Карлица 3

(Из цикла "Улица Перестроечная и ее жители")

Настя, беспощадно ругая себя за черствость, все больше жалела Галину и решительно отметала все царапающие душу сомнения. А они возникали, словно из ниоткуда. Все чаще злые искорки мелькали в глазах соседки при встрече, а временами она совершенно неожиданно начинала расхваливать то Настины глаза, то фигуру, то, восхищалась ее молодостью. Настю такие комплименты совершенно ставили в тупик и она, не зная, что ответить, нелепо краснела и неловко отмахивалась. В такие минуты она также испытывала мучительное чувство вины перед этой безобразной обиженной жизнью женщиной.
А Галине, напротив, нравилось создавать такие двусмысленные ситуации, ее забавляло, как Настя теряется и глупеет на глазах, тогда она чувствовала свое превосходство и, власть над ситуацией. Да и что ей было терять?
«Жена не стенка», - вертелось в голове, как заезженная пластинка. Да и действительно, что могла дать Николаю эта глупая курица – смазливая бабенка. Но, глупостью, как она справедливо считала, грех было не воспользоваться, и она шаг за шагом входила в доверие к Насте, с удовольствием приняла однажды приглашение и начала захаживать на чай. А та радовалась, что хоть как-то может скрасить одиночество несчастной, и так уже привыкла к ее визитам, что когда соседка пропала, не на шутку встревожилась:
- Коля, - встречая вечером мужа, первым делом сообщила Настя, - что-то Галина не заходит. И за водой тоже ни она, ни Мишка не приходит.
- А! – Стукнул себя ладонью по лбу Николай, - забыл сказать, вчера случайно на одной электричке в город ехали, так она что-то там говорила, что Мишка из нашего колодца дохлую мышь выловил!
- Ужас, - только и сказала Настя.
Предчувствие надвигающейся беды, кольнуло сердце.
Галина, спешила к утренней электричке, теперь она знала, в какое время Николай ездит на работу, знала в каком вагоне, а главное, там с ним не было ненавистной Насти. И хотя, она вставала теперь на полчаса раньше и на работу приезжала ни свет, ни заря, зато целых двадцать минут они могли быть рядом в тесной, наполненной рабочим людом электричке, и она могла ощутить его тепло, дыхание, видеть его глаза.
Было сырое промозглое осеннее утро. На платформе в свете редких фонарей лица еще не проснувшихся пассажиров казались расплывчатыми и загадочными, Люди, похожие на серые бесплотные тени сбивались в небольшие кучки, там, где предполагалась посадка в вагоны или стояли поодиночке в сторонке. Галина напряженно всматривалась в лица. Он был уже здесь, приветливо, как всегда, поздоровался:
- Настя беспокоится, что не заходишь.
От этого простого «не заходишь» потеплело. В утренних сумерках так естественно было это «ты». И они были вместе. А уже в электричке, когда их, покачивая, прижимало друг к другу, и она плечом чувствовала его локоть, после длительного молчания, вдруг доверительно сказала:
- Я ведь так к вам с Настей привязалась, вы мне как родные стали.
- Да и мы всегда рады, - при хоть и тусклом электрическом свете в вагоне, он почему-то не решился сказать ей «ты». Она это заметила, возникла неловкая пауза, но, сделав над собой усилие, выдавила:
- Это ты, Коля, рад.
Голос вкрадчиво проник в мозг, и что-то там замкнуло. Впервые он с интересом взглянул на нее, но лицо ее было настолько отталкивающим, непроницаемо серым, тусклым, что наваждение сняло как рукой. За окнами посветлело и внезапно свет в вагоне отключили.
- Коля, - под убаюкивающее покачивание, вдруг снова прокралось в мозг, - она не хочет, чтобы я к вам приходила. Неужели ты не замечаешь? Коля, мне нужна твоя помощь и ты…, Коля.
Все это что-то ему напоминало, но он никак не мог вспомнить что. Мозг, словно второй раз замкнуло. Он отказывался слышать, единственное, что он ясно осознавал, это то, что от него нужна помощь, и сердце моментально отозвалось.
- Поезд прибывает на конечную станцию, - раздалось в громкоговорителе и словно отрезвило его.
- Приехали, - вырвалось, почему-то с облегчением, - ну, давай, звони, если что нужно! Мне туда!
И поспешил спуститься в подземный переход. Думать об этом не хотелось. Но вопреки всему думалось. «Коленька, миленький, придууу», вдруг пронзило его насквозь. Тот странный ночной звонок…. И осенило: «Она звонила!» И сомнение: «Не может быть!» Он считал ее приличной, интеллигентной женщиной.
