Утраченный язык

               

                Существование всякой культуры в истории возможно только в том случае, если она опосредована языком, причём, языком письменным, ибо именно письменный язык обезпечивает выживание культуры во времени и её преемственность. Одной устной традиции недостаточно, так как, не имея для себя письменного основания, она легко прерывается во времени и истории, будучи неизбежно обречена на забвение потомками и исчезновение. Можно сказать, что культура без письменности неполноценна, точно так же, как и человек, неграмотный или малограмотный, не владеющий или плохо усвоивший себе навыки письма и чтения, который никак не может, даже при всём его желании жить полноценной культурной жизнью своего народа, усвоить себе  национальное культурное наследие во всей его полноте. Русская национальная культура опосредована русским языком; русская духовная, православная культура опосредована церковно-славянским языком, хотя этот термин достаточно условен и, по сути, отражает реалии русского языка определённой исторической эпохи, ибо собственно славянский язык Кирилла и Мефодия – это язык болгарский, весьма далёкий от так называемого церковнославянского. 

                Русский язык претерпел на протяжении двухсот лет две реформы, причём, реформы искусственные, можно сказать, насильственные. Реформа Петровская 1708-1710 годов, (к моменту проведения которой наш алфавит насчитывал 43 буквы), заключавшаяся в отмене, упразднении нескольких букв алфавита (омега, пси, кси, зело), и затем, через двести лет реформа большевистская, куда более обширная, затронувшая не только алфавит (выбросив из него за ненадобностью ещё четыре буквы: ять, фиту, ижицу, i- десятиричное, сократив русский алфавит до 28 букв и упразднив твёрдый знак -Ъ- в конце слов, оканчивающихся на согласный), но и грамматику. Для сравнения можно привести пример из истории развития английского языка, который на протяжении с 5 по 16 век претерпел три периода изменений, каждый протяженностью примерно по 500 лет. Понятно, что языковые трансформации, происходившие на пятисотлетнем отрезке времени, исключают всякую мысль о каком бы то ни было искусственном вмешательстве в процесс формирования языка. Русский же язык был реформирован дважды, и оба раза искусственно, случай безпрецедентный в истории, в результате чего мы имеем современный язык, практически полностью оторванный от своих исторических и духовных корней (чего, собственно, и добивались реформаторы, будь то сознательно или нет).

                Искусственное упрощение языка неизбежно ведёт к деградации национального духа, или, если угодно, отражает её, ибо язык народа и дух его тождественны. Сегодняшний русский язык, в отрыве от своей исконной исторической и духовной почвы, деградирует катастрофическими темпами, впрочем, так же как деградирует нравственно и наше общество. Параллельные процессы духовного упадка народа и оскудения и вырождения его языка, видимо, не случайны, и каждый из них есть показатель общего состояния распада национального организма. И если мы не понимаем больше языка наших предков (не столь уж и далёких), о какой преемственности духа и культуры может идти речь?