Врата в преисподнюю. Часть первая. Глава вторая

Рыжеволосая красотка сидела напротив меня и с непритворным наслаждением отглатывала из граненого стакана дешевый «Солнцедар». От чего-то более приличного она наотрез отказалась, резонно заметив, что имидж волнует ее меньше всего и, что гораздо приятнее употреблять то, что действительно нравится. Против такого аргумента возражать было глупо, но я, отнюдь, не чувствовал себя настолько геройским парнем, чтобы сломя голову последовать ее примеру. А потому, дабы не испытывать понапрасну желудок сомнительным пойлом, предпочел традиционный и уже неоднократно испробованный коньяк.
Рыжая на такие нюансы внимания не обращала и неловкости от моего неблагородного поступка не испытывала. Она вообще не была способна обижаться, и плевала на чувства, способные вызывать всплеск эмоций и следующую за ним растрату энергии. По сути, Рыжая была примитивным одноклеточным существом, никогда не утруждающим себя чем-то серьезным, как мотылек жила одним днем и умела наслаждаться жизнью так, как умеют только представители кошачьих. При любом, даже самом неблагоприятном раскладе, у нее было прекрасное настроение. Она, казалось, излучала из себя оптимизм и самим своим присутствием поднимала настроение. Правда, лишь до тех пор, пока молчала. Разговаривать с ней на трезвую голову невозможно. Сфера ее интересов была настолько скудной, что общение уже после первых пяти минут становилось тягостным и утомительным.
Но это – на трезвую голову…
Наученный опытом, я знал, что после третьей или четвертой, когда интеллекты более-менее уравниваются, ее беззаботная трескотня перестает действовать раздражающе, так как внимание концентрируется в основном на физических прелестях. А, несмотря на несусветную глупость, Рыжая была довольно симпатичной штучкой и прекрасно осознавала это.
- У меня есть чудные ножки и кое-что между ними, - любила повторять она. – А потому, пока я не состарюсь, с голоду не пропаду…
Кстати, о старости она не задумывалась вовсе.
- Неизвестно, что с нами будет завтра, стоит ли зря голову ломать?..
Несмотря на столь устоявшиеся принципы, Рыжая, между тем, была самым бескорыстным созданием из всех знаных мною представительниц слабого пола. С ней легко было сойтись и так же легко расстаться. Без истерик, претензий. Просто: встретились, выпили, переспали… Иногда она жила у меня по несколько дней подряд, иногда наше общение ограничивалось несколькими часами.
Сегодня я был в ударе. В редакции выдали зарплату за два месяца и еще аванс за этот. Мне хватило, чтобы расплатиться с астрономической задолженностью в кафешке и еще осталась приличная сумма про запас. Так что отметить решил на полную катушку. Как нельзя кстати подвернулась Рыжая. Когда выпью, меня неизменно тянет на баб, а тут и утруждаться не надо…
В последний раз мы виделись месяца полтора назад. Но интересоваться, чем она занималась, не имело смысла. Я знал, что в ее жизни абсолютно ничего не поменялось, в ней попросту нечему было меняться.
Мы молча сидели по разные стороны столика, и каждый по-своему наслаждался содержимым своего стакана. Рыжая меня изучила и пока не лезла с глупыми разговорами, я же догонял себя до кондиции, чтобы в дальнейшем суметь эти разговоры поддерживать.
Все казалось чудесным. Погода была изумительной. Как для начала лета, даже слишком жарко. Но в тени разноцветного зонтика царила приятная прохлада.
- Балдеешь? - наконец, не выдержав затянувшейся игры в молчанку, подала голос Рыжая.
- Тащусь! – в тон ей ответил я и, чувствуя, что еще не достиг нужного уровня интеллекта, залпом допил коньяк и заказал еще.
- Погодка – клевая. Может поедем в сосны трахаться?
Простота – достойная уважения. В этом она вся. Только я еще не был готов к общению и поспешно отглотнул янтарного напитка, ломая голову, чего бы такого сказать…
Однако, ответить на незамысловатое предложение не успел. На наш столик упала тень, и легкая рука коснулась моего плеча.
