Врата в преисподнюю. Часть вторая. Глава 5

Все когда-нибудь заканчивается, а минуты счастья имеют свойство пролетать  настолько быстро, что, пережив их, поневоле задумаешься, было ли все на самом деле?
А какие немыслимые муки приносит нелепое расскаивание, порожденное ущербным воспитанием, убеждающем, что приятное не может быть хорошим и полезным, а только – постыдным и неугодным. И мы, рабы привитых нам догм, понимая, что они являются глупейшим предрассудком, все же подчиняемся им и сожалеем о, возможно, лучшем, что совершили в своей жизни…
Мы сидели на том же камне, нас плотной стеной окружал все тот же густой туман, разве что из серого он превратился в молочно-белый, вот только от прежней эйфории ничего не осталось. Она растаяла без следа, а на смену явились горечь и какая-то душевная пустота.
Мы боялись взглянуть друг на друга, почему-то стыдились того счастья, которое пережили…
- Страшное место… - только и произнесла Татьяна, когда страсть, лишившая рассудка, миновав, оставила нас наедине с тяжелейшим грузом собственных мыслей.
Возможно, Татьяна была права, и мы действительно поддались магическому влиянию Монастырища? Ведь те оргии, которые устраивались здесь несколько тысячелетий назад, наверное, были такими же дикими и неуправляемыми, в них так же напрочь отсутствовали чувства, а властвовали необузданные ярость и страсть?
Но разве подобное может служить оправдание нам, считающим себя цивилизованными людьми?
Не знаю, сколько бы продолжалось неловкое молчание, если бы мертвую тишину уединенного места внезапно не нарушил посторонний звук. Он был чужд окружающей природе и мгновенно привлек наше внимание.
- Что это? – испуганно прошептала Татьяна, прижавшись ко мне.
Ее прикосновение словно бы растопило корку льда, которая вновь начала образовываться в наших непростых отношениях.
- Не знаю… - так же тихо ответил я, внимательно прислушиваясь к голосам пробуждающейся природы.
Вскоре настороживший нас звук повторился. Словно кто-то стучал деревяшкой по камню. Затем раздался сухой старческий кашель и какое-то заунывное то ли пение, то ли молитва.
- Может, Илья? – предположил я, и сам не поверил своим словам.
- Нет, он ушел в деревню. У него там какое-то неотложное дело…
«Знаем мы эти неотложные дела, - подумал я. – Наверное, он просто побоялся оставаться на ночь в женском обществе…»
- А Рыжая? – спросил. – Куда она подевалась?
- Светлана вызвалась сопровождать Илью, и он не смог устоять перед ее бурным натиском.
«Бедняга, и тут не повезло…»
Мне вдруг снова стало хорошо на душе, и причиной был шутливый тон Татьяны. Похоже, девушка  отошла от стресса…
Но, все-таки, что это за звуки?
- Сходим, посмотрим?
Мы поднялись и, стараясь не шуметь, держась за руки, попрыгали с камня на камень к берегу.
Туман уже начал редеть и понемногу рассеивался. Край неба озолотился лучами восходящего солнца.
Потревожившие звуки раздавались где-то вблизи нашей стоянки. Мы осторожно обогнули угол скалы и медленно продвигались узкой тропинкой.
Пение слышалось уже совсем рядом, но рассмотреть что-либо было невозможно. Хотя небо и очистилось от молочной пелены, остатки тумана скопившиеся внизу, смазывали очертания и делали их призрачно-нереальными.
Лишь когда мы почти вплотную приблизились к автомобилю, нашему взору открылось странное зрелище.
Вокруг машины вприпрыжку бегал какой-то старик в длинном черном одеянии с капюшоном на голове. Он размахивал короткой тростью, иногда стучал ею о камни и распевал заунывную песню на непонятном языке.
- Сумасшедший, что ли? – удивилась Татьяна.
- Может, сектант? Илья рассказывал, что сюда приезжают странные люди, молятся, совершают обряды…
- Для меня между сектантами и сумасшедшими разница небольшая. Терпеть не могу фанатиков…
- Ну, почему же? На каждой религии кто-то делает свой бизнес…
- Разве что… Но основная масса – тупые твердолобые фанатики… - упрямо стояла на своем Татьяна.
Уяснив причину встревожившего нас шума, мы уже не пытались скрывать своего присутствия и говорили в полный голос. Однако, старик, которому пришлась по душе машина Татьяны, упорно не обращал на нас внимания. Вероятно, по простоте душевной, он принял транспортное средство за какого-то нового идола и заунывным пением вымаливал у него неких благ для себя или ближних.
