Два дня на охоте

Недавно потухло лето и началась осень, в это даже не верилось, казалось, это лето так и не закончилось по моим ощущениям оно тянулось, тянулось и не отпускало меня ни двадцатого августа, ни первого сентября в день знаний. Лето звучало в голове, мысли о нем так и не отразились в поступках и только осенняя охота на уток его - лето поколебала, и оно наконец-то ушло прочь.

Меня позвали на открытие охоты 20 сентября, и я принял это предложение. Четыре с половиной часа на машине на север от Астрахани и вот мы с Ромкой в Балхунах, еще полчаса и паром переправляет нас на остров в Волго-Ахтубинской пойме  - оказываемся в другом мире, мирке, я бы сказал, живущем по другим законам, мирке в котором бег времени не заметен, где не имеют значения события внешнего мира, где никто не промывает тебе мозги и никто не ищет, никто ничего не просит и не требует.  Этот мир жил ожиданием начала охоты: одни охотники готовясь к утрянке (утренней охоте), заправлялись огненной водой, другие искали место дислокации, а третьи палили из оружия по чем зря, казалось, даже дичь нутром ощущала тревогу и беспокойно перелетала с одного водоема на другой. Не смотря на количество народа встреченного по пути к охотничьей стоянке, нас никто не тревожил, еще больше меня удивили огромные запасы сухих дров, вырванных с корнем деревьев, разбросанных в огромном количестве вокруг нашего бивака – вот это и является настоящим показателем глухих мест, понял я.

Нас встретили очень душевно: помогли выгрузиться, разложить вещи, поставить палатку. Казалось, я давно знал встречавших нас охотников - никаких трудностей в общении не возникало. Меня удивили люди, казавшиеся явно не похожими на астраханцев ни манерой говорить, ни акцентом, ни поведением, Ромкин дед Коля вообще говорил с явным хохляцким акцентом. Этот акцент будил во мне воспоминания о родной Ростовской области. Я был уверен, что попал в другой мир, я отдыхал от пустынной Астрахани и наслаждался лесами поймы, чистым воздухом, отсутствием городского шума и телефонных звонков, я был практически счастлив.

Стемнело очень быстро, а в семь вечера охотники и рыбаки отправились спать, мы с Ромкой – городские жители не могли уснуть, организм, привыкший к совсем иному графику, не хотел отдаваться в объятья Морфея. Потребовалось совсем немного времени, чтобы подбросить для жара в костер дров, и подвинуть к нему кресла. До 12 ночи завязалась неспешная беседа о любви, женщинах, детстве, прошлом и водке.. Как оказалось на следующее утро обсуждение этой последней темы побудило одного охотника проснуться, он заволновался, а потом послушав нас, понял, что мы ничего не знаем о действительных запасах огненной воды и спокойно уснул.

В половину пятого утра прозвонил будильник на телефоне, через две минуты еще один, затем зазвонил Ромкин телефон, мы подскочили, выбрались из палатки, натянули на себя одежду, быстро позавтракали, обсудили с проснувшимися мелкие детали и забрали мешки с подсадными утками и отправились в путь. Предстоящая охота бурлила кровь, я не помнил, когда в последний раз собирался в путь так рано, проще было вспомнить, когда я ложился спать в это время. За прошедший с последней охоты год мой проводник забыл дорогу, плюс темнота и вот мы в брод переправляемся через озеро. Одолженные на время охоты сапоги на три размера больше тянули вниз, вода, оказавшаяся болотной жижей затягивала и не отпускала, оставалось только хватать края сапога двумя руками выдергивать ногу из грязи и таким макаром упрямо лезть вперед попутно, вспоминая «Песню о друге» В.Высоцкого. Переход через водную преграду шириной всего несколько метров отнял неожиданно много сил. Все кончается, кончился и наш путь, а через секунды мы увидели, как по другому берегу озера промчалась, сверкая огнями фар Нива наших товарищей.

Несколько мгновений спустя мы оказались на месте, расставили подсадных уток. И тут неожиданно для меня полетели утки, по одной, по две, раздались первые выстрелы, сперва, они ухали вдали от нас, потом заговорили наши ружья, сердце забилось сильнее, адреналин бурлил кровь, а утки летали, летали… и падали вниз в камыши, падали на поверхность воды, бились, пытались нырять, взлетать, но однажды упав очень тяжело подняться вверх в небо, а охотники стреляли по подбитым уткам. Дробь вздымала поверхность воды не оставляя ни одного шанса раненым. Над нами летали чайки, чувствуя себя безнаказанными, но совсем не долго, одному из охотников это надоело и вот одна из них, подбитая метким выстрелом устремилась вниз.

