Обзор на произведение Clare Morrall

Clare Morrall. Astonishing Splashes of Colour.

« - Мы должны с этим смириться – устроить жизнь без детей, делать то, что хотим.
Мне трудно говорить. Смотрю на потолок и вижу крошечного паучка, устремляющегося к какой-то призрачной цели. А знает ли он, куда идет? Или откуда пришел?

- Да, - говорю я »

Звучит ли «да» согласием на предложение подчинить жизнь обстоятельствам, или же это ответ на собственный вопрос о том, откуда и куда движется представитель членистоногих на потолке, нам так и не суждено узнать. Довольно распространенный авторский трюк: читатель, как это часто водится, вынужден по своему усмотрению «обустраивать» жизнь главной героини. Будет ли в этой новой жизни присутствовать все то же буйство красок, или же они, наконец, обретут рафинированную отточенность, впитают в себя полутона и пастельную мягкость, согласованность и сдержанность внешнего света, начнут, наконец, сиять изнутри, излучая теплоту и естественность внутреннего и внешнего мира запечатленных образов, - зависит от воображения самого читателя.

Но если такое и случится, то лишь потом. А сейчас…

Автор, Клэр Морралл, вместе со своей героиней Китти Веллингтон, отдают предпочтение буйству основной палитры красок – радуге без полутонов, - порой, похоже, удивляясь тому, как односложно на самом деле все выглядит. Желтый цвет, цвет яичного желтка, символа зарождающейся плоти – первый из цветов, шагнувший к нам навстречу со страниц романа. Он окружает все, что дорого сердцу Кити, он повсюду, где есть дети: новорожденные, дети ясельного возраста, дети-подростки, а также их ангелы-хранители – мамы. Желтый заполняет комнаты, где они находятся, льется с льняных занавесок, прячется за хрустящей корочкой кукурузных хлопьев, вплетается во взлохмаченные ото сна волосы, в тоненькие косички, в веснушки. Им пропитаны нарциссы вдоль тропинок, по которым мамы ведут своих чад в детские сады и школы. Он повсюду. Радует и вселяет надежду, согревает и ласкает. Его присутствие необходимо, как необходимо и то, что он символизирует. ДЕТИ.

Мысли о детях преследуют не только главную героиню, но и соответственно тех, кто читает ее мысли, следит за ее поступками, следует теми же маршрутами, что и героиня. Эмоции, за редким исключением, становятся движущей силой поступков Китти, образуя цветовой вихрь вокруг нее, а соответственно и нас. Она пользуется эмоциями, как кистями, с помощью которых пытается определить контуры своей личной жизни и их цветовую гамму. Что хуже – вырасти без матери или жить, не имея собственных детей? – вопрос, лежащий в основе ее поступков. Поиски ответа затягиваются, и вместе с героиней читатель проходит путь от восторженного желтого периода героини до трагически розово-черного.

Следуя по стопам героини в мучительных поисков своих корней, а вернее обрубленных корней, читатель проникается ее болью. Погружается в ее сомнения, подвергается тем же тревогам и испытывает те же мимолетные всплески радости. Тем не менее, чем дальше, тем навязчивей становится мысль, сходная с желанием: только бы не оступилась, только бы не переступила эту размытую грань, где кончается одно буйство красок и начинается другое; только бы ее не унесло в то самое бездонное пространство вечного пребывания в мире детства, которое зачастую ассоциируется с миром душевнобольных и отчасти с желтым цветом (хотя с этим можно поспорить).

В определенный момент чтения желтый цвет перестает внушать спокойствие и доверие. Он больше напрягает. С ним начинает ассоциироваться совсем иной мир. Постепенно его тепло теряет силу, и в душу закрадываются холодные оттенки других цветов. Это не тревожный красный, стекающий с полотен отца Китти, цвет, с которым он одновременно борется и пестует его; и не синий, заполняющий пространство между живым морем и морем с лиловыми оттенками все тех же картин отца. И даже не стерильно белый, царствующий в квартире Джеймса, мужа Китти, который живет по соседству с ней и не считает возможным зайти в квартиру собственной жены, заранее не предупредив ее об этом. Это по-прежнему все тот же желтый цвет, но в сознании читателя он претерпевает сложную мутацию, постепенно становясь тем самым цветом, который зачастую у нас ассоциируется с душевнобольными.

