Котлеты бабушки Агафьи

Котлеты Бабушки Агафьи.
«Посмотри ко мне в душу,
Ты ничего там не увидишь….
А знаешь почему?
Там слишком темно….»
Из  сна.

Зачем все рушить, так и не узнав, какая постройка будет в конце? Ведь разрушая за собой все мосты, мы пытаемся избавиться от прошлого, не понимая, что тем самым мы строим прошлому самый большой мост, для переправы в нашу жизнь. Каждая ниточка прошлого, которую мы порвали, со временем превращается в огромный, запутанный клубок. Правильно ли я сделал? Показать себя равнодушной тварью еле скрывая в темноте души истинные, прекрасные чувства.  Дать самому важному человеку в жизни уйти, вздохнуть полной грудью воздухом свободы, зная, что этот воздух отравлен.  Гнев, страх, бессилие, злость способны - рушить. Рушить все, что попадется у них на пути.  Так, зачем все рушить, не узнав, какая постройка будет в конце? А кто сказал, что после строительства,  эта постройка не будет ветхим, разрушенными обломками здания? Я на секунду отвлекся на свои размышления и угодил ногой в маленькое отверстие в земле. Удержав равновесие, я сделал несколько больших шагов вперед. На меня устало посмотрели мои спутники. Каждый из них, находился по одной причине. Нам некуда было больше идти, и мы шли вперед, отрядом из трех человек. Александр – молодой бизнесмен, спустивший отцовское, а затем и свое состояние, в трубу. Только потеряв все деньги, он приобрел маленькое счастье. Зеленые бумажки ныне не обременяли ему жизнь. Теперь он ни перед кем не отчитывался, куда, сколько  и зачем потратил. Владимир – уличный мотогонщик.  Гонки были его единственной страстью, единственным счастьем.  Он всегда был первым. Он не привык отступать. Легко завоевывал новые медали и награды. Но в один вечер, нарушил правила движения и попал в серьезную аварию. Сильно ударился головой.  Теперь он не может ближе пяти метров подойти к мотоциклу. И не потому, что авария сделала его слабым…. А потому, что мозг, как будто, включает аварийную защиту. Возле мотоцикла у него расплывается в глазах, он чувствует слабость. Иногда падает в обморок. Эта авария стала значимым ударом в его жизни. Когда он смотрел на триумфальную стену в своей комнате, на которой висели все его награды, он начинал плакать и кричать «Зачем вы надо мной все смеетесь? Зачем?».  Потеряв свою страсть,  он начал больше общаться с родственниками. Он искал в их глазах опору, помощь, поддержку. И чаще всего получал их. Наконец, я.  Я шел с ними по своим причинам.  Узнав об очередной измене любимого человека, я предпочел все разрушить до основания. Я пытался показать ей, какая я тварь. Я изображал полное равнодушие к происходящей ситуации и свое не желание выслушать ее позицию. Она пыталась меня остановить.  Обнимала меня и хотела, чтобы я ее понял. Я не хотел понимать всю ту часть про измену.  Но остальное, все, что она сказала мне, были самыми нужными словами.  Я мечтал услышать их. Я хотел их слышать.  И в те минуты, когда мне хотелось просто обнять ее, прижать к себе, услышать, как бьется ее сердце, я впивался ногтями в ладонь, до тех пор, пока ко мне не возвращалась действительность. Когда она ушла, я просто повернулся и пошел домой, вместо того, чтобы догнать. Тогда я разгадал загадку. Ее загадку, ответ на которую, не знала она сама.
