Иллюзия контроля - Гл. 1

- И все же, почему ты не остался работать в банке?
В ответ я промычал что-то мало-членораздельное. Притиснутый к окошку мчащегося по шоссе автомобиля, я занимался привычным делом – увиливал от вопросов на личные темы.
- Нет, ну а все-таки? – Илья не отставал. – Нормальная зарплата, непыльная работа. Всего-то пару раз в неделю на дежурстве отсидеть. Что тебе в твоем ведомстве, медом намазано? Вкалываешь каждый день за копейку. А так, глядишь, уже бы машину купил.
- Ага, вот к чему все это, - ухватился я за представившуюся возможность. – Прижали богатыря к стеночке.
- Ну, а ты как думал? – смутить Илью никогда не удавалось. – Ехали бы сейчас свободно, с комфортом. А тут?
Илья, с трудом повернувшись, ткнул Васю под ребра. Тот, не отрываясь от поглощения пирога, попросту расправил плечи, отчего мы с Ильей ощутимо выдохнули.
- Полегче, медведь! Без потомства оставишь! – застонал Илья. – Какой ты Хомяк? Медведь ты, самый настоящий!
С передних сидений раздался хохот, Леша не удержал руль, и машина вильнула, вызвав истошное гудение соседей по дороге.
Нельзя сказать, что в данный момент я не разделил мнение Ильи об удобстве личного транспорта. Изначально предполагалось, что в автомобиле нас будет четверо: Леша-большой, Денис, Илья и я. Однако же, когда в Лешин маленький "дэу-матиз" втиснулся опоздавший к своей машине Вася, нам с Ильей, занимавшим задние места, пришлось туго. В прямом смысле. Конечно, Леше за рулем и Денису на переднем сиденье жизнь представлялась в гораздо более ярком свете, и они могли преспокойно ухохатываться над нашим нелегким положением.
- Ладно, если оставить мои нездоровые желания буржуя, - едва отдышавшись, Илья вернулся к теме разговора. – Чем тебя банк-то не устраивает?
- Да, как-то привык я уже там. Начальство знакомое, коллектив, там… все дела, - рассказывать о том, что мне категорически не нравился стиль общения Линя с подчиненным, не хотелось. Да и зачем? Так, оставаясь в некотором отдалении, я мог тешить себя иллюзией независимости. Перейдя же окончательно в банк, я буду вынужден мириться с его порядками.
- Коллектив ему, видите ли, наш не нравится, - возмутился Илья. – Как пьянствовать, так вместе, а как работать – так коллектив у него там хороший!
- Чья бы корова, - Илюхины приставания уже начали действовать мне на нервы. – Сам-то что ж не в банке? В институте почему-то остался. Чего сам не перейдешь? Машину себе личную не купишь?
- Я на благо общественности ищачу, - мои слабые нападки Илья отбивал непробиваемым самодовольством. – Несу, понимаешь, ум, честь и совесть в неокрепшие умы молодежи. А заодно присматриваюсь, не проявляют ли эти умы склонность проваливаться на Изнанку.
- Молоко-то за труды дают?
- Только по физиономии, - сквозь приступы смеха выдавил Денис.
- Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся Илья. – Зато студентки какие! Пару двоечниц четвертого размера никому не прислать?
- Куда уж нам, с нашим рылом, четвертый-то размер. Вот значит, чем ты в нашем родном институте занимаешься. Казанова отдыхает.
- Ну а как же? Есть, есть еще женщины в наших селениях!
За веселым разговором километры Новорижского шоссе пролетали незаметно. Поглядывая краем глаза на придорожные пейзажи и не выключаясь из разговора, одновременно я, как водится, задавался собственными вопросами. С момента знакомства с контролерами прошел уже почти год. И хотя с самого начала я оказался вовлечен в безумную круговерть невероятнейших событий, большую часть этого времени я жил так же, как и раньше. Может быть потому, что я отнесся к происшедшему, как к мимолетному приключению? Словно прочитал захватывающую книгу или посмотрел красочный фильм? А после, выйдя из кинотеатра, вновь погрузился в обыденную действительность? А может быть попросту, как мне не раз говорили, нет во мне духа настоящего борца с драконами? Однозначного ответа я не находил. Хотя я и не отказался от способности перемещаться на Изнанку, использовал я ее едва ли не пару раз. И совсем не из страха засветиться. С другой стороны, постоянно игнорируя регулярные тренировки, на которых упорно настаивал Линь, я все же обучился основам фехтования и довольно сносно стрелять из арбалета. Хотя и совершенно не понимал – зачем? До эффективной работы в тройке мне было, как до луны. Да я и не стремился. Я не остался в банке, не поддерживал ни с кем из контролеров тесных отношений, стремился жить обычной человеческой жизнью. Но вот сейчас, неожиданно для самого себя, принял приглашение на турнир.
