Две цепи следов

С тёмно-синего с тускло-рыжими облаками неба капает. Дождь. Весьма нехитрое представление природы в осеннюю пору: ведь почти осень, ерунда, что до календарного первого дня этого времени года ещё неделя. Ровно неделя, чёткие семь дней, сто шестьдесят восемь часов, а дальше мне лень считать в минутах и секундах с градусами. Толку-то? Всё равно ноль. Как и всё, как и везде, толку - ноль. Как так получается в этой жизни, что ты живёшь-живёшь, и удивляешься порой, например, вот в такие вот дурацкие осенние дни недохандры, как люди двигаются вперёд. Ради чего? Детей? Сущие животные.
Нет, ничего не имею против животных, люблю.
Ради будущего? Какого? Которое настанет, перевоплотится в настоящее, а затем сгинет в прошлом, оставшись лишь воспоминанием?
Думал - ради удовольствия. Но в данный момент перестало привлекать. Ну удовольствие, и что дальше? Ну попробовал всё, что хотел и тянуло, а потом? Так же - умер.
Загоны последних дней со всё нарастающей прогрессией, и, боюсь, уже не алгебраической, а геометрической. Скорее, быстрее, сильнее. Больнее.
Толку-то? Ноль. Так какая разница, когда именно? Всё равно исход один и тот же. Так хоть сам.
Потому и прижимаю подошвой узкого классического ботинка, уже порядком натёршего пальцы, прибитый к асфальту мокрыми каплями, жёлтый листок клёна. Много тут всё же этих деревьев, больших и красивых. А я огибаю лужу и иду вперёд под мелкими каплями дождя вперёд, не сняв ободок наушников, но из-за недостаточной звукоизоляции слыша зелёный шум, и засунув руки в карманы. Дождь, тёмное небо, явное присутствие алкоголя в крови, высотки, сменяющиеся ненавистными хрущовками, машины, деревья... набережная, мост.
Светло-рыжие глаза впились в эту конструкцию, стоило поднять взлохмаченную голову и прищуриться. Близорукость никогда не была подарком.
Позади я оставил шумную компанию из шести человек, не пожелавших выходить в морось на улицу, оставшихся в тепле со ставшими родными бутылками. Игра в традиционную бутылочку закончилась давно, весь испечённый пирог с яблоками был съеден, сигареты выкурены, чай, кофе отвергнут, танцы исполнены, водка и пиво испиты. Вернее, не совсем они, хотя и эти напитки присутствовали. Для особых ценителей.
Поджигать самбуку и загрызать её кофе, двигая бёдрами в такт убойной музыки - весело. Пробовать виски, разбавлять яблочным соком - более-менее эстетично. Пить ром и заедать его мандаринами с корицей - вкусно. Смешивать всё это - категорически запрещено.
А мы смешали. И пока что все живы. Пока.
Прошлёпал по лужам, оказался у перил моста, прошёл в молчании и относительном безмысльи до середины и застрял там, оперевшись локтями на ограду.
Красивое сине-чёрное небо, тёмно-рыжие облака высоко-высоко над головой, парочка звёзд, вода, холодная толща воды, бьющая при ударе неправильного падения тело, зябкий ветер, пробирающийся под водолазку, и как следствие небольшой озноб. Странно, даже в разгорячённом состоянии я его чувствую, причём весьма ярко. Надо снять наушники бы, воду неслышно...
- Извечный вопрос Гамлета: быть или не быть? - Слегка заплетающийся язык всё же воспроизвёл эту знакомую почти всем и каждому фразу, великий вопрос, кажется так и не нашедший ответа... Каюсь, не дочитал.
Чуть хрипловатый, нерезкий, а будто обволакивающий голос, за что проклинал его постоянно и тут же млел, успокаиваясь. Да, получше всякой валерьянки этот тембр срабатывает, стоит только ему сказать: "Успокойся". Бесился, вздрагивал от нервов, но успокаивался, пока ты тянулся за сигаретой, будто это тебе надо перевести дух, а не мне. Но вот проблема - не курю.
