Врата в преисподнюю. Часть вторая. Глава 3

Солнце уже спряталось за высокой каменной грядой противоположного берега, и хотя небо еще не утратило свежей голубизны, а на верхушках деревьев листья еще переливались в золотистых отблесках последних лучей, здесь, внизу, уже начинали сгущаться сумерки. Тень от скалы медленно надвигалась на наш лагерь, укутывая его темным покрывалом.
Вместе с уходящим днем исчезали и привычные звуки.Все тише и реже становилось пение птиц, трещетка дневных насекомых сменилась иными голосами, менее радостными и более таинственными. Неясная тревога закрадывалась в души, и мы невольно прижимались поближе к костру.
Несмотря на количество выпитого, а, может, именно поэтому, чувства обострились и почти незаметные перемены воспринимались очень остро, внося в жизнерадостную беззаботность напряжение, постепенно перерастающее в мистический страх.
Конечно, каждый старался держаться естественно, не подавать виду, скрывать нахлынувшую тревогу, только от показного бахвальства она становилась еще более явной.
Самое время рассказывать жуткие истории…
Нашей компании не нужны были замысловатые выдумки. Мы приготовились слушать Илью, и сама природа, как-будто догадываясь о его недюжинном ораторском таланте, поспешила создать соответствующие декорации.
Не знаю, какой из Ильи был учитель, и как ему удавалось втирать мозги ученикам на протяжении сорока пяти минут, только, прелюдия заняла больше времени, нежели сам рассказ. Да и тот оказался сухим и неинтересным. Илья, дабы не ударить лицом в грязь перед столичной гостьей, тщательно подбирал слова, и от этого речь его выглядела корявой и неестественной.
Хотя, наверное, я слишком строг к нему. Девчонки слушали Илью затаив дыхание, а Татьяна настолько увлеклась рассказом, что совершенно не обращала внимания на мои руки, которые методично изучали анатомические особенности ее тела. Возможно, именно это, более интересное занятие, сделало меня невнимательным и невосприимчивым к словам друга…
Но, как бы там не было, мне гораздо легче передать поведанное им собственными словами.
Илья рассказал, что давно уже занимается исследовательской работой на Монастырище, записывает истории, услышанные от стариков, водит учеников на экскурсии. В школе даже сделал специальный стенд, на котором разместил все, что печаталось об урочище в газетах.
Из собранных легенд, как он считает, особого внимания заслуживают всего несколько. Ибо остальные дублируют их в разных интерпретациях.
По одной из таких легенд Монастырище является местом, где запорожские казаки после разгрома Екатериной Второй Запорожской Сечи спрятали свои сокровища. Они, якобы, находятся в пещере под скалой, которая имеет два выхода. Один – на вершине под овальным камнем, а второй – где-то под рекой.
Иная легенда гласит, что у местного пана Требинова забеременела дочь и, дабы никто из местных жителей не узнал о позоре, он держал ее здесь в затворничестве, пока она вынашивала ребенка.
Вариант  легенды ведает о том, что в урочище монахини, совершившие грех прелюбодеяния, отбывали наказание и тяжелым трудом искупали вину перед Богом.
Еще одна версия предполагает совершенно противоположное: здесь селились безплодные девицы и целебный воздух, настои из редких трав, растущих только здесь, помогали им исцелиться от недуга.
Что же касается названия урочища, то по преданию, все тот же пан Требинов, вроде бы, собирался строить здесь монастырь. Построить не построил, а название Монастырище осталось…
- Так здесь может быть клад? – лишь только Илья закончил, оживилась невеста фермера. – Вот здорово!  Мы его найдем?
- Успокойся, Катюша, - остудил ее пыл. – Если бы здесь было что-то ценное, его давно бы уже отыскали…
- А кто-то спускался в пещеру? – поинтересовалась Рыжая.
- Говорят, пацаны лазили под камень. Там действительно есть дыра, а под ней что-то вроде пещеры… Однако, в пещеру никто спуститься не решился. Здесь в округе много змей, а там их, вроде-бы, целое кубло…
- Фу, какая мерзость! – фыркнула Катя и подвинулась еще ближе к костру.
- А ты, Танюша, что думаешь по этому поводу? – спросил у столичной гостьи.
- Вообще-то, я и предполагала услышать нечто подобное…. – она высвободилась из моих рук, потянулась, у нее это получилось очень грациозно, достала сигарету и подкурила от горящей ветки. – Легенды интересны, как этнографический материал и, хотя им, вряд ли, больше двух-трех столетий, кое-что все же проливает свет и на более древние времена…
- Что именно? – заинтересовался я.