- Кстати, - я вернул разговор к теме поездки. – Разве мы едем на пьянку? Мне кажется, или причина сбора обозначалась несколько иначе?
- Куда же без бутылки? – Илья в своем репертуаре. – Русский человек на трезвую голову ничего не делает. Так что не волнуйся, погуляем.
- Тебе-то откуда знать? – повернулся Денис.
- Так я же все заказывал! Банька, девочки…
- Те самые? Двоечницы четвертого размера? – притворно ужаснулся Денис.
- А то!
- Не переживай, - успокоил его Леша. – От подобных ужасов мы избавлены.
- Фух, а то, зная Илью, я уж было поверил, что ждут…
- Ждут, ждут, не сомневайся. Нужно же показать иностранцам "рашен вумен".
- Кто, кстати, будет? – перебил Денис.
- Немцы. Французы, вроде бы, - пояснил Леша. – Поляки отказались.
- Вот уж не думал, - удивился я. – У них в буржуинии тоже, выходит, не все в порядке?
- А то. Только беспредела такого нет. "- Проходите сэр! Не желаете чаю? – Благодарю, нет, сэр! Не приступить ли нам к битве, сэр? – Как вам будет угодно, сэр!" Ну и все в таком же духе.
- Конечная, сэр! – передразнил Илью Леша, свернув на узкую асфальтированную дорожку и почти сразу же уткнувшись радиатором в шлагбаум. – Выметайтесь из машины, сэр!
Я побыстрее распахнул дверцу со своей стороны.
Пока Алексей выяснял у охранника, как заехать на стоянку, я, следом за остальными, вытащил из багажника сумку и, мимо плаката с рекламой сети отелей "Форэста", проследовал в маленький гостевой домик, где, потолкавшись в очереди приехавших раньше нас, получил ключи от гостиничного номера. Непринужденная суета, шутки сопровождали процесс заселения. Со стороны казалось, группа самых обычных туристов заселяется в отель. Глянув мельком, никто бы и не заподозрил в этих молодых ребятах суровых, закаленных жизнью бойцов. И уж совсем невероятным казалось то, что выбрались на природу они отнюдь не ради праздного отдыха.
Получив карточку-ключ, я прошел сквозь вращающиеся двери на внутреннюю территорию. С первого взгляда было видно, что еще не так давно отель представлял собой обыкновенный пионерский лагерь. Позеленевшие каменные статуи мальчиков с горнами и девочек, кормящих голубей. Заросшее травой футбольное поле на противоположной стороне небольшого пруда. Лодочная пристань с парой заржавленных катамаранов. Однако же четыре звездочки над входом нарисовали, очевидно, не зря. Двухэтажные строения по правую руку смотрелись, как после капитального ремонта. Дорожки вокруг пруда засыпаны чистым песком и обнесены со стороны воды резными перилами. Нигде не видно ни соринки. И даже рудименты прошлого на фоне общей аккуратности не вызывали недовольства.
Определившись по номеру, выгравированному на карточке, с жилым зданием, я зашел в центральное из трех и, поднявшись на второй этаж, отыскал предоставленный мне номер. Не люкс, конечно, но тоже все волне пристойно.
К моему удивлению, не успел я толком распаковаться, в номере появился Леша. Поймав мой взгляд, он, бросив сумку на ближнюю к окну кровать, пояснил:
- Размещаемся по двое. Экономия.
Меня такое положение дел, впрочем, не смутило. Я повел плечами:
- А вообще, как все это дело оплачивается?
- Не волнуйся, - Леша уловил мою озабоченность. – За счет банка. Пошли на ужин? Сэр!
- Только после вас, сэр! – Илюхина шутка оказалась заразительной.
К моменту нашего прихода в большом ресторанном зале народу собралось уже порядочно. Всех наших я, конечно, знал. Поэтому сразу же обратил внимание на две ярко выделяющиеся группы молодых парней. Набирая у раздаточного столика съестное на тарелку, я краем глаза разглядывал незнакомцев.