Наверное, многое в романе Клэр Морралл «Изумительное буйство цвета» соотносится с классическими примерами по психологии и психиатрии. Душевное равновесие героини, меняющиеся оттенки разных цветов – от желтого до розового, и от бежевого до черного, - становится объектом пристального внимания и анализа в ходе ее почти что детективного расследования гибели собственной матери, когда Китти было всего три года. На время читатель становится одновременно и психологом, и психиатром, и детективом. Но, как и от любого буйства красок, в определенный момент появляется повышенная свето- и цветочувствительность, переходящая в слезоточивость, а порой и в открытое раздражение.

Чего стоит сцена, когда Китти падает на колени от удара (кого бы вы думали?) того самого ребенка, которого она себе «насочиняла» и который оказался реальным – плотью и кровью, - нет, не ее, кого-то другого, но все же на короткое время ставшим ее. Того самого ребенка, который подвел ее к страшной черте самоотречения, самопожертвования.

Вот с этого момента начинаешь задумываться, а оправдана ли жертва ради существа, которое по природе своей такое же безумствующее, как буйство красок в природе. Стоит ли строить иллюзии по поводу единственного предназначения женщины на земле – давать жизнь другим и не иметь право на существование самой, если этот дар природы в ряду каких-то серьезных обстоятельств утратил свою силу или - отсутствовал изначально. Да и не все те мамы, которых Бог наградил счастьем продолжать род человеческий, в конечно итоге, оказываются в действительности «ангелами-хранителями» своих родных, по крови и плоти, детей. К такому выводу, похоже, приходит и сама Китти. Однако она уверена в том, что все равно была бы самой лучшей матерью на свете своему так и не родившемуся ребенку (ах, как она не одинока в своих убеждениях!), и, пытаясь исправить ошибку природы, присваивает сначала чужого малыша, а затем девочку неопределенного возраста. Но, увы, не получается. Оказывается это тяжелый труд – исправлять чужие ошибки. Оказывается, желтый так мало похож на тот самый желтый, который видится на расстоянии.

Потеряв силы и терпение после очередного удара, но теперь уже физически ощутимого, когда девочка сбивает ее с ног и откровенно бросает ей в лицо: «Ты дура… я тебя ненавижу», - Китти подчиняется обстоятельствам и идет в противоположную сторону.

Она устала. Ей нужно в очередной раз расставить акценты в красках, а соответственно и в собственных эмоциях. Найдя подходящие ее душевному состоянию оттенки, Китти обретает долгожданное, хотя и временное, спокойствие: все кажется, встало на свои прежние места. Однако она даже не подозревает, что игра в детки-матери подобна игре со спичками. Той самой фобии, которой страдает чужой, подобранный ею ребенок: много света, много цвета, но чрезвычайно опасна. Опасна для жизни не только тех, кто ищет отражений своих эмоций в игре света и цвета, но и для тех, кто оказывается по воле случая рядом…

Книга затягивает. Затягивает своим умением разжечь неприятие философии единственного предназначения женщины на земле. Начинаешь понимать, откуда берутся истоки ярого феминизма, желания уйти от устойчивых гендерных стереотипов. Первая мысль по прочтении: какой идеей фикс был бы одержим мужчина, и каким буйством красок он наделил бы окружающий себя мир. Честное слово, забавно было бы почитать. Если представить, что подобный роман на подходе, неминуемо разразилась бы новая война – война красок. К чему бы привело их неизбежное смешение, какое буйство сопровождало бы эту войну – остается только догадываться.
(2006)
©Елена Karpos-Дедюхина
http://www.goodreads.com/review/show/197621577