И теперь мы шли. Три человека, которые искали нечто большее, чем смысл жизни.  Мы не знали, что это такое. Но мы знали, что оно существует и мы знали, что мы это найдем.  Шум живой природы наполняло пение птиц и звуки льющейся с неба воды. Дождь застал нас врасплох, и нужно было найти хоть какое-нибудь укрытие, чтобы переждать и дальше продолжить путь.  Когда мы пробегали через лес, то на опушке увидели, маленькую, аккуратную деревянную избушку. Двери были открыты.  В дверях стояла бабушка и махала рукой, приглашая путников внутрь.  Никто из нас не мог поверить такой удаче. Из трубы избушки валил дым, на окне сидел кот. Изредка он вилял хвостом, лениво перекидывал взгляд с Александра на меня и наоборот. В избушке было тепло, уютно. Всюду чистота. Старушка предложила нам снять сырую одежду. Рюкзаки мы поставили ближе к печке. Я достал из своего рюкзака тетрадку (я записываю все, что происходит со мной, с того самого момента как мы вышли из города) и сделал соответствующие заметки. Владимир устало оглядел комнату и уснул, сидя на стуле. Бабушка укрыла его махровым одеялом.  Из рассказа бабушки мы узнали о ней немного. Ее звали Агафья Петровна. Во времена сталинских репрессий она вместе с мужем  перебралась сюда и живет здесь до сих пор. Воду набирает из колодца. Магазин в последний раз видела 60 лет назад. Муж умер от рака легких. Места здесь не людные, но изредка к ней заглядывают усталые путники
И она их с удовольствием принимает. Потом она взяла ведро и вышла на улицу за водой. Александр надел все еще мокрые штаны и пошел с бабушкой, чтобы помочь ей донести ведра. Я накинул на плечи, маленькое одеяльце и прошелся вокруг комнаты.  На полках возле печки стояли баночки с разными сушеными травами и специями. Книжная полка была заставлена книгами «о вкусной и полезной  пище», «кремлевских диетах», «кулинарии для начинающих».  Не было ни Пушкина, ни Гоголя, ни других писателей. Только книги о еде. Меня это не сильно удивило.  Я подошел к старенькой, ветхой двери, которая была закрыта на щеколду. Дверь, вероятно, вела в подвал. Я немного постоял, помялся с ноги на ногу, думая, стоит ли мне открывать ее или нет. Но любопытство взяло верх надо мной, и я отдернул щеколду. Когда  зашел внутрь, я увидел крутую лестницу, ведущую вниз. Слева была небольшая полочка, на полке лежала керосиновая горелка и спички. Я зажег горелку и спустился вниз. Подвал был просторный. Он был заставлен полками с банками. Внизу было довольно холодно, и я сильней закутался в одеяло. Вытянутой рукой с горелкой я освещал полки. В банках были овощи, варенья и фарш. Я первый раз видел, чтобы фарш хранили в банках. В дальнем углу подвала я увидел сваленные в кучу вещи. Я подошел к ним поближе и присмотрелся. Спортивные рюкзаки, сумки, спортивные костюмы, джинсы и тому подобное. Меня это сильно удивило. Путники и раньше останавливались у бабушки Агафьи.  Ну, можно понять, что они забывали какие-то вещи.  Но забыть рюкзак или спортивный костюм, в котором пришел было не возможно. Внуков и сыновей у бабушки не было.  Муж умер. А эти вещи были более-менее новыми. Выходит, что путники, которые останавливались у бабки, не возвращались домой.  Будто в подтверждение моим словам в дальнем углу комнаты стояла большая мясорубка, зловеще улыбаясь своими ножами. Рядом с мясорубкой лежала груда костей. Ноги сами пошли в ту сторону. Когда я увидел наполовину засохшую, наполовину прогнившую человеческую голову, я скинул одеяло и побежал наверх. Владимира в доме не было. Я быстро накинул свои брюки и выбежал на улицу. Дождь закончился. Возле колодца лежал Александр. На голове у него было надето ведро, а из спины торчал маленький топорик для мяса.   Я вновь забежал в дом. Оделся, схватил свой рюкзак и направился к выходу. За спиной неожиданно для себя я услышал старушечий голос: «Уже уходишь?». Потом удар по голове тупым предметом и мой разум погрузился во тьму.