За большим овальным столом расположилась официального вида, все, как на подбор, в костюмах и при галстуках, шумная компания. По обилию гортанных и шипящих звуков в их речи я предположил, что это немцы. Верховодил здесь Линь. Такой же официальный, в белой рубашке, он, казалось, как на родном языке умудряется общаться одновременно абсолютно со всеми, отчего вокруг стола не смолкал громкий говор и сдержанные взрывы смеха.
По тому, насколько часто Линь обращался к тому или иному немцу, я пытался вычислить среди них самого главного, но в этот момент Леша подтолкнул меня в бок и подбородком указал на столик в дальнем углу.
Оставив немцев Линю, я перевел взгляд и на какую-то секунду прирос к полу. Вторая группа незнакомых мне людей оказалась гораздо меньшей. Всего четверо. То, что они до времени оставались в тени, судя по всему, их полностью устраивало, давая возможность спокойно изучить обстановку. Простая, ничем не выделяющаяся одежда, тихая, в пол голоса, речь. Я бы, скорее всего, тут же вернулся к шумным немцам, если бы не то, что одна из четверки оказалась женщиной.
Женщин-контролеров мне, кроме помощницы Линя Светы, раньше встречать не доводилось. Я невольно сравнил их, и если Света не только характером, но и внешностью напоминала ту самую русскую женщину, которая и в избу войдет и коня остановит, то девушка, сидящая за столом, вызывала в памяти образ пантеры. Длинный хвост светлых волос, а все контролеры в целях безопасности стриглись коротко, тонкая стройная фигура. Красивое лицо и яркой голубизны глаза. Да было, отчего мурашкам пробежать вдоль позвоночника.
За счет длины ног Леша успел обогнать меня и занял место за свободным столиком лицом к молчаливой четверке. Я мотнул головой назад:
- Кто это?
- Французы.
- И она тоже с ними?
- Уже подбиваешь клинья? – усмехнулся Леша. – Напрасно. Я мало о них знаю, но говорят, она холодна и неприступна словно айсберг. Слышал только, Жанной зовут.
Я украдкой обернулся через плечо, рассматривая прелестный профиль.
- Достойная дама сердца для любого рыцаря!
Я обернулся и пожал протянутую руку – Леша-маленький подсел к нам на свободное место. Каждый раз я с внутренним содроганием протягивал свою ладонь к его руке. Ветвистая сеть снежно-белых шрамов уходила по тыльной стороне его кисти, как я знал, глубоко под рукав и еще дальше. И вместе с тем я понимал, что просто не имею права показать свои чувства и не пожать его руки. Вспоминая, какие ужасные раны он получил в Останкино, какие сложнейшие операции выдержал и, сознавая, что, тем не менее, он все же вернулся в стан контролеров, как только встал на ноги… Нет, я всегда старался удержать свой взгляд и не скользить им по его груди. А также оставил нарочито незамеченным поставленную на стол бутылку коньяка.
Некоторое время разговор, что вполне естественно, вращался вокруг достоинств и недостатков женского пола. Я, по давней привычке, больше отмалчивался. Но общая неопределенность слегка терзала меня, и я переменил тему:
- Лешь, - я обращался к Большому. – А все-таки, какова программа наших развлечений?
Леша-маленький, взяв в обе руки по ножу, подпрыгивая кулаками на скатерти, изобразил стычку двух рыцарей.
- Сегодня гуляем, завтра – турнир, - ответ не блистал подробностями.
- Ты, кажется, забываешь, что я –неопытный контролер. И многих вещей не знаю. Что такое вообще этот турнир?
- Да я и сам не очень-то в курсе, - нахмурился Леша. – Турниров, как я слышал, не было больше ста лет. А так – все просто. Как конференции докторов или адвокатов. По сути – просто обмен опытом. Ну, естественно, с нашей спецификой.
- Семинары типа "Где у дракона слабое место" и "Как не отдать концы при длительном пребывании на Изнанке", - хмыкнул Леша-маленький, опоражнивая в себя очередной бокал янтарной жидкости.
Я посмотрел на полупустую бутылку и вопросительно перевел взгляд на Лешу-большого. Тот отрицательно покачал головой: свою норму он знает.
