Грусть

Человек и кошка порошок тот примут.
И печаль отступит, и тоска пройдет.
Ноль. «Человек и кошка».

13 Сентября 1998.
Как хорошо. Какое радостное ощущение. Будто ты легкая, как перышко, свободно летаешь по воздуху. Все земные проблемы и печали остались на Земле. А ты,  Света, ты солнышко.  Тихо тихо летаешь себе. Вокруг маленькие серебристые частицы пыли, солнечные лучи… И вот постепенно тело тяжелеет. Усталость разом наваливается,  тупая боль зажимает в тиски. Кончилась очередная доза.  Ты теперь не перышко, ты просто человек…  Конечности становятся неподъемными. Помню, что вкуса не было.  Было только ощущение тепла, отчего то хотелось радостно кричать.  Так я, шестнадцатилетняя Света стала самой настоящей наркоманкой. Потом я стала колоться… Конечно, в какой то мере оправдываю себя. Родственники уже в курсе. Папа считает, не имеет смысла тратить деньги  на лечение, он говорит, что ЭТО не лечится… А всякие клиники имени ***ского – обман для людей, потерявших последнюю надежду. Тем более призналась я уже поздно, когда у меня начались сильные судороги, ломка… Я каталась по полу, мне было больно, страшно, я мигом потела и кожа отчего то становилась серо – синюшного оттенка.  Вот в таком состоянии была, когда меня увидели папа, мама и сестренка. Было невероятно стыдно. Теперь все карманные, позже – стипендия уходили на эти самые проклятые таблетки. Вижу в магазине платье – нет, терпи, ходи в старом, ты знаешь, что тебе больше нужно. Красивая сумочка? – опять нет. Сестра из жалости давала носить свои вещи.  В таком ритме живу уже  два года.  Простите все, что я такой урод.

21 сентября.

Сегодня по крупному глючило с утра. Сейчас отлеживаюсь, пишу чуть живая.  Дело в том, что я сорвалась и купила себе вместо дозы красивый маникюрный наборчик. И вот, три дня без наркоты…  Встала и комната перевернулась. Стою на потолке, пол где то наверху. Наверху стоит моя же с сестренкой двухэтажная кровать, играет с какой то ленточкой котенок Вася.  А рядом с ногами – люстра…. Боже. Как хреново. Валюсь на эту самую люстру,  зову на помощь.  Чьи то руки поднимают. Катька. Сестра.   Все возвращается в нормальное положение, но через секунду все вокруг, Катя, Васька, кровать и чертова люстра становятся жуткого  оранжевого оттенка.   Катя дает мне попить. Я валюсь и темнота. К несчастью, не умерла. Через некоторое время приходит Катя. С таблетками. На них она потратила деньги, которые копила «на булавки». Мне стало еще хуже. Как унизительно было глотать эти белые кругляшки.
- Свет, тебе лучше?
Да уж. Конечно. Тащусь от счастья. Обокрала сестру. 

