Врата в преисподнюю. Часть третья. Глава 6

После проливного ночного дождя земля благоухала приятной свежестью. В горячих лучах пробудившегося солнца она искрилась и сверкала девственной чистотой. Легкие струйки пара неторопливо поднимались ввысь, где присоединялись к своим собратьям, рваными клочками разбросанным по небу, и медленно уплывали в небытие.
День обещал быть погожим и жарким.
Я устроился под пестрым зонтиком летнего кафе и лениво потягивал холодное пиво. Это было то самое кафе, где, еще совсем недавно, состоялся мой первый разговор с Татьяной.
Правда, тогда мы сидели в прохладном полумраке подвала… Только сути это не меняло. Мои мысли неизменно возвращались в прошлое. Кажется, даже музыка та самая играла: нервная, неритмичная, раздражающая…
Рядом мелькали люди, за соседним столиком щебетали девчонки, улицей с тихим жужжанием проносились автомобили, и никому не было до меня никакого дела, так само, впрочем, как и мне до них.
Вырвавшись из тесной квартиры, я перестал чувствовать себя изгоем, хотя, все еще никак не мог свыкнуться с мыслью, что все жуткое, страшное и непонятное осталось позади, и я, как и прежде, могу наслаждаться жизнью и даже гордиться тем, что именно на мою долю выпали столь занимательные приключения.
Только радости от сомнительного удовольствия было мало.
Мысли мои неизменно возвращались к Татьяне.
Тщетно, в который раз, пытался я отыскать ответы на волнующие вопросы.
Кто она?
Какую роль играет в моей жизни?
И, вообще…
Женщина, которую еще совсем недавно я чуть ли не боготворил, казалась мне все более таинственной и непонятной. Она была сплошной загадкой, разрешить которую я пытался постоянно, но неизменно натыкался на непреодолимый для разума барьер.
Столь же непреодолимым  барьер оказался и для сердца. Чувства мои пребывали в полном смятении. Я даже не мог однозначно определить, как отношусь к девушке?
Иногда мне казалось, что я, по-прежнему, безумно влюблен в нее, а приходили минуты, когда я в ужасе содрогался от одного воспоминания ее имени.
В основном же, преобладала некая томливая встревоженность. Нудная, словно зубная боль…
Я догадывался, что нечто весьма существенное выпало из моей памяти. Возможно, провал когда-нибудь наполнится, как постепенно заполнялись иные чистые страницы. Может, ключик находится где-то совсем рядом и нужно только слегка поднапрячься, чтобы его найти? Или, в крайнем случае, подзапастись терпением и ожидать…
Только, где его взять, терпение?
И сколько у меня осталось времени?
Успею ли я докопаться до сути прежде, чем безумие полностью завладеет моим разумом?
Молодая симпатичная официантка подошла поменять пепельницу. Она была одета в светлую свободную блузку и строгую черную юбку. На груди красовалась пластиковая бирка с именем. «Тамара» – от нечего делать прочитал я и поднял глаза выше. Прическа у девушки была необычной. Длинные темные волосы спадали ниже плеч. На лбу они были стянуты пестрой широкой лентой…
Я содрогнулся. Именно так подвязывали волосы женщины в том, ином, мире…
Вероятно, изумление или даже испуг слишком явно отразилось на моем лице.
- Вам плохо? – участливо отреагировала официантка.
- Нет, ногу засидел… - придумал нелепое объяснение, которое вполне устроило девушку.
- Будете еще что-то заказывать?
Я заказал еще пиво.
Тамара молча удалилась, а я все никак не мог успокоиться. Сердце мое колотилось, словно задалось целью раздробить грудную клетку. Совсем нервы никудышные стали…
Снова громко заиграла несносная музыка, и опять я вспомнил Татьяну. Только на этот раз воспоминание не было приятным.
Ее образ явился ко мне, как олицетворение зла и коварства, и снова мороз пробежал по коже…

«Арена была небольшая, едва ли больше цирковой, зато амфитеатр вокруг нее был громадный. Высочайшей чашей он возносился над крохотным пятачком и был полностью заполнен безликой серой массой. Эта масса шумела, гоготала, проявляя свои эмоции, только я знал, что все эти люди, пришедшие насладиться зрелищем, ровным счетом ничего не значили в моей судьбе. Так само, как и в своей тоже. Они были марионетками, бездумными роботами, над которыми всецело властвовали невидимые правители…
Однако, я ошибся, обозвав всю массу серой и безликой. Была группа людей, которая восседала отдельно, на лучших местах, отгороженных от остальных высокой каменной стеной и охраняемых воинами, вооруженными мечами и копьями. Это была местная аристократия, местные правители, если таким словом можно назвать не истинных властителей, а посредников между настоящими правителями и народом…
В привилегированной ложе я увидел Татьяну. Она сидела на одном из самых почетных мест, что красноречиво свидетельствовало о том, что в местном табеле о рангах она занимает высокое положение…»

