Леший Глава 22. Цемент

Глава 22.
Цемент.

Едва вышли в озеро, распогодилось.
Леший внимательно посмотрел на небо,  ещё час назад сплошь затянутое  низкими тучами, а теперь больше напоминающее лоскутное одеяло, с синими клочками чистого неба. Тучи начали подниматься выше, и через их неровные прорехи то и дело хоть на минуту-две показывалось солнце.
-Ох, не к добру это! – думал Анемподист, видя явный предвестник  скорых заморозков. Да и то, пора уж. Как-никак – середина октября, а осень выдалась дождливая, сырая, без единого солнечного дня, хотя в иные годы в это время бывали не только иньи, и снег выпадал, и морозы по несколько дён стояли. Потом обычно опять оттаивало, снег сходил, и основательно ложился только на Октябрьскую.
То, что распогодилось, могло означать скорый заморозок. Озеро еще долго не встанет, а вот по берегам прихватить может здорово.
-Хоть бы до вечера продержалось, - думал Леший,  но нутром чувствовал, что к вечеру морозец уже может ударить славный. – Эх, с обеда бы да ветер попутный, тогда бы под парусом быстро до дома добрались, да и на волнах  льдом-то не схватит. Разве что в устье, в самой заводи.
-Ты бы Анемподист Кенсоринович, шёл в кубрик, проморозишься тут на ветру, - посоветовал Игорь. Он стоял за штурвалом и правил к уже хорошо различимому райцентру. Это был последний рейс сезона, да и в него бы не отправились, если не предстоящие  после Октябрьской выборы, за документами на которые Евгену, как председателю участковой избирательной комиссии, надо было срочно ехать в исполком.
Попуткой воспользовался и кладовщик Валерий Иванович, чтобы привезти два десятка мешков цемента. Он был нужен позарез, потому что в самом начале стойлового периода в телятнике вырвало звёздочку транспортёра для уборки навоза. Двадцать лет простояло, а тут, как назло из-за чего-то растрескался фундамент: то ли Фёдор  ремень от вала отбора мощности сильно натянул, то ли от старости бетон не выдержал, но делать всё надо было заново. Мужики уже долбили ломами раскрошившиеся глыбы, чтобы заливать фундамент заново.
Заодно поехала и Зинаида, взять с базы  ходового товара. Ягод нынешним летом уродилось много, народ варенье варил вёдрами, сахар раскупили весь, хоть и завезено его было больше обычного.  Ни песка, ни кускового на прилавке уже не осталось, только те за мукой два мешка для самых нужных людей. Да и водочки ящиков десяток требовалось, а то праздники на носу, а отоварить людей будет скоро совсем нечем. Портвейн и тот уже на исходе.
Игорь отправился в рейс без напарника. Так-то экипаж из двоих состоял, потому и называлось деревянное судно двойкой. А может потому, что как только такие большие  рыбачьи суда стали на Белом озере строить, на тоню они ходили парами. Цепляли  длинный невод, поднимали паруса и бороздили в поисках добычи просторы неглубокого, но огромного по площади  водоёма.  На каждой двойке  с её высокими бортами был кубрик с железной печуркой, а когда в достатке стали появляться моторы, начали их ставить и на двойки, заметно повысив не только маневренность, но и возможность передвигаться по озеру в любую погоду, даже в самый что ни на есть штиль.
Зато  на моторе таскать невод было делом почти безнадежным.  Винты отпугивали даже хищных щуку и судака, а бульканье выхлопной трубы, опущенной  в воду в качестве глушителя, добавляло рыбе страху.
Для Кьянды, куда летом можно было добраться только по воде, двойки на лето становились единственным видом транспорта. На них плавали в Костому встречать приезжавших из города родственников, на них завозили летом товар и всю другую надобность, на них ездили в район оба председателя получать очередного нагоняя и  выбивать лимиты.
-Иди, говорю, в кубрик, - напомнил Игорь Лешему. – Тут еще не меньше часа плыть будем.
-Да нешто околею? Я тепло оделся, хоть обратно и придется пешком идти. Сёдни все дела решу, а завтра на почтовой машине до Костомы поеду, а там пёхом. Дорога знакомая, к вечеру буду дома. Вам бы сёдни не запоздать. Смотри, как разъяснило.
-Вот и я тово боюсь. Устье прихватит, немало придётся помудохаться, багром лёд впереди колотить.
