Дайте свет! Глава 7

Андрей мерил комнату шагами, сжимая в руке мобильник. На город медленно опускался вечер, загорались фонари. Он снова набрал Лиин номер, выслушал череду длинных гудков. Он делал это каждые десять минут, но результат оставался нулевым. Андрей принялся нервно сгибать и разгибать пальцы, когда телефон наконец-то завибрировал.
- Ну, наконец-то! Я уже начал переживать… начал он, - но осекся. Из трубки раздался незнакомый мужской голос:
- Вас зовут Андрей?
- Да. – Андрей не понимал, что происходит
- Вы были знакомы с Лилией Лалининой?
- Да, конечно… Кто это?
- Говорит младший лейтенант Прохоров. Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов.
- Что? – у Андрея потемнело в глазах, – что случилось?
- Крепись, парень. Нет больше твоей подружки, - как-то разом потеряв всю официальность, сказал голос. – Под машину попала. Понимаю тебе не до того, но…
Андрей не слушал. Мир расплывался. Потолок стал ближе, белизна затягивала его. Мелькнули синие цветы на занавесках, закружились хороводом. Тиканье наручных часов стало на мгновение медленным и оглушительным, потом все исчезло.
…колеса стучали в такт биениям сердца. То ли поезд шел слишком медленно, то ли сердце стучало излишне быстро. Непонятно.
- Ваш билет?
Мой билет? Какой билет. Разве должен покупать билет? Наверное, должен, раз еду. Но я же не хотел ехать. Мне не нужно на этот поезд, я даже не знаю, куда он идет… И вообще, все это уже было. «Такая маленькая девочка должна знать, в какую сторону едет, даже если не знает, как ее зовут»
- Ваш билет, молодой человек?
Моложавый худой брюнет с бесцветными серыми глазами, склоняется надо мной. Билет? Я что, сантехник? Что за глупости?
- Вы не можете присутствовать здесь без билета, вам стоит покинуть вагон.
Я сойду на первой же остановке. Все равно мне не нужно никуда ехать.
- Вы смеетесь, молодой человек? Неужели Вы считаете, что поезд станет останавливаться ради Вас?
И что же мне теперь из окна прыгать?
- Конечно, пойдемте, я провожу.
- Так нельзя!
- Он имеет право…
- Но он не заплатил!
- Он может заплатить сейчас!
- Уже поздно. Колеса ударили. Ветер свистит. Нужно было раньше думать.
Тысячи голосов, звучащие вместе. Ни одного знакомого. Все они решают что-то за меня, а мне и не страшно. Я не боюсь смерти.
- Подумайте о его родителях!
- Я могу думать обо всех и сразу. Войдите в мое положение.
- Пусть он уходит. Это его вина.
- Пусть уходит. Он не может оставаться.
- Его мать в четвертом вагоне. Позвать?
- Не стоит. Он не был хорошим сыном.
Чьи-то руки взяли меня за локти. Мерный перестук колес превратился в барабанную дробь. Бросаю взгляд за окно, состав, наверное, делает поворот: отчетливо видны другие вагоны, они поднимаются все выше и выше, уходят в небо. Один-единственный голос разом перекрывший все.
- Стойте! Стойте! Подождите! Вы не должны этого делать!
- Должен. Это входит в мои прямые обязанности.
- Постойте! Подождите!
- Мне очень жаль.
- Я плачу за него!
Руки отпустили меня на холодный грязный пол
- Подождите! – кричу я, - не надо за меня платить! Я никуда не еду.
Поздно. Ты уже едешь. И за тебя уже заплатили. Ты можешь сойти, но тогда этот человек сделал это зря. Тишина. Тысячи голосов. Кромешная темнота и тишина. Стук колес. Гудки. Удивительно, как я могу их слышать отсюда, ведь голова состава, наверное, далеко-далеко. Гудки. Назойливые гудки. Мобильный, валяющийся рядом. Короткие гудки из трубки. Люстра, смотрящая на меня яркими глазами лампочек.
Андрей приподнял голову. Было уже совсем темно. Он судорожно вдохнул, пытаясь унять дрожь в руках. Набрал Лилькин номер.
- Ответь… прошу тебя, ответь… я умоляю, скажи, что это лишь страшный сон.
