Николай Котомин Ожидание в четверть века

                Ожидание в четверть века
 
                Хоть мгновенье вспомнить из былого,
                Потревожить памятью года,
                Прожитых, ушедших, бестолковых –
                Навсегда…


  Он ждал.
Поезд шел по расписанию
Поезд должен был придти по расписанию в 14.45. Часы, распятые тез четверти три.
Он вспоминал.
Где это было?
Или это будет?
Руки, раскинутые в стороны, как стрелки часов.
Руки, вскинутые, чтобы обнять.
Он ждал.
Остался ровно час.
Остался ровно час до прибытия поезда.
Что-то показалось Ему.
Он взглянул на часы снова.
Стрелки часов, как будто руки, остановились в недоумении.
Они как будто тоже ждали, чтобы завершить движение к распятию.
Он был спокоен.
Словно и не было четверти века, когда…
Да, ровно в этот день они встретились.
Встретились случайно.
Может даже и не заметили бы друг друга, если бы не случай.
Да, этот великий гений – Случай.
Но Он уже знал, что это не было случаем, а было целой цепью определенных закономерностей.
И их действия и привели к этой встрече.
Ему стало скучно.
Лучше бы Он этого не знал.
Лучше пусть будет это случайностью.
И цепью совершенно случайных и неопределенных незакономерностей.
Но Они, случайно или закономерно, встретились.
С трудом Он вспоминал, как же это было.
Сигарета уже перестала дымить.
Он задумался.
Даже попробовал закрыть глаза.
Но, кроме темноты, ничего не увидел.
Но Они же встретились!
И тогда же Они и сознавали.
Совсем не было намека на эту случившуюся в дальнейшем закономерность этой встречи.
Они были молоды.
Нет, совсем юные и, почти во всем, не опытны, но все немного упрямые.
Других среди этой группы юнцов и не могло быть.
Именно это упрямство (если не упорство!), в некотором роде, привело их сюда.
Первые испытания уже прошли, и они составили всего десятую долю всех поступавших и конкурирующих между собой.
Их собрали в аудитории, представили друг другу.
Его же представили как-то особо.
Все одновременно подумали, а почему не его?
А Его!
И ОН так же подумал.
И чуть позавидовал, недоумение пробежало тенью по ЕГО еще юному, но начинающему грубеть, лицу…
В эти дни стояла не по сезону жаркая пора.
Хотя осень только что вступила в свои владения полноправной хозяйкой.
Асфальт жарился под лучами солнца и был чёрен, как крылья ворона.
И блестел.
Они вышли под палящие лучи солнца.
Кто-то поспешил по своим делам.
Осталась небольшая группка юнцов, каждому из которых спешить не хотелось никуда.
Они продолжали кто-то молчать, кто-то тихо переговариваться на случайно появившиеся темы.
Ноги шли в каком-то им только ведомом направлении.
Но, странно, что это направление долгие пять лет оставалось практически неизменным.
И, если кто-то хотел кого-то из них найти, то мог смело пойти наперерез этому направлению, и где-то обнаружить всю компанию.
Звякали трамваи – неотъемлемая часть большого города. Знавшего столько тайн о живущих и уже не живущих в нем. И начинающего постигать тайну появившейся на своих улицах этой маленьком компании. И тайны-то пока не было. Или она начала появляться. И заключалась в некотором появляющемся единстве или уединении –
молчании, разговорах или неистовых спорах и всегда о вечном, и даже скоротечном, всегда казавшемся вечным.
50 и 17. Это был год, которому принадлежали эти числа. Магия чисел и соединяла эту компанию и время, в которое они встретились. Каждому было 17 или немного больше, или немного меньше.
Они еще не знали, что время до этого события резко начинало уходить почти в небытиё.
Начиналось новое. Золотое время. Как его потом нарекут…
Он вспоминал.
Однако всё прошлое сразу же начало ускользать от Него.
Нет. Начало не появляться. Прошлое не хотело и не желало выходить из небытия.
Там было всё на своих местах.
Спокойно. И какой-то вроде, хоть и беспорядочный, порядок, но он наблюдался во всем. В нем.
Всё было подвержено какому-то невидимому расписанию.
Оно уже существовало. Оно и продолжает существовать.
Ему долго еще потом снились сны. Полные видений прошлого. И почему-то тех, именно тех, которые не должны были появляться в Нго памяти. Тем более тревожить в снах.
Но они оставались постоянно, как будто были Его частью. Нет! Стали Его частью. И плотью. И душой.
Они уже никогда не покидали Его.
Вначале эти сны Его будили. И Он не мог сообразить – где Он! Когда же устанавливал – где! – тогда появлялось и всё остальное. И место. И время.
Немного успокаивался. Постепенно засыпал снова.
Почему же не красят мосты?
А дождь лил и насквозь его прохудившиеся башмаки заставляли думать о том, что их неплохо бы и починить. В лучшем случае, неплохо бы купить и новые. Но на что?
Надо бы что-то сообразить и на ужин. Тем более, что завтрака и обеда Он уже не помнил. И были ли они вообще? Сегодня? Или вчера? А когда? И где?
Нет, конечно, он вспомнил все места, где что-то удавалось отведать съестное.
Вот здесь, например, на втором этаже. На углу улиц, по которым постоянно звенели длинные медленные трамваи. 
А здесь вот подавали вкуснейшую солянку. Если же взять побольше хлеба, то можно обойтись и без второго. Да и без компота с чаем, тем более газировку можно было купить за 3 копейки с  сиропом или за 1 копейку без него на любой улице в автомате.
А здесь же рядом, но уже на первом этаже. Но это было позже.
Он появился в этом огромном городе и уже остался в нем не проездом и не на пару дней, как было до этого с другими городами.
Как это было с прекрасной кавказской столицей. Этот город так и остался лучшим из всех городов.
Он помнит до сих пор все маленькие и большие улицы и улочки, каменистые и песочные, асфальтовые и без.
И вот Он встретился с этим, во всем новым и огромным, городом один на один.
Он еще не представлял, что это такое - город!
Он еще не представлял, что Ему придется с ним всегда бороться, часто уступать ему – этому монстру, сжирающему всё – и чувства, и души.
Но всё это Он ещё поймёт, почувствует и ощутит кожей и нутром.
Он от этого не уйдет.
Не удастся.
А после не сможет.
И не захочет.
Вначале было так много в нем нового.
Всё пленило. А воображение искало выхода.
Он мерил шагами улицы. Переулки. Мосты. Набережные. Улочки.
Главное – вперед!
Чаще, не оглядываясь…
… Золотое время…
Безумно думное. От – бездумное.
Когда не только душа, но и тело взывает к мыслям.
И вот и этот роман Он писал давно.
И сейчас, проходя по набережной и вспоминая свою небольшую предыдущую жизнь и, опять находя в ней забавные моменты, обдумывал и оживлял некоторые страницы маленького романа.
Сегодня был обыкновенный сумрачный серенький день.
Вдалеке матово желтел Исаакий, отражаяся и мелькая меж льдин, плывших с Ладоги по Неве.
На углу, взглянув с незаметной легкой улыбкой на часы далекого петровского времени, с удивлением отметил, что стрелка и ее тень распяли циферблат пополам.
Пора перекусить.
Пройдя ещё немного вдоль витиеватой остроумово-лебедевой решетки, до изумления знакомой, спустившись напротив большого моста на три ступеньки вниз, Он попал в крохотное зальце.
Там витал до головокружения дурманящий кофейный дух.
У стойки стояло несколько студентов.
Они громко разговаривали. И можно было расслышать знакомые и незнакомые
имена – Рерих, Ван Гог, Метрополитен… И догадаться, что они только что с выставки в Эрмитаже.
Как всегда, подметил Он удовлетворённо – и они сражаются с ним.
С этим городом.
И спорят с ним.
С многоголовым.
Он не будет останавливаться.
Он пройдет мимо…

Вдали показался поезд.
Он уже представлял себе, как в следующую минуту обнимет Его.
И признается в своих чувствах…

Он медленно погасил сигарету.
И резко пошел прочь с перрона.
Не оглядываясь.
Не сожалея.

Ожидание, длившееся четверть века, закончилось.


Рецензии
!!!
Коля, наконец-то...
Супер - даже это не может отразить моего восхищения.
Но, главное - не пройти мимо...

Владимир Митюк   27.08.2010 23:58     Заявить о нарушении