-Ты уж поосторожнее, - предостерёг Леший. – В устье-то к правому берегу больше держись, там течение посильнее, легче проберёсси.
-Да знаю, не учи учёного, - Игорь хотел было досказать «поешь говна печёного», но побоялся обидеть Анемподиста, который был старшего его отца. Царство ему небесное!
Едва причалили, Анемподист пошёл к своему начальству, Евген спешным шагом отправился в исполком, Зинаида заторопилась на базу потребсоюза оформлять товар, Валера бросился в управление сельского хозяйства подписывать бумаги на сверхлимитный цемент, а Игорь спустился в кубрик, подкинул в печурку дров и лег на широкие нары подремать. После трёхчасового стояния на ветру в тепле его быстро разморило, и он моментально заснул.
Проснулся от шагов по брошенным на берег сходням.
-Эй, кто там живой? Принимай товар! Показывай, куда складировать.
Зинаида стояла у машины, сверяя по накладной отпущенный ей товар, и покрикивала на потребсоюзовских грузчиков, чтобы таскали аккуратно, не порвали мешки с сахаром и, упаси бог, не разбили водку.  На бой всегда немного списывалось, но она лучше эту бутылку потом своим мужикам споит, чем этим алкашам, у которых и так горло не просыхает.
Едва загрузили товар, как машина с цементом приехала. Два десятка сорокакилограммовых мешков мигом на палубу перекидали и сели ждать Евгена.
-Может он завтра с Лешим на почтовой машине до Костомы доберётся, а там пешком? – предложил Валерий Иванович, как старший по должности, – дело-то уж к вечеру, поспеть бы до темна.
-Ты што, Евгена не знаешь? Да он потом год жалобы во все инстанции писать станет, што его с государственными бумагами тут бросили. Заебёсси оправдывацца, - обречённо махнул рукой Игорь. – Ему там и в народный контроль отчитаться надо, и в суде, как народному заседателю отметиться, и в райкоме всю подлянку рассказать, что да как у нас, да как к зимовке не подготовились, без транспортёра остались.  Живи бы он в тридцать седьмом, дак половину Кьянды в тюрьму упёк своими доносами. Будём ждать. Там у миня уж картошка сварена, давайте хоть поедим.
Евген появился совсем ввечеру и огорошил, что выборные документы будут готовы только завтра к обеду, и пошёл ночевать к кому-то знакомым. Остальные посидели у жаркой печурки, разомлели и вполвалку стали укладываться на нары.
-Ты, Зинаида, посерёдке ложись, - предложил Игорь. – Ежели замёрзнем, дак хоть прижмёмси для сугреву.
-Угомонись, кобель, - беззлобно отмахнулась Зинаида. – Ваши бабы мне  за этот сугрев глаза потом выцарапают. А для сугреву я вам водочки налью. Сэкономила на грущщиках райповских, дак можно и по стопочке.
-Вот это дело! – встрепенулся Игорь. – Это по-нашему! По-рыбацки.
Он открыл дверку печурки, от уголька тоненькой щепочкой зажёг фонарь, что висел в углу кубрика.
-Дак может у тебя там и селёдочка есть али треска солёная?
-Селёдочки взяла немного, бабы просили.
Игорь быстро почистил рыбину, разрезал её на тоненькой дощечке и подал к столу. Пили не спеша, с разговорами. В основном про этого хмыря Евгена, из-за которого пришлось ночевать в районе. Честно признаться, его на Кьянде не любил никто. И жена его Александра Михайловна вышла замуж не по любви, а потому что обрюхатил её в девках, вот и пришлось грех скрывать. На тяжёлых работах Евген никогда не рабатывал, зато всегда был при должности и на общественных делах развивал бурную деятельность. Ещё совсем молодым вступил в партию, и то был бригадиром, то кладовщиком, то счетоводом. Однажды чуть было в председатели не выбился заместо Ивана Степановича, да колхозники на собрании такой хай подняли, когда райкомовский представитель его фамилию назвал, что тот тут же был вынужден своё предложение с голосования снять.
