Однажды зимним вечером

Однажды зимним вечером 1978 года в Москве я ехал в автобусе в районе Свиблово. Народу в автобусе было немного. На одной очередной остановке автобус стоял очень долго. Пассажиры стали интересоваться причиной задержки. Я посмотрел в окно. Улица впереди автобуса была перегорожена цепочкой людей с суровыми лицами. Были слышны крики. Какой-то скандал. Прошло некоторое время, пока стала понятной причина конфликта.
В конце 70-х в Москве наблюдалось всеобщее ожесточение в отношениях между людьми. Это время известно как период застоя. Жизнь была трудной. Были проблемы с продуктами питания и вообще с любыми товарами. Экономика топталась на месте. Обещанный Н.С. Хрущевым к восьмидесятому году коммунизм все не приближался. Нынешний Генеральный секретарь компартии Л. И. Брежнев (первое лицо в государстве) как-то высказался в выступлении: «Экономика должна быть экономной». Этим и ограничивались перспективные планы развития страны. Везде висели плакаты: «Выполним пятилетку в четыре года!». Главная роль в этом отводилась рабочему классу, который в передовицах газет упоминался с непременным эпитетом: «Его величество». Таким образом Партия заигрывала с народом. На многих предприятиях висели трафареты: «Решения Партии и правительства… одобряем!» Какие именно решения – это вставлялось в трафарет по мере их принятия. Это называлось одним словом: «Одобрямс». Трудности жизни объяснялись разными причинами: происками иностранных империалистов, а также внутренних врагов: всяких диссидентов и сионистов. Недовольство политикой Партии и правительства пресекалось на корню. За этим бдительно следил КГБ (Комитет государственной безопасности), имеющий огромный штат сотрудников и еще более крупный штат секретных осведомителей во всех предприятиях и учреждениях. Критически оценивать политику Партии было опасно, даже дома, в кругу семьи. Но раздражение от всеобщих неурядиц необходимо было на ком-то выместить. Колхозные крестьяне (а других и не было) считали бездельниками городских жителей, ибо они их кормили. Рабочие считали бездельниками инженеров, а также всяких гуманитариев, которые не заняты были непосредственным производством материальных ценностей. Лучше всех жили работники торговли. Поскольку товаров на всех нехватало, их продавали подпольно «из-под прилавка» или с черного хода, разумеется, по повышенным ценам. Люди завидовали друг другу, если кто-то имел какие-то, даже незначительные преимущества. Все окружающие рассматривались как действительные или потенциальные конкуренты за получением жизненных благ или вообще места под солнцем. На улицах мужчины плевали под ноги встречным прохожим. В трудовых коллективах процветали склоки, интриги, инсинуации.
Работники транспорта, так же, как и все работники социального обслуживания к своим клиентам, наплевательски относились к пассажирам. После завершения очередного маршрута трамвая, троллейбуса или автобуса водителям на конечной остановке полагался небольшой отдых, минут десять-пятнадцать. Это время обычно проводилось за увлекательной коллективной игрой в домино. К сожалению, график движения требовал прерывать игру на самом интересном месте. Постепенно московские водители транспорта пришли к убеждению, что «они тоже люди». И имеют законное право на культурный отдых. В результате коллективная игра продолжалась до победного конца. А после неохотно один за другим выезжали на маршруты. К тому времени на остановках городского транспорта скапливались большие массы пассажиров, которые вынуждены были подолгу ждать свои трамваи и автобусы. А эти транспортные средства после долгого перерыва шли один за другим. Первые из них загружались пассажирами до предела, а последующие шли недогруженными или даже вообще пустыми. При этом общий график по количеству рейсов соблюдался. Для формальных претензий к водителям не было достаточных оснований. Многочисленные жалобы трудящихся обычно оставлялись без внимания. Были и газетные публикации на эту тему. Но партийные и административные органы внутренние проблемы трудящихся не слишком волновали. Принцип «разделяй и властвуй» безотказно работал еще со времен древнего Рима.
Но наконец терпение у рабочих иссякло. Когда-нибудь это непременно должно было случиться. После того, как неоднократно люди, возвращающиеся домой с работы, вынуждены были до сорока минут ждать автобуса на двадцатиградусном морозе, среди них нашлись инициативные личности, которые организовали перекрытие улицы, не пропуская никакой транспорт, и потребовали прибытия секретаря Райкома Партии. Все это сопровождалось криками. Вскоре подъехала милиция. Рабочие громогласно коллективно изложили свои претензии. Милиционеры были в растерянности. От своего руководства они конкретных указаний получить не могли. В конце концов они сказали: «Это не наше дело» и уехали.
Водители машин, остановленных пикетом, стали потихоньку выбираться из пробки по боковым улицам. Мой автобус также выехал вслед за ними. И окончания инцидента я не увидел.
Через пару недель я ехал в такси примерно в том же районе, разговорился с водителем. Он мне рассказал конец этой истории. После того, как уехала милиция, к месту событий приехали сотрудники КГБ. Никто из этих пикетчиков не вернулся домой…
Несанкционированные выступления трудящихся в советской стране считались недопустимыми и приравнивались к антисоветским акциям со всеми вытекающими последствиями. А общественный транспорт в Москве по-прежнему продолжал работать нерегулярно.
                2010 г.