не надо... Я держал в руке ещё тёплое тельце птички, похожей на большого скворца. Крылышки почти чёрные, кончик хвоста белый, а от головки вниз по телу на светло-коричневом фоне веером шёл бисер белых точечек. И крепенький клюв, которым умело раскалывала орешки. Какая же она красивая! О чём-то ведь думала, мечтала... Зачем, ну зачем я взял в руки ружьё... Стыд перед братом и его другом жёг мне лицо. Комом сдавило горло. До слёз стало жалко невинную пичугу, почившую по моей вине. Дал себе зарок больше никогда ружьё в руки не брать, что до сих пор и выполняю.

     Наутро третьего дня Лев с друзьями прибрались на стане, «законсервировали» его до следующего посещения, и мы отчалили домой. По дороге кое-кто из мужиков влёт стрелял из своих «вертикалок» уток — для того, чтобы не терять «спортивную» форму.

     После нашего возвращения, мы у брата дожарили мой трофей, и если кто-нибудь мне скажет, что бывает что-то вкуснее, чем мясо осеннего, взросшего на брусничнике, глухаря, я не поверю. А братан с друзьями после долго потешались над моей странной удачливостью, шутили, что порой ржавое ружьишко с лихвой может заменить пяток крутых карабинов, и сокрушались, что для них самих эта поездка была самой неудачной за все годы. Про кедровку и мою меткость тактично не напоминали.

     Вот уж сколько лет прошло, а случай с кедровкой так и не забывается. Да и глухаря, сибирского красавца, по большому счёту, жалко...


Глава 26


     «Здравствуйте, дорогие мама и сестрёнки!
     Получил от вас письмо, но с ответом немного задержался. Сегодня 17 ноября, понедельник. Пришёл с работы, поужинал с Игорем. Люба эту неделю работает во вторую смену. Потихоньку работаем. Игорь ходит в школу с обеда. Спит как сурок, до 11 часов, потом до 12 раскачивается, и до часу делает уроки. Когда Люба ходит во вторую смену, так с утра пораньше его поднимает и наводит порядок.

     У Льва с Люсей всё нормально. Лев ездил в командировку в Тюмень, привёз себе цветной телевизор «Горизонт».  Мы с Любой и Игорем ходили смотреть. Показывает хорошо. Люся давала вызов в Алма-Ату Володе Кривошееву — сыну нового мужа Клавдии Даниловны. Работает сейчас Володя где-то на «косе» (это вниз по реке Надым 35 км). Ко Льву приезжает по выходным.

     Недавно пришло письмо от тёщи. Пишет, что у Любиного брата Володи в Ермаке заболела жена Юля, ударилась где-то головой. Лечится уже 2 месяца. Тёща сама болеет тоже. Сердце, диабет и прочее. Пишет, что погреб после нашего отъезда упал, и его пришлось полностью переделывать. На ремонт потратила 170 рублей. Когда я там был, подремонтировал его, и он вообще-то не собирался падать. Мы выслали ей деньги, затраченные на ремонт. Так остальное всё по старому. Игорь про Ермак почти не вспоминает, только про велосипед.  Люба скучает по родным. Пиши, мама, о своих делах. Как твоё здоровье? Как там поживают родные? Привет всем от нас и семьи Льва. Твои Леонид, Люба, Игорёк. 17.11.80».

     *****

     В письме, полученном от тёщи, даже намёка не было на то, что она на зиму собирается уехать к дочерям в Усть-Илимск. Всё делалось келейно, в тайне от нас. На поездку ей нужны были деньги, нашли повод, чтобы выудить некоторую сумму из нас. Ну, написала бы, что нужны деньги, мы с Любой непременно помогли бы, хотя и без того регулярно посылали ей неплохую материальную помощь. И всё же кто-то из её «умных» деток надоумил маму написать письмо Любе в Надым с ложной версией о «рухнувшим» погребе. Мы, наивные, поверили, и деньги незамедлительно выслали. Денег не жалко, неприятна ложь. И вновь наша квартира в Беловке оказалась брошенной на всю зиму. Об этом мы узнали из небольшого письма, присланного из Ермака моей сестрой Татьяной.

     Должен сказать, что после нашего возвращения из отпуска Люба с новой силой затосковала по своим родным, по маме. Просто какая-то глухая ностальгия. Во взгляде красивых голубых глаз жены я видел немой укор в мой адрес. Да, идея поехать на Север исходила с моей стороны; да, это я уговорил свою любимую приехать сюда, на край земли, в зону вечной мерзлоты и снега; да, это из-за меня она теперь ютится в «деревяшке», а вокруг столько незнакомых людей...