- Что-то вроде этого, - как ни в чем не бывало, продолжал Леша-большой. – Показательные выступления. Обучение новым приемам. Ну и естественно, соревновательный эффект присутствует, чтобы было не так скучно.
- И какое же представление даем мы?
- Понятно, что не строевую подготовку. Ну, а конкретные сводки - у Линя. Или у Светы. Уточняй у них, если так хочется.
Я посмотрел в сторону немецкого стола. Линь что-то увлеченно рассказывал, Света и все без исключения немцы внимали ему с улыбками на губах.
- Может быть потом, - отмахнулся я.
- Не боись, - поддразнил меня Леша. – Ничего страшного не предвидится. Думаю, будет даже интересно.
- А чья вообще идея-то была?
- Вроде бы немцы предложили. За нами оставался выбор территории. Вот Линь и снял этот отельчик. Подальше от посторонних глаз.
- А как же персонал? Будут восторженными зрителями?
- Отеля? Все договорено, к завтрашнему утру уедут. Территория в полном нашем распоряжении.
Он взмахнул ножом, словно импровизированным мечом.
- Кстати, Линь зовет всех на улицу. Продолжение банкета, похоже, будет на воздухе, с шашлычками.
Шашлыками занимался лично Вася, и они удались на славу. Разговор сместился в сторону обычной болтовни о футболе, женщинах и политике. Я решил оставить свои расспросы, все равно завтра все увижу собственными глазами.
Французы, к которым я теперь внимательно присматривался, и на улице остались молчаливы. Держались особняком, неохотно заговаривая с подошедшими.
Немцы же не уступали нам ни в чем. Оглушительно смеялись, хором горланили песни, пытались даже изобразить что-то вроде национального танца. Оказалось, многие из них кое-как, но владеют русским языком, поэтому общение завязывалось без всякого труда. Хотя и не без некоторых накладок. Кто из них первым упомянул немецко-фашистское иго, а кто татаро-монгольское, неизвестно, но Сергея оттащили от разъяренного немца слишком поздно. Оба уже успели украсить физиономии друг друга великолепными фингалами. Но в целом веселье протекало легко и непринужденно.
Несмотря на мою давнюю нелюбовь к подобным развлечениям, от этой вечеринки я получал удовольствие. Никто не приставал с расспросами, не тянул за язык, заставляя рассказывать, или за уши, заставляя слушать. Каждый занимался тем, чем хотел. Забившись в уголок веранды с чашкой принесенного из ресторана чая, я получал свою толику расслабления.
Когда стремление перебраться в постель превысило желание не шевелиться, уже совсем стемнело. Оставив самых упорных веселиться под луной, я отправился в номер, где застал Лешу, склонившимся над своим ноутбуком.
Бросив с порога:
- Чего не спиться?
И выслушав невразумительное мычание в ответ, я проследовал в ванную. Выйдя из душа, я наклонился, заглядывая ему через плечо:
- Что-то не так?
На черном экране плавно перемещались красные, синие и зеленые и белые точки. Леша вычерчивал вокруг них линии, строя какой-то план. Присмотревшись, я узнал грубый набросок местности.
- Не, порядок, - Леша мотнул головой, призывая не отвлекать его от работы.
- Да, кстати, - он, не глядя, взял с тумбочки значок и бросил его в мою сторону. – Приколи на одежду.
Я повертел в руках изображение двух перекрещенных мечей.
- Это что? Явка?
- Маячок, - ответил Леша. – Пока вы там гуляли, я раскидал по территории несколько датчиков тепловизора. – Белые точки, - он указал на экран. – Люди без маячков. Красные – наши. Зеленые – немцы. Синие – французы. Хочу быть уверенным, что никто посторонний с утреца не будет шляться по округе.
- До чего техника дошла, - буркнул я, укладываясь. И почти тут же подскочил от раздавшегося с улицы грохота и визга. Подойдя к окну, я откинул занавески.
- Ага, техника дошла, - подтвердил Алексей, выглядывая через мою голову наружу.
Экскаватор и пара бульдозеров при свете мощного прожектора перепахивали футбольное поле.
- Готовят арену к представлению, - буркнул он.
- А спать теперь как?
Леша не успел ответить. В дверь постучали.
- Это еще кто? – мы с Лешей обменялись непонимающими взглядами.
- Горничная! Уборка номера! – раздалось с той стороны двери.
- Что за бред, - буркнул Леша, открывая. И в тот же момент взорвался в приступе гомерического хохота.
