Кай

Исключительно жизненный принцип
Стать твоим, на секунду, но принцем.

В городе было холодно. Зима наступила в этом году раньше обычного и снег, осенью лежащий на траве тоненьким слоем, за ночь укрыл улицы непроходимыми сугробами. Городок был приграничный, маленький, и дворники, не справляясь с количеством снега, благополучно плюнули на это дело и грелись в своих комнатушках.
Кай поставил на плиту старенький чайник со свистком и выглянул в окно. За окном веселилась метель и, если долго прищуриваться, можно представить, что видишь границу. А там, за границей, где лето не наступает никогда и земля изрыта крепкими профилями гор, государство волшебников-снегов, снежных людей. О снегах в городе ходило множество легенд, но подписанный еще до рождения Кая мирный договор позволял сохранять нейтралитет между людьми и снегами.
В дверь позвонили и Кай, оторвавшись от окна, поплелся открывать. На пороге стояла Герда, ровесница Кая, живущая в квартире напротив, пропахшая снегом и по глаза замотанная шарфом.
- Ты знаешь, - пробубнила Герда из-под шарфа, - у нас военное положение.

Скоро об этом стало известно всем – снеги нарушили мирный договор и стремятся проникнуть в город. Обязательным уроком в институте стала самооборона. Девушек учили сестринскому делу, и Герда теперь допоздна пропадала в институте, окна которого горели и днем и ночью.
- Мы, как на настоящей войне, - восхищенно рассказывала она Каю.
- И на манекене тренируетесь повязки накладывать. Фигня, - досадливо сплевывал Кай. Он еще не верил в войну.
В нее поверили все, когда совсем рядом с границей, в нечейном лесу, была похищена травница.
После этого все мужчины города были обязаны пройти военную подготовку. Границу патрулировали группами, и даже в воздухе застыл нечеловеческий, животный страх смерти.

- Знаешь, у меня отец сегодня в патруле, - Герда грела ладони о чашку с отколотой ручкой и иногда прикусывала молнию на воротнике кофты.
- А мой вчера ходил, - Кай кивнул в сторону комнаты, где спал отец, - говорит, тихо все, аж подозрительно. Ни одного снега вокруг.
- А ты их видел, снегов?
- Не видел, - признался Кай. – Говорят, у них женщины красивые…
Герда презрительно надула губы.
- А ты веришь, что они волшебники? – предусмотрительно перевел тему Кай.
- Верю, - выдохнула девушка, - на их территории радуга иногда выходит. Представляешь – радуга зимой…

Через несколько дней Кай попросился в патруль. Ружье ему дали старенькое - нового оружия в городе почти не было. Патрульные, простые жители: булочник, тракторист и один бывший военный, все угрюмые от усталости и мороза, курили крепкие сигареты и зло сплевывали в густой снег.
- Вон, веет-заметает, - зло буркнул тракторист, выбрасывая окурок. – Ведьмачат они, что ли?
- Ну что ты такое говоришь, не звери же они, в самом деле, а тоже, вроде как мы, наверное, люди, - заволновался булочник.
- Звери они, - сплюнул тракторист, - звери как есть.
Похищенная травница была его женой.
- А я их видел, - сказал вдруг военный, - снегов.
- Какие они? – развернулся к нему Кай.
Мужчина пожевал сухими губами.
- Как мы. Только холодные.
- Мы тоже холодные, - поежился тракторист, - в такой-то морозище.
- Нет, мы не так. От них ощущение, как от льда. И глазищи – огромные и синие-синие. Ни зрачков, ничего. Одна синь. Как лед.
- Снеги, одним словом, - плюнул словами тракторист.
А Кай смотрел на горизонт, туда, где поднимались неприступные горы, окружающие поселение снегов.

Первый день марта был днем сбора подснежников. Ослабший за неожиданно тихую зиму страх перед снегами воскрес, было, с новой силой, но под давлением праздника быстро сошел на нет. На день сбора подснежников выходили всем городом, разбивались на группки и, хотя у каждого их мужчин было оружие, на лицах людей светилась искренняя радость. Сбор подснежников проходил весь день, а потом всю ночь люди праздновали начало нового года, танцуя вокруг разожженного в центре города костра, символизирующего сожжение старого рода.
Но в этот богом проклятый день праздника не было. Вернувшиеся в город люди не досчитались двух отрядов.