     А тут ещё случилась неприятность: Люба рассорилась с соседкой, Ленкой Трофимовой, той которая «косая». Это произошло незадолго до того, как Трофимов с той разошёлся. Кухня общая, а наглая «косая» как будто специально то заходила сюда покурить в тот момент, когда Люба готовила ужин, то чистую воду вычерпывала из наших вёдер (вода для питья и приготовления пищи привозилась водовозками), то своего мужа кормила супом из нашей кастрюли. Терпела Люба, терпела, да и сделала Ленке замечание.

     То, что вдруг выплеснулось из поганого рта Трофимихи, Люба никогда ни до, ни после этого не слышала — какой-то уголовно-лагерный текст. Любу, наивно видевшую во всех людях только доброту и порядочность, и которыми обладала сама, такое неожиданное отношение покоробило, оглушило. Вся в слезах зашла в комнату и, всхлипывая, сказала мне о случившемся. Я тут же бросился на кухню, и поскольку сам был зол на Ленку, с руганью обрушился на неё, изливая правду-матку в глаза. Крик поднялся такой, что сбежался весь дом: как не посмотреть на бесплатный концерт?

     Моя жёнушка затосковала, ничем не мог её успокоить, ни совместными визитами в гости ко Льву, ни словами, что скоро весна, а там и новый отпуск. В один из декабрьских дней я один пошёл ко Льву и решил посоветоваться с ним, как мне быть: хоть с Севера уезжай...
     — Действительно, до отпуска ещё долго, — задумчиво сказал брат, — а что, если на недельку смотаться вам в Ермак? Возьмёте короткий отпуск за свой счёт и развеетесь немного.
     — Дело в том, что тёща сейчас в Усть-Илимске.
     — Да? — озадаченно спросил Лев, потом оживился: — Какая разница, путешествие будет ещё интересней.
     — Идея хорошая, но у нас после отпуска проблема с деньгами.
     — Сколько надо?
     — Пару тыщёнок бы надо, — сказал я, понимая, что сумма, в общем-то, крупная до неприличия (чуть ни на половину «Жигулей»), поэтому ни на что не надеялся.

     Лев, наверное, увидел на моём лице вселенскую печать отчаяния. Помолчав, сказал:
     — Завтра зайди, я сниму деньги с книжки, думаю, моя жёнка меня не съест. К лету рассчитаешься.

     Сказал он это так запросто, вроде я у него попросил денег на стакан семечек. Как же я был благодарен брату, истинному северянину. С ликованием в душе понёсся домой, окрылённый возможность сделать неожиданный сюрприз жене, да и сынишке. Приближался Новый, 1981 год.

     *****

     «Здравствуй, дорогая мама!
      Получили твоё письмо с ермаковскими новостями. Огорчились, узнав о неприятном случае с моим двоюродным братом Колей Якименко. Как же это могло случиться, что его сбила машина? В таком возрасте стать инвалидом — это ужасно.

     Расскажу о наших делах. На Новый год в течение 10 дней я с Любой и Игорьком ездили в Усть-Илимск, Иркутской области, в гости к её сёстрам Наде, Вере и тёще, которая там сейчас гостит. Я брал отгулы, а за Любу работала напарница, договорились. У Игорька каникулы. С деньгами нас выручил Лев — занял 2 тысячи.

     Выехали мы 30 декабря. До Тюмени летели самолётом, а дальше, до Новосибирска, ехали поездом. Ты, наверно, знаешь, мама, что там живёт Любин брат Славик Муравейников, его мы тоже решили навестить. До Новосибирска оставалось с полчаса езды, как наступил Новый, 1981 год. У нас с собой имелись про запас бутылка шампанского и бутылка сухого вина. За Новый год выпили прямо в поезде. Здорово! С нами отмечали наступление праздника и другие пассажиры. Первый раз в жизни встретили Новый год в дороге, едва ли когда ещё такое произойдёт.

     Полпервого ночи приехали по адресу, где живёт Славик. Встретила нас его жена Люда, а сам Славик с язвой желудка лежит в больнице. Положили 25 декабря, продержат до 20 января. Мы переночевали, а 1 января навестили его в больнице. Выглядит ничего. У них растёт дочка Света, ей один год. Живёт Славик небогато, в маленькой двухкомнатной квартирке. Люда его не работает, а у Славика зарплата 160 рублей. Да ещё и алименты платит первой жене. Пробыли мы здесь пару дней.

