Сквозь волнистые туманы

  Кухонные  мыши  часто  плясали под звон разбивающихся  о краны

лучей  и  гонялись  за крошечными  солнечными

  зайчиками, которые без  конца дробились и метались

по полу, словно желтые ртутные шарики.

(Б. Виан  "Пена дней")

 

  Настойчиво, настойчиво преследует меня мир... Всё чаще нависает надо мной его трагически-половозрелое лицо, всё большего труда мне стоит смыться... И все чаще, ныкаясь по тупикам и закоулкам, задумываюсь я: а чего ему надо, чего он из меня еще не довыжал?

Денег? Времени? Внимания?

 Думаю, ему надо меня всего - из чистого чувства собственничества...

 И он выкуривает меня из укрытий  своими зверскими запахами,  звуками машин, телевизоров, холодильников и перфораторов, нечеловеческой музыкой и человеческим матом.

Он нежно берет меня за руку, пинает ногой, толкает в спину и тащит, тащит, тащит... Чаще всего - на кухню. К холодильнику.

Там  его пакеты, там его коробки, там его колбаса...

 - Всё это может быть твоим! - Шепчет он. - И это, и вот это, и бутылка, и ещё одна бутылка...

Шёпот его горяч, искренен, насмешлив, меня обволакивает и парализует его внутриутробная ухмылка. 

И я, полупереваренный его целенаправленным вниманием, всеми оставшимися рефлексами тянусь...

- Нетушки!, - ехидно-ласково говорит он, - чтобы это стало твоим, ты должен...

И замолкает,  держа паузу почти гениально.

Вот же паскудник!!! Меня разбирает злость,  во мне булькает холодная, кипучая ярость!   Вид мой горд и независим, недрогнувшей рукой я нарезаю, намазываю, накладываю, наливаю и  - вкушаю!  При этом стараюсь двигать челюстью как можно мужественнее...

- Но ведь тебе невкусно!  - возопляет он. - Тебе даже безвкусно! Нет в тебе предвкушения - не будет тебе и послевкусия.

И выдав мне это кошмарное пророчество, участливо хлопает меня по спине. Ну да, а вы бы не поперхнулись?

Однако мне нечего возопить ему в ответ - он прав...  В этом случае - прав.  Хотя вообще он чаще всего ошибается - постоянно попадает впросак. Мне его даже жалко.  Но жалость - отнюдь не помеха коварству! Держись, зараза!

И я начинаю плести заклятье... "Шишел-мышел-зайчик вышел..."

Дробно стуча, гремя и надеясь на лучшее, являются персонажи моего действа. Кимвально звенят капли и лучи. Я ритуально щелкаю пальцами и...

Мир теряется... Он не узнаёт себя -  не может разглядеть, сквозь напущенные мною волнистые туманы озорства,  дурачества и пр.

 - Пр-р-р! - говорит он - Стой!!!

 - Нет уж! - теперь мой черёд ухмыляться - Сам стой!

И он стоит, обалдело глядя на шишелов, вдохновенно кружащихся на скользком линолеуме в своей шишеломанской пляске.  А обнаглевшие зайчики, даром что солнечные, буквально топчутся по его офигевшему анфасу,  равномерно разглаживая трагизм и и ущекатывая его до шутовского смайла.

Ну и чучело!