А вот по партийной линии он всегда должность имел. То секретарём парторганизации станет, то депутатом,  то народный контроль возглавит, а если уж никуда не выдвигают, зная, что опять всё дело завалит, так хоть председателем счетной комиссии назначат. Ну, и на выборах он всегда был незаменим, потому как знал толк в оформлении всяческих документов.  А уж если из района какая проверка приезжала, так все знали, что по письму Евгена разбираться отправлены. Так что за водочкой в кубрике этому партийному активисту косточки хорошо перемыли. А там и действительно пора спать подошла.
Игорю за ночь два раза приходилось вставать печурку топить, потому что тонкие дощатые стенки тепло совсем не держали, не для ночёвки на подмерзающем озере кубрик строился. Дважды чайник кипятил, но пассажиры от чаю отказывались.
За ночь подморозило. Воду на озере  прихватило только у самого берега за бортом двойки, где не было ряби, а вот лужи  на берегу покрылись толстой коркой льда. На душе у бывалого рыбака Игоря, хорошо знающего, чем это может грозить в тихой заводи подветренной Кьяндской стороны, становилось всё тревожнее.
Евген степенно шагая, с толстой папкой бумаг и большими листами плакатов  о нерушимом блоке коммунистов и беспартийных появился  как раз перед обедом.
-Ну, что, сходим в столовую, да домой будем собираться? - вместо приветствия высказал он предложение.
-Какая нахер столовая?! – закричал Игорь. – Ты смотри, как морозит! Быстрее домой добираться надо, а то до больших заморозков посреди озера жить придётся.
Вполголоса матерясь, он затащил на борт сходни из двух сколоченных поперечными рейками досок,  оторвал примерзший в песок якорь, прыгнул на борт и стал веслом отталкивать двойку. Валерка  помогал другим веслом. Вдвоём они развернули стоявшее носом в берег судно, Игорь завёл мотор, и двойка взяла курс на невидимую за горизонтом Кьянду. Кроме них на озере никого больше не было, да и этот экипаж колхозные  рыбаки, прибиравшие на зиму снасти, провожали тревожным взглядом, но молчали, чтобы не накаркать на путников беду.
Ветра почти не было, и это страшило больше всего, потому что даже при небольшой волне появляющийся вдоль берега лёд разбивало бы в крошево, и двойка могла добраться без проблем.
Тревожился Игорь не напрасно. В устье еще было чисто, а вдоль берега тянулась сверкающая полоса льда метров на сто шириной. И вверх по течению полоса эта становилась всё шире и шире, и неподалёку полностью перегораживала реку. Стало ясно, что до причала не добраться, приставать надо было в любом месте, где только можно пробиться.
Игорь повернул поперёк русла и на малых оборотах стал приближаться к берегу. И вот за бортом послышался жуткий скрип  режущего деревянный корпус острого осеннего льда.
-Так, мужики, берите багры и  бейте лёд вдоль бортов, чтобы корпус не прорезало, - скомандовал Игорь. Валерка сразу схватил с палубы багор и начал изо всех сил лупить хрупкое и прозрачное покрытие реки.
-Евген, ты коли с левого борта! – скомандовал Игорь.
-Да я што вам нанимался русло прокладывать? – отвернулся Евген.
-Да ты, ****ский рот, или багром работать будешь, или я тебя щас за борт нахер выкину. Скажу, что обдристался и подмыться пошёл, - рассвирепел Игорь, понимая, что в любой момент острая кромка льда может легко прорезать деревянный корпус двойки.
Евген не спеша, с чувством униженного достоинства взял багор и пошёл в нос к левому борту, но едва он замахнулся, чтобы сколоть край льдины, как  слева что-то громко визгнуло.
-Крындец! – закричал Игорь. – Зинаида, вылезай быстрей на крышу кубрика, а то потонешь нахрен!
-Ой, сахар замочит, - запричитала  продавщица,  неловко поднимаясь по неструганной вертикальной лестнице наверх.  А в кубрик уже хлестала через прорезь в борту холодная вода. – Ой, мужики, сахар наверх поднимите, чтобы не замочить.
-Да ты о себе думай, едрёна вошь, самим бы не утопнуть. Хотя тут вроде и не глубоко.  Валерка, коли лёд. Может хоть сколько ишо к берегу пробьёмси, пока совсем не затопило.
Валера молотил багром справа и слева, а растерявшийся Евген стоял на борту и смотрел на то, как предательски медленно приближается такой желанный и такой недоступный берег.
-Ой, у меня же документы там замокнут, - встрепенулся он и кинулся в кубрик.
