967868 - Брат Троцкого

Захлопнулась дверь. Лязгнул наружный запор.
Внутренний изолятор Управления госбезопасности по Курской области принял нового клиента.
 Позади - обыск. Онемевшая от происходящего жена. Разбросанные по дому вещи. Сосед Степан Никанорович Скиров - понятой. Здесь же Михеев – Председатель райсовета. Этот всюду успевает.
Непроницаемые лица прокурора Трибуцкого и начальника Димитриевского райотдела сержанта государственной безопасности Сорокалетова.
Черный воронок у дома №21 по улице Республиканской. Бесконечная  дорога в Курск под пристальным взглядом чекиста. А там - люди без лица с малиновыми петлицами. Они принимают, осматривают и оценивают выпуклым глазом и классовым чутьем поступающий на длинный конвейер НКВД человеческий материал.
Он ждал это. Сжигал письма родственников и прятал фотографии.
Но все произошло неожиданно, и было похоже на плохо поставленную пьесу, которую он смотрел двадцать лет назад в Петроградском театре с бухгалтером Нижне - Кисляйского акционерного общества Левшиным.
Двадцать пять дней назад, 1 марта 1937 года, Александр Давидович Бронштейн, вместе с женой Еленой Иосифовной, урожденной Бердичевской праздновал свой 67 год рождения. Они долго разговаривали о прожитой жизни. Сколько воды утекло с тех пор, как они женились. Отец после свадьбы из своего большого хозяйства тогда выделил ему 9 десятин земли, 2 коровы, две лошади и сказал: «Все». Так было принято в селе Громоклей Херсонской области среди немцев-колонистов. Старался не отличаться от них и старый еврей Давид Бронштейн.
В 1915 году  сосед-немец порекомендовал Александра помощником управляющего в акционерное общество в Воронежскую губернию, в Нижний Кисляй, где хозяином был князь Васильчиков. После беседы со старшим директором общества Живоровским, Александр Давидович понял, что это его шанс стать человеком. Он продал все и поехал со всей многочисленной семьей в Воронежскую губернию. Управляющий имением Смыков хмыкнул, рассмотрев и неказистый вид вновь прибывшего помощника, и заплатанные ситцевые платья  его дочек, и стоптанные башмаки. Но время начало работать на Бронштейна, и хозяйская хватка нового помощника управляющего, полученная им от отца, была замечена Живоровским. Приходя, домой, Александр Давидович, наслаждался тем, что к 45 годам имеет то, о чем мечтал: доверие хозяина, поклоны крестьян, дом,  накрытый стол и жену, родившую и воспитавшую ему пять детей, и не потерявшую привлекательности в свои 39 лет. Но все это было двадцать лет назад.
А в тот вечер они рассматривали семейные фотографии и чувствовали, что жизнь прожита не зря. Хотя уже год как он не работает совсем, пенсию не платят восьмой месяц. В ответ на письма в соцстрах - тишина. Надо бы ехать в Курск, да средств особых на это нет, и здоровье не то.
Зато все дети живут в Москве. Определились в жизни. Боренька стал большим человеком. Вот он в морской форме. Тогда он работал в Севморпути. Вот в экспедиции на Камчатке. А это он уже в своем кабинете в Наркомпищепроме. Левочка – кинорежиссер. Дочки хорошо вышли замуж. Муж Матильды - немец Маврик Бернардович Менкес сначала был заместителем заведующего ТАСС, сейчас работает в «Известиях». Женечкин муж Петр Георгиевич Успенский большой начальник в Главсахаре. Да и сама имеет место секретаря отдела в Наркомземе. Младшая Аннушка учится на рабфаке при зоотехническом институте. Тоже вышла замуж. Главное, что у них все хорошо.
И вот, 25 марта 1937 года, ему – Александру Давидовичу Бронштейну, опять приходиться вспоминать всех своих родственников, но только не в своем доме, а в кабинете следователя. Более того, он обязан это делать. Об этом ему сказал старший лейтенант госбезопасности Гутич, проводивший допрос.
Вопрос: Расскажите, в каких взаимоотношениях вы находитесь с Вашим братом Троцким Львом Давидовичем и о Ваших связях с ним.
Ответ: Брат мой Лев Давидович Бронштейн – Троцкий родился после меня лет через 12 или 13. Я в то время жил вместе с отцом. Когда моему брату Льву было около 10 лет, отдали его учиться в город Одессу. Учился он там лет 8 и приезжал домой только на каникулы. Вскоре после окончания реального училища его арестовали. В каком это было году я не помню. И после ареста я его не видел до 1917 года.
В 1917 году в марте месяце я ездил с отчетом по сахарному заводу в Петроград и тогда встретился со своим братом Троцким Львом в Смольном, в его кабинете. Был я у него очень недолго и говорил с ним только как родственник, с которым долго не встречался.
Второй раз я встречался с братом Львом Давидовичем в 1919 году, когда фронт был в районе Воронежа, он приезжал на фронт. А я, в связи с наступлением белых эвакуировал в Воронеж имущество с Нижне -  Кисляйского сахарного завода, на котором был администратором. В Воронеже я ходил к брату на вокзал в его вагон. Эта встреча с братом также была непродолжительна.
Расписываясь в протоколе допроса, старик понял, что сделал первый шаг в бездну. Его охватил страх. Что-то сдавило сердце.
Доброжелательный Гутич налил стакан воды и передал его в дрожащие руки старика: «Не волнуйтесь, Александр Давидович. Это формальности. Просто в своей анкете вы пишете, что по национальности вы - украинец. В паспорте и трудовом списке указали то же самое. На самом деле - Еврей. Маленькая неточность рождает большое недоверие.   Почему же мы должны верить всему тому, что вы написали  в анкете».
Дождавшись, пока тот выпил воду, старший лейтенант стал цитировать: «Имею одного брата по рождению Льва Троцкого. Живет за границей. Род занятий его не знаю, так как я с ним ничего общего не имел никогда, а теперь подавно не имею.  Дядей, теток не имею. Все поумирали».
Гутич с улыбкой, от которой Бронштейну стало не по себе, спросил: «А все ли поумирали? Поэтому будем все уточнять, Александр Давидович, до тех пор, пока не установим истину».
В камере мозг старика судорожно работал и искал выход из положения. Он все еще рассчитывал найти ключик к Гутичу и добиться того, что откроется дверь камеры и этот доброжелательный следователь скажет ему: «Вышло недоразумение. Вы – свободны».
Целую неделю после этого старика не вызывали на допрос. Время шло, а чудо  не происходило.
Александр Давидович не знал, что судьба его была предрешена 26 августа 1936 года.
В ту ночь Екатерина Лашина не могла уснуть. Мужа переводят в Пристень на сахзавод «Спартак». Теперь придется сдать маленькую, но уютную квартирку и оставить должность заведующей парткабинетом Курского горкома ВКП(б). Она оставалась в Курске для всех только женой товарища Абрамова, и заворг был категоричен: «Горком считает, что муж и жена должны жить вместе».
Екатерине было обидно. Сегодня никто уже не вспоминает о ее заслугах. А ведь она была первым секретарем комсомольской ячейки в Нижнем Кисляе, и еще в 1923 году давала бой троцкистам, когда Троцкий был еще богом. И не просто идейным его соратникам, а родному брату террориста и врага народа - Александру Давидовичу Бронштейну, который тогда был администратором на сахзаводе. У нее было что сообщить органам об этом человеке. Екатерина Михайловна была вхожа в их семью. Хорошо знала Елену Иосифовну- еврейку с замашками барыни. Играла с детишками: Львом и Евгенией. Слышала там фамилию Троцкий.
Екатерина прошла по квартире. В коридорчике, на сундуке пристроилась мать. Спит брат Павлик - учащийся музтехникума. Мирно посапывают дочери: Электра и Светлана. Муж уже в Пристени.
«Опять придется ехать в район и месить ногами грязь. А ведь у меня за плечами - три образования: 4 класса приходской школы, курсы клубных работников и завпарткабинетом. Я им напомню о своих заслугах перед партией!»,- Екатерина Михайловна взяла тетрадь и написала первую фразу: «Начальнику особого отдела НКВД».
Она писала всю ночь. Обида и зло выплеснулись на бумагу: «С 1928 года я Бронштейна не видела, но уверена, что он по своей подлой натуре способен на всякие пакости, хотя за последние годы он держал себя, примерно с 1925 года, тише воды и ниже травы».
   Письмо  почти год пролежало в оперативном деле УГБ. Но когда заместитель начальника управления майор Самойлов почувствовал в начале марта 1937 года, что не выполняется план по троцкистам, он вызвал  начальника 4 отдела старшего лейтенанта государственной безопасности Шувалова и дал команду: «Реализуйте. Даю вам шанс отличиться. Представьте все как результат работы районного отделения».
Машина политического сыска заработала.
Вопрос: Расскажите следствию о местонахождении Ваших родственников.
Ответ: Мой брат Лев Давидович Троцкий проживает за границей. Выслан. Он женат, его жена – Наталия Ивановна, фамилию ее не знаю, где находится, не знаю.
С женой Троцкого познакомился в 1918 году, в Москве в музее, где она работала. Меня познакомил мой сын. Больше с ней не встречался. В квартире у Троцкого в Москве не бывал, так как он жил в Кремле и посещение его было связано с большими хлопотами. У Троцкого имеются два сына Лев и Сергей, которые являются моими племянниками. Лев Львович Троцкий - он же Седов, находится за границей. А Сергей Львович проживал в СССР и примерно лет пять тому назад работал инженером на Урале. Это я слышал от кого-то из своих родственников.
Переписки с Львом и Сергеем я не имел. В 1918 году на завод в Нижний Кисляй ко мне приезжали оба племянника Лев и Сергей; приехали они из Москвы со старшей сестрой Ниной ко мне погостить. В то время Льву было лет 12, а Сергею лет 10. Они погостили у меня недели две, после этого я их нигде и никогда не встречал».
 Прочитав материалы дела, майор Самойлов вызвал «на ковер» все 1 отделение 4 отдела.
Лицо его было серым, и глаза светились нехорошим огнем: «На февральско - мартовском пленуме ЦК ВКП(б) было отмечено, что все факты, выявленные в ходе следствия по делам антисоветского троцкистского центра и его сторонников на местах, показывают, что с разоблачением этих злейших врагов народа Наркомвнудел запоздал, по крайней мере, на 4 года. А на сколько запоздали мы? У нас под носом с 1928 года свил осиное гнездо родной брат врага народа Троцкого. И вот он у нас в руках, а товарищ Кожевников с ним либеральничает, вместо того, чтобы сорвать с него маску. Нужно поднять не только все его связи, но и иметь доказательства его виновности. Мы неделю топчемся на одном месте. У вас, товарищ Кожевников, есть люди, способные завершить начатое Дмитриевскими чекистами дело?»
«Я лично занимаюсь»,- ответил, оторопевший от неожиданного вопроса, начальник 1 отделения.
«Разрешите мне?» - сделал шаг вперед лейтенант Болтрукевич.
« Я подумаю»,- тяжелым взглядом окинул его с головы до ног майор Самойлов: «Все свободны».
Глядя на широкую спину, выходившего из кабинета лейтенанта, заместитель начальника Управления подумал: «Он еще не понял, что произошло. Пацан. Сейчас безопаснее переночевать в чумном бараке, чем подписаться под протоколом допроса этого Бронштейна». И он устало закрыл глаза. Сейчас ему надо звонить в Москву и докладывать товарищу Ежову о ходе дела по Бронштейну.
Через 15 минут после этого разговора Александр Давидович Бронштейн оторвал слезящиеся глаза от Постановления, в котором было записано, что он достаточно изобличается в том, что «будучи братом врага народа, террориста Троцкого Л.Д., был с ним связан. Так же был связан с его сыном Седовым. Кроме того, работая на Дерюгинском и Кисляйском сахзаводах, проводил контр – революционную деятельность, направленную против мероприятий советской власти, то есть в преступлении, предусмотренном 58-10 статьей УК».
«Распишитесь»,- лейтенант госбезопасности Кожевников отвел от арестованного взгляд и стал рассматривать следы чернил на руке.
Дополнительные показания обвиняемого 3 апреля 1937 года: Кроме сыновей, у Троцкого было две дочери от его первой жены Соколовой. Имя и отчество Соколовой не помню. Где она находится - не знаю. Знаю, что Троцкий с ней расстался еще до революции, когда они бежали из ссылки за границу.
Его дочери Зина и Нина с матерью Соколовой жили в Сибири. Потом Зина воспитывалась у моих родителей в Громоклее бывшей Херсонской губернии.Нина и Зина до замужества носили фамилию Соколова. Обе вышли замуж. Когда точно - не помню. Но примерно за несколько лет до революции или в годы революции. Их мужей совершенно не знаю и где они работали тоже не знаю. Нина жила в Москве, а Зина одно время в Ленинграде и работала в порте на партийной работе. Обе Зина и Нина умерли несколько лет назад. У обеих были дети, но я их совершенно не знаю.
«Старый черт врет, что ничего не знает»,- думал лейтенант Кожевников, в очередной раз просматривая протоколы допроса Бронштейна.
Дополнительные показания Бронштейна Александра Давидовича, данные 5 апреля 1937 года:
Моя сестра Ольга Давидовна Каменева была замужем за террористом Каменевым Львом Борисовичем, но последнее время с ним не жила. У нее было от Каменева два сына, которые являются моими племянниками. Это Александр Львович Каменев и Георгий Львович Каменев. Александр Каменев, как мне известно, одно время жил в Ленинграде, а где сейчас живет - не знаю. Он женат. Второй ее сын Георгий жил с матерью в Москве. По моему предположению, ему сейчас будет лет 14. С Ольгой Давидовной я встречался лет 5-6 назад. Слышал, что она умерла.
Вторая моя сестра- Елизавета Давидовна была замужем за врачом Мельдманом. Оба умерли, жили в Ростове. У нее был сын Лев Наумович Мельдман. С ним я встречался в Москве, когда он был еще мальчиком. Лев в данное время имеет профессию инженера. Где живет - не знаю.
Кроме перечисленных родственников с моей стороны, у меня имеются родственники по жене: ее брат Владимир Иосифович и Юлий Иосифович- фармацевты, работают в Херсоне в аптеке. Есть дети, но я их не знаю. Третий брат жены - Давид Иосифович Бердичевский, проживает в Киеве. Был капитаном парохода, ушел по старости на пенсию.
Начальник Дмитриевского райотдела сержант госбезопасности Сорокалетов целый день не выходил из кабинета. Допрос следовал за допросом, но он был не доволен. Свидетели городили какую-то ересь.
« Не может быть, чтобы человек, работавший заведующим откормочным пунктом, не имел врагов, - думал он, - даже словоохотливый плотник Котюков, проработавший на пункте 13 лет, кроме того, что он деспот и каждый день ругал рабочих нецензурными словами, ничего толкового не сообщил».
Он поднял усталые глаза: «Следующий».
Перед ним стоял небрежно одетый мужик с замасленными рукавами полушубка.
- Кто такой?
- Камаюров Андрей Яковлевич.
- Лет?
- Пятьдесят восемь.
- Кем работаешь?
- Слесарем на сахзаводе.
- Бронштейна знаешь?
- Конечно, был заведующим откормочным пунктом. Гад он и вредитель.
- А что ж он такого вредительского сделал?
- Да корову мне не поменял. Я привел к нему корову нетельную. В ней было аж 440 килограммов, а он мне - тельную в 380 килограммов. Что я, за 40 лет работы не заработал себе нормальную корову? Еще и матом на меня ругался. Вот я и считаю, что он проводил явное вредительство с целью вызвать недовольство советской властью со стороны рабочих и крестьян.
- Что еще знаешь про него?
- Что он всегда стремился подлизничать директору завода Черемисинову, а особенно хорошие связи были с бухгалтером конторы Бутко.
- А приезжал ли гостить к Бронштейну его родной брат Троцкий и его сын Седов?
Сороколетов увидел, как у мужика округлились глаза, и он судорожно сжал шапку в руке. Больше из Камаюрова он не смог вытащить ни одного слова.
Свидетели шли один за другим: рабочий Лазутиков Стефан Сергеевич, ветфельдшер Михаил Михайлович Ноздрачев, колхозник Михаил Тихонович Молокин. Все говорили, будто с одного голоса. Старик Бронштейн был высокомерен, груб, пользовался поддержкой руководства завода и не дай бог было стать ему поперек дороги. Сотрет в порошок. И вот сейчас эти люди запоздало плюют ему в след.
Перечитывая протоколы допросов, Сороколетов понял, что нужно еще напрячь Дерюгинского ветфельдшера. Он дал распоряжение задержать его и Лазутникова и продержал их до поздней ночи в камере.
На следующий день, направляясь в Курск, Сороколетов знал, что приедет к Кожевникову не с пустыми руками. Лазутников подтвердил, что к Бронштейну в разное время приезжали родственники, в том числе и сын Троцкого Седов. Фельдшер к двенадцати часам ночи тоже разговорился.
Сержант с удовольствием перечитал его показания: «Я спросил у Бронштейна: почему у Вас нет карточки Вашего родного брата Троцкого. Он мне ответил: Я  его карточку снял и спрятал в сундук, считаю излишним ее хранить на виду, так как в этом меня могут преследовать в связях с ним. И далее я задал вопрос: Ведь сейчас идет процесс над Зиновьевым и Каменевым, а Каменев является Вам родственник. А он мне говорит: Да ничего, надо иметь терпение, а выдержка и терпение решает все и побеждает в борьбе».
Начальник первого отделения четвертого отдела УГБ Кожевников не смог во время закончить следствие и, подписывая у Самойлова постановление о продлении срока по делу № 5394 до 23 июня 1937 года, почувствовал на себе, не предполагающий ничего хорошего, взгляд заместителя начальника управления госбезопасности. Бронштейн категорически отвергал все обвинения, как в ходе допросов, так и очных ставок. Обязанности начальника первого отделения через неделю стал исполнять сержант госбезопасности Ильин.
Новый следователь лейтенант Болтрукевич принял производство по делу Бронштейна после того, как в газете «Известия» в статье, рассказывающей о записках шпиона и диверсанта Дориана Блера, прочитал что в 1917 году, когда Юденич наступал на Петроград, этот английский шпион раздобывает «лимузин для брата Троцкого».
Именно этот важный факт и показания заявителя Лашиной легли в основу заключения заместителя облпрокурора по спец делам Сикачева и помощника облпрокурора Черенова о направлении следственного дела № 5394 по обвинению Бронштейна Александра Давидовича в Особое Совещание НКВД СССР.
30 января 1938 года  прокурор Вышинский утвердил обвинительное заключение и принял решение о передаче дела в Военную Коллегию Верховного Суда Союза ССР с применением Закона от 1 декабря 1934 года.
25 апреля 1938 года Военная Коллегия под председательством диввоенюриста Горячева приговорила Бронштейна Александра Давидовича к высшей мере уголовного наказания – расстрелу с конфискацией всего лично принадлежащего ему имущества. Приговор был приведен в исполнение немедленно.
Подписывая справку о расстреле, начальник двенадцатого отделения спец отдела НКВД СССР лейтенант госбезопасности Шевелев, сделал в левом нижнем углу пометочку «967868»

PS В соответствии со ст.1 Указа Президента СССР от 13 августа 1990 г. “О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х годов”, приговор в отношении Бронштейна А.Д. признан незаконным и он по настоящему делу полностью реабилитирован.
Заключение от 15 ноября 1991 года подписано Прокурором по надзору за исполнением законов о государственной безопасности, межнациональным и международно-правовым вопросам Прокуратуры СССР Ежовым В.И.

От автора. У автора нет полной ясности в том, как Бронштейн попал на сахзавод в Нижнем Кисляе. Возможно, Живоровский в Воронежской губернии и Животовский- известный банкир- родственник Седовой имеют много общего и они различаются только буквой.