     Утром 3 января вылетели через Иркутск в Усть-Илимск. В 16 часов прилетели туда. Мы накануне сообщали Вере, что прилетим в гости. Нас они ждали к Новому году, и уже думали, что не прилетим. Вот уж обрадовались нашему нашествию! Не виделась Люба  с Верой и Надей давненько.

     Тёща болеет, почти всё время в постели, ей скоро исполнится 63 года. Климат тут ей не нравится (представляю, что она сказала бы, если б  попала в Надым!) Вера с мужем Иваном живут неплохо. Квартира 2-х комнатная, на 5 этаже, тёплая. А у Нади, в 9-ти этажке на 8-м этаже, комнатка очень маленькая. Живёт вдвоём с дочерью Ольгой. Борьку Шевелёва, её мужа, видели один раз. Надя его выгнала, а он ей всё покоя не даёт, как напьётся, пытается вернуться.

     Усть-Илимск нам понравился. Город большой, кругом дремучий лес. С Иваном ходили на Ангару. Видели ГЭС, впечатления неизгладимые. Погода всю поездку стояла тёплая, —2, —5. Назад вылетели 7 января, через Красноярск на Тюмень.

     В Тюмени мы купили цветной телевизор, как у Льва,  и на самолёте 8 января привезли с собой в Надым. Взяли «Горизонт-723» за 800 руб. Показывает хорошо. Во всём нашем доме цветной телевизор только у нас. Соседи приходят смотреть кино. Вчера, 17 января, смотрели повтор «Новогоднего огонька». Прекрасно! Игорь доволен (см. фото). А от поездки к родным впечатления хорошие, Люба моя прямо повеселела, а то было затосковала. Поездка понравилась и Игорю, часто вспоминает.

     А 13 января встречали Старый новый год. Мы с Любой только легли спать — слышим в 12 часов ночи стук в дверь. Открываю и глазам не верю: стоят Лев с Люсей, навеселе, под мышкой у Льва шампанское. Ну, и начали мы «сабантуй-гулянку». Потом пошли к их друзьям, гуляли до 4-х утра. По городу ходили толпы колядовщиков в каких-то масках. Было весело и романтично.

     16 января исполнилось 10 лет, как умер наш отец, Николай Иванович. Я это помню. Мы с Любой помянули его в этот день.
     Ну, ладно, мамуль. Пиши обо всём, нам интересно. Привет родным от всех нас и семьи Льва.  Твои Леонид, Люба, Игорь. 18.01.81».


Глава 27


     «Здравствуй, дорогая мамочка!
     Твоё письмо получили в феврале. Спасибо за поздравления. Игорюшка тоже был этому рад, всё-таки бабушка и его не забывает. Игорю исполнилось 9 лет, ну, а мне — 34. На мой день рождения приходили Лев с Люсей и некоторые из наших знакомых. Застолье прошло весело. На работе ребята мне подарили проигрыватель «Рондо-204». Теперь слушаем с Любой музыку. Правда, пластинок маловато, но я заказал на базу посылторга.

     С 1 марта (это-то в первый день весны!) у нас установились очень жестокие морозы до –45. Игорь в школу ездит через день, а то и реже: из-за актировки отменяют занятия. Вчера по телевизору передавали погоду, в Тюмени оказалась +13 (я не ошибся — плюс 13), мы просто ушам не поверили. Приехал один знакомый, ездил на землю, говорит, что по всей средней полосе снегу давно нет. Какие-то перекосы в  природе. Вчера отпраздновали 8 марта. На улице –40. Думали сходить ко Льву, но не решились — холодновато. Делали пельмени, смотрели телевизор. Программу показывали неплохую. До 20 февраля у нас в городе шла только одна первая программа из Москвы («Орбита IV). А к открытию 26 съезда КПСС открыли и вторую программу. Обе программы цветные.

     На работе всё по-старому, потихоньку трудимся. Сейчас, после съезда, Надым и Уренгой стали очень популярными в стране. Шутка ли, на 11 пятилетку на освоение Западной Сибири — Тюменской области — выделено средств больше, чем за три предыдущих пятилетия. Если за 10-12 последних лет из Уренгоя и Надыма в центр страны проложили 5 линий газопроводов, как здесь говорят, ниток, то на эту пятилетку запланировано ещё 6-7штук. Размах! Скоро здесь перетопчут всю тундру...

     Сейчас много свободного времени отдаём с Любой чтению. Последнее время читали такие романы, как «Судьба» и «Имя твоё» Петра Проскурина. Сильные вещи. Не пропускаем ни одной «Роман-газеты». В первом номере напечатана хорошая повесть «Вражда», Анатолия Иванова. Это он написал «Тени исчезают в полдень» и «Вечный зов». Вот такие дела.

     С питанием в городе неплохо. Правда, на мясо стали давать талоны по 1,5 кг на человека в месяц. По этому поводу у нас появился даже анекдот. Поймал волк зайца. «А, косой, попался, сейчас я тебя съем!» — «А у тебя талон на мясо есть?» — спрашивает заяц. «Нет», — отвечает волк. «Вот достанешь талон, тогда и ешь меня», — сказал заяц и убежал. Проходит некоторое время. Снова поймал волк зайца. «Ну, вот, теперь я тебя и съем!» — «А у тебя талон есть?» — спрашивает заяц. «Есть, есть!» — раздражённо отвечает волк. «А на сколько?» — «На полтора кило», — отвечает волк. «А у меня вес — кило восемьсот», — ехидно засмеялся заяц и убежал. «Ну, заяц, погоди!» — взвыл волк.
     Пиши, мам, как там у вас идёт жизнь. Привет всем родным от всех нас. Твои Леонид, Люба, Игорёк. 9.03.81».

     *****

     «Здравствуй, дорогая мамулечка!
     Получили твоё письмо. Рады, очень рады за Наталью, поздравляем её и Сашу с появлением ещё одной дочери. Теперь не будешь попрекать нас, мол, детей у меня больше, чем внуков. Теперь сколько детей, столько и внуков. Баланс 5:5. А там смотришь, и ещё кто по сусечкам поскребёт и нарушит баланс в сторону внуков. Жизнь-то идёт.

     Наша жизнь без особых изменений. Игорь считает дни до каникул, а Люба до отпуска. А я нынче в отпуск не собираюсь, буду работать всё лето. Работы сейчас на причале хоть отбавляй. Начинается монтаж основной причальной стенки. Для забивки шпунта пригнали специальный японский сваебой «Сумитомо».

     В этот выходной собираемся в гости ко Льву. Давненько не были. У Льва есть новость. Перед новым годом он перешёл работать в другую автобазу, кажется, КАВТ, управление которой находится в Надыме. Теперь в Уренгой Лев не мотается. КАВТ — сокращённо от Контора Автомобильного и Водного Транспорта, одна из крупных в городе.

     В наши края пришла весна. Сегодня поднялось до +5, но ветер сырой. На дорогах грязь. Почти всё время пасмурно. У вас в Ермаке, я чувствую, уже копают огороды. Иногда с Любой грустим, как хорошо было бы сейчас покопаться в огороде, пожечь кучи мусора, почувствовать запах дымка...

     Заканчивая письмо, хочу попросить тебя, мама, зайти в книжный магазин и узнать насчёт 5-го тома «Музыкальной энциклопедии». Что-то давненько его нет. Пиши. Привет от всех нас. Обнимаем тебя крепко, твои Леонид, Люба, Игорь. 9.04.81».

     *****

     В июне Люба с Игорьком поехали в Ермак без меня. Ей и тем более Игорьку отдых на казахстанском солнышке просто необходим. Я решил этот отпуск пропустить. Основная причина, конечно, состояла в необходимости отдать Льву долг. В отпуск он поехал где-то в июле (Люся с Юрой улетели раньше). Помню, что последнюю сумму в триста рублей я принёс брату перед самым его отъездом. Это была пачка трёхрублёвых зелёных купюр, заклеенных банковской бумажной ленточкой. Лев взял пачку и небрежно положил её на стол. При этом произнёс фразу, которая меня немного покоробила: «Так все деньги и разошлись, ничего на книжку не положил». Наверно, именно в этот момент я сделал для себя важный жизненный вывод: никогда ни у кого денег не занимать. Как говорится — берёшь чужие и на время, а отдаёшь свои и навсегда. Есть и другая народная мудрость: хочешь потерять друга и нажить врага — займи другу денег. К тому же ещё и сон потом потеряешь.
 
     Уж поскольку заговорил о деньгах, упомяну один случай, который никогда не забуду. Когда я только собирался на Север, решил, что неплохо бы взять с собой туда овчинный полушубок и унты. Естественно, лишних денег мы с женой не имели. Тогда, посоветовавшись с ней, я решил на эти цели занять рублей четыреста у тёщи, тем более что она в это время жила с нами, и к кому ещё, как не к ней я мог обратиться? К тому же мы знали, что она недавно (после смерти своего мужа) продала дом.

     Тёща сказала, что деньги за дом её сын Володя положил в сберкассу на долгосрочный вклад. Я был озадачен. На следующий день Любовь Максимовна съездила в город к сыну, о чём-то там с ним пошепталась и, вернувшись, сказала, что необходимую сумму мне может занять Люба Одинцова, сестра Володиной жены Юли. Но только при условии, что я должен оставить той расписку, заверенную в городской нотариальной конторе. В своей порядочности я никогда не сомневался, поэтому такое недоверие меня прилично смутило: ведь тёща для зятя могла бы и сама напрямую, под залог своих денег, взять нужную сумму у Одинцовой, или в сберкассе расторгнуть свой договор. Я, естественно, согласился — положение безвыходное. На следующий день оформил доверенность, при этом в нотариат приходила Одинцова, и в присутствии нотариуса отдала мне деньги.

     Долг на имя Одинцовой я выслал на второй месяц после своего приезда в Надым. Об этой истории с деньгами можно было бы не рассказывать, если бы не одно открывшееся впоследствии обстоятельство. Мне об этом позже рассказала моя жена, узнавшая об этом случае от Юли. Оказывается, те деньги, якобы данные мне Юлиной сестрой, оказались деньгами тёщи! Одинцова здесь просто как бы подставное лицо. Ну, и Любовь Максимовна, ну, и делец!.. Для родного зятька занять деньги через нотариальную контору, да ещё через постороннего человека! Значит, и дочери не верила. Такое если когда-нибудь и прощается, то уж точно — не забывается. Бог ей судья...

     *****


     На причале объём строительных работ увеличивался, бригада по-прежнему работала в две смены: неделю — в первую, неделю — во вторую. Поскольку лето оказалось холодным, комар почти исчез. Автобусы аккуратно возили нас из городка на причал (в район посёлка с названием «107 километр») и в конце работы обратно. Иногда я задерживался после работы на участке, мы брали удочки и рыбачили с ребятами недалеко от строящейся причальной стенки.

     Всё моё детство и молодость прошли на Иртыше, поэтому сидя с удочкой здесь, на берегу Надыма, я испытывал глубокое удовлетворение. Время летело быстро, вскоре и Люба с Игорьком вернулись из отпуска. Привезли варенья, мёду, баночку солёных груздей, — всё это пахло родиной, Ермаком, родителями. Эх...

     В августе вернулись из отпуска Лев с Люсей и Юриком. В один из погожих деньков мы пошли к ним в гости. Каково же было наше удивление, когда увидели загоревших Льва, Юрика и... необычайно располневшую Люсю. «Наследника ждём-с!» — гордо резюмировал Лёва. По этому поводу пошутили, посмеялись.

     29 октября 1981 года у Льва и Люси родился сын. Родился малыш не в простой день, это был день рождения Комсомола. Лев пошёл в загс и, не мудрствуя лукаво, назвал своего сына Павлом, возможно, в честь легендарного Павла Корчагина.

     *****

     «Здравствуй, дорогая мамулечка!
      Получили от тебя подряд два письма. Даже не верится, что ты, наша старушка, скоро будешь пенсионеркой. У нас тоже годы летят. Скоро мне исполнится 35 лет, полжизни протопано. Пока молодым был, думал — скорей бы стать взрослым. «Телега» жизни разогналась. Вот сейчас хотелось бы время приостановить. Оно же, это время, неумолимо выбивает седину на висках и морщит лицо.

     По твоей просьбе взял справки с места работы и места жительства. Я так понял, что это тебе надо в собес для оформления пенсии. И ещё: моё свидетельство о рождении находится в Беловке, там есть такая коричневая папка, надо, чтобы тёща поискала. Перепиши его и копию заверь в нотариальной конторе Ермака.

     У Льва с Люсей я уже с месяц не был. Люба ходила 3 декабря на Люсин день рождения (я был на работе во вторую смену). Люба рассказала, что их малыш Павлик прямо акселерат. Я спрашиваю, почему? Люба говорит, что он уже смеётся. Похож на маленького Юрика.

     Пролетело три года (уже три!), как я бронировал Беловскую квартиру, в феврале бронь кончается. Если всё будет нормально, в январе постараюсь на недельку прискочить в Ермак один. Хорошо бы повидать белорусскую бабушку, ты, мам, пишешь, что поджидаешь её. Хочу похвалиться: с ноября у меня уже стало 6 полярок. Это весомый довесок к зарплате. Ещё раз поздравляем всех вас с наступающим Новым годом! Желаем всем счастья, здоровья и всего самого доброго. Привет от семьи Льва. Твои Леонид, Люба Игорь. 19.12.81».

     *****

     Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/08/24/1595