Сказка-роман. ч. 16. формула успеха

РАЗДЕЛ 4. ФОРМУЛА УСПЕХА

       Прошу всех, заранее предвкушающих раскрытие какой-то великой тайны, заранее закатать губы. Ничего этого не будет, уж это точно. Знал бы сам, как всего достичь с минимальными потерями – я бы сейчас с вами или вообще бы не разговаривал, или же объяснялся бы энергичными фразами из армейского Устава: - Равняйсь! Смирно! Налево кругом – марш! 
   И так далее, и в том же духе. Но не тут-то было: пока что таким образом разговаривают со мной, причем все, кому не лень. Даже иной раз удивляешься: вот у этого субъекта вообще неандертальский словарный запас, мыслей – как у сытого тиранозавра, а, тем не менее, туда же норовит – порулить да покомандовать. Эк же ему неймется, бедному! Что-то мычит, как Герасим, а сказать не может, хоть и хочется до невозможности. Но он – начальник, и, какой бы ни был идиот, а подчиняться ему все ж приходится. Некоторым, которые к интригам да наушничеству привыкли, дураки даже больше нравятся, чем умные: умный еще, чего доброго, разберется, кто вы такой, да и сдаст в полицию – налоговую или еще какую, а руководящему болвану разобраться в сумерках вашей сложной души нет никакой возможности. Он, пусть и тупой, а все-таки – человек, и ничто человеческое ему не чуждо – ни лесть, ни подношения, ни сладкие слова поношения кого-то, неприятному ему лично.
  Впрочем, что это я все на дурацкие советы Карнеги съезжаю? Своего ума, что ли, недостает? Видно, так: иначе, почему бы это всю жизнь не могу добиться этого самого успеха, о формуле которого сейчас и поведем речь?
   Да и не мудрец ваш покорный слуга, не философ и не политэкономист: какой-нибудь Кант или Маркс быстро бы сформулировали, что такое успех  в эдакой удачной словесной упаковке наподобие “деньги –товар - деньги”, или же “стоимость - прибавочная стоимость”, а то и вовсе – “успех – это звездное небо над головой плюс нравственный закон внутри нас”. Вот Бог, наверное, все об этом знает, да не советую к нему обращаться по таким пустякам. В лучшем случае сухо буркнет; “некорректно сформулирован вопрос”, а то и вовсе вдруг рявкнет:
- Как челобитную подаешь, холоп?! И вообще как стоишь перед офицером, скотина!?
   И воздаст за все грехи твои великие полной мерой – вроде того же пресловутого бушеля: пинтой или квартой тут явно не обойтись. Вот вам и весь “успех”, господа товарищи. Да и стоило ли сыр-бор раздувать? Сами ведь все должны понимать, ежели, как говорится, не бессовестные. Каждый, – повторяю – каждый из нас прекрасно знает, или, по крайне мере, смутно догадывается, почем фунт лиха, где собака зарыта и как украсть миллион, да не каждый решается на такие подвиги (впрочем, не каждому и дано: иной не успеет и куска хлеба ухватить – и, пожалуйте, в кутузку).
 Впрочем, успех, как и мораль, в разные эпохи разными народами воспринимался совершенно по-разному. В древнем Китае, к примеру, успехом считалось обучиться грамоте, ибо это открывало путь в высшее общество, – там даже богатые купцы норовили обзавестись фальшивыми справками о начальном, а то и неполном среднем образовании. В СССР наивысшей доблестью было пролезть в Политбюро ЦК КПСС, в США – в президенты, и так  далее. Миллионером же в Стране Советов быть было так опасно, что и словами не передать: там всякий, укравший свыше 10 000 рублей, ходил под расстрельной статьей, потому что по Уголовному кодексу это считалось хищением в особо крупных размерах. Так что посчитайте сами на досуге, сколько смертных казней по забытым ныне советским законам заработал, например, некий господин Жирномырдин, или тот же Душегубкин. А нынче – воруй, ради бога, только не у сильных мира сего, а не то они и безо всякого УК СССР с тобой разберутся в два счета. Даже наоборот: нынче способность к экспроприации чужого добра  (у того, кто сдачи дать не может) как бы и возведена в ранг наивысшей доблести, эдакого пэрства или, на худой конец, рыцарства. Только, повторяю, при этом не следует зарываться и залезать в широкие карманы господ олигархов и их протеже в парламенте или правительстве. Да, вот еще один ценный совет – применимый, кстати, во все времена в любой общественно-политической формации:  никогда не воруй больше своего начальника.  Не надо оскорблять заслуженного человека, нагло демонстрируя ему свое превосходство в области практического накопительства, потому что у него имеется в руках кое-что существенное – власть. Конечно, деньги – тоже власть, – да еще какая! – Но – лишь в исключительно крупных размерах, когда можно в два счета прикупить Верховный Суд, Генеральную Прокуратуру, правительство и даже – даже... в общем, вы поняли, о какой августейшей особе идет речь. Но и тогда не будет вам полных гарантий стопроцентной безнаказанности: те же августейшие особы могут вдруг придти к выводу, что ваши капиталы – это народные, то есть, государственные деньги, а государство  - это я.
