За мечтой!..

               
     Солнце, опускаясь ближе к горам, сильно не палило. Испуская последние яркие лучи, отходило ко сну. По аулу, спрятавшемуся высоко в горах, неслись блеяния овец, загоняемые в загон. Лай собак, помогающий пастухам исполнять их работу. Мычание коров, ищущих выменем касание человеческих пальцев, чтобы избавиться от парного молока, заполнившейся в вымени за день.
- Софушка, где же ты? - слышался нетерпеливый голос матери, доносившийся с сарая, уже управившейся с доением коров.
     Я тихо сидела в углу чердака, читая роман "Унесённые ветром". Книгу забыл у нас один путешественник, странствующий по нашим горным местам, который прожил в нашем доме гостем трое суток. Таким образом, мною добывались книги и журналы, забытые, утерянные или просто оставленные незнакомыми людьми, которые время от времени останавливались на время своих странствий по нашим горным склонам, живя в нашем доме несколько дней. Книги и журналы, которые запоем читала сидя на чердаке, попадая, как мне казалось в иной мир. Пока никто не увидел,  быстренько взяла оставленную бородатым путешественником книжку и унесла её на чердак. В то укромное место, которое прятало меня от сторонних глаз. Из прочитанных книг, могла иметь представление о других краях и странах, где никогда в жизни не была. Я даже не выезжала в соседний аул, а после исполнения четырнадцати лет, даже не имела права выходить за ворота дома одна без сопровождения взрослой женщины. Хотя раньше часто ходила вдоль аула, собирая с подружками кизяк, распевая песни. Я узнавала о жизни других людей, чей цвет глаз и разрез был отличен, чем наши. О других вероисповеданиях, хотя всегда удивлялась, что может быть другой бог, кроме Аллаха. На чердаке могла сидеть долго, мечтая о школе, в которую меня уже не отпускали, считая, что  вышла из этого возраста. Мне исполнилось шестнадцать лет. Для меня уже выбрали будущего мужа. Видела его вскользь, может быть какие-то полминуты. Что можно разглядеть за полминуты? Разве только высокий рост, цвет глаз не разглядела, потому что он стоял вполоборота от меня, о чём-то разговаривая с моим отцом. О замужестве серьёзно не задумывалась. Лишь мечтала выучиться на доктора, об этой профессии вычитала в одной из многочисленных книг, примерно лет в одиннадцать. Мечтала лечить детей от ангины, проводя процедуры с полосканием горла. Иногда мучила ягнят в загоне сарая, представляя их детьми, а себя доктором.
    Отцу моему полных пятьдесят шесть лет. Он немногословный, строгий. Никогда не видела его улыбающимся. Вечно угрюмое лицо, не выражало никаких эмоций. С утра до поздней ночи занимающийся домашней скотиной, маленьким мини-заводом, который изготавливал древесину, иногда по каким-то делам, уезжающим в соседний аул. В своей семье он был старшим братом, поэтому к нему часто приезжали его многочисленные родственники за каким-либо советом. Отца их не стало рано, он им был вместо отца. Одно его слово было законом и исполнялось родственниками беспрекословно. Они его любили, говоря про него, что он мудрый и справедливый. Какие именно чувства я испытывала к своему родному отцу, даже и не знаю. Люблю ли его или что чаще бывает, боюсь.
     Оставив на странице книги отметку, в виде согнутого маленького треугольника, чтобы не забыть на каком месте остановилась читать, бегом по деревянным лестницам спускаюсь с чердака. Спотыкаясь о длинные полы платья, несусь к матери, чтобы помочь ей процедить молоко. Разлить по бутылкам и отнести в погреб. Оставшееся молоко гоним через сепаратор, взбивая в густую сметану, другую часть взбиваем в масло и оставшейся частью молока варим сыр. Наш сыр славится не только в нашем ауле, но и в соседних аулах. Мама варит его по-особенному рецепту, доставшемуся от бабушки. Сейчас я ей только помогаю. Но придёт время стать замужней женщиной, и только тогда мама до конца раскроет рецепт варения особого сыра.
     Как только закончила маме с молоком, побежала к печке, которая стоит во дворе, заглянула в него. Лаваши уже подрумянились. Наш хлеб был готов к ужину.
     Ужин готовила старшая невестка Лейла. Она жена старшего брата, жили они в соседнем доме. В нашем дворе два дома, в одном из них поселилась семья старшего брата. Так захотел наш отец. Детей у них ещё не было, свадьбу отыграли всего полгода назад. Со своей невесткой так и не сблизилась, хотя она была старше меня всего лишь на два года. Слишком мы, наверное, разные. Лейла шустро управлялась с тестом, успевая нарезать зелень к салату. Сегодня зарезали барана, поэтому к ужину готовился хинкал.   Тесто было накатано особым крученым способом, которому Лейла была научена своей матерью.