Когда я лежал без сознания, в голове у меня крутился один и тот же момент моей жизни. Тот ужасный вечер, когда мы расстались. Я не сказал, что мне тогда стало страшно. Я по-настоящему испугался. Испугался, что все повторяется. Повторяется то, что уже было. И будет повторяться дальше. Тот разговор мне ужасно напомнил, другой разговор на эту же тему, только тот произошел в другое время. Некоторые фразы повторялись слово в слово. Я прокручивал у себя в памяти ту ситуацию. Теперь я прокручиваю эту. Мое больное воображение рисует образы. Я готов упасть на колени, схватится за голову руками, лишь бы эти мысли исчезли. Я не хочу, чтобы они появлялись снова. Даже если придется поменять душевную боль на физическую.
В ноздри ударил приятный запах жареного мяса. Я был привязан к стулу. Мои глаза открылись, и я увидел бабушку Агафью.  Бабушка жарила котлеты. Рядом с ней, на небольшом столике стояла голова Владимира. Его глаза были открыты и смотрели на меня. Безмолвные губы, будто просили помощи, хотя понимали, что момент явно упущен.
Бабушка повернулась ко мне, улыбнулась добродушной улыбкой и сказала: «Ну что внучок, снимай пробу». Они отломила вилкой небольшой кусочек котлеты. Наколола его, и поднялся к моим губам. Я стиснул зубы и отвернул лицо. Бабушка немного удивилась. Затем она ударила деревянным костылем по пальцам ноги. От боли я открыл рот, чтобы закричать. В этот момент она засунула мне вилку в рот и прикрикнула: «Если выплюнешь, будешь есть свою кожу. Ты не понимаешь, от чего отказываешься! Лучше бабушки Агафьи никто не готовит котлеты!». Из моих глаз полились слезы и я начал жевать. Лицо старушки засияло, и она довольная пошла дальше, готовить котлеты. Мясо было удивительно вкусным и сочным. Но от одной мысли, что это за мясо, меня могло стошнить. «Понимаешь внучок…. Сейчас жизнь такая нелегкая! Ты видел, сколько стоит мясо на рынке? На мою пенсию мне хватит купить два килограмма протухшей свинины и буханку хлеба. Первым это понял мой старик. Раньше у нас была машина, и мы могли ездить в город. Но когда машина сломалась…. И старость, знаешь ли, не в радость. Первый раз мы убили путника в далеком восьмидесятом году. Вещи сжигали. Мясо ели. Потом мы просто не могли остановиться. В человеке не так уж много и мяса. Всего лишь 40 процентов из общей массы можно съесть. Потом моего старика, заколол вилами один из путников, когда тот попытался его выпотрошить. Но и путник далеко не ушел. Трудно, знаешь ли, ходить с одной ногой. С тех пор, я живу совсем одна. Старика своего тоже съела. Он хоть и старый был, но восемьдесят килограмм в хозяйстве не лишние.    Ем, что бог пошлет. Очень часто он ко мне путников посылает. Бывают худощавые, но бывают и упитанные, жирные экземпляры».
Веревка была завязана не туго, но мне пришлось изрядно попотеть, чтобы освободить руки.  К горлу подходил комок рвоты.  Я схватил стул и опустил его на спину бабушке.  Агафья зашипела, как змея и рухнула на пол. Меленький уголек выпал из печки на ковер. Буквально за несколько секунд, пламя перекинулось на шторы, со штор на потолок. Я схватил рюкзак и выбежал из горящего дома. В след за мной, черный кот бабки. Входную дверь я подпер поленом. Через пять минут вся изба пылала. Еще через десять обгоревшие стены рухнули. Я стоял и смотрел. Просто стоял и смотрел. На губах был вкус жирного мяса. 
Я не знаю, что мы искали. Вероятно, я не узнаю никогда. Но  почем- то мне кажется, что я нашел то, что хотел. Я развернулся и пошел. Пошел домой.