Лишь гудки. Холодные равнодушные гудки. Андрей с силой сжал мобильник в руке. Набрал номер еще раз. На этот раз ему ответили. Сердце вздрогнуло от радости в миг соединения, но тут же ухнуло куда-то вниз, словно на взбесившемся скоростном лифте. Прерывающий от слез женский голос ответил:
- Да.
Андрей знал его – голос Лилькиной мамы. Он отбросил трубку. Ему вдруг показалось, что она жжет руки, торопливо оделся, хлопнул входной дверью.

***

Андрей выскочил на улицу, пронесся мимо неодобрительно глянувших в его сторону старушек, подбежал к остановке, залез в какой-то автобус. Ему было все равно куда идти, главное – двигаться, делать что-то. Не понимая, что он делает, отдал деньги кондуктору, в голове билась одна мысль: «Не. Может. Быть. Быть. Не. Может».  Вышел, сделал несколько шагов от дороги и только тогда понял, куда принесли его ноги. Змеиное гнездо. Андрей нервно озирался вокруг, и вздрогнул, когда его окрикнули по имени. К нему приближался Прыщ. В горле пересохло, появилось ощущение дежа вю.
- Меня Змей ищет? – едва ворочая языком, спросил Андрей.
Прыщ выглядел удивленным
- Змей? Да нет его тут сегодня. Вчера милиция нагрянула, сомневаюсь, что они еще вздумают здесь собираться. Ты разве не слышал?
- А ты-то тогда что здесь делаешь? – спросил Андрей, хотя это его не сильно интересовало.
- По делам. – Пацан насупился, но вдруг улыбнулся, - девчонка тут моя знакомая живет, - он махнул рукой в сторону покосившихся домишек, - трудно ей в жизни пришлось: мать пьет, вот она из дома и ушла. Мы тут с ребятами один пустой дом нашли, печь там целая, топить можно, вот и езжу к ней, помогаю, чем могу, продукты вожу. Она вот на работу недавно устроилась, сложно, никто не хочет брать несовершеннолетнюю, может и полегче будет.
Андрей стоял, словно громом пораженный.
- А ты думал, я со Змеем ради дури дружбу вожу? Нет того и не было. Район тут нехороший. А он все-таки, какая-никакая, а защита. Я вот шутом гороховым работаю, поручения его выполняю, а он мне денег дает. А в делишки его грязные я не лезу. Жизнь дороже. Неприятно, а что делать? Если б не Анька, я бы сюда ни ногой.
- Анька?...
- Девчонку так зовут. Ладно, побежал я, опоздаю, а у нас с этим строго.
- У нас? – тупо спросил Андрей.
- В детском доме, – коротко ответил Прыщ, махнул рукой и поспешил к остановке, куда уже подходил автобус.
Андрей так и остался стоять, смотря ему вслед и пытаясь осмыслить, что он только что услышал. Человек, которого он считал ничтожеством, оказался на две головы выше его самого. Ну почему, думал он, почему мы так устроены? Почему, те, кто имеет все, тратят свое богатство впустую, распыляют его, порой причиняя боль себе, тем, кто им дорог. Почему миллионеры и кинозвезды, нефтяные магнаты и светские львицы тратят безумные деньги на глупые, бесполезные вещи, на удовлетворение своих гипертрофированных запросов, а в то время другие на нищенские зарплаты содержат четырех детей, по сотне собирают деньги на операцию?   Лишь изредка сильные мира сего бросают свои деньги на благотворительность, как стряхивают крошки с обеденного стола. Что стоят все их вклады по сравнению с туфлями за сто тридцать тысяч?! Ведь именно столько может стоить чья-то жизнь. И почему, скажите на милость, почему, не имеющие ничего ищут и находят силы и средства, чтобы облегчить жизнь другого человека, причем, как правило, бескорыстно и безвозмездно? Почему сельский учитель сидит со своими подопечными днями и ночами, чтобы подготовить их к экзамену, а его коллега из престижного колледжа без отдельной платы не задержится ни на минуту?!! Почему он, Андрей, имея нормальную жизнь, хороших, любящих, непьющих, в меру обеспеченных родителей и голову на плечах, не только себе и родным жизнь запортил, но и Лилю погубил?! А этот мальчишка, детдомовец, человек, которого жизнь не щадила, не только сам выживает, но и другим помогает? Почему?! Почему ушла в прошлое эпоха матери Терезы? И почему он только сейчас это понял? Андрей поймал себя на мысли, что стоит один, в бессильной ярости сжимая кулаки, а по щекам текут слезы. Ему было стыдно, нестерпимо стыдно за себя, за весь этот мир, за человечество. Почему, почему, Боже, почему, если мы созданы по твоему образу и подобию, зачем мы такие?!