- Андрей…
Я обернулся и увидел симпатичную девушку в широкой соломенной шляпке и громадных темных очках. Сквозь тоненькую блузку просматривались контуры аппетитных полушарий, изумительные ножки были плотно упакованы в короткие потертые джинсовые шорты. Что-то в облике девушки показалось знакомым, но, кто она, вспомнить не мог.
- Привет, - сказал, дабы не выглядеть идиотом, а мысль в голове вхолостую стучалась об черепную коробку, не находя нужного ответа.
- Мне нужно с тобой поговорить. — Голос незнакомки звучал настойчиво и властно. Мне даже показалось, что я  чем-то провинился перед ней.
- Да, конечно, – с готовностью ответил я, пододвигая девушке свободный стул.
- Желательно, наедине…
Внимательно оглядев Рыжую, я понял, что незнакомка выглядит намного привлекательнее, может именно потому, что была незнакомкой, и почти без сожаления поднялся из-за столика. Все же, не желая окончательно сжигать мосты, мало ли как обернется наш разговор, я успокаивающе произнес, что отлучаюсь на минутку. Рыжая равнодушно сдвинула плечами и, как ни в чем не бывало, продолжила наслаждаться «Солнцедаром».
- Коньяк, кофе? – спросил у незнакомки, когда мы пересели за соседний столик.
- А твои вкусы не меняются.
- Стабильность в наше время – слишком большая роскошь, - ответил философской тирадой, тщетно пытаясь вспомнить, где раньше мог слышать этот чудный, чарующий голосок.
- Ну, во-первых, здравствуй…
- Здравствуй, – несколько запоздало обменялись приветствиями.
- А, во-вторых, что это значит? – если бы ее глаза не были спрятаны за темными очками, они, судя по голосу, в момент бы меня испепелили.
Девушка порылась в сумочке и достала сложенную газету, Когда развернула, я узнал родимое издание примерно двухнедельной давности. На первой полосе крупным шрифтом выделялся заголовок статьи: «Молодая, пока еще малоизвестная, ученая собирается совершить переворот в науке». Ниже, шрифтом помельче шла издевательская врубка: «Она бросила вызов именитым коллегам и надеется, что у нее что-то получится. Причина, скорей всего, в недостатке жизненного опыта или в достойной уважения наивности, которую вернее было бы назвать глупостью. И все же, юношеский романтизм вряд ли кого может оставить равнодушным. Тем более, что только он способен родить нечто действительно свежее и оригинальное…» Рядом с врубкой красовалась фотография кандидата исторических наук Татьяны Свиридовой. Наш фотокор запечатлел ученую в тот момент, когда она нещадно громила речами именитых авторитетов. Текстовка под снимком была соответствующей.
Сравнив газетный снимок с собеседницей, я больше не сомневался, что встречался с ней раньше.
- Уважаемая Татьяна… Извините, забыл ваше отчество…
- Не страшно. Мы ведь давно перешли на «ты»… Так вот, мне бы хотелось знать, что все это значит? – требовательно повторила она.
- Ничего не значит, - спокойно ответил я. – Обычный газетный материал.
- Обычный? – От негодования ее личико покрылось пунцовыми пятнами. –  Да ведь  это – прямое оскорбление!
- Отнюдь, - возразил я. – Согласно «Закону о прессе» я имею полное право высказывать собственное мнение. Если кто-то с ним не согласен, существует народный суд, который в состоянии разрешить все вопросы конфликтующих сторон.
Мне вовсе не хотелось разговаривать с ней таким тоном, но что-то подсказывало, что для разрядки напряжения необходимо действовать именно таким образом. Иногда мы, журналисты, бываем настоящими скотами. Такие, увы, издержки профессии.
Интуиция меня не подвела. Татьяна машинально отхлебнула коньяк, и некоторое время сидела молча. Все это время она нервно курила длинную тонкую сигарету с золоченым мундштуком.