В коридоре стоял Илья. В одних трусах, с красной, опухшей от излишнего приема алкоголя физиономией. Толкая перед собой, и где только раздобыл, тележку, наполненную уборочными причиндалами, он стучал подряд во все двери, предлагая услуги чистки, мойки, замены постельного белья и прочее, все в том же духе.
- Интим не предлагать! – громогласно выкрикивал он, похлопывая себя ладонью по филейной части, скрытой за клетчатыми семейниками. – Чистим, гладим, убираем!
Из дверей номеров, которые он уже успел обстучать, выглядывали кое-где раздраженные, кое-где смеющиеся лица.
Справившись с приступом хохота, я двинулся, было, за ним.
- Где его номер? – спросил я у Леши, намереваясь уложить чересчур много принявшего товарища в кровать.
- Подожди секунду, - удержал меня Леша.
Я непонимающе уставился на него, а он указал подбородком дальше по коридору. Илья как раз постучал в очередную дверь. Глядя на его волосатые икры, я пропустил открытие двери. Раздался громкий женский вскрик, яростные ругательства на французском, а в следующий момент Илья уже летел в одну сторону, а бедная тележка – в другую. Дверь с грохотом захлопнулась.
Издавая сдавленные звуки, сдерживая таким образом в себе хоть частично истерический хохот, мы отволокли несчастного Илью в его комнату. Его сожитель, Леша-маленький спал, как убитый, пропустив все представление. Зато тема веселого обсуждения, которая будет завтра у каждого на языке, была очевидна.
Отсмеявшись вволю, я уткнулся головой в подушку, намереваясь хоть немного поспать. Леша же снова склонился над экраном ноутбука, продолжая обрисовывать планы отеля.
Проснувшись, я обнаружил, что остался в номере один. Ложился Леша или нет, кровать его выглядела совершенно нетронутой. Быстро приведя себя в порядок, я поспешил в столовую, чтобы не опоздать на общий сбор, объявленный на десять утра.
В ресторанном зале не наблюдалось никакого оживления. Вчерашнюю веселость сняло, как рукой. Поглощая в одиночестве холодные закуски, персонал, как и предупреждал Леша, отсутствовал, и поэтому завтрак состоял преимущественно из того, что осталось от ужина, я наблюдал, как контролеры наспех проглатывали свои порции и торопливо устремлялись к выходу, не желая пропускать ничего из предстоящего.
Выходя из ресторана, я заметил Лешу, разговаривающего с Линем. Судя по напряженному выражению их лиц, разговор происходил о важных вещах, поэтому приближаться я не стал. Лишь, проходя мимо, расслышал Лешины слова:
- Я все равно его вижу. Но если француз не хочет носить маячок, зачем его ломать-то было? Нельзя просто предупредить?
И ровный ответ Линя:
- Они заверяют, все в полном порядке…
Я прошел мимо, направляясь в номер. Леша, через некоторое время, объявился там же.
Бросив взгляд на монитор его ноутбука, я обратил внимание на единственную белую точку в районе автостоянки, если я правильно сориентировался в нарисованном плане.
- Со вчерашнего вечера – там, - Леша ответил на мой невысказанный вопрос. – Ладно. Одеваемся, времени мало.
Натянув на себя неудобную, все еще неудобную для меня, форму контролеров, мы поспешили к футбольному полю, где была назначена точка сбора. Немцы, почти в полном составе уже собрались. Французы, как и прежде, стояли чуть в стороне.
Примкнув к своей группе, я разглядывал разительно изменившееся за ночь поле. Ржавые штанги ворот и вся спортивная атрибутика канули в лету. Вдоль ближней широкой стороны, как раз там, где мы собирались, была выкопана достаточно глубокая, примерно по пояс, траншея, отгороженная от поля полукруглыми прозрачными щитами, вроде тех, что ставят вдоль оживленных автомобильных трасс. По бокам, там, где раньше стояли ворота, возвышались широкие приземистые постройки, явно имитирующие средневековые замки. В центре поля виднелась небольшая квадратная платформа. Не зря техника завывала под окнами всю ночь – мощность возведенных конструкций поражала.
Прямо перед нами, на специальных подставках, как на выставке, лежало оружие. Самое разнообразное. От современных автоматов до блестящих в солнечных лучах клинками мечей. Богатство выбора безгранично. Здесь же находились уложенные в стопки щиты и защитные шлемы. Любая дивизия спецназа удавилась бы от зависти поголовно, доведись ей увидеть такое великолепие.