-Да штоб тебя с твоими документами, - заматерился Игорь, схватил брошенный багор и начал помогать Валерке. Судно на малых оборотах медленно продвигалось к берегу, всё глубже оседая в воду. Наконец, расположенный на самом днище лодки мотор чихнул и замолк, залитый водой.
-Всё, приплыли! Давайте теперь груз спасать, - скомандовал Игорь. –Валерка, кидай сахар на крышу кубрика, туда вода не должна достать.
Вдвоём они быстро перекидали наверх продукты и стали поднимать мешки с цементом. Зинаида ухватилась было оттаскивать их от края, но для бабы ноша оказалась не под силу. Евген стоял лицом к берегу, невозмутимо прижимая к себе папку с бумагами и рулон плакатов.
-Игорь, иди наверх, принимай, я остальное подам, пока не затопило, - скомандовал теперь уже Валерка.
Игорь одним прыжком взлетел на крышу кубрика, заваленную мешками, и начал оттаскивать их от края к носу, чтобы снизу подавать было не так высоко. Вода поднималась, но, похоже, днищем двойка была уже на мели, потому что борта ниже больше не опускались.
-Вот этого я и опасался, - сказал Игорь, заглянул в кубрик и сел на мешки перевести дыхание. – Теперича надо ждать, пока лёд намёрзнет, штобы самим выбраться.  Кубрик затоплен водой, дрова на плаву, печурку топить только плакатами про выборы.
-Плакаты не отдам, - категорично заявил Евген и еще сильнее прижал драгоценные бумаги.
-От холода помирать будешь, сам спичек попросишь и сам огонь запалишь, - стал подтрунивать Игорь. Он понимал, что теперь спасение им может прийти только с берега, если в деревне догадаются встречать их не на причале, а ниже по течению. Мужики бывалые, должны сообразить. Но долго ждать на морозе у воды они не могли. До утра не выжить.
С полчаса все молча смотрели в сторону такого близкого и такого недоступного берега. Лёд, прорезавший борт двойки, был слишком тонок для того, чтобы выдержать человека. Из подручных средств только двухметровые сходни, но это как мёртвому припарка.
И тут Валерка что-то надумал.
-Так, Игорь, давай оторвём дверку от кубрика.
-Зачем?
-Средство передвижения придумал.
Вдвоём они легко оторвали дощатую дверцу, сбили, чтобы не мешала, скобу. Опустили дверку на лёд. Валерка рядом с бортом выкрошил небольшую прорубь и не говоря ни слова спрыгнул в ледяную воду.
-Зинаида, давай спускайся ко мне! – прокричал он снизу.
-Да ты что такое удумал-то? – забеспокоилась та.
-Слезай давай, думаешь мне тут жарко? В проруби ить, не в бане.
Игорь еще не совсем понимая задумку мичмана, помог Зинаиде спуститься вниз, где её принял на руки Валерка, аккуратно уложил на дверку. Лёд под ней предупреждающе захрустел.
-Держись! – Скомандовал снова моряк и изо всех сил толкнул щит в сторону берега. От сильного толчка доски легко скользили по гладкой поверхности, а когда замерли, Валерка закричал:
-Теперь не вставая греби руками, отталкивайся ладонями и давай ближе к берегу, там лёд крепче, сможешь и на ноги встать. Да сразу в деревню беги, расскажи мужикам, пусть на подмогу идут с досками.
Зинаида добралась до берега и впробеги кинулась в деревню.
-Игорь, давай теперь сходни и сам слезай, я тебя так же оттолкну.
-Теперь моя очередь, - запротестовал, увидевший возможность спасения, Евген. – У меня государственной важности документы. Их спасать надо.
-У тебя документы, ты и спасай, - огрызнулся Валерка.
-Не имеешь права! Я коммунист, я председатель участковой избирательной комиссии, меня в первую очередь спасать надо было, а  не  какую-то продавщицу. К тому же капитан последним судно покидать обязан.
-Ну, хер с тобой, коммунист! Слезай быстрее.
-Да как же я с документами-то? Мне их сохранить надо. Ты Игорь Васильевич, подай мне их, пожалуйста!
-Давайте уже там скорее, а то я сам скоро в лёд вмёрзну! – торопил стоящий по пояс в воде Валерка.
Евген неуклюже спустился, улегся на сходнях, прижал к себе бумаги.
Валерка оттолкнул его в сторону берега и не оглядываясь, насколько далеко проскользили доски, повернулся к Игорю.
-Что там еще есть? Давай вёсла и багры и слезай сам.
Капитана Валерка отправил в сторону берега на сложенных рядом вёслах, потом выбрался на кромку льда, лёг на багры и стал пробираться к спасительной суше.
Из деревни уже бежали мужики с досками и верёвками, но их помощь больше не требовалась. На Валерке промокшая одежда начала покрываться  коркой, поэтому его завели в первую же избу, дали сухую одежду. Степанида принесла припрятанную было до праздников бутылку, сделали чаю с малиной пополам с водкой и загнали на тёплую печку. Сын Игоря Сашка вызвался на велике съездить к Верке и сказать, что с дядей Валерой всё нормально.
-Ты ей скажи, что муж у неё настоящий герой, людей от смерти спас, - напутствовала Зинаида,  которую теперь, задним числом, колотила нервная дрожь, от чего не помогали ни тёплая лежанка, ни полстакана водки.
Обсуждать происшествие в доме собралась вся деревня, пришли даже Неумоевские, и, разузнав подробности, поспешили к себе рассказать о случившемся. Валерка в глазах земляков стал настоящим героем, но он хвалебных слов в свой адрес не слышал. По совету мужиков, выпив после целительного напитка еще гранёный стакан водки, укрытый овечьим тулупом, он крепко спал на тёплой печке.
Взбудораженный случившимся народ разошёлся после полуночи, и едва Степанида заснула, как пришлось вставать снова. Валерка на кого-то кричал во сне, страшно матерился, и ворочался со стороны на сторону. Степанида попыталась разбудить гостя, чтобы отогнать от него страшный сон, но мужик не просыпался. Она пощупала его лоб и ужаснулась: у простоявшего в ледяной воде спасателя был сильный жар.
Степанида растерла грудь мужика холодной водой, из остатков недопитой водки сделала на лоб компресс, но к утру Валерке не полегчало. Медичка осмотрела его и поставила диагноз: двусторонная пневмония, а для Степаниды пояснила – двустороннее воспаление лёгких. Болезнь очень опасная, не исключен летальный исход, то есть смерть, но поскольку лечение начато вовремя, придётся ставить антибиотики и капельницы.
Валерку отвезли домой, уложили в кровать. Из-за высокой температуры он часто бредил, заходился кашлем, то и дело сбрасывал с себя одеяло.
Анемподист принёс больному медвежьего сала, натёрли грудь и спину, укутали в тёплое. К вечеру вроде бы немного полегчало.
Настя пробыла у первого за её год работы действительно серьёзно больного весь день, то и дело мерила температуру, три раза ставила пенициллин, на ночь сделала еще одну капельницу.
-Ты может у нас переночуешь? – попросила Верка. – Я боюсь, если с ним што ночью случится.
Настя и сама боялась оставлять пациента без присмотра, да и  идти на ночь глядя через лес и Чёрный ручей не хотелось, поэтому с радостью приняла приглашение.
Валерке полегчало только на третий день. Будь в это время дорога, его бы забрали в район лечить под присмотром опытных врачей, но добраться из Кьянды по не промёрзшим болотам не было никакой возможности, поэтому фельдшеру дали рекомендации по лечению и потребовали отчитываться по телефону о состоянии больного каждый день.
Настя ночевала у Верки еще две ночи, утром ставила укол, капельницу, днём убегала ставить уколы своим бабулям, после обеда опять вводила пенициллин. На третий день больному стало заметно лучше.
-Ну, вот теперь всё обошлось, - облегчённо вздохнула Настя, когда температура почти совсем спала. Теперь я за тебя спокойна. Но полежать тебе ещё придётся. Я буду приходить уколы ставить. А может и Вера сама научится.
-Ой, нет! Я крови боюсь, - наотрез отказалась Верка. – Когда ты-то делаешь, я отворачиваюсь, штобы в обморок не грохнуться.
Так и пришлось медичке ещё целых две недели заходить к больному каждый день, пока не закончился курс лечения.  Но как это нередко бывает в таких случаях, пациенты начинают испытывать к медикам не только чувство благодарности. Особенно, если Валерка и до этого уже не раз был готов к развитию романа. Лечение пневмонии исцелило от хвори, но заразило любовной истомой.  Теперь оставалось только ждать развития новых событий.