      Готовить, стирать, убирать, шить, вязать, управляться домашним хозяйством – всё это было обязательным учением для девочек с малых лет, живущих в горных поселениях. Быть хорошей хозяйкой – целая наука. И мама, бабушка для этой науки главные учителя. Для девочек многие действия, передвижения, высказывания были табу. Не делай этого или того – это харам, то и дело слышалось в каждом доме, где жили девочки. С раннего возраста  девочкам прививали покорность. И не дай бог, если в девочке не была привита безропотность, и она имела своё суждение, или даже каким-либо образом показывала свой нрав, она просто-напросто становилась "живым мертвецом". До поры до времени ходившая по лезвию сабли, только лезвие это могло оборвать жизнь в любую секунду. Существование девочек не имела ценности. Своего рода жизнь девочек - товар, как отрез материала, красивая ваза, колье из драгоценного металла, крепкий дом или стадо верблюдов, которая имела свою установленную материальную стоимость.
      Во время ужина отец сказал матери и старшим моим братьям, что через две недели нужно приготовиться к свадьбе Софии. Трое моих старших братьев, молча слушали, каждому из них было дано определённое указание. О моей свадьбе говорили так, будто бы я и не находилась в комнате. Отец в мою сторону даже и не посмотрел, братья тоже. Лишь мама украдкой скользнула по мне своим тёплым взглядом. Только чёрные глаза, словно агаты, унаследовала от мамы. В остальном же, даже нравом была похожа на бабушку по отцовской линии. Мама отца была сильной, волевой женщиной. Никакие ветра жизни не могли преклонить мою бабушку к земле, высокую, статную женщину. Даже сейчас, в свои семьдесят пять лет, шустро управляющуюся домашним хозяйством, живя с семьёй младшего сына.
      Сроки свадьбы ускорили из-за стороны жениха, поводов для отмены отец не увидел и согласился на ускорение. В этом году дела на предприятии отца пошли не так, как надо. Он потерпел большие убытки. Моя свадьба могла хорошо поправить материальное положение нашей семьи. По всем аулам ходили суждения о моей красоте, я же себя находила обыкновенной. И всегда удивлялась, что же красивого во мне увидели? Платья были старыми, с частыми заплатами, которые носились не один год. Обувь потрёпанная, иногда выглядывал большой палец ноги из дыры, но и обувь латалась. Новые вещи шились очень редко. Ни один претендент на место жениха, уходил от моего отца ни с чем, видимо не договариваясь насчёт "калыма", который отец назначил за меня. Из этого я поняла, что за меня надо было заплатить огромный "калым". Где-то даже в душе была рада, считая, что такой жених для меня не найдётся, который мог бы заплатить то, что просит отец.
     От услышанной новости из уст отца мне стало жарко. Потупив глаза, не показывая вида, что меня  новость растревожила, храня глубокое молчание, помогала невестке Лейле прибирать посуду после ужина. Лейла загадочно мне улыбалась, подмигивая глазом. Мне же улыбаться не хотелось, но найдя в себе силы, выдавила жалкую улыбку.
      Когда все ушли спать, тихонько выбравшись из постели, поднялась на чердак. Зажгла тоненькую свечу, решила почитать, но читать мне впервые не хотелось. Потушив свечу, плотно укутавшись пледом, просто смотрела на звёздное небо. Нет, выходить замуж мне не хотелось. Будет потеряна моя мечта, будут забыты мои книги, и тогда точно не лечить мне детей. Надо решаться. Или бежать из дому за мечтой, или навсегда остаться в окружении гор, пополняя ряд безропотных, замужних женщин. Но ослушаться отца – страшно, это харам, но покорившись – потерять себя навсегда. Если бежать и быть пойманной – жизни нет, убьют. Остаться – всё равно умереть. Разве можно быть птицей в клетке, пусть даже золочённой – живой? Нет, птица жива только в свободном полёте. Душа моя долго вела разговор сама с собой. Сама задавала вопросы, сама же на них и отвечала. Обдумав всё до мельчайших подробностей, София ушла спать.
     На другой день в дом стали прибывать многочисленные родственники. Женщины собирались в кружок, нарезая отрезы материалов для пошива платьев. Прибыл сапожник из соседнего аула, взяв со стопы моей ноги мерки. Шумно в дом вошла грузная тётушка Зарима. На всю округу она славилась шитьём и самыми красивыми узорами вышивания на свадебных платьях. Тётушка Зарима при грузности своего тела, ходила легко и тихо, быстренько управившись с мерками,  улыбаясь, громко сказала: "Софушка, ты будешь самой красивой невестой, - дальше тихонько мне прошептала на ухо, - девочка, тебе повезло, твой будущий муж хороший. Поверь моему опыту, ты будешь жить счастливо". Я любила тётушку Зариму за её отзывчивость и доброту, в ответ ей улыбнулась, слегка кивнув головой, в знак своего согласия.
       Как только были сняты все мерки, ни на секунду не задерживаясь,  выкрала кусок суконного материала в другой комнате. Груды отрезов лежали на полу, дожидаясь своего часа, попадания в ловкие руки мастериц. Поэтому пропажи кусочка суконного материала вряд ли кто и заметит. Из этого материала сшила суконный мешочек, сидя вечером на чердаке. В неё решила положить необходимые вещи в пути. Из провизии - лаваши, воду и кусочек сушеного мяса. В течение трёх дней суконный мешочек заполнился доверху. Последним, сверху положила роман "Унесённые ветром", надо же узнать, как сложится жизнь полюбившейся героини Скарлетт.
     На меня примеряли первые сшитые наряды. Среди прочих нарядов, мне понравилось изумрудное платье, довершением костюма были штанишки из лёгкой ткани малахитовой окраски, но с узорами тонких стебельков цветов изумрудного тона. К этому наряду обувщик сшил лёгкие черевички, с рисунком из травяного цвета бисера. Даже бабушка, никогда не показывающая своих эмоций, восторженно зацокала языком. Мама прослезилась, а на лице отца, наверное, впервые в жизни промелькнула неуловимая улыбка. Мама разрешила мне остаться в этом наряде.
     В эту же ночь, когда все уснули, тихонько поднялась на чердак за суконным мешочком, в новом изумрудном наряде, взяв с собою шаль. Сегодня ночь была безлунной, поэтому самое время для побега. Из крепостей дома ушла незаметно, даже не потревожив сторожевого пса, которого частенько в последнее время подкармливала. В какую сторону идти, представления не имела, вокруг были одни горы. Взяв направление в южную сторону, украдкой побежала, сторонясь протоптанных тропинок. В моём распоряжение было время до шести утра, когда могли меня схватиться и искать. Бежала прочь из дома за мечтой, обязательно попасть в другой мир, по ту сторону гор и выучиться на доктора. Которую лелеяла в душе ни один год, при этом захлёбываясь в плаче от жалости к маме, которую теперь уж точно больше не увижу.
       Туман тихонько рассеивался, давая глазам немного больше обзора. Солнце постепенно просыпалось, распуская золотые лучи по голубому бездонному небу, а я шла, шла и шла, иногда останавливаясь испить только глоток воды. Каково же было моё удивление, когда впереди увидела горный спадающий хрустальными водами водопад. Впереди тропинка уходила вниз обрывом скалы. Подойдя к краю скалы от бессилья и безысходности положения, тихо скуля, заплакала. Суконный мешочек лежал недалеко от меня. Я сидела, обхватив колени ног, судорожно копаясь в мыслях своей головы. Хотелось понять, что делать дальше, куда идти. Сорвав с головы платок, сбросила его с обрыва, смотря, как бурная река уносила его прочь.
      Времени у меня не осталось. Невдалеке послышался лай собак, было понятно, преследование за мной в самом разгаре. Меня загнали, как дикую лань в ловушку. Только ловушка была создана мною, никогда не выходившей и не выезжавшей за пределы родного горного аула. Порождена дикими традиционными обычаями по отношению к женщине, хоронившей лицо за паранджой.
     Увидев отца и братьев, скакавших на быстрых лошадях за двумя охотничьими псами, подошла к краю пропасти. Я смотрела на переливы водопада, мечтая на данный момент стать капелькой воды. Смотрела на восходившее солнце, мечтая стать одним из золотых лучей. Смотрела на одинокого орла, кружившего над водопадом, мечтая стать птицей, свободно летавшей в небесной сини.
     Отец спрыгнул со скакуна и жёстко прокричал: "София, стой! Куда собралась бежать?"
- Папа, я бегу за мечтой! - плача отвечала отцу. Впервые в жизни к отцу я обратилась со словом "папа". Я знала, что в живых меня не оставят. Резко повернувшись, бросилась в бездну, навстречу каплям водопада.
     Непокорное тело Софии поглотила непокорённая человеком вода горного холодного водопада. Унося тело в платье изумрудного цвета бурным потоком к водам малахитового глянца горного озера. Горное эхо ещё долго раскатисто кричало голосом красавицы Софии: "За мечтой!.. За мечтой!.. За мечтой!.."
     По горному аулу тихим шёпотом передавалась история Софии, сбежавшей накануне своей свадьбы за мечтой. Семья Софии жила прежней жизнью, ничем не выказывая потери. На лице отца также нельзя было прочитать ни одну из эмоций, тревоживших его душу.
     Горный водопад, что протекал в южном направлении, само собой стало называться  "Софийским водопадом". Изумрудное озеро, куда впадали воды водопада, приобрёл имя  "Мечты".  Многочисленные туристы, которые попадали в те края, услышав историю о Софии, обязательно посещали тот водопад,  который стал знаменитым не только среди местного населения. Спускаясь по склону ближе к озеру, загадывали свою мечту, бросая монетки в изумрудные воды, лелея в душе, что мечта обязательно исполнится. История короткой жизни и великой мечты, самой красивой девушки аула Софии, по истечению некоторого времени осталась в сердцах людей преданием гор.

                06 мая 2010 года