Прапорщик из Преисподней

                Жизнь  была  прекрасна!!!
Объявили  приказ  о  демобилизации,  а  тут  новая  приятная  новость – из  штаба  дивизии  прислали  мне  на  замену  сверхсрочника.
Это  была  такая  удача.  Обычно  с  моей  штабной  службой  почти  всегда    возникали  сложности  со  своевременным  дембелем.
 А  здесь!  Повезло,  так  уж повезло,  ничего  не  скажешь.

Настроение  у  меня  было  благодушнейшее,  иногда  ходил  в  наряды,  иногда  бегал  к  начштабу  полка  для  прояснения  возникающих  вопросов  по  прежней  службе.
В  общем,  царил  мир  и  покой,  мечта  дембеля!

Как  вдруг  появился  он – новый  старшина  батареи  обеспечения  артполка,  где  я  имел  честь  служить  (первую  половину  службы  я  отслужил  в  основной  батарее  орудийным  номером  и  буссолистом),  прапорщик  Коновалов.  Ничего  особенного,  мимо  пройдешь  и  не  заметишь.  Среднего  роста,  лицо  как  обрубленное,  и  всё  время  настороже,  как  будто  постоянно  ожидает  некого  подвоха.

Ну,  пришел  очередной  прапорщик,  тоже  мне  событие.
Но  спустя  некоторое  время  стал  замечать,  что  ребят  из  батареи  как-бы  придавило.  Перестали  смеяться,   с опаской  оглядываются.  И  молчат.

Однажды  вольно  прогуливаясь  по  спортплощадке,  обратил  внимание,  как  наш  старшина  гоняет  салаг  с  полной  выкладкой.  Бедняги  уже  еле  волочат  ноги,  и  тащатся  из  последних  сил,  а  Коновалов  их  подстегивает  матерными  окриками  и  пинками.  Последних  отстающих  просто  сбивал  с  ног,  и  беспощадно  пинал  кованными  сапогами.
Откровенно  говоря, такого  "воспитания"  в  нашем  артполку  мне  не  приходилось  видеть.  Это  было  что-то  чужое  и  беспощадное.

- Товарищ  старшина,  пожалели  бы  ребятишек!  Они  у  Вас  сейчас  богу  душу  отдадут, – не  выдержал  я.

Прапорщик  обратил  ко  мне  налитые  кровью  глаза,  запоминая. – Ты,  что-то  вякнул,  солдат.  Вали  отсюдова,  с  тобой  я  разберусь  позже.
- Да –а,  верно  сказано,  если  дурак,  то  это  надолго …
-  Что - о –о!!!

И  я  быстренько  ретировался,  дабы  не  обострять  отношения.

Вечером  в  строю  Коновалов  долго  и  пристально  разглядывал  меня, - значит,  интеллигенствуешь,   добреньким   хочешь  быть.
Затем  внезапно  приблизил  свое  лицо  и  шепотом  произнес, - Ты  у  меня  гавно  будешь  жрать,  на  карачках  поползешь,  дембель  хренов!

Затем  он  с  треском  отодрал  пуговицу  на  моей  гимнастерке, - а  у  тебя  пуговицы  плохо  пришиты,  пять  нарядов  вне  очереди.  Марш  драить  туалет.

С  помойным  ведром  и  шваброй  я  неспешно  отправился  в  туалет,  а  ребята  виновато  отводили  глаза.  Коновалов  остался  в  казарме,  и  делал  мне  едкие  замечания,  но  без  излишних  грубостей.

На  следующий  день  всё  повторилось.  В  коридоре  меня  догнал  зам.  комвзвода  Петька  Василёнок,  разъяренный  до  предела, - сейчас,  я  этому  уроду  рыло  начищу,  дембелей  позорит,  сволочь!
- Ну,  что,  в  дисбат  захотел  на  старости  лет!  Помойным  ведром  нас  не  испугаешь,  сколько  я  этих  туалетов  отдраил  и  не  сосчитать.

Предложить  мне  вместо  швабры  зубную  щетку   старшина  так  и  не  решился.

А  в  следующий  вечер  прапорщик  здорово  прокололся.  В  то  время  когда  я  тихо  брёл  к  туалету,  в  казарме  внезапно  появился  начштаба  подполковник  Йофель  со  свитой,  он  был  чрезвычайно  раздражен,  и, увидев  меня,  остановился  как  вкопанный.
Узнав,  что  я  иду  отрабатывать  наряд,  он  взъярился  еще  больше.
Офицеры чуть  ли  не  за  шиворот  приволокли  Коновалова.

- Вы  сколько  служите  в  армии! -  Йофель  как  будто  хлестал  словами.
- И  за  20-ть  лет  Вы  не  удосужились  прочитать  устав!  Солдату  запрещено  отбывать  наряды  в  ночное  время,  и  Вы  не  имеете  права  объявлять  10  нарядов  единовременно!  Молчать!!!
Ваши  наряды  я  отменяю,  и  объявляю  Вам  5  суток  домашнего  ареста  за  грубое  нарушение  правил  несения  службы!

На  Коновалова  было  жалко  смотреть,  он  стоял  бледный  и  трясущийся.
Меня  всегда  удивляло,  что  люди  с  мелкими  и  подлыми  душонками, издеваясь над подчиненными,  так  панически  боятся  своего  начальства.

На  время  Коновалов  затих.
Но  однажды  ко  мне  заявились  несколько  старослужащих  из  танкового  полка.
- Это  ты  схлестнулся  с  Коноваловым.  Имей  в виду,  это  редкая  сволочь.
Да,  ты  не  отмахивайся!  Это  страшный  человек!  У  него  и  погоняло – Бес.
В  прошлой  части  он  довел  до  самоубийства  сержанта,  между  прочим,  старослужащего!   Дело  замяли,  и  его  перевели  сюда.
И  вообще  за  ним  тянется  длинный  кровавый  след.  Коновалова  уже  не  впервой   переводят  в  другую  часть,  зачищая  за  ним.
А  что,  дисциплинка  у  него  на  уровне,  а  всё  остальное – издержки  производства.
Эта  подлюга  от  тебя  не  отстанет,  имей  ввиду!

Танкисты  поделились  со  мной  деталями  подвигов  Коновалова,  и  я  поразился  нашей  военной  юстиции,  прапорщик  лет  эдак  15-ть  перехаживает  на  свободе.
По  их  данным  за  Коноваловым  числилось  два  трупа  и  несколько  искалеченных  им  солдат. Длинный  список  возможных  свидетелей,  прилагался.

- Вряд ли  наши  сведения  можно  использовать,  но  тебе  и  карты  в  руки! А  мы  к  тебе  не  приходили,  договорились ...

Откровенно  говоря,  тогда  я  не  очень  поверил  словам  танкистов.  Как-то  слишком  по-злодейски  выглядел  наш  старшина.

Но  это  стоило  обсудить,  и  я  собрал  своих  друзей.
- Надо  сообщить  Йофелю,  он  мужик  умный  и  справедливый,  поможет! – взволновался  Игорь  Вапилов,  наш  кодировщик.
- А  что  ты  предъявишь,  да  и  западло -  стучать,  -  хмуро  бросил  Коля  Боголепов.

-  Ладно,  пусть  будет,  как  будет.  Чертей  бояться,  водку  не  пить, - резюмировал я.

Но  в  самый  короткий  срок,  с  приходом  нового  старшины,  в  казарме  поселились,  невиданные  нами  раньше,  страх  и  боль.
Приказания  и  пожелания  Коновалова  выполняли  бегом,  со  всех  ног.

Свою  "воспитательную"  работу  он  называл  профилактикой -  неожиданно  наносил  удар  под  дых  или  в  грудь,  и  долго  выпытывал  у  согнувшегося  солдата,  за  какой  проступок  он  наказан.
Все  попытки  сержантов  поговорить,  воспринимал  как  проявления  слабости,  и  постоянно  поучал  старослужащих  своей  "палочной"  профилактике.
Молодые  солдаты,  да  и  порой  "старики",  непроизвольно  вздрагивали,  увидев  нашего  старшину  батареи.

Меня,  Коновалов,  очевидно  наведя  справки,  нарочито  игнорировал,  громогласно  вещая  перед  строем,  что  я  никогда  не  служил  по  настоящему,  а  только  числился  на  службе  в  штабе  полка,  будучи  вшивым  интеллигентом  и  штафиркой.
Я  молчал,  понимая,  что  старшина  меня  просто  провоцирует.

В  батарее  установилась  почти  идеальная  дисциплина,  и  многие  знакомые  офицеры  полка  с  восторгом  отзывались  о  Коновалове.

Тяжелый,  жилистый,  со  свинцовыми  кулаками,  прапорщик  привносил  свою  собственную  идеологию,  и  понимание  жизни.  По  крайней  мере,  бить  он  научился  умело,  со  знанием  дела.  И  учил  этому  других,  иногда  находя  понимание.    

Скоро  Коновалов  вновь  проявился,  он  решил  задушить  меня  с  финансовой  стороны.
Действительно,  получал  я  огромадные  деньги – 28  рублей.  Для  сравнения  скажем,  что  рядовой  получал  3 руб.  80  коп.,  ефрейтор – 4 руб. 80  коп.,  а  сержант  на  должности  командира  отделения  около  20  руб.
Огульно  обвинив  меня  в  пьянстве  с  дембелями,  Коновалов  заявил,  что  сам  будет  получать  мои  деньги  по  ведомости,  и  из  них  будет  выдавать  на  ваксу,  подворотнички,  и  другую хозяйственную  утварь.  Чайная  же  мне  противопоказана,  достаточно  и  солдатской  столовой.

Такого  безобразия  допускать  было  никак  не  возможно,  и  я  пошел  к  начфинчасти  полка  капитану  Морозову.
В  свое  время  я  помогал  капитану  готовиться  к   проверке  финансов  полка  комплексной  комиссией  штаба  округа.  По  окончании  работы  мы  засыпали  прямо  за  столом,  нам  крепко  доставалось.
Тогда  начфин  мне  сказал,  чтобы  за  помощью  я  приходил  к  нему  без  стеснения.

Ребята  мне  потом  рассказывали,  что  Коновалова  чуть  было   не  хватил  удар,  когда  он  увидел  на  чистом  листе  ведомости  только  одну  мою  роспись  за  получение  денег.
Из  каптерки  еле - еле  успели  выскочить  каптерщик  с со  товарищи,  а  разъяренный  прапорщик  метал  им  вслед  сапоги  и  другие,  нужные  для  хозяйства,  предметы.

- Ну,  ты  его  разозлил  по- настоящему.  Жди  крупных  неприятностей,  эта  паскуда,  и  отравить  может, - предупредили  меня  старослужащие.

И  я  ждал!  Понимал,  что  лихо  мимо  не  пронесется,  и  ждал.
Но  ничего  не  происходило.


Однажды  вечером  после  отбоя  меня  разбудил  Коля  Боголепов  и  угрюмо  пробормотал, -  Всё!  Прапорщик  Коновалов  тебя  больше  не  побеспокоит.

На  следующий  день  я  внимательно  высматривал  у  нашего  старшины  батареи  следы  побоев,  но  ничего  не  заметил.
От  меня  прапорщик  старательно  отводил  глаза,  и  впоследствии  избегал.

Вот  уж  не  знаю,  что  сказал  и  сделал  этому  матерому  мужику  Коля,  но  я  всегда  терялся  перед  загадочностью  личности  Боголепова.  Он  был  как  сфинкс,  или  как  айсберг.
 И  я  никогда  не  мог  даже  представить,  на  что  был  способен  сержант  Боголепов.

Правда,  когда  я  уже  в  парадной  форме  покидал  часть,  Коновалов  все-таки  выкинул  номер.
Он  ворвался  в  кабинет  начальника  вещслужбы,  с  которым  я  зашел  попрощаться,  и  обвинил  меня  в  хищении  формы.
Хозяин  кабинета,  добрейшая  душа,  сначала  оторопел,  а  затем  не  на  шутку  рассвирепел.
Дело  в  том,  что  прежнюю  форму  у  меня  украли,  а  новую  выдали  по  распоряжению  начальника  вещслужбы,  который  будучи  старше  меня  всего  на  3  года,  считал  меня  своим  приятелем,  и  неоднократно  приглашал  к  себе  домой.

- Ах,  украл!  Да  ты  у  меня  сейчас  побежишь  на  склад  за  новой  формой,  а  для  ускорения  я  тебе  …
-  Я  пошутил!  Это  такая  шутка! -  прапорщик  по  кличке  «Бес»  исчез.

А  затем  мы  стояли  у  ворот  части  и  ждали  одного  из  наших  дембелей,  которому  Коновалов  за  десятку  обещал  купить  водки.
Но  не  дождались,  и  с  великим  облегчением  покинули  территорию  части.


Вспоминая  эту  историю,  я  прикидываю  порой,  сколько  же  живых  душ  загубил  этот  Бес  в  форме  прапорщика  из  Преисподней.
И  он  не  одинок,  эти  Коноваловы  не  сами  по  себе,  они  порождение  системы -  армии  или  милиции,   других  структур.
Там,  где  постоянно  присутствует  злоупотребление  властью.  Там,  где  система  их  прикрывает.
А  затем  система  порождает  монстров;
вспомните  майора  милиции,  который  расстрелял  в  супермаркете  невинных  людей.


Много  позднее,  я  совершенно  случайно  узнал,  что  прапорщик  Коновалов  попался  на  торговле  оружием  и  был  осужден  к  длительному  сроку  лишения  свободы.
Но  это  было  скорее  исключением,  чем  правилом.

Чаще  зло  остаётся  безнаказанным,  поскольку  мы  его  считаем  обыденным  повседневным  явлением.