- Мог же ты меня хотя бы предупредить…
- Откуда я знал, что нашу «задрипанную» провинциальную газетенку читают в Киеве?.. И разве мог предположить, что из-за этой паршивой статейки ты сорвешься с места, дабы немедленно расправиться с автором? Правда, если бы я знал это, написал бы еще круче. И тогда бы, наверное, наша встреча состоялась еще раньше…
- Хам! – Мне показалось, что голос ученой дамы звучит уже совсем не грозно.
- Между прочим, могла  и сообщить о своем приезде. Я бы встретил… - перешел в наступление.
- Могла бы… - Огрызнулась Татьяна. – «Ваш абонент в настоящее время отсутствует. Можете оставить сообщение после длинного сигнала…»
Она была совершенно права. Телефон у меня стоял на втором месте по раздражительности после будильника и я, в основном, все тяготы общения сваливал на автоответчик.
- Все равно мне приятно, что ты приехала. Только, как тебе удалось меня разыскать?
- В редакции объяснили, что существует не так много мест, где ты можешь быть после получки.
- Ты была в редакции? – ужаснулся я.
- Да. У тебя очень милый редактор. Мы так хорошо с ним пообщались…
- Ты ему глаза за статью не выцарапала?
- Зачем? Наоборот, сказала, что у него талантливые кадры, способные из ничего сделать сенсацию.
- Он, конечно, расцвел?
- Было такое. Обхаживал меня по высшему классу… Еще немного и предложил бы руку и сердце.
Похоже, она решила поиздеваться надо мной. Наверняка, заметила мой  влюбленный взгляд, уж очень явно сосредоточенный на ее женских прелестях.
- У него жена и трое детей… - мрачно заметил я, с досадой констатируя, что мною овладевает ничем не обоснованное чувство ревности. И, дабы досадить столичной гостье, неожиданно для самого себя, добавил: - А ты, между прочим, ломаешь мою семейную жизнь…
- Да? – мне показалось, Татьяна смутилась. – Ну, так пригласи свою подружку. Или давай пересядем за ее столик. Я все объясню…
Бедняжка, она восприняла мои слова всерьез и действительно огорчилась. Я же, поддерживая начатую игру, лишь безнадежно махнул рукой. Мол, поздно, поезд ушел…
- Как ее зовут?
Я ничего не ответил. Не мог же я признаться, что не знаю имени своей рыжеволосой подружки…
- Ну и ладно… Не хочешь говорить, не надо.
Она вдруг решительно поднялась и направилась к Рыжей. Я остался один и чувствовал себя последним идиотом. О чем они там говорили, ума не приложу. Да и какой мог быть разговор между такими диаметрально противоположными людьми? Однако, вернулась Татьяна довольной и повеселевшей.
- Видишь, я все уладила. Она сказала, что не обижается и ко мне не ревнует…
Что не ревнует и не обижается, поверить было нетрудно, но… Татьяна явно надо мной издевалась и даже не скрывала этого. Она просто не могла не понять, к какой категории женщин принадлежит Рыжая.
- Между прочим, Лана сказала, что через два часа будет в этой кафешке  и вы сможете договориться о совместном времяпровождении…
Вот, стервоза! В этот момент я был готов убить Рыжую за ее простоту и непосредственность.
- А почему через два часа?
- Потому, что сейчас мы идем к твоему редактору договариваться о творческой командировке.
Чудненько! Оказывается, за меня все уже решили… И даже не спросили моего согласия… Правда, я тоже не просил у Татьяны разрешения на публикацию статьи… Так, что, выходит, квиты…. Но…
Настроение было настолько мерзопакостным, что всякое желание спорить и защищать свои попранные права угасло, едва родившись.
- И куда я должен ехать? – спросил упавшим голосом.
- Как, куда? Конечно же, на Монастырище. Не ты ли сам месяц назад убеждал, что я обязательно должна там побывать?..
Да, конечно… Все правильно… Только, как глупо получилось… И, что самое обидное, винить кроме себя самого никого не приходится. Прав был мудрец, изрекший: «язык мой – враг мой»…