2 октября.
Папа приказал нести из квартиры все зеркала.  Все потому, что у меня сегодня ночью случилась истерика. Я  вышла ночью попить воды (теперь я сплю всегда плохо, снится всякий сумбур, полночи я не могу заснуть и часто хочу пить.) и взглянула в кухонное зеркало. Какое страшное.. существо. Как бы человек, но очень худой. У  ЭТОГО СУЩЕСТВА нет друзей, целей в жизни, амбиций, светлых мыслей.  Как бы оно хотело вернуть все, стать хорошим,  лучшим... Хотело видеть в зеркале не ЧТО ТО, а девушку, спортивного телосложения, с блестящими каштановыми волосами и карими глазами. Чтобы эта девушка всегда улыбалась, глядя на себя. Но нет… В тот момент мой разум помутился, я открыла кухонный ящик в поисках ножа, чтобы разрезать себе вены. Эти ненавистные,  вздувшиеся, синюшные… трубки на руках.  Но тут услышала шум сестра. Она прибежала и успела выхватить у меня нож. Я вся обливалась слезами и топала ногами, как маленький ребенок. Больно было смотреть на сестру. Теперь она держится от меня подальше, не хочет делать мне больно. Она осталась ночевать в гостиной на диване. А я весь остаток ночи я пролежала на верхней полке теперь уже только моей кровати и просмотрела в потолок. Было ощущение чего- то пустого. Как будто отрезали какой то орган и просто зашили место надреза. Жизни не лишили… Но я лишилась чего то очень важного.
8 октября.
Вернулась с универа. Хочу сообщить радостную новость – ко мне на парах пригляделся парень с факультета журналистики – Сережа. Он замечательный! Вообще, мы с ним познакомились еще четыре дня назад, но не писала, так как не находила времени. Он… замечательный! Глядя на него, у меня пропадает желание принять дозу, я даже стала вкалывать себе меньше «кубиков»! Он мне все время улыбается, мне с ним тепло. Говорим с ним о разной ерунде, он провожает меня почти до дома каждый день. Почти –  я боюсь того, что он увидит мою более красивую сестру…  Правда, утешаю себя мыслью о том, что ему со мной в любом случае более интересно… Говорим с ним об испанском (мы оба просто влюблены в этот красивейший язык), на испанском, о дожде, о мыслях, о собаках породы ньюфаундленд, о горячем чае… Да обо всем на свете. Кстати, он прекрасно знает, что я наркоманка. И хочет помочь.  Я верю, свято, искренне, что с ним я излечусь.
16 октября.
Сережка впервые поцеловал меня сегодня в парке.  Я решила все уменьшать и уменьшать дозы «кубиков» и таблеток. Как захочу принять дурь   - сразу вспоминаю про поцелуй, мне чуть чуть, но легче. А потом, где бы я ни была – домой. И под холодный душ.  После все же приходится принимать дозу. Но все же не такую большую, как прежде. Мама и папа рады. А вот сестренка…  Она еще не знает. Она шесть дней назад уехала в Астрахань, к нашей бабушке по папиной линии. Чтобы я не видела ее, не огорчалась. Обязательно раз в неделю она заходит в интернет – кафе и получает от меня письмо по электронке, пишет ответ.  Вот уже два дня осталось до того, как она получит письмо с радостной новостью.  Я уже на первой ступеньке к излечению! (А я то не думала, что этот момент вообще настанет в моей жизни…) Я уже получше ем, вчера за ужином съела целую куриную грудку с овощным салатом. Правда, потом рвало. Но это ведь ничего… Надо кушать ради себя, родителей, Катюши, Сережи… Только вот улыбаться я никак не научусь. Знаешь сказку «Тим Тайлер, или проданный смех»? Вот и я так же продала свою улыбку… За что? За наркоту.  Улыбаюсь я теперь только в состоянии эйфории, которое сейчас приходит реже, просто наступает чувство удовлетворения.  Но может быть, не знаю когда, я улыбнусь и даже засмеюсь? Нет, не так. Я захохочу от души. Я раскачаю этот чертов мир, буду смеяться искренно… А сейчас… Сейчас хочу спать. Я очень устала и измоталась. Я часто устаю от недостатка дозы. А раньше могла работать часами, днями… И так работать я больше не хочу… Я хочу отработав свое, пойти в магазин и купить шарфик, брошку, мишку, милую мелочь… Или булочку. Мама часто покупала нам с Катькой булочки в детстве. А еще я в кубики играть любила… Настоящие, пластмассовые…. КУБИКИ..Кубики.
18 октября.
Получила ответ от Кати. Она ужасно обрадовалась. Писала, что скучает, хочет вернуться. А так – у нее тоже все хорошо.  Она поступила в институт на филолога. Я тоже порадовалась за нее.  Дай ей Бог удачи всего самого светлого. Смутно начинаю хотеть, чтобы она вернулась… Но пока не приму прежний вид, а на это уйдет много времени… Не смогу ее увидеть.  О себе. Сегодня рисовала гуашью… Просто так, ни для кого. Вышла сначала картина в японском стиле, какие то журавли на болотах. Потом нарисовала человеческое лицо, кося под Малевича. Знаю, художник я не ахти, зато как то отвлекаюсь… А Сереже очень понравились работы, даже сказал, что «журавлей» он бы повесил на стенку над кроватью. Записаться в кружок рисования, что ли?... Жизнь идет на лад.
20 октября.
Вам покажется это странным, но я учусь улыбаться. Пытаюсь растянуть бескровные губы в улыбке. Но выходит лишь нелепый и неестественный оскал. Я так стараюсь, выжимаю последние силы… Даже белую таблетку выпила, чтобы мышцы лица расслабились. Но нет. Не могу, и все тут.  Что же мне делать? …
31 октября.
Нет. НЕТ. Не может быть. Сережу… Сбила машина. Еще позавчера. Но от горя я так наглоталась препаратами, что проспала полтора дня. Опять за старое.  Да еще у меня отняли все, ради чего жила я. Ради любви. Вот вы сейчас презрительно усмехнетесь, читая эти строки… Мол, наркошка жила, живет и будет жить лишь ради дозы. Но я реально изменилась, повстречав Сережу. Наркотики уже не приносят радости, я их ненавижу. Мне больно, страшно… А ведь все было хорошо… За что ты так жесток со мной, Господи? Отчего отнял последнюю надежду стать лучше?  Теперь это снова замкнутый круг. Не к чему стремиться. Я бью по стене и сама же разбиваюсь об эту серую, бетонную, бездушную преграду к счастливой жизни.  Надежда утеряна. Никогда я не выберусь из этой замкнутой комнаты с высокими стенами.
3 ноября.
Этим осенним холодным днем Сережу хоронили. Меня на похороны не пригласили. Да и кто я им такая… Снова болят вспухшие от многочисленных уколов вены. Больно шевелить руками. Я теряю сама себя. У меня есть подозрение, что мама с папой нарочно избегают и боятся меня.  А я теперь вообще даже не пытаюсь улыбаться.  В голову лезут страшные, путанные мысли. С каждым часом, минутой и секундой они становятся четче. Они являют собой лишь одно слово: суицид… Нет. Я не «теряю». Я уже потеряла себя.
5 ноября.
Я решила. Я нашла способ улыбаться. Правда, придется  перетерпеть огромную боль…  Может быть, даже умру. Но я не ценю свою жизнь. Она ничто… Только освобожу всех от себя. Я никогда раньше так не делала.

***
- Степаныч, а у нас тут новый труп привезли!
Степаныч, сорокалетний, бывалый сотрудник морга равнодушно кивнул. Еще один, так еще один. Восьмой за сегодня привезли.
- Предварительный диагноз причины смерти?
- Да тут и так все ясно, даже мне.  Это ж… Страшное дело, Слав… Девка – наркошка…
- Передозировка?
- Да уж пострашней. Я сам поглядывать боялся, хоть многое повидал.
- Не самое приятное зрелище? Например, гнилые зубки во рту трупа? – подмигнул Степаныч.
- Шуточки у тебя с бородой. Да не… Она что учудила… Написала предсмертную записку «я просто хочу улыбаться».  И прикинь, разрезала ножницами рот от уха до уха. Ну а сердце то у нее, сам понимаешь, слабенькое… Вот и не выдержала боли. 
- Рот… От уха до… Как Гуинплен, что ли?
- Да уж…

***

Так зловеще и так широко Света Сафина не улыбалась никогда. При жизни.