- Ну, хотя бы то, что почти во всех легендах присутствует женщина. Также затронут вопрос плодородия. Бесплодные женщины ищут исцеления от недуга… По-моему, это то же самое, что молиться прародительнице, богине плодородия. Такие обряды были распространены у древних славян и, вероятно, в более ранние времена. Образ распростертой женщины на вершине скалы также говорит о том, что люди, создавшие его, поклонялись женщине. Ибо именно женщина олицетворяла собой как начало жизни, так и ее продолжение в будущих поколениях…
- Ты имеешь в виду матриархат? – блеснул собственными познаниями в истории.
- Именно. Такая форма социальных отношений была широко распространена в наших краях, о чем красноречиво свидетельствуют народные предания. Во многих местах Украины до сих пор рассказывают легенды о так званых Девичь-горах. По сути они очень похожи на те, которые рассказал Илья. Не исключено, что Монастырище в свое время также называлось Девичь-горой… Если придерживаться мнения академика Бориса Рыбакова, такие горы служили культовым местом, в котором поклонялись богам плодородия… А если ты, Андрюша, вспомнишь слова председателя сельсовета, о том, что еще его бабушка рассказывала, как здесь устраивали гульбища на праздник Ивана Купала, то, несомненно, придешь к выводу, что гипотеза о Девичь-горе имеет под собой основание. В народе традиции и обычаи живут долго, передаются из поколения в поколение в почти первозданном виде, претерпевая лишь незначительные изменения… Конечно, я не имею в виду наше время. Раньше, до революции, деревня жила замкнутой общиной и влияние извне было очень слабым…
- Но какое отношение имеет праздник Ивана Купалы к матриархату? – не понял я.
- Самое непосредственное. Он один из основных языческих праздников и, в отличие от остальных, мы знаем о нем не так уж мало. Языческие обряды передались нам в виде песен, сказаний… Почти все обряды праздника исполнялись именно женщинами. Даже разжигать костер, а он – главный атрибут празднования, могла только женщина…
- А сам Иван Купала – мужчина! – тонко подметил Илья.
Осадить Татьяну оказалось непросто. Оседлав любимого конька, она вошла в раж и завалить провокационными вопросами ее было невозможно.Она или пользовалась нашей неосведомленностью и бессовестно грузила лапшу на уши, или, может, действительно была такой умной…
- То, что Купала - мужчина, весьма и весьма сомнительно, - авторитетно заявила ученая дама, повергнув нас в полнейшее недоумение. – Дело в том, что имя Иван появилось совсем недавно, а поначалу праздник посвящался богине плодородия Макоше. Иногда в дошедших до нашего времени песнях Макоша упоминается вместе с Купалой: Макоша-Купала. А, что Макоша была женщиной, нет никаких сомнений. Ее изображения имеются на ритуальных полотенцах, которые вышивались старыми людьми вплоть до начала двадцатого  века…
 Татьяна долго еще говорила о языческих обрядах и, должен заметить, получалось у нее интересно. Даже девчонки не скучали, слушали затаив дыхание. Опомнилась Таня лишь когда надворе стало совсем темно.
- Я думаю, никто не возражает против ночевки? – спросила она.
- Если бы знать заранее, я бы палатку прихватил, - сокрушился Илья.
- У меня есть палатка и пара спальных мешков. Для вас с Андреем, а мы уж как-нибудь в машине поместимся.
- Мать не будет волноваться? – спросил у Ильи.
- А че ей? Она ведь знает, что я с вами.
На том и порешили.
Палатка была двухместной из тонкой, почти невесомой, ткани, непривычной куполообразной формы. Если бы не помощь Татьяны, мы бы с Ильей с ней не справились. Мой последний опыт с туристским атрибутом относился к далеким студенческим годам, когда вместе с однокурсниками иногда устраивали вылазки на природу.
Несмотря на внешнюю невзрачность, палатка, все же. оказалась довольно вместительной.
- Ха. Да мы здесь все прекрасно поместимся!
- Не сомневаюсь, - улыбнулась Татьяна. – Если собираешься уговаривать, мол, так теплее будет, можешь зря не стараться…
- Почему? – пьяно захихикала Рыжая. – Устроим легкий перепихончик…
- Думаю, никто ничего против группен-секса не имеет?
Катька взвизгнула от восторга, Илья застенчиво промолчал.
- Боюсь, Танюша, если ты не поменяешь своих взглядов на жизнь, тебе придется спать в машине одной…
Похоже, я перегнул палку.
Таня сникла, посмурнела, молча собрала посуду и отправилась к реке. Мне бы пойти вслед за ней, извиниться, только на меня снова что-то нашло.
«Подумаешь, интеллигенточка выискалась… Уже сказать ничего нельзя… Пошутил, а она надулась…»  И чуть не расмеялся, вспомнив пошлый каламбур о беременной женщине: «С ней пошутили, а она надулась…»