1. Ангел. Покушение

    Вот бывает так – придёшь на работу, а начальство объявляет полный аврал. И ладно, если бы аврал был по поводу какой-нибудь растраты или незавершённого дела, нет, им этого же мало бывает всегда для аврала, им надо что-нибудь экстраординарное. Вот и сегодня – не успела на работу прийти, а у нас тут, оказывается, покушение с огнестрелом, да не на кого-нибудь, а на депутата Государственной Думы. И тут уже не просто аврал, тут полная мобилизация всех Внутренних Войск, будь они неладны.
    Маргарита прекрасно понимала, что если бы в аэропорту стреляли не в депутата Стычкина, а в какого-нибудь Ваню Иванова, сына Иванова... Ну, не было бы никакого аврала. А тут сидят, рассуждают, указания дают. А у меня маньяк по стране бродит недорезанный. С тринадцатью монетками. И не какими-нибудь, а именно китайскими. И чувство такое, будто слышала я когда-то что-то подобное, но хоть убей, не могу вспомнить. И ведь вырезает, сволочь, не кого-нибудь, а именно историков… Чем-то ему историки не угодили.
    Главное – депутат ведь не пострадал. Пуля прошла по какому-то мужику, странным образом затесавшемуся между депутатом и его многочисленными телохранителями. И даже не прошла, а так, задела чуть-чуть. И мужик скрылся, крикнув кому-то, что на самолёт опаздывает. Одновременно отходили аж шесть рейсов, и все их нужно было отработать. Но как подсказывала Маргарите пятнадцатилетняя практика, на это хватило бы и одного оперативника, а всем Внутренним Войскам в этом деле вообще делать нечего. Ну, ладно, слукавила, трёх-четырёх, ещё же надо всех пассажиров проверить... На предмет царапины, причинённой пулей калибра 7,62. Тоска, тоска…
    А маньяк должен появиться на днях... И опять неизвестно где. Топчемся на месте почти год. Шевцов уже полгода не спит толком, всё про монетки эти думает…
    А тут, значит, депутат со своим визгом. Ему, значит, плевать, что там кого-то вместо него поцарапало, стреляли-то в него, в достояние народное… Противно даже. А откуда он вообще знает, что в него стреляли? Даже если он – народное достояние… Выбор народный, то есть, не один же он такой… Может, в того мужика и стреляли, недаром же он так быстро скрылся… Может, скрывает что-то?..
    – Майор Данилевская! – прервал размышления Маргариты голос начальника Уголовного розыска, незабвенного полковника Басинцева, Виктора Сергеевича, – вы останьтесь, пожалуйста.
    Маргарита даже не заметила, как всех отпустили. Кинув взгляд на дверь, она обнаружила, что невыспавшийся Шевцов сжал кулак, говоря: «Держись, сестрёнка!».
    – Рит, чего там тебя обескураживает? – спросил Басинцев, понимающе глядя ей в глаза.
    – Виктор Сергеич, не хочу я заниматься эти Стычкиным, у меня маньяк бродит по стране. И людей не хватает… - Маргарита помедлила, – впрочем, как всегда.
    Басинцев снова понимающе посмотрел на неё. Она – Маргарита Михайловна Данилевская, майор МВД, и Борис Алексеевич Шевцов, тоже, кстати, майор МВД – были не просто профессионалами, они были фанатиками своего дела, и предпочитали заниматься исключительно маньяками. Когда-то они входили в один из отделов по борьбе с особо тяжкими преступлениями, но с ними так никто не смог сработаться, слишком уж тяжёлыми обладали они характерами. И Басинцев, на свой страх и риск определил только для них сугубо узкий круг «общения» – все необъяснимые дела с явным почерком маньяка неизменно попадали к ним. А другие сыщики были только рады этому обстоятельству.
    Сколько раз Басинцев их покрывал – одному Богу ведомо... Хотя Маргарита не раз думала, что неплохо бы спросить... Вот только спросить означает остаться...
    – Когда ждёте? – тихонько спросил Басинцев.
    – Через пару дней, - ответила Маргарита, – и опять понять не могу, где это произойдёт. На данный момент единственный способ его поймать – найти все четыре письма за четыре недели после убийства и двух адресатов охранять. У нас сейчас в руках только два. И охранять их смысла нет, потому что их точно не убьют.
    – Откуда знаешь? – недоверчиво отозвался Басинцев, - Может, он тактику сменит.
    Маргарита так начала мотать головой, что полковнику Басинцеву показалось, что голова эта сейчас оторвётся и ускачет.
    – В этих письмах моё имя, а не Шевцова. Предыдущий труп получил письмо с моим именем. А он чередует имена в своих опусах.
    – Ну, вы тогда ищите оставшиеся два письма, чего сидите-то? – Виктор Сергеевич сделал вид, что рассердился, - ходите тут, и меня от дел отвлекаете, и сами делом не занимаетесь, - он с деловитым видом надел очки, придвинул к себе стопку бумаг, и, посмотрев на Маргариту поверх оправы очков, молвил: – Чего расселась-то? Иди, работай! А дружка своего спать отправь – мне такие заспанные работники не нужны.
    – А Стычкин?
    – Без тебя не разберёмся, что ли? Великая ты птица, что ли? В стране и так с учёными напряг, новоявленных историков немерено появилось, в заблуждение вводят, а настоящих ваш маньяк вырезает, а ты тут у меня рассуждения рассуждаешь. Вон пошла!
    Маргарита прицепила на лицо свою знаменитую улыбку, являвшуюся миру крайне редко, и, прошептав: «Спасибо, Виктор Сергеич!», выбежала из кабинета начальника.
    Басинцев смотрел ей вслед и всё силился понять, показалось ему вновь, или действительно в чёрных глазах Маргариты сверкнул еле заметный изумрудный огонёк. И, как всегда в такие моменты, когда казался ему этот огонёк, в душе его медленно растворялся прямо таки вселенский покой.