   Иными словами, для того, чтоб всюду и всегда достигать всего, что захочешь, надо, всего-навсего, быть Господом Богом, а это, что ни говорите, трудно. Да никто вам этого и не позволит, а Всевышний – в первую очередь. Это даже древние греки понимали, и назидательные истории на данную тематику придумывали (так называемые мифы Древней Греции).  Там речь даже не о том, что смертным божьи полномочия не на пользу, а о том даже, что и божьим детям папашины функции ни к чему. Помните историю Фаэтона и Гелиоса? Чем там дело кончилось и с чего началось, а?
 Но я не говорил, что к успеху вообще не следует стремиться. Надо, еще как надо! Иначе пропадают духовные, материальные а то и еще какие-нибудь стимулы к существованию вообще, а оттуда и до суицида лишь один шаг. А самоубийство – смертный грех! В Рай не пустят, вот что, а то и вовсе в Ад упекут, и отнюдь не в уютную каптерку домны номер восемь.  Хотя – кто знает? – вероятно, есть и в других домнах мечтатели и романтики наподобие Азазелла, да только они это никак не афишируют: и не поймешь, от кого раньше по шее достанется – от Бога или от Сатаны. Это нашему Духу так свезло, что он бесстрашен и абсолютно непобедим, а что делать всяким там Фаготам, Астаротам, Бегемотам, Мефистофелям и прочим челядинцам? Так что настраивайтесь на оптимистический лад, и верьте в то, что и в Аду все не так уж и плохо... впрочем,  прошу не воспринимать это утверждение-предположение в качестве проповеди самоубийства. Нет уж, не ловите меня на слове, ибо я этого никогда не говорил, – да и Хомяк с Азазеллом и Гризли это бы охотно подтвердили.
     А посоветовал я бы вас всем вот что: старайтесь достигнуть успеха там, где вам дано.  Ежели вы, к примеру, хорошо бритвой владеете, то это вовсе не означает, что вы обречены карманы, да кошельки срезать! Можно ведь и в портные пойти, и даже в парикмахеры. Если же у вас замечательно получается узлы вязать, то из этого отнюдь не следует, что вам дорога в палачи: можно и в моряки, и в цирковые фокусники. И так далее, и тому подобное. Вот я, к примеру, умею только языком лясы точить, так что мог бы и в попы податься (впрочем, проклятое вольнодумство, переходящее в воинствующий атеизм, мешает), в странствующие проповедники или в полковые капелланы. Даже в политику, черт побери, да  только там все места заняты на сто лет вперед, и очередь на замещение вакантных должностей что-то совсем не движется. Вот и болтаюсь по белу свету, и болтаю обо всем, что только в голову взбредет. А все так и норовят поймать меня да язык на полфута урезать, вместо того, чтобы внимательно выслушать. Уж такое мне счастье выпало, и никуда от него не деться, и дано оно мне вместо успеха. Неплохая замена, как вы думаете?  Но  ваш покорный слуга и не думает отчаиваться, ныть и опускать руки до земли. Еще чего! Не дождетесь, мои реальные и потенциальные недоброжелатели! Сами опускайте, что хотите и куда хотите, а я обречен двигаться куда-то вверх и вперед, даже если на покоряемых вершинах даже эпифитовые лишайники не растут, не говоря уже о кортиколах.
Ну да ладно, что это мы все о грустном? Надо же иногда и сделать вид, что вам весело, а то и смешно. Глядишь, улучшите чье-либо настроение, а там, может быть, развеселившийся судья и заменит вам повешение пожизненной каторгой, – чем не перспектива? Вон товарищ Кампанелла так наловчился потешать своих тюремщиков, что слава о его заслугах докатилась до сильных мира сего, в том числе и до суеверного папы, великого понтифика, а он тогда как раз боялся, что его колдовством да ведовством изведут недруги... тут он и вызывает неисправимого оптимиста и весельчака Томаззо и деликатно просит его помочь в беде, а тот, естественно, соглашается на определенных условиях:
- полной амнистии;
- назначением его, вчерашнего узника инквизиции, папским советником с хорошим окладом;
- публикации “Города Солнца”;
- хорошей пенсии от Святой Канцелярии – на всякий случай.