Заметив, что подтянулись, наконец, опоздавшие, Линь на трех языках произнес цветистую речь, в которой поблагодарил обе приехавшие делегации и выразил надежду на продолжение общения, сотрудничества и взаимопомощи и сейчас и в будущем.
- А теперь, - скомандовал он. – Показательные выступления!
Меня с Лешей, как не участвующих, отправили вытаскивать на поле мишень, имитирующую дракона, в то время как остальные разбивались на привычные тройки и разбирали оружие. Зрители разместились в траншеях под защитными щитами.
Отдуваясь, мишень тяжестью не уступала живому зверю, я с гордостью наблюдал, как четко действуют мои товарищи на поле.
Поначалу обе тройки заняли безопасное положение по дальним углам поля, откуда стрелки засыпали мишень градом стрел. Обычная, как я уже знал, тактика, наносящая крыльям дракона максимальный ущерб, препятствуя тем самым ему возможности, как атаковать с воздуха, так и преждевременно улететь.
Я видел, как по рукам зрителей гуляют специальные стрелы с широкими наконечниками. Немцы негромко гнусили что-то восторженное. В их арсенале ничего подобного явно не имелось.
Истратив приличный запас стрел, к нашей гордости промахов по мишени почти не случалось, хоть огонь и велся в быстром темпе, тройки медленно пошли на сближение. Передвигаясь мелкими перебежками, по два-три шага, чуть приподнимая щиты во время бега и становясь на колено во время паузы, щитоносцы ровно удерживали взаимное расположение. Даже на ходу стрелки умудрялись перезаряжать оружие и выпускать стрелы в узкую щель между щитами, появляющуюся ровно на момент выстрела, после которого щиты вновь плотно сходились краями.
Судя по одобрительному бормотанию в немецком стане, они оценивали действия команд достаточно высоко. Французы же хранили высокомерное молчание. Только по яростному блеску глаз можно было понять, что происходящее на поле отнюдь не оставляет их равнодушными. Сжатые в узкую полоску губы, подрагивающие в нетерпении пальцы, все это выдавало огромное внутреннее напряжение. И Жанна здесь ничем не отличалась от окружавших ее мужчин. Ее пронзительные голубые глаза как будто метали копья из-под жестко прищуренных век.
Залюбовавшись этой неземной красотой богини войны, я пропустил момент, когда Линь с Васей, до этого укрывающиеся за щитами в начальной точке, бросились на смену стрелкам. Тройки приблизились к мишени на расстояние серьезного удара.
Я уже почти что видел, как гарпуны вгрызаются остриями в мишень, как командир немцев, как сообщил мне Леша, его звали Михаэль Гюнт, что-то зычно крикнул и дернул за торчащий рядом рычаг. Неожиданностью происшедшее следом не оказалось, похоже, только для Линя. Конечно, как организатор, он был в курсе всех сюрпризов, устроенных контролерам на поле, но по каким-то своим причинам, никому ничего не рассказал. Возможно, чтобы лишний раз проверить реакцию своих бойцов?
Длинный металлический прут, поворачиваясь одни концом вокруг невидимой оси, по пологой дуге взмыл над полем и пронесся примерно на высоте человеческой головы над правой тройкой. Должно быть, он имитировал быстрый выпад дракона лапой или хвостом.
Одновременно с этим, на левую тройку обрушился огненный шквал: рядом с мишенью оказалась скрытая труба огнемета, поливающая теперь все вокруг жаркими струями.
В первый момент я подскочил от страха за друзей. Но почти сразу заметил очевидное. Стальной прут двигался не так уж и быстро, да и огнемет демонстрировал явно не всю доступную ему мощь. Конечно, никто не желал травм.
Контролеры не сплоховали. По крику Дениса, его тройка оказалась на земле, прикрываясь сверху щитами еще в тот момент, когда прут только отрывался от земли. Впустую свистнув, теперь уже безобидная палка закачалась на укрепленном конце. Кирилл же с напарником, плотно составив щиты под небольшим углом, надежно укрыли и себя и пригнувшегося за их спинами Васю от огня. Выждав, пока иссякнет пламенный дождь, контролеры вновь заняли атакующую позицию.