Вздыхаю, сильнее перенося вес тела на локти, нашедшие опору на перилах, и поворачиваю голову.
Чуть выше меня, но по комплекции гораздо лучше. Конечно, спортсмены не то, что дохлики вроде меня, предпочитающие свежему воздуху компьютеры, различные гаджеты и когда-то в детстве книги... Светло-рыжие волосы, чуть искривлённый горбинкой нос и упрямый подбородок, уверенные в себе, нахальные серо-зелёные глаза. Не то, что я, черноволосый с вечно мрачными, почти рыжими глазищами, курносый, хромой, горбатый, конопатый... Ладно-ладно, это просто настроение.
Неплох собой, с гибким телом, хотя и наведываюсь в тренажёрку редко - безбожно соврал: бываю там, когда тащат за шкирку, то есть крайне редко -, плавный, хоть и большой изгиб переносицы, едва заметные мелкие точки веснушек, прямая спина, не искривлённая компьютером, а затем и ноутбуком на коленях. И глаза. За мрачным взглядом скрывается элементарное чувство превосходства, готового ощерится и заставить своего хозяина встопорщиться колючками, чтобы защитить себя, строптивость и баранье упрямство. Дерзкость - это наше всё, товарищи. Зря, что ли, прохвостом зовут и лисом величают? Ещё и фамилия подходящая: Лисичкин.
- Склоняюсь ко второму.
И что Серый тут забыл? Смешно. Кто из нас ещё лиса, он - рыжий, или я - рыжеглазый и с кличкой? Банальность, но волк он. Вот и получается: лис и волк. В сказках первый - хотя там она первая - всегда дурит второго, а у нас же это получается с попеременным успехом. Чаще же всего оба запутываемся, он смеётся, я бешусь, а затем очередное ненавистное и любимое: "Успокойся", и сравнение с генеттой, а не лисой. Ну да, куда мне до более крупного и хитрого хищника.
- Врать ты, Тёма, горазд... - И вот уже оказывается совсем близко, мы почти соприкасаемся руками, но опять, снова всего лишь почти. Как я терпеть не могу это вечное "почти", которое любит употреблять и в речи, и в действиях, лишь для того, чтобы проверить, насколько нужно мне большее.
- Серёг, чё ты припёрся?
Уже улавливаю носом сигаретный запах, уже вижу дым, а ты усмехаешься и глядишь в воду, держа никотиновую палочку в двух пальцах. Как куришь-то только эту дрянь?
- Прыгать или не прыгать? - Задумчивый хрипловатый голос, и он кивает рыжей головой на толщу воды, делая затяжку. Поплыл белый дым по свежему влажному воздуху.
- Прыгать. - Кажется, взъерошиваюсь, как воробей, и бурчу это только для того, чтобы он отвял. Нет, ну в самом деле, что припёрся, когда... ждали.
Уверенно и спокойно усмехается и стряхивает пепел, не глядя на меня своими проницательными глазами.
- Врёшь.
Моментальный порыв взорваться, начать на повышенных тонах высказывать ему всё накипевшее, заехать по нагло ухмыляющейся роже, знающей как будто всё на свете: как меня достала учёба, родители, он со своими закидонами и вечными просто весьма умными подколами, как раздражает пасующая перед его спокойностью волна гнева, как бесят весёлые, беззаботные друзья, которые так же, как и я, рассказывают обо всём этом в какой-нибудь день кому-нибудь другому, прежде пострадав в одиночестве... Все мы разные? Да чёрта с два! Кругом одна и та же хрень у всех! Да, впрочем, разные.
- С чего ты взял? - Хмурюсь и произношу более ядовито, чем следовало бы, но этот гад, ну да, как обычно, понимает - нет, хуже! - чувствует, что я этого на самом деле не хотел.
