Прозрение. Глава 80. Муртаза-курд

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО СМ. В ПРЕДЫДУЩИХ ГЛАВАХ.



И вот, месяца через четыре после освобождения Адыла, к нам в хату по-хозяйски заходит приблатнённый паренёк и без церемоний лезет ко мне обниматься: «Здорово, Михалыч! Ты что меня не узнаёшь? Это же я – Муртаза-курд!» Я начал припоминать, что около года назад он уже был в нашей хате, но недолго, наверно неделю или две. Тогда его выкупили дружбаны с воли. Запомнился он мне своей наглой рожей и беспринципным характером. Как говорят в таких случаях, пробу на нем не где было ставить. Хотя, лет ему было не так много – меньше тридцати, но побродяжничать, судя по всему, нашему герою пришлось прилично. За решёткой, на родине, пару раз побывал за разбой и здесь уже второй раз отмечался. По национальности он был курд, а родом из Алма-Аты. По его рассказам, в их районе большая курдская диаспора, которая держит в страхе всё окружающее народонаселение.

Ни до, ни после нашей с ним первой встречи мне не приходилось встречаться с представителями этого, притесняемого и гонимого народа. Но если все они похожи на Муртазу, то не мудрено, что турки их так не любят. Я уверен, что у любого народа найдутся и достойные сыны нации, и проходимцы всех мастей. Муртаза был ярким представителем второй части этого народонаселения. В первый его приход мы не нашли с ним общего языка и если бы он не освободился через неделю, то наверняка бы в нашей хате ему жить не пришлось. Должно быть, вспоминая напряжённость в наших отношениях во время первого посещения или по той причине, что за год набрался ума-разума, Муртаза во время второго своего визита вёл себя корректно и уважительно.

Закрыли его на этот раз за нарушение визового режима – наиболее распространённое преступление местных законов приезжими. Обычно те, кто приехал на длительный срок, не имея рабочей визы, каждый месяц её продлевают. Но однажды, по каким-то причинам, не успев это сделать, становятся нелегальными мигрантами. Таких в тех краях подавляющее большинство. Некоторые, например, наши проститутки с просроченными визами находятся на крючке у полицейских и являются их осведомителями. Другим удаётся избегать встречи с полицией годами. Третьих отлавливают или они сами сдаются, чтобы вернуться на родину. Четвёртых, если они кому-то сильно надоели, сдают полиции и они попадают за решётку перед депортацией.

Наш герой, как мне казалось, относился к четвёртой категории нарушителей визового режима. Паспорт и билет у него имелись, так что дело было за малым – пару недель отбыть наказание за это мелкое нарушение закона и отбыть на родину. Прошло уже три недели, а отправка всё откладывалась. Совершенно без видимых причин – в точности, как у Адыла. Я обратил внимание на то, что он какой-то тихий, по сравнению с прошлым визитом в нашу хату, и явно чем-то расстроен. Как-то я его спрашиваю, сам не знаю почему: «Муртаза, ты почему такой грустный? У тебя кто-то из близких людей заболел? Видок у тебя такой, как будто твой родственник при смерти.» Глаза его округлились и рот открылся непроизвольно: «Михалыч, ты что – ясновидящий? У меня отец доживает последние дни – у него рак последней стадии. Я из-за этого и сдался властям, чтобы успеть хотя бы на похороны, а эти козлы меня задерживают».

Я мысленно признал свою ошибку. Оказывается Муртаза относится не к четвёртой, а к третьей категории нарушителей визового режима. Мгновенно переварив полученную информацию и поняв, что это (в очередной раз) Промысел Божий, я ему отвечаю: «Ты знаешь, дорогой, незадолго до твоего прихода, точно в такой же ситуации оказался твой землячок – Адыл. Только у него при смерти был не отец, а мать. Начав уже здесь работу над ошибками и пересмотру отношения к окружающему миру и продолжив её на воле, ему удалось помочь матушке облегчить течение болезни, а в дальнейшем и вовсе от неё избавиться. Ведь по роду мы едины на тонком плане и взаимодействие между предками и потомками идёт постоянно».

Я рассказал Муртазе во всех подробностях, как менялась ситуация у Адыла, по мере проведения им серьёзной работы на уровне духовном. Он слушал очень внимательно и на следующий же день начал эту работу на фоне строгого поста. Нужно отметить, что давалось это Муртазе ещё тяжелее, чем Адылу. Мало того, что его выворачивало наизнанку, так он ещё всю неделю с горшка не слезал. Но выдержал всё достойно, хотя его и ветром качало. Несколько дней понадобилось для того, чтобы восстановить силы после этого духовного подвига и Муртаза преобразился на глазах. Не было уже той агрессии, что была раньше и мысли стали рассудительными и позитивными. Вскоре его освободили. Муртаза полетел домой с серьёзными намерениями не останавливаться на достигнутом.


ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ:http://www.proza.ru/2010/08/24/725