Их нашли наутро – трупы пяти мужчин. Семь женщин, находившихся под их защитой, были похищены. От них остались только шарфы и шапки, будто снеги заглядывали в лицо каждой похищенной.
Среди множества чужих вещей Кай нашел меховой, красно-синий шарф Герды.

Дни летели все быстрее, сливаясь в одну сплошную снежно-белую линию. Летом снег растаял всего на девятнадцать дней. Кай вспомнил, что столько лет было Герде в день ее похищения, рвался к снегам. И отец, всегда спокойный меланхоличный отец, залепил сыну звонкую пощечину.
А потом наступила зима.
Кай просыпался от снов пятую ночь подряд. Ему снилась метель, шептала в уши, звала. Чье-то имя складывала из узоров на стекле, но Кай не знал языка снегов, на котором писала метель, не мог прочесть.

- Зачем мы все время патрулируем? – ругался тракторист. За лето он постарел, осунулся, много курил. И глаза у него стали загнанные, как у пса, больные. У всех в городе были такие глаза.
- Снеги непредсказуемы, - военный рывком снял ружье, прицелился в кружащийся снег, - и бесчеловечны.
- Не стреляй в метель, - попросил Кай и, неизвестно зачем, добавил, - она мне снится.
- Есть у снегов одна легенда, - промямлил булочник, - про сны.
- К черту легенды, - оборвал его тракторист, вытряхивая из пачки очередную сигарету.
- Пусть расскажет, - авторитетно заявил военный.
- Раз в семь лет, - продолжил булочник, - снеги выбирают новую Королеву. Для того, чтобы стать Королевой, снеге нужно привести Принца. И тому, кто выбран снегой, снится метель.
- А Принц – обязательно человек?
- Ну да. Он умирает, когда снега становится Королевой. Обязательно умирает.
- Говорят, что снеги могут превращать людей в снегов, - начал Кай.
- Только женщин, - отрезал военный. – У тебя нет шансов.

К снегам Кай ушел через два дня, тихо собрался, прошмыгнул мимо комнаты отца и вышел в снежную ночь. Звезды над головой складывались в путь. Ему казалось, что легкий ветер поет на языке снегов таинственную песню, песню-маяк. И эта песня ведет его к цели.
Укрытый снежным покровом и никем не остановленный, он покинул свой родной город. Горы снегов же казались неприступными лишь издалека. Кай почти сразу нашел тайный ход с вырубленными в скале ступеньками. Он не знал, что ход ведет прямо в замок снежной Королевы.

Пол был выложен из стекла, а может быть – просто изо льда. С потолка сползали сталактиты. Но внутри было неожиданно тепло, не жарко, но и не обжигающе-холодно, как под открытым небом. Кай прошел между зубьев сталактитов и оказался на небольшой площадке, исписанной рунами. В центре нее стояло невысокое кресло с массивными подлокотниками, а в нем, в длинном белом вязанном платье и с ожерельем из блестящих льдинок, сидела Герда.
Девушка повернула голову и посмотрела Каю в лицо. Кожа ее побелела, черты заострились. А в глазах, где не было ни зрачка, ни радужки, стыла сплошная синь.
Она улыбнулась и на секунду показалась Каю той, прежней Гердой, которая жила в квартире напротив.
- Я буду твоим Принцем, - твердо сказал Кай.

Они танцевали бесконечный вальс под тонкий перезвон льдинок, и нельзя было сказать точно, сколько прошло времени – вечность или секунда. Он тонул в ее глазах, в их льдистой сини, а она не улыбалась. Ни разу за весь их бесконечный танец она не улыбнулась. И в ней не было ничего от той девушки, которую он знал.
Она поцеловала его в губы и он, захлебнувшись от обжигающего холода ее губ, еще успел заметить, как стремительно темнеет цвет ее синих глаз.
А потом он умер.

Патрульные нашли Кая утром в снегу, совсем рядом с границей. Отпоили коньяком из фляжек, растерли замерзшие руки.
Отец не сказал ничего, только осунулся, казалось, в миг. Ни о чем не расспрашивал, ничего не говорил. Кай тоже молчал. Смотрел в окно и думал о том, жива ли снежная Королева, подарившая жизнь своему Принцу.

Роза стояла в стакане с самого утра, хотя никто ее туда не ставил. В этом городе вообще не росли розы. От розы пахло настоящим снегом, тем, который за границей города.
Кай протянул руку, коснулся пальцами хрупких лепестков этого символа страсти и верности Королевы – своему единственному Принцу.
Кай знал, что роза красная. Цветов он больше не различал.

6.12.2009