- Слишком хорошо тебя знаю... - молчу, потому что понимаю, что это не всё, он продолжит, только стряхнёт пепел и продолжит: - Во-первых, ты любишь эту суку-жизнь, во-вторых, у тебя есть такой я, а ты же меня не бросишь.
Неудивительно, что последнее слово с частицей было сказано одновременно с брошенным взглядом серо-зелёных глаз, пытливо всматривающихся в мои бегающие зрачки и чуть прикрытых светлыми ресницами.
Знаю я, Волчара, как ты строишь уверенность эту, а на самом деле боишься, очень сильно боишься встретиться с ответом, способным наступить на фундамент тебя самого и раскрошить в пыль. В сжавших перила пальцах виден твой страх. Пусть я и не такой чтец людей и состояний, как ты, ведь просто тебя изучил и... слишком хорошо знаю.
Встряхиваю плечами, расправляя спину, и бросаю на него ехидный взгляд, прекрасно помня, как он любит цвет моих глаз. Естественно, ведь подходит под окрас его шерсти, вернее, волос.
- Надо же, ты научился откапывать корни и понимать их суть.
Секундно вздрагивает, этот крупный хищник, когда хватаю его за ворот ветровки и безапелляционно притягиваю к себе. Серый усмехается вблизи моего лица, смотрит немного сверху вниз и хватает за шею предплечьем, склоняясь сухими губами к моему уху.
- Кис...
Сука, я же сейчас растаю под твоим шёпотом, а мне, между прочим, ещё возмущаться надо тому, что ты всё-таки снова взял верх, грёбанный актив. Ну и вообще я попсиховать хотел и суицид совершить... Ты мне опять всё обломал?!
- Лис, - фыркаю.
- Генетта. - Вы знали, что волки умеют мурлыкать?
- Знаешь, какие ассоциации вызывает?
- Прекра-а-асно знаю... Потому так и зову.
Пошлая, низкая, подзаборная сволочь с сигаретой в руках и привкусом горечи во рту. Фу, гадость. И эту гадость я люблю? Вот дожил.
- Извращенец... - Прямо на его скулу горячим лизком.
- Тю-ю, стараюсь не отставать от тебя. Пшли, детка, нас там стол ждёт!
Стол?.. Стоп! Совсем забыл о насущных проблемах с этими суицидными мыслями.
- Кстати, да, я в этом участвовать НЕ БУДУ!
Повышаю голос и вырываюсь из рук, собираясь заехать, если что, ему куда-нибудь, если придётся честь, жизнь и любовь свою защищать. Хотя при чём тут последнее - не знаю, особенно учитывая, что эта самая любовь сама обережёт роту таких же, как я, обормотов, хоть и от самого себя, но так весомее.
- Эээ.... а куда ты денешься?
Как говорится, что и следовало ожидать. Хорошо, сдаюсь. На милость рыжего победителя, уговорил... ненадолго, понял?
- Я больше не пью.
- Ага, так же, как и виски.
- Следить надо было!
- Я тебе мамка?
- С членом? Прокуренным голосом? В постели? Слава богу, нет!
- Ты меня так ценишь...
Умилительно стряхивает несуществующие слёзы, украдкой смотрит на мою мрачную морду и со смехом в следующую секунду чуть ли не нежно подталкивает вперёд по дороге, получая за это заблокированный им же удар под рёбра, а затем мы весьма тихо и спокойно добираемся обратно в тепло квартиры. Обмениваясь колкостями, шлепками, тычками, а после, кажется, я уже и не сам шёл... Не помню.
- - -
И снова никто не умер, первые шаги друг к другу остались в прошлом, сейчас же только бодрая барабанная дробь, рыжее и серое вперемешку, укусы за зад и весомые оплеухи, раздаваемые по пути к будущему. Какому? Не идеально светлому, не сногсшибательно блестящему, не грамотно построенному, но...
- Волк, ещё слово...
- И-и-и?
- Уебись об столб.
- Только с тобой!
- Эх...
..нашему.

25.08.'10