Некоторое время понаблюдав за ним, я не выдержал.
- Эй, дедуля! Ты что здесь делаешь?
С таким же успехом можно было обращаться к каменному изваянию. Странный незнакомец откровенно нас игнорировал.
И это задело мое самолюбие.
Почувствовав, как в жилах закипает праведный гнев, я приблизился вплотную к нарушителю спокойствия с намерением схватить его за плечо. Старик проскользнул между моими пальцами, словно угорь. Единственным моим достижением стало то, что незнакомец больше не мог не обращать на нас внимания. Он отпрыгнул на безопасное расстояние и обернулся. Его белая борода неопрятными клочьями торчала из-под черного капюшона, из-под кудлатых седых бровей на меня осуждающе смотрели узкие щелочки глаз.
- Дедуля, ты чего здесь забыл?
Старик отскочил еще на несколько шагов, поднял палицу, угрожающе помахал ею и бросился убегать неуклюжей рысцой. Я зачем-то побежал вдогонку, а Таня за мной.
Вслед за дедулей мы оказались у зигзагообразной лестницы и стали взбираться на вершину пирамиды. Теперь я не опасался, что старику удастся скрыться. Спуститься обратно, как и подняться, можно было только этой дорогой. В иных местах – отвесные стены.
Я замедлив шаг и подождал Татьяну. Теперь мы уже не торопясь преследовали странного старика.
- Чудак какой-то, - удивлялась девушка. – Почему он убегает?
- Тем более, что и бежать некуда…
Заметив, что мы поотстали, старик обернулся и снова погрозил палицей.
- Не бойся, дедушка, мы ничего тебе не сделаем.
Мои слова, как и прежние, обращенные к нему, остались без ответа.
Непонятно, на что рассчитывал старик. Убегать дальше ему было некуда.
И тогда случилось неожиданное…
Почти добежав до края обрыва, старик вдруг резко свернул в сторону и с разбега врезался в  каменную глыбу, олицетворяющую некогда какого-то из грозных и, судя по занимаемому в пантеоне месте, влиятельного божества.
Не ожидая ничего подобного, я зажмурил глаза и долго не решался их открыть. А фантазия, между тем, рисовала самые жуткие картины.
Татьяна громко вскрикнула и с такой силой сжала мою руку, что, кажется, даже кости затрещали. Только в тот миг я этого даже не почувствовал.
Не знаю, сколько длилось оцепенение, но вечно продолжаться оно не могло. Пришло время, я открыл глаза, и тотчас довелось пережить новое потрясение.
Мысленно подготовив себя к самому худшему, к тому, что увижу кошмарное кровавое месиво, я оказался не готовым узреть обратное.
Каменное изваяние стояло на прежнем месте. Целое и невредимое. Да и что с ним могло случиться? Однако, оно не хранило на себе никаких следов разыгравшейся на наших глазах трагедии. Ни пятен крови, ни клочков одежды, ни груды костей, если предположить, что старик вообще был лишен плоти, ни на камне, ни рядом с ним не было. Само тело также куда-то исчезло…
Случившееся, если не было шарлатанством, попахивало чистейшей мистикой. В полнейшем недоумении я несколько раз обошел вокруг древних идолов, заглянул в глубокую пропасть, разверзающуюся за ними, только результат оказался тем же. Старик сгинул без следа, вроде бы его никогда и не было.
- Ты что-нибудь понимаешь? – спросил у Татьяны.
Она лишь недоуменно пожала плечами, так и не решившись сдвинуться с места.
Тогда я снова подошел к валуну, о который грохнулся старик, и стал внимательно его осматривать. Углубленное его изучение ничуть не приблизило к разгадке тайны. Я стал ощупывать камень руками, он был жестким и шершавым, как и положено граниту. Если стукнуться об него с той силой, какую продемонстрировал странный старик, без тяжелейших увечий обойтись не могло…
Только разум говорил одно, а действительность утверждала обратное. И, что самое обидное, реальность не потрудилась предоставить нам ни единого аргумента, который, хотя бы косвенно подтверждал, что мы продолжаем пребывать в здравом рассудке. Ибо, если по правде, я уже начинал здорово в этом сомневаться…
Косые лучи солнца растворили последние клочки тумана, чистое небо все уверенней приобретало оптимистический синий цвет, ярко-зеленая трава радовала неиссякаемой свежестью. Далеко внизу медленно струились одним им ведомым маршрутом воды реки. Легонький, еще прохладный, ветерок развевал волосы на голове и, словно бы, нашептывал, что все в полном порядке, что именно такой есть действительность, вечной и незыблемой. А все остальное, осталось где-то там, далеко, и не нужно утруждать себя мыслями о нем. Оно просто того не стоит.