Он не заметил, как добрался до своего двора, не заметил, как наступила ночь, не понял, что он делал столько времени. Просто, неожиданно осознал, что сидит на качелях около Лилькиного подъезда, а стрелка на часах указывает на половину второго. Андрей поднялся, подошел к железной двери, набрал номер Лилиной квартиры. Его не волновало, что сейчас ночь, и мать Лили, наверное, спит. Ответили ему сразу.
- Да? – голос звучал хрипловато. Ни тени удивления или раздражения.
- Это Андрей, - дверь тут же открылась, противно попискивая.
Когда он вошел в подъезд, свет над головой мигнул и погас, все погрузилось во мрак. Андрей  поднялся на второй этаж, на ощупь нашел нужную ему дверь – у него не было даже мобильника, чтобы подсветить себе путь. На пороге стояла Марина Романовна, в руке у нее мерцал красным и синим брелок для ключей.
- Свет отключили, – пробормотала она, - сейчас свечи поищу, проходи на кухню.
Андрей сел за стол, глянул за окно – похоже, обесточили весь район, даже фонари на улице не светились.
Марина Романовна зашла в кухню со свечой в руке, чиркнула спичкой, поставила чайник, той же спичкой зажгла зажатую в зубах сигарету. Терпеть Андрей не мог, когда курят в его обществе, но сейчас его это совсем не задело. Минут десять они сидели в полной тишине, Андрей не сводил глаз с дрожащего кусочка пламени, который в такт дуновениям из открытой форточки то съеживался в маленький комочек, то тянулся от фитиля вверх к потолку, по которому плясали призрачные тени, и ему совершенно не хотелось что-то говорить – бубнить банальности типа «такая молодая, так все любили» или «я соболезную» казалось ему оскорблением Лилиной памяти. Марина Романовна тоже молчала, только скуривала сигарету за сигаретой.
- Это я во всем виноват. – Не выдержал Андрей.
- Не вини себя, парень. – Голос Марины Романовны был тих и спокоен, в глазах – ни слезинки, - дорогу переходила, под машину попала… водитель сказал, по мобильнику разговаривала. – Она улыбнулась, не сводя глаз со свечи, - Всегда такой рассеянной была.
Андрей молчал.
- Знаешь, Андрюшка, что сейчас важно? - как-то, даже живо спросила она
- Что, тетя Марина? – одними губами произнес Андрей.
- Тебе выкарабкаться. Нет, в лице не меняйся, ничего мне Лилька не рассказывала. Просто… вот, в общем.
Марина Романовна протянула ему уже знакомую тетрадь. Андрей открыл и прочел последнюю запись.
Вторник, 14.
Наркдиспансер 90-57-87
Позвонить Валентине +7921884987 (Нью-пресс).
И ниже недописанный отрывок. Андрей читал, и на глаза наворачивались слезы – это было о нем. Ее герой сумел отказаться от наркотиков, из-за уже немолодой мамы, которая очень его любила.
«…прошло четыре месяца и он вышел из здания новым человеком, мир раскрывался перед ним, словно цветок по весне»
Повествование обрывалось на этой фразе.
- Пожалуйста, Андрей. Это было последним, что она сделала. Для тебя. Это казалось ей самым важным. Сделай так, чтобы все было не зря. Ради Лили, ради меня.
Андрей кивнул головой, не в силах отвести глаз от строк, написанных  несколько часов назад Лилькиной рукой. Над их головой вдруг загорелась лампочка, весь квартал озарило теплое сияние фонарей.
- Шел бы ты домой, мать твоя волнуется, наверное, - сказала Марина Романовна, дунула на свечу.