   А все началось с того, что вышеназванный Кампанелла умел кого хочешь утешить, успокоить, даже самых тупых и безнадежно суеверных граждан Рима и Калабрии, этих истинных мракобесов Семнадцатого Века. Вывод: и в Аду можно выжить, если применить свое предназначение по назначению. Ведь поначалу-то наш герой сдуру в патриоты записался, – организовал заговор с целью  выхода родной Калабрии из состава Испанской монархии. Ну, и чего добился наш борец за свободу совей мафиозной Родины? – Похватали всех заговорщиков, в том числе и фра Томаззо, жутко пытали, страшно казни ли, он, почитай, один и отбоярился – отругался, как говорится, ибо умен был, как поп Семен, один от семерых отбрехивался. Так пусть же этот пример вдохновляет вас, господа неудачники, на дальнейшее существование, хотя я вас очень даже хорошо понимаю в те минуты, когда вам нестерпимо хочется удавиться на ближайшей березе. Но, тем не менее, человек-то всего добился, находясь в крайне затруднительной ситуации – будучи приговоренным Супремой к пожизненному заключению, да и то по недоразумению: вначале беднягу хотели сжечь, потом – распилить, повесить, и так далее, и только явное сумасшествие узника подвигло его мучителей на акт  средневекового гуманизма. Так что не все у нас с вами так уж безнадежно, истинно говорю. Ведь не все же мы поголовно сидим в мрачных застенках инквизиции, не все приговорены к костру и так далее. Нет, нам кое-кто мог бы и позавидовать, особенно обыватели средневековых городов из числа вольнодумцев и еретиков. Есть у нас перед ними некоторые преимущества, что бы вы ни говорили – к нашим услугам Декларация Прав человека, Интернет, наконец... нет, мы с вами определенно еще повоюем, даже не зная формулы успеха, и даже, откровенно говоря, на него и не особенно-то рассчитывая. Надеяться-то можно, конечно, верить в него тоже не возбраняется, но включать в какие-то долгосрочные планы, расчеты?! Нонсенс, товарищи, даже и не думайте.
  Так что мы – ваш покорный слуга со товарищи – сидели и думали, думали, - как же дальше жить, чтоб Бога не гневить, и самим чтоб скучно не было. Не сходилось как-то, не увязывалось: Господь-то нам успехов пожелал, а пожелания начальства, как известно, закон. С другой стороны, все мы под должности да по призванию – святые великомученики, то есть профессиональные, функциональные неудачники и горемыки. Ну, и что же из этого следовало? – Только одно: руководствоваться самыми  последними указаниями свыше, ибо, как мы уже сто раз могли убедиться на своем печальном опыте, не следовать божьим указам вредно для здоровья – что физического, что душевного.  И тут вдруг отличился наш старый догматик.
- А я, между прочим, знаю, как добиться успеха в жизни, да только вам не расскажу, - нагло и злобно бросил нам он в лицо. – Вы тут собрались олухи да неудачники, а мне, между прочим, в отличие от вас всегда здорово везло. Меня даже шахен-шах боялся, и убрать не решился – только из страны выслал, бестия. Считалось, что столь везучему аятоле лучше поперек дороги не становиться, а уж чтобы убить?!  - Ни боже мой! И ведь правильно он сделал все, между прочим! С такими любимцами Фортуны, как ваш покорный слуга, лучше не связываться. До меня, между прочим, такие уже встречались – Александр Македонский, Тамерлан, Чингисхан, Владимир Ильич. Многие пытались им бубну выбить, в асфальт закатать, а что из этого вышло?! Нет, вот что я вам скажу: везение – это дар, а без него об успехе нечего даже и думать. Вот вам и формула, только не для всех она подходит, а лишь для избранных.
- Избранных – кем? – небрежно переспросил его Дух, - Богом? Судьбой? Аллахом? Уточни, пожалуйста!
   Тут наш Хомяк, смекнув, что сболтнул лишнее, побагровел и вспотел. Глазки его забегали, а сам он стал потихоньку отодвигаться от опасного собеседника. Азазелл, может быть, и неудачник, да только очень уж опасный неудачник, настолько опасный, что любой любимец Фортуны, будь он трижды Цезарем и четырежды Тамерланом, с ним связавшись, сам попадает в эту категорию несчастных бедолаг. Вон как от него в Аду-то Аттиле с Тамерланом досталось, а уж на что счастливчики они при жизни-то были, как своим успехам-то радовались! У меня даже иной раз подозрения возникали: а не потому ли так Дух суров с этой категорией грешников, что несколько им завидует? Хотя, между нами... и чему там завидовать? Ну,  воевали беспрестанно, ну, бегали всю жизнь – то от супостатов, то за супостатами, не досыпали, не доедали, даже толком властью-то не попользовались – и тут  - бац! – милости просим в Ад! В Домну номер Восемь! И, тем не менее... Духу-то везло куда как меньше, чем прославленным государственным деятелям и полководцам прошлого. Можно ли считать “успешным” низвержение его из Рая в последний круг Ада, пусть даже и с сохранением оклада и почти без понижения в звании? (Старший дьявол, или унтер, примерно соответствует херувиму, кем он и был до своего скандального низвержения в Бездну). Не знаю, не знаю...
- Не ссорьтесь, друзья мои, - миролюбиво начал я, - а ты, Хомяк, между прочим, не высовывайся, а то ведь и схлопотать недолго. О чем мы спорим, господа-товарищи? Как ни крути, а ведь о успехе, везении и счастье может судить лишь тот, кто все вышеперечисленное испытал на своей шкуре, не так ли?
   Все только плечами пожали: должно быть, именно так, а то, как же иначе? И я продолжил развивать свою тонкую мысль:
- Кто добился при жизни, или даже посмертно, великого успеха, как не признанные гении? Так о чем тогда говорить? Слушай, Дух, старина, давай-ка сходим к тебе в седьмой круг, да и спросим об этом у твоих подопечных в каптерке и вне ее. Они нам и нарисуют нужную формулу, так сказать, кровью сердца. Все прочие очевидцы отметаются с порога, ибо в таком важном деле не могут считаться истинными свидетелями. Я прав или нет?
   Тут мне стали аплодировать, по плечу хлопать, и даже руку пожимать – вот до чего дошло дело. Особенно отличился медведь, эта неуклюжая скотина: как всегда, дуралей так сжал меня в объятиях, что ребра затрещали, глаза из орбит повылезали, а дыхание перехватило, как на виселице. Чертов питон в медвежьей шкуре! Вот уж воистину, дал ему Господь силушку не по разуму... впрочем, молчу, молчу... супротив Бога больше ни слова, ни мыслишки! Ему, знаете ли, виднее, кого и чем наделять не по разуму. Хорошо еще, Дух и нас до ужаса справедливость любит, и никогда не потерпит, чтобы кого-то придушили ни за что. Вот и на этот раз – сгреб он Шатуна в охапку, тряхнул так, что тот едва из шкуры не вылетел, да и отвесил хищнику полноценного леща – не посмотрел, что серафим пятого класса.
- Кто еще моего Парамошу обидит, - отрывисто пролаял он, - собственноручно к Аттиле с Чингисханом в котел пристрою, сам прослежу за температурой смолы. Все поняли?
Возражать бесноватому дьяволу опять никто не решился. А он вошел в раж и рычал, поблескивая маленькими  злыми буркалами:
- Собирайтесь-ка на экскурсию, хорошие вы мои, я вам там покажу, где находятся слишком успешные и предприимчивые! Вот до чего гумилевская пассинарность-то доводит, - внезапно завершил он свой дурацкий монолог, неизвестно к кому взывая и на что намекая.
И мы поспешно засобирались в путь-дорогу. И тут нелегкая дернула меня за язык:
- Слушай, чертушка, а у Бога-то разве не надо разрешения спросить? – Дескать, так-то и так-то... все-таки это Ад, сам же понимаешь...
- У кого? – приосанился вдруг дурак Дух, - у Господа, что ли? И с чего бы это ему вдруг интересоваться делами адской иерархии - кто и кого там палит да кипятит? Дел у него других нет, что ли? Если хотите знать, Господь Аду-то полную автономию предоставил, как сейчас помню:
- Берите суверенитету столько, сколько сможете проглотить, или унести, - провозгласил Всевышний нам на прощание. Ну, мы и взяли, сколько смогли... и захотели. Так что и насчет экскурсий, насколько я понимаю, никаких запретов не было, нет, и не будет. Судите сами: сколько мы раз уже там побывали? И что-нибудь с вами произошло, черт побери?
    А я только за голову схватился: что он несет, прости, Господи! Ересь, божба и вообще черт знает, что! Ой, что со всеми нами сейчас будет-то!
  Но, к моему глубокому удивлению, не случилось ровным счетом ничего. Неужто старый черт не соврал?! Чудеса! Ну, если так... и мы, пожав плечами, бодро устремились вслед за нашим рогатым Сусаниным в темные бездны Ада. Экскурсия, так экскурсия, сто тысяч чертей и одна ведьма!
  Но знал бы кто-нибудь, каким тернистым и долгим окажется этот бессмысленный путь!