Этим же вечером Настя с Николаем, прогуливаясь перед сном, снова встретили Галину.
- Здравствуйте! – почти одновременно поздоровались супруги. И Настя почувствовала, что ее словно ледяной водой окатили, так холодно и злобно на нее еще никто не смотрел.
- Коля, - кивнув в неопределенном направлении, обратилась она к Николаю, - у нас такое событие, представляешь, Мишка домой щенка принес! Кавказца! У тебя, говорят, тоже такой был. Может, остался ошейник строгий?
- М-м-м, - неопределенно промычал Николай, - вроде был, поискать надо.
- Да! – еще больше обрадовалась Галина, - а не зайдешь посмотреть. Мы ведь даже не знаем, как с ним обращаться.
Настя стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, слушала увлеченный разговор о собаках, о которых Николай мог говорить бесконечно. Это была его любимая тема, и она вспомнила, как за чаем рассказала Галине, что в школьные и студенческие годы Николай был почти профессиональным собачником. Теперь чувствовала себя лишней, недоумевала. Комком подкатилась обида к горлу, сжала его, заледенила сердце. Не зная, как поступить, глупо молчала, пока Галина весело и дружелюбно не попрощалась с Николаем.
- И когда это вы на «ты» перешли? - теряя самообладание, спросила Настя. Ей просто немедленно хотелось высказать Николаю все-все! И она даже начала говорить, как отвратительно смотрит на нее Галина, что она поздоровалась и попрощалась только с ним, а ее - Настю все это время игнорировала. Но Николай привычно отмахнулся:
- Да не с тобой же ей о собаках говорить!
- Но, почему она так странно на меня посмотрела? Может быть, она думает, что это я мышь в колодец бросила? – мысли бессистемно и лихорадочно перескакивали с одного на другое, самообладание покинуло женщину. Сейчас она была жалкой истеричной, отвратительной.
- Ой, не смеши, меня! Да ты даже от нарисованной мышки в обморок падаешь! Тоже мне! Да и не бери в голову, - закончил он, - все нормально, просто ты у нас мнительная очень, показалось тебе.
- Да, боюсь мышей, но она же этого не знает, - продолжала настаивать Настя. И, в конце концов, разозлила его окончательно:
- Ну, что ты всю дорогу ноешь? – грубо ответил он, - никто на тебя не думает! Сама придумываешь!
Они поссорились, Николай молчал, Настя дулась, ее изумительно красивые глаза, цвета спелой вишни, гневно темнели, щеки раскраснелись, так что Николай случайно взглянув на нее, невольно залюбовался. Он любил ее всякую, а сейчас она возбужденная и сердитая была просто необыкновенно привлекательна. Он не выдержал. Обычно, все ссоры у любящих супругов заканчиваются в спальне, они не были исключением. Не напрасно народная мудрость гласит: «Милые бранятся, только тешатся».
Утро выходного дня встретило их безмятежно и приветливо. Уютно, по-домашнему запахло свежесваренным кофе, радовал глаз, только что сделанный по заказу комплект новой спальни, они снова строили планы, и жизнь продолжалась.
На дворе хозяйничала поздняя осень, все садовые и ремонтные работы по дому были временно прекращены и Настя с Николаем решили просто расслабиться, отдохнуть и прогуляться по магазинам. Улица встретила их дружелюбно, под ногами весело похрустывал первый тонкий ледок, а сквозь голые ветви деревьев улыбалось робкое бледное, слегка грустное осеннее солнце. Так хорошо и приятно было чувствовать себя любимым, любить и идти вот так, рядом, держась друг за друга.
Людей почти не было, только наперерез им быстро-быстро семенила какая-то невысокая сухенькая пожилая женщина, и они не успели опомниться, как она, оттесняя Настю, буквально повисла на шее Николая.
- Коленька, золотой ты мой, родной ты мой, - громко причитала старушенция, действительно обнимая его, как родного, и даже прослезилась от избытка чувств.
Настя не сразу узнала мать Галины, Николай сильно смутился и виновато улыбаясь, бормоча дежурные приветствия, тихонько отстранялся от нее.
С соседями он всегда старался поддерживать самые теплые отношения, так делали его родители и приучили к этому и двоих своих сыновей. Николай, оставшись один на белом свете, брат не задолго до смерти матери погиб а автомобильной аварии, свято чтил традиции семьи. Дружба с соседями считалась, чуть ли не святым. Но то, что происходило в эту минуту, просто обескуражило. С одной стороны его растрогало внимание пожилой соседки, а с другой он понимал, что тут явно перебор.