На воде в такт легкого восточного ветра мерно покачивалась дичь, которую в конец обнаглевший орел пытался подобрать, но парой выстрелов он был отогнут от нашей законной добычи. Загорался красным рассвет…

Охота для меня закончилась также внезапно, как и началась, охотники пошли в озеро за добычей, как ни странно это не покажется, но часть дичи мы так и не нашли и это не смотря на миниатюрные размеры озера и небольшое количество камыша вдоль берега.

Сборной точкой оказалось наше с Ромкой место охоты. Мы наконец-то узнали кто и зачем стрелял в орла, на наши вопросы дядя Коля пояснил:

- В прошлом году орел у меня трех уток утащил, я не для того целый год ждал начала охоты, готовился к этому событию: покупал патроны, продукты, договаривался с начальством о выходном, чтобы позволить орлу утащить у меня из-под носа мою добычу. Да, и не попал я в него, так отпугнул парой выстрелов.

Днем я понял, что охота это не только стрельба по уткам, рассказы о прошлых заслугах и достижениях, но еще и кровавая работа. Коллективными усилиями мы настреляли 28 уток. Я узнал, как выглядят крикаш или по научному кряковая утка, в чем отличие чирка от нырка, кто из них самый вкусный, какие бывают патроны, калибры, ружья и еще множество мелких деталей, являющихся неотъемлемой частью мира охоты, его составляющей. Со всей этой добычей, нужно было что-то делать и работа нашлась всем. Мне показали, как нужно ощипывать уток и минут двадцать мы все вместе только этим и занимались, ничего сложного в этом не оказалось - перья легко вырывались из тушки, и складировались в картонную коробку. Чаще всего после себя перья оставляли стручки и чем больше их было, тем трудоемким являлось ощипывание.

- Утки меняют оперение, одни раньше, другие позже, но какое бы оно не было очищать от перьев и стручков нужно всю тушку, объяснял Дима.

Сперва работа казалось непривычной, и вызывала легкое чувство брезгливости, но спустя две утки тело втянулось в ритм, мозг перестал осмысливать действо, и все стало на свои места.

Струя пламени, вырывшаяся из баллона с газом, направляемая уверенной рукой охотника, опаляла выщипанные тушки уток, съеживая остатки перьев, меняя цвет уток с беловатого на желтый, над стоянкой плыл отчетливый запах гари.

Но на этом ничего не закончилось, мы расселись кружком и дружно и принялись за работу: Витька топором рубил головы, крылья и лапы уток, Ромка вспарывал животы и вынимал внутренности, Димка разделывал желудки, а мы с Вовой промывали от крови и остатков кишок тела. Картина маслом – мясники за работой. Вода в емкости от пятилитровой бутылки из-под воды, в которой я омывал уток, вмиг окрасилась красным.

За работой совершенно не ощущался бег времени, не ощущался он и тогда, когда мы сварили целый котел шурпы – супа основным компонентом которого стала свежая дичь, съели его, а потом отправились на машинах по ерикам и полям на охоту. Вернувшись обратно в лагерь, мы уставшие от впечатлений и свежего воздуха сморенные ими уснули в палатке. Конечно, мы проспали вечернюю охоту, хорошо, что рыбаки, услышав наш храп, нас разбудили. Мы мигом собрались и через мгновения уже бежали по направлению к озеру. Стемнело очень быстро и очень быстро полетели утки, напуганные утром, они как метеоры носились по небу, стремясь в кратчайшее время долететь до озера и устроиться на ночлег. Вечерянка внесла свои коррективы в процесс охоты – за каждой подбитой уткой необходимо было сразу же идти в озеро, ибо потом ее уже можно было и не найти.

По времени вечерняя охота оказалось гораздо короче первой.

На следующее утро после утрянки мы неожиданно для меня засобирались в обратный путь, нас уговаривали остаться, а потом махнули на нас рукой, отдали полмешка набитой дичи и с улыбками проводили в обратный путь.

И вот вновь автомобиль мчит нас по трассе на встречу горизонту, к скрывающейся где-то в дали Астрахани. В пятницу проезжая по этой же дороге я смотрел на летний пейзаж за окном, а спустя два коротких дня листва на деревьях у обочины (там где они встречались) резко начала менять окрас: появились желтые, оранжевые и даже розовато-красные листья, наступала осень. Я заметил, что как только около дороги появлялись озера, пруды, речки глаза автоматически искали дичь. Хитрые водоплавающие, казалось, специально скапливались в озерах близ населенных пунктов, зная, об отсутствии угрозы со стороны нормальных охотников.

Всю дорогу домой мы с Ромкой болтали, обсуждая итоги охоты, и я, находясь, под впечатлением от поездки, отдохнувший душой и смывший с себя всю накипь понял, что лето завершилось, началась осень и вместе с ней новый цикл моей жизни. И я еду в совсем ином, чем до охоты настроении.