Одобрительное бормотание немцев повысилось на октаву. Кое-кто даже задорно выкрикнул что-то подбадривающее. Мы с Лешей тоже закричали, поддерживая ребят. Света и Андрей, единственные кроме нас, кто не участвовал в выступлении, вторили не менее энергично.
Слитный удар – гарпуны пронзили мишень. Свободные концы цепей закреплены, и в ход пошли тяжелые копья, которые подавали приблизившиеся к атакующим тройкам стрелки. Острия впивались в мишень с глухим звуком, каждый удар сопровождался восторженным криком со зрительской стороны. Шесть, семь, восемь копий. Мишень закачалась. И вот, от пущенного Васей с особенной силой копья, мишень, повернувшись вокруг одной из опор, рухнула на землю.
Под громкие аплодисменты тройки неторопливо отодвинулись назад и распались. Снимая маски, и утирая с лиц заслуженный пот, контролеры покидали поле. Гюнт протолкался вперед, чтобы пожать Линю руку. Представление, похоже, доставило ему немало удовольствия. Мне же впервые довелось увидеть от начала и до конца классические боевые действия в исполнении контролеров.
Пока Гюнт криками и взмахами рук призывал своих занять место на поле, нас с Лешей отправили привести мишень в порядок. Выбив почти все наконечники, пущенные Васиной рукой, остались глубоко в дереве, мы водрузили основательно помятую мишень на место и быстро ретировались с поля. Немцы уже выстраивали свои порядки.
Начали они также в дальнем от мишени конце поля. Но, в отличие от наших, разбиваться не стали. Выстроив единый монолит из щитов, двенадцать немцев, полностью вся команда, образовали мощный единый кулак. В качестве защиты они использовали большие квадратные щиты, очень похожие на наши, которые, однако, закрывали людей не только со всех сторон, но и сверху. По форме их строй напомнил мне "свинью" из классического фильма Эйзенштейна. Три человека сбоку, два прикрывают сзади. Двое спереди чуть выдвинуты вперед, образуя заостренный нос. Щиты, закрывавшие отряд сверху, видимо, несли те, кто шел в центре строя.
Медленно, подобно ползущему танку, команда немцев двинулась вперед. Все маневры, любые повороты, остановки и ускорения они выполняли слитно, ни на секунду не теряя строя, не выдвигая щитов ни вперед, ни назад.
Стальная махина приближалась к мишени. Посыпались стрелы.
Я в удивлении щурил глаза, не понимая, каким образом делаются выстрелы. Щиты немецкой машины не расходились, не образовывали щелей, в которые можно было бы не то, что выстрелить, хотя бы увидеть мишень.
Впрочем, мое удивление длилось недолго. Линь, оставшись за старшего и, очевидно, уже ознакомленный с применяемыми немцами хитростями, демонстрировал зрителям конструкцию немецкого щита. Первое, что бросалось в глаза – даже не толщина его стенок, превышающая наши раза в два, а решетчатая конструкция из металлических стержней на внутренней стороне. Приложив два щита торцами друг к другу, Линь показал, как стержни, сцепляясь вместе, намертво стыковали щиты между собой.
Сразу же становилась объяснима невероятная слаженность немецкого строя. Щиты, скрепленные между собой, образовывали единый стальной купол вокруг скрывающихся за ними людей. Поддавалась объяснению и толщина, одному человеку, окончательно не выдохнувшись, такой щит долго не проносить, в сцепке же нагрузка распределялась равномерно по всем щитоносцам. Хотя, в любом случае, переноска подобной тяжести требовала незаурядной тренировки.
А вот и секрет нерасстыковки щитов для стрельбы. В каждом щите помимо смотровой щели, заделанной прозрачным огнеупорным материалом, имелась широкая и узкая поворачивающаяся на петлях дверца, откинув которую можно было вести прицельный огонь, оставаясь полностью под защитой.
Отвлекшись от созерцания технических новинок, я следил за маневрами немцев на поле. В целом, их действия не очень отличались от наших. Максимально утыкав мишень стрелами, немцы пошли на сближение.
Приблизившись к мишени слева и оказавшись в радиусе достижения струй огнемета, запущенного Линем, немцы попросту опустили составленный из щитов купол на землю, полностью отгородив себя от огня железной стеной.
