Возможность творить

В глухом лесу стоит дом. Старый, покосившийся, деревянный. Окна открыты нараспашку. Жарко. Лето. Вечереет. Где-то в кустах шиповника возле дома заливается соловей.
Ветер подул, качнулись верхушки деревьев, быстрее понеслись облака, и дверь со скрипом, поддавшись его свободной воле, распахнулась.
Внутри тускло горит свет. Это просто комната. В ней есть только старая лавка у стены, побеленная печь и дубовый стол, за которым сидит человек. Он стар. Седые волосы разметались по плечам. Он ссутулился, он что-то пишет, он тяжело вздыхает, вырывает страницы и пишет заново.
Через несколько минут в комнате раздается звонкий девичий голос:
- Дедушка! Дедушка, я цветы собирала! Прости, что задержалась! Ты чувствуешь их запах? Они лугом пахнут, ветром, дождем и свободой! Дедушка? Ты что-то пишешь опять?
 Старик оборачивается. Он чувствует, даже слишком хорошо. Запах цветов наполняет всю комнату. Но сколько бы он отдал, чтобы увидеть! Он слеп… Он безнадежен. Глупые люди… Они выжгли ему глаза за неугодные им строчки. Он слишком не укладывались в их крохотном мозгу. Они сослали его с внучкой в эту глушь…  Он узник, чьи слова были слишком рискованными, слишком вольными, слишком властными для их понимания.
- Лиза! На ка, вот, я тут написал кое-что. Перепиши на чистый лист и сбегай на почту, отправь на имя Алексея Андреева.
Девочка согласно кивнула, подошла к столу и взяла из протянутой слепой руки тонкие тетрадные листы с корявыми каракулями. В глаза бросилась первая строчка:
“Начну с того, что вы можете все. Даже слепой может творить. Если так, то на что же способны, вы, зрячие?”.