Не нужно вообще ни о чем думать, потому что любая мысль приводит к смятению, порождает беспокойство. А жизнь, настоящую, такую, какая она есть на самом деле, необходимо воспринимать глазами, слушать ее, чувствовать… И ни в коем случае не вникать в ее суть, не пытаться ее осознать, потому что человек слишком мелок и ничтожен, дабы постичь то, чего ему постичь не дано…
Вот только человек – существо непокорное, мнительное и амбициозное. Строптивость не раз играла с ним страшную шутку, но на протяжении длительной истории так ничему и не научила…
Татьяна, осмелев, приблизилась ко мне и также стала ощупывать каменного истукана. Однако, и наши общие усилия успехом не увенчались.
- Остается предположить лишь одно, - наконец, изрекла девушка. - Или старик растворился, словно облачко тумана, или же, его никогда не было…
- Наверное, это был призрак? – попробовал пошутить и сам почувствовал, что шутка получилась неловкой, натянутой.
- Знаешь, я где-то читала, что иногда можно увидеть духов прошлого. Так, в ночи при свече у древней картины можно рассмотреть образ художника, творившего ее, в старых каменоломнях иногда слышен звон цепей и мелькают тени каторжников, некогда дробивших в них камни… Говорят, всему этому есть научное объяснение…
По-видимому, Татьяну обуяли те же страхи по поводу здравости рассудка, и она, как и я, пыталась отыскать хоть какое-нибудь приемлемое объяснение непонятному происшествию.
- Может, то, что мы видели, также является своеобразным посланием из прошлого? Тенью монаха, который умер сотни, а то и тысячи лет назад? Камни, словно фотопленка, запечатлели образ и сейчас воспроизвели его нам?..
- Не знаю...
- В таком случае, успокаивает только одно, то, что мы видели его вдвоем. Это, как бы, уменьшает шанс попасть в психушку…
Солнце поднялось выше и тень от каменного истукана слегка отодвинулась в сторону.
Посмотри, что это?
Татьяна указывала как раз на то место, о которое, возможно, лишь в нашем воображении, должен был расшибиться призрачный старик.
Я присмотрелся и увидел потускневший, высеченный, вероятно, в древние времена знак солнца: точку посредине и расходящиеся от него линии-лучи. Такие, какими их изображают в своих рисунках маленькие дети.
- Ничего особенного, - успокоил Таню. – Всего лишь один из знаков пиктографического письма, оставленный нам в назидание далекими предками. Здесь таких много. Нужно только искать. Они постирались от времени, вода и ветер сделали свое дело. Но, при разном освещении, если смотреть под углом, некоторые из таких знаков можно увидеть вполне отчетливо…
- Что-то же он обозначает?
- Конечно. Только, вряд ли нам суждено разгадать его тысячелетнюю тайну. А об истории с исчезнувшим стариком он и подавно ничего не расскажет…
Таня продолжала недоверчиво ощупывать таинственный знак. Лишь убедившись, что он не является волшебным «сезамом», способным разомкнуть скалу, она согласилась спуститься вниз.
Нам почти удалось убедить себя, что мы стали жертвами галлюцинации. Видят же путешественники миражи в пустынях, что же мешает подобным видениям иногда появляться и у нас?
У автомобиля меня ожидало еще одно неприятное открытие, ставившее большой жирный крест на всех наших умоуспокоительных доводах. На запотевшем лобовом стекле я увидел нарисованный такой же знак солнца, как только что найденный на скале. Под жаркими лучами солнца он уже начал растекаться, но общие очертания не оставляли никаких сомнений.
Дабы не вводить Татьяну в еще большее смятение, я быстро рукавом вытер страшный рисунок и заглянул в кабину. Катя по-прежнему мирно спала и. судя по ее спокойному личику, никакие призрачные старикашки ее сон не тревожили.
Илья с Рыжей появились около десяти. Солнце уже жарило вовсю и вид у них был пляжный. Да и настроение – ничего…
Оба казались вполне довольными жизнью, что мне очень и очень не понравилось. Я почувствовал даже нечто вроде укола ревности, однако, вовремя сообразил, что Рыжая ничем мне не обязана, как, впрочем, и я ей.
Перемены в поведении Ильи были настолько разительными, что сразу бросались в глаза. Несмотря на относительную трезвость, вел он себя естественно, раскованно, что уже само по себе говорило о многом. По-видимому, извечная борьба самки за обладание самцом, таки увенчалась успехом. Можно было только порадоваться за друга, да и за Рыжую тоже, так как она вся искрилась от счастья.
На Рыжей была короткая светлая юбчонка и красный лифчик от купальника. Ее соломенного цвета волосы украшал искусно сплетенный венок из одуванчиков. Илья блистал обнаженным торсом, уже изрядно загоревшим. В руках он тащил громадную парусиновую сумку из тех, с которыми отечественные челноки совершают вояжи за товаром.
- И где вас носило? – спросил я, лишь только они приблизились.
- Понимаешь, Андрюха, нужно было немного продуктов подзапасти. Вот мы и сгоняли ко мне домой…
- Все было так здорово! – восхищалась Рыжая. – Представляешь, мы топали пешком до самой деревни. Ух, как далеко…
 - Представляю… - Я старался говорить спокойно, только гадкий червь все же точил изнутри и иногда голос предательски вздрагивал. – Чем порадуете? – перевел внимание на сумку.
С утра мы выпили лишь кофе и голод давал о себе знать.
- Картошечка, масло, сало, сметана, творожок, хлеб свежий, мать только испекла, ну и…
- Вот-вот… С этого следовало и начинать… - оживился я.
Утреннее приключение настойчиво требовало допинга для укрепления нервной системы.
Илья с опаской покосился на вершину пирамиды и лишь, убедившись, что девчонкам не до нас, достал из сумки пластиковую бутылку.
Как это не странно, Рыжая отказалась составить нам компанию. Вероятно, она начала формировать положительный имидж в глазах нового кавалера. А это означало, что Илья прочно угодил в искусно расставленные сети.
«Финит а ля…», как говорят наши друзья макаронники…
Илья налил самогон в стаканчики, мы молча выпили и закусили еще теплой коркой свежеиспеченного хлеба.
- А ты делаешь успехи…
Я покосился на Рыжую, которая, оставив нас одних, примостилась на камне и беззаботно плескала ногами по воде.
- Классная девчонка!
- Еще бы…
Илья снова налил, мы по заговорщески, словно по команде, взглянули наверх и быстро осушили стаканчики.
- Все, баста! Прячь бутылку!
Таня с Катей уже спустились и направлялись к нам.
После бурных утренних событий мы с Таней почему-то избегали оставаться наедине. Желание было обоюдным. Мы старались ничем не выдавать его, но оно само проскальзывало в словах, движениях. Нам нужно было время, чтобы все хорошенько осмыслить. А потому, пока они с Катей чем-то там занимались, вероятно, научными исследованиями, я мирно прохлаждался в тени возле автомобиля.
Катю, кстати, с утра было также не узнать. Она вдруг воспылала любовью к истории, не отставала от Татьяны ни на шаг, и при этом полностью меня игнорировала. Последнему я мог только порадоваться.
Обед прошел скучно и неинтересно. Татьяна была поглощена собственными мыслями, и выпить больше не предлагала, а Илья, по привычке робея перед ученой дамой, предпочел не затрагивать больной темы. Катюша выглядела хмурой и замкнутой. Наверное, вспомнила о крутом фермере и призадумалась о грозящей неминуемой расплате. Лишь Илья с Рыжей не унывали. перешептывались между собой, весело хихикали…
Когда скучнейшее принятие пищи подходило к завершению, Татьяна вдруг встрепенулась, и ее лицо озарилось милой улыбкой.
- Илюша, - обратилась к моему другу.  – Андрей говорил, ты еще одну легенду об этом месте знаешь…
Странно, ни о чем подобном я даже не заикался.
- Вроде бы в этих местах иногда появляется древний бородатый старик в капюшоне и с тростью в руке…
Так вот, к чему она клонит… Тоже мне, конспираторша…
- А, так это – Сторож.
- Сторож?
- Да, так его у нас называют. Только никто не знает, кто он. Говорят, охраняет Монастырище. Он редко показывается на глаза. Может сумасшедший, а, может, и вообще - призрак. Люди боятся его. Рассказывают, кто увидит Сторожа, тому беда грозит. У нас, если с кем что-то случается, говорят, мол, Сторожа встретил…
Татьяна приуныла, тень беспокойства охмурила ее лицо.
- Не пора ли рвать когти? – беззаботно спросил я.
- Ну что ты? – улыбнулась девушка. – Как можно? Ведь самое интересное только начинается…
Мысленно я был с ней полностью согласен. Наша жизнь не настолько заполнена событиями, чтобы упускать столь увлекательное приключение…


Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.