Фантазия организаторов шоу не простиралась далеко. Все оказалось элементарно просто: мы впятером должны были противостоять пятерым аборигенам. Единственное отличие от спортивных состязаний – ценой нынешнему соперничеству была жизнь.
К счастью, обошлось без оружия, которым местные, наверняка, умели пользоваться лучше нас, и шансы как бы уравнялись. Смертоубийства от нас также никто не требовал. Иначе, не знаю, чем бы все могло закончиться: ведь одно дело участвовать в привычном мордобое «стенка на стенку» и совсем иное – лишить кого-то жизни. Пусть даже во имя спасения своей…
Пребывая в полном неведении, я все время до начала состязания настраивал себя на то, что мне непременно придется кого-то убить. Однако, своеобразная медитация не принесла желанного успокоения. Я, впрочем, как, наверное, и все в нашей компании, оказался слишком испорченным цивилизацией. Мне легче было смириться с возможностью собственной гибели, чем оправдать смерть иного человека от моей руки. Даже аргумент, что положение сложилось безвыходное и, что я вынужден буду защищаться, не смог меня убедить.
Мои друзья тоже чувствовали себя неважно, выглядели подавленными…
Сейчас же, узнав истинное положение вещей, все воспряли духом и оживились. У Федора лицо прям-таки расплылось в злорадной ухмылке. Еще бы, драться ему не привыкать, а аборигены, как и обещала Татьяна, оказались хилыми недоростками.
- Сейчас эти сосунки у нас попляшут…
Голос Федора не обещал ничего хорошего нашим противникам, а его боевой задор передался всем, разве что, кроме Ильи, который, сколько я его помнил, всегда избегал конфликтов и уж, тем более, потасовок. И, все же, его робкая покорность вряд ли могла стать обузой. Силы казались слишком неравными, чтобы всерьез опасаться из-за малодушия одного человека.
Как на боксерском ринге, ударил гонг, точнее, кто-то, невидимый нам, смачно шмякнул в бубон, и состязание началось. Правда, поняли мы это лишь тогда, когда щупленькие соперники, словно неразумные цыплята, толпой набросились на нас, вероятно, посчитав, что, коль поступаются силой, возьмут натиском.
Расчет их оказался тщетным. Даже драки, как таковой, не получилось, сплошная пародия и издевательство.
Местных недоростков не нужно было бить в полную силу, они и так едва на ногах держались. Не знаю, что тому было причиной: истощение от голода (тонкая, казалось, прозрачная кожа едва покрывала их угловатые скелеты) или, может, нам довелось стать свидетелями завершающего периода вырождения нации?..
Тогда мне, конечно, было не до размышлений, хотя и делать особенно было нечего. Я даже не припомню, успел ли кого-нибудь ударить, ибо, мгновение спустя, все наши соперники, поверженные и жалкие, валялись в разных концах арены, а фермер и его дружки чуть ли не стонали от досады, что все так быстро закончилось.
Разочарование преобладало и в зрительном зале, ибо, прежде, чем раздались овации в нашу честь, по рядам пронесся глубокий вздох огорчения. Такой же, как и в боксерском зале, когда поединок, за право присутствовать на котором уплачены большие деньги, не оправдывает ожиданий и заканчивается слишком быстро.
Да и, кто победил?..
Присутствующим мы были глубоко параллельны. Они должны были ставить на своих соплеменников и, естественно, болеть за них.
После секундного разочарования, амфитеатр, все-таки взорвался рукоплесканиями и ликующими возгласами.
Мне даже стало жаль поверженных противников. Их ожидала незавидная участь.
Они проиграли, оказались слабее, и им теперь нет места среди равных. Жестокие варварские обычаи требуют избавляться от таких.
Те же обычаи, впрочем, не признавали и сильнейших: они опасны для общества. От них также нужно избавляться. Хоть и со всеми надлежащими почестями, но суть от этого не меняется.
Интересно, каким образом. при таком раскладе народу, вообще, удалось выжить? Ведь и те неугодны, и другие тоже…
Загадочка еще та…
Только разгадывать ее у меня не было ни сил, ни желания…
А вообще, во всем происшедшем ощущалась столь явная фальшь, что я почти не сомневался: нам специально подсунули самых слабых и немощных, дабы исход поединка был очевиден и исключал любые случайности. Ради этого, наверное, также были и смягчены условия состязания.
Спектакль, скорей всего, разыгрывался с единственной целью – убедить местное население, что боги действительно получат лучшее, и что у них не будет повода гневаться на подопечных.
Как бы там ни было, триумф нам устроили по полной программе.
Не успели стражники убрать поверженных противников, на арену спустились уже знакомые нам старейшины, нацепили нам на головы венки, искусно сплетенные из ароматных трав, и с почестями, если таковыми можно назвать почетный караул из пары десятков вооруженных воинов, препроводили в громадный банкетный зал с длинным столом, заставленным всевозможными вкусностями и напитками.
В банкете принимала участие только знать. Все речи, хоть мы ничего и не понимали, провозглашались в нашу честь и, до этого слегка просвещенный Татьяной, я понял, что зачисление в соплеменники произошло автоматически, едва мы стали победителями в поединке.
Теперь мы должны были обладать теми же правами, что и остальные обитатели этого мира, только на самом деле происходило совершенно обратное.
Нам суждено было стойко переносить бремя славы. В глазах собравшегося скопища мы считались героями, но вооруженные лучники, которым в общем веселье принимать участие не полагалось, по-прежнему, внимательно следили за каждым нашим шагом и движением…