Переждав атаку, Гюнт специально приказал отряду принять вправо, чтобы оказаться в радиусе действия ударного прута. Защита от физических атак оказалась настолько же простой, как и от огненных. Щитовой купол опустился на землю, причем щитоносцы шедшие слева, со стороны зрителей, отомкнули щиты, и вышли из строя, открывая обзор. Нажатием рычага Линь запустил ловушку. Прут резко взмыл в воздух и с оглушительным звоном отскочил от поверхности щитов. Через предусмотрительно открытый проем хорошо было видно, какую прочную конструкцию щитоносцы составили из каркасных стержней. Похоже, она не прогнулась бы даже от пушечных выстрелов.
Одобрительно хлопая в ладоши вместе со всеми, я, тем не менее, прислушивался и к критике действий немецкой команды. Критиковали в основном Линь и Денис.
- Все это мы уже проходили, - говорил Линь. – Да, прочность, да, защита. Но неуклюже-то как, неуклюже. Придавит дракон своей массой, что тогда делать? А если нужно резко отступить? Или вывести одного двух раненых из боя?
Денис вообще высказывался в том духе, что монолитная защита – от лукавого, и преимущества маневра намного превосходят все плюсы бронирования.
Немцы тем временем встали напротив мишени. Показав навыки защиты, они собирались похвастаться и силой атаки.
Раскрылась же, однако, не передняя пара щитов, как предполагал я, а задняя. С лязгом на импровизированную крышу щитов легла толстая трубка, похожая на ствол танкового орудия. Щелчок и зазубренный штырь толщиной с мою руку пробил мишень в районе центрального яблочка насквозь. Орудие тут же втянули обратно и щиты снова сомкнулись. Через несколько секунд разомкнулись передние щиты, и трубка снова легла сверху, направленная в этот раз в противоположную сторону. Выстрела не последовало и, как я предположил про себя, это была демонстрация быстрой атаки в другом направлении без разворота всей махины. Щиты сошлись словно двери, скрывая стрелков под непроницаемым панцирем. Немецкая черепаха поползла в сторону, расцепляя и отбрасывая броню, что означало очередной антракт.
Пока немцы уходили с поля, мы рассматривали их оружие последнего удара. Внутри полой трубки оказался совсем несложный механизм, в основе которого находилась жесткая мощная пружина. Рукоятками по обеим сторонам она взводилась, гарпун, я повертел в руках устрашающий, усеянный длинными зубцами снаряд, закладывался с дульной части. Медленная перезарядка компенсировалась большей ударной силой, никакой арбалет, взведенный руками, не мог обеспечить подобного импульса.
- И это мы тоже проходили… медленно… слишком медленно, - услышал я бормотание Дениса.- Но, конечно, мобильно. Надо будет попробовать сделать…
Что он собирался сделать, я не расслышал. Контролеры смешались в кучу. Похлопывая друг дружку по плечам, обмениваясь репликами, посмеиваясь и похваливая действия той или иной команды на поле. Словом, вели себя, будто футбольные болельщики после хорошего матча.
Я уже настроился в третий раз идти устанавливать злополучную мишень, но французы не спешили на поле. Вместо этого, Линь, поздравив обе команды, объявил демонстрацию индивидуального искусства. На поле приглашались все желающие.
Несколько рук поднялось со стороны немцев. Наши не остались в стороне, и Линь принялся выкрикивать имена.
В первую очередь, конечно, выступали стрелки. В дальнем конце поля разместились специально заготовленные небольшие мишени, арбалетчики же выстроились в ряд на ближней стороне. После удостоившегося таких аплодисментов выступления троек, мне никак не хотелось остаться в стороне, и я встал в ряд, приготовив любимый арбалет.
Линь и Гюнт по очереди командовали, мы стреляли. Как я заметил, у немцев арбалеты были поменьше и поизящнее наших. Скорее всего, это объяснялось ограниченностью пространства, в котором приходилось действовать во время боя. Зато перезаряжали и стреляли они быстрее, компенсируя скоростью недостающую мощь.
Я привычно смотрел в прорезь, спуская собачку с тот же момент, когда стрела под моим взглядом ложилась на мишень. И в итоге показал великолепный для себя результат в девяносто два очка. И как же обидно мне было оказаться последним. Оба стрелка-немца выбили больше сотни, наши не показывали результата ниже девяноста пяти. И это притом, что и те и те только что потратили на поле изрядное количество сил. В расстройстве хотелось впиться зубами в ложе арбалета.
Леша сочувствующе хлопнул меня по плечу, мол, все еще впереди, