Таверна

Каждый путешественник по Междумирью знает, что, каким бы путём он не шёл, какими порталами он бы не пользовался, всё равно если допустить хоть малейшую ошибку, хоть разок оступиться – можно, в лучшем случае, попасть не туда куда хотел, а в худшем – угодить в межмировую ловушку, Дно Миров или ещё в какую подобную передрягу, из которой можно и не выбраться живым.
Но иногда случается, что вместо Дна Миров путешественники попадают в ещё более странное место. В таверну. Это то ли осколок уже рухнувшего мира, то ли кусочек ещё не созданного. Маленький холмик, основание которого растворяется в нереальности Междумирья, а к верхушке, к двери стоящего там маленького домика сходится шесть дорог. Если пройти вдоль стены таверны, то с обратной стороны будет ещё одна дорога, скорее даже полузаросшая тропинка, и по этой тропинке невозможно ни спуститься с холма, ни попасть внутрь, тогда как остальные дороги ведут из таверны в разные, причём никогда не угадаешь в какие, миры. По этой же тропке можно топать и неделями, но более чем на семь с половиной шагов от таверны не отойдёшь, а если обернуться и идти наоборот в таверну – то она будет в трёх с половиной шагах, и ближе никак не подойти.
Вернёмся, собственно, к таверне. Открыв маленькую дверь, посетитель попадает в зал, размеры которого зависят от количества народа внутри, и почти всегда превышают размер домика. В зале всегда есть хотя бы один пустой столик. Так же  очень часто пустует столик возле камина в углу в тени. Первый столик – для новоприбывающих, и если его занять – то незаметно появляется ещё один. А второй – для хозяев. С хозяйским столиком та же фигня что и с задней дверью в таверну – ближе чем на три с половиной шага к нему не подойти. У этого стола стоит кресло-качалка, три простых кресла, четыре стула с высокой узкой спинкой и табуретка.
Но леший с ним, с хозяйским столиком, к нему ещё вернёмся, но попозже. Две главные достопримечательности таверны – это тавернщик и название. тавернщик – это самое качественное наваждение которое только можно себе представить, к тому же это наваждение – ходячий сгусток благодушия. Именно сгусток – потому что каждый увидит в нём своё. Кто-то здоровенного пузатого дядьку, кто-то коренастого – из-за стойки не видно – рыжебородого дварфа, кто-то – изящную дриаду, а кто-то – восьмилапое девятиглазое мохнатое чудище, балансирующее подносом с заказом на трёх растущих из макушки рогах. У всех ведь разные идеальные корчмари?
Вторая же достопримечательность – это название. На потёртой, побитой и рассохшейся невзрачной доске, висящей у входа переливающейся зеленовато-синей краской написано: «Таверна Исполнение Желания».
Если же гость спросит тавернщика почему такое странное и вызывающее название, то он скорее всего шепнёт тому на ухо с чрезвычайно заговорщицким видом, кивая на хозяйский столик: «Эх, не вовремя ты сюда зашёл, приятель. Если бы хозяева были тут, они бы тебе всё рассказали.  И может даже показали.» Но, если гостю повезёт и за хозяйским столом кто-нибудь сидит, то тавернщик, ни говоря ни слова, возьмёт любопытствующего за руку, отведёт к хозяйскому столу, усадит на пустое место и скажет, обращаясь к сидящим там: «Рассказывайте, а у меня заказы, заказы…» И уйдёт скучать за стойку.
А посетитель останется сидеть там куда усадили, рассматривая пресловутых хозяев. Его собеседником может оказаться высоченный массивный драконид серого цвета, изящная девушка с механической кистью, глазом и крыльями, невысокий слепец с повязкой на отсутствующих глазах, нечто перекачанное ангелоподобное, но с крыльями из стальной плоти с островками перьев (под его крыльями всегда стоит тазик, ибо перья по краю крыльев всегда кровоточат) или же человек достаточно высокого роста с чёрным провалом вместо лица. В любых комбинациях. А иногда ещё в кресле качалке можно увидеть такого же длинного, как и тот что без лица, мужчину (хотя иногда там сидит невысокая худенькая девушка), сложившего (или сложившую) свою длиннющую, в рост, толстую и туго переплетённую косу себе на колени. Во всех случаях кроме последнего гость услышит что если бы неназванный сегодня тут (кивая на кресло-качалку) сидел, то он бы показал, а мы можем только рассказать. Неназванный – расскажут гостю – создатель этого места, даёт каждому любопытному один шанс. Он исполняет любое желание, ну, разве что с некоторыми ограничениями. Исполняет он его сразу, хотя эффект чувствуется только когда выйдешь из таверны. Но коли хочешь – через две-три минуты молчания добавят они, если гость по-прежнему останется сидеть – можешь его подождать, хотя когда этот хмырь тут появится – неизвестно никому в принципе, при чём ему самому скорее всего тоже, Благородный Хаос и Великий Порядок свидетели.
А если же всё-таки кресло качалка занято, то сидящий (или сидящая) там скажет следующее.
«Меня во многих мирах и местах называют по-разному, на самом деле называть меня как-либо бесполезно имени у меня попросту нет, даже истинного. (Девушка добавит, проводя руками по своей фигуре: «Хотя в этом теле мне предпочтительней имя Дайна.») Я – неназванный, и, как бы это выпендрёжно и пафосно не звучало, я могу всё. И ты, уж коли подсел за наш столик, можешь загадать мне любое желание. Точнее, почти любое. Я не буду напрямую вмешиваться в жизнь кого-либо кроме тебя. Я не сделаю тебя таким же как я и я не стану тебя убивать. Загадывай, но сперва лучше подумай, и подумай как следует. Да, ещё, я не буду тебя перемещать во времени, это пожалуй единственное что я не могу в принципе – мы со временем, знаешь ли, ровесники, и потому никогда не работаем вместе. Итак, я жду.»
С этими словами безымянный откинется в кресле, извлечёт из воздуха трубку, закурит и подхватит стоящий на столе бокал с вином. Закурив, это странное существо оттолкнётся от стола и начнёт покачиваться в своём кресле, с блаженной мордой пуская колечки. (Если же в кресле Дайна, то она достанет из кармана яблоко или грушу с хороший арбуз размером и, держа сей фрукт двумя руками, с не менее блаженной мордашкой чем в первом варианте, будет его грызть.)
Минут через 20, если гость ничего не придумает, неназванный скажет: «Ну? Надумал? Если нет – я подожду ещё минут пять, а потом ненадолго смоюсь. Правда, моё ненадолго может лет на двести затянуться, а то и больше.»
С этими словами бессмертный остановит кресло, упрётся локтями в стол и станет ждать. Его пять минут могут затянуться надолго, но в конце концов, если гость ничего не скажет, он окажется сидеть за тем столом за который сел когда вошёл в таверну, а неназванный просто исчезнет или же вернётся к беседе со своими друзьями, и больше не будет обращать на гостя внимание.
Но самое главное, попав в следующий раз в таверну, если уже один раз говорил с безымянным, бесполезно тормошить тавернщика – он лишь молча пожмёт плечами да нальёт кружку эля за счёт заведения.