- Знаешь, Настя, - мать Галины совершенно внезапно переключилась на оторопевшую женщину, - Какой у меня хороший муж был, так уж я его любила, так ухаживала! А вот схоронила, до сих пор так плачу, так плачу!
С Настей она говорила строго, жестко, отчеканивая каждое слово, и неожиданно завершила:
- А вот если у тебя муж умрет, ты будешь по нему плакать?
Это было уже слишком и, напрочь забыв о вежливости, Настя настойчиво потянула мужа за рукав, уводя от прилипчивой старухи:
- Коля будет жить долго!
- Да ведь не любишь ты его, - услышали они за спиной.
На очередной заледеневшей лужице, Настя поскользнулась и, не удержав равновесие, упала, больно ударившись локтем. Старуха все смотрела им вслед. Выходной был испорчен. В душе Насти новой волной всколыхнулась старая обида:
- Что все это значит?
- Не знаю, - буркнул он.
- Зато я знаю. – Сейчас она твердо решила положить конец этим непоняткам, - раскрой глаза, Галина откровенно добивается тебя!
- Ну, ты сейчас и глупость сморозила! – искренне возмутился Николай, - она же старая, страшная, дефектная.
- Это не препятствие. Несчастная женщина влюблена в тебя. Что с этим делать? Нельзя давать ей надежду, это хорошо не закончится.
Николай только отмахнулся и замолчал, над их семьей тучи сгустились еще больше. Молчать он умел, надолго уходя в себя, и таких затяжных ссор Настя очень боялась. Но она твердо решила положить конец общению с Галиной, или свести их к минимуму. Но даже теперь, она была уверена, что делает все из благих намерений, из жалости к несчастной уродине.
Казалось, Галина и сама опомнилась, и в Настиной жизни наступило затишье. Но, если бы она знала, что это затишье перед бурей.

- Вот, я тут ошейник нашел, ты просила, - в очередной раз, встретив Галину в электричке, на которой они теперь каждое утро ездили вместе, сказал Николай. Она с благодарностью приняла и с увлечением начала рассказывать о Джерри, так они назвали щенка. В такие минуты все лицо ее становилось одухотворенным, светящимся неподдельной любовью, и Николай ловил себя на том, что не может оторвать от нее глаз. Карлица любила собак. После тех странных слов, когда просила о какой-то помощи, она больше не заговаривала о Насте, она будто бы просто забыла о ней, та для нее перестала существовать. Зато был он – Николай. И подчиняясь непонятному чувству, которому он не мог придумать название, считая его просто любопытством, тянулся к этой женщине, ждал чего-то, но ничего не происходило. Она казалась совершенно беззаботной. Теперь он ненароком старался случайно дотронуться до нее. Временами шальная мысль посещала его, попробовать карлицу в постели, но она словно чувствуя это, ускользала, дразнила. Все их отношения сводились к разговорам в утренних электричках, но он все чего-то безотчетно ждал, и каждый раз не получая, раздражался, и снова ждал, начиная уже ненавидеть ее. Галину это странным образом, устраивало.
Настя жила в счастливом неведении. У них с Николенькой, как она ласково стала называть его, словно начался второй медовый месяц, его ненасытность удивляла, по выходным они просто не вылезали из кровати, и она, консультируясь часто с врачами, была постоянно в радостном предчувствии беременности. Детская постоянно пополнялась то новой игрушкой, которые Настя любила сама, то еще какой-нибудь милой вещичкой. Николай, казалось, радуется вместе с ней.
Прошел Новый год, с гостями, подарками, обильными застольями, оставив после себя запах хвои и мандаринов. И еще чего-то грустного, не сбывшегося. Настя смотрела на очередной тест на беременность, искренне недоумевая, что, не смотря ни на прогнозы врачей, которые объявили ей, что она совершенно здорова и может выносить и родить ребенка, ни на собственную уверенность, что это случиться уже совсем скоро, ничего не меняется и не происходит. Она была по-прежнему бесплодна.
У Николая тоже все было без перемен, карлица по-прежнему щекотала его нервы, самолюбие, будоражила воображение, но ничего не предпринимала, казалось, выжидая чего-то.
Подходила к концу зима, когда двадцать третьего февраля в их доме раздался телефонный звонок. Трубку сняла Настя.
- Можно Колю? – услышала она, и по инерции передала трубку мужу, фамильярность, однако ее насторожила, сотрудники, которые довольно часто звонили ему по работе, никогда не называли его уменьшительно-ласкательным именем.
- Коленька, это Галя! Мы с мамой поздравляем тебя с Днем защитника Отечества!
- Спасибо, - растеряно ответил Николай, выслушивая бесконечный поток пожеланий.
После этого звонка они с Настей в очередной раз серьезно поссорились.
- Говори, - приперла она его к стенке, - ты продолжаешь с ней общаться? Где?
- Да нигде, – уверенно сказал он. – Сам удивлен и поводов никаких не даю. Ну, на работу утром вместе ездим в одной электричке, после работы иногда случайно встречаемся, и все.
- И все? – Настя была раздосадована, - на двадцать третье февраля женщины поздравляют только своих мужчин! Своих! Ты это что, не понимаешь? Ты ей кто, сотрудник, брат, сват?
- Согласен, звонок странный. Но, еще раз говорю тебе, что я не давал ей повода, – убеждал Николай жену, а та, качая головой, недоверчиво в упор смотрела на него.
- Достала твоя ревность, - внезапно рявкнул он и уткнулся в телевизор.
- Это не ревность, – от окрика слезы брызнули из глаз Насти, - я пока соображаю, что к таким не ревнуют. Неужели ты не видишь, что она с тобой дружит, а мне войну объявила. Здоровается сквозь зубы или вообще не замечает.
Ссора снова получилась затяжной и изматывающей. Помирились они только после восьмого марта, когда Настя вдоволь наплакавшись, по совету приятельницы сходила в церковь, отстояла там службу и заказала им с Николаем сорокоусты о здравии. Каким-то чудом отношения потеплели.
Надвигалась масленица. В воскресенье в ожидании гостей в доме весело замешивалось тесто для блинов. Торжественно потрескивали дрова в новом камине, и солнце уже по-весеннему приветливо проникало в окна дома, пронизывая его насквозь и усиливая атмосферу праздника.
Проводив гостей, вспоминая тепло прошедшего праздника, Настя с Николаем еще долго гуляли по ночной улице. Они шли не спеша, наслаждаясь весенним ароматным влажным воздухом, когда из-за поворота прямо на них выскочила огромная собака и сильно перепугала Настю грозным лаем и рычанием. Пришлось идти домой.
Они уже улеглись, и Николай привычно зарылся в ароматных, хорошо пахнущих шампунем, локонах жены, когда телефонный звонок резким звуком взбудоражил их. Супруги встревожено переглянулись, был первый час ночи. Настя, постоянно переживая за своих родителей, которые жили в другом городе, очень боялась таких ночных звонков:
- Только бы ничего не случилось, - сказала она, наблюдая, как у Николая, схватившего трубку, сначала вытянулось лицо от удивления, потом он вдруг залебезил, рассыпаясь в благодарностях, уговаривая, утешая позвонившего.
- Это Галина. – Испуганным голосом сообщил он Насте, словно трусливо сознался в только что совершенном грехе и почти наверняка зная, что жена сейчас закатит истерику. - Извинялась, что их собака на нас набросилась. Поздравила с Прощеным воскресеньем и попросила у меня прощения по христианскому обычаю, – заикаясь, отчитался он.
- Прощения?! Коля! Посмотри на часы! – Настя разозлилась, - первый час ночи! Что происходит?
- Настенька, успокойся, я сам ничего не понимаю! Я не знаю, почему она так себя ведет!
- Тогда перезвони и скажи ей об этом! Ты понимаешь, что плохо всем от такой ситуации. Ей, потому что она питает пустые надежды, нам, потому что мы находимся в неловкой ситуации.
- Настя, потом! – струсил он еще больше, - сейчас уже поздно.
- Нет, сейчас, потому что поздно будет потом! – решительно ответила Настя, - если ты боишься, я позвоню сама.
- Как хочешь, - открестился муж.
Настю просто забило в лихорадке, когда она набрала номер соседки и услышала ее довольное, сытое «Алло». Но она тут же взяла себя в руки.
- Галина! – официально, но как можно вежливее произнесла она, - Вы на часы смотрите, когда звоните людям? Здесь, между прочим, семья живет! И, запомните, Николай женат! Не звоните сюда больше!
Сказала, как отрезала и, не дожидаясь ответа, отключила трубку.
Николай с неподдельным восторгом посмотрел на жену:
- Ну, ты молодец! Я не ожидал!
Высказавшись, Настя решила, что наконец-то поставила жирную точку в этой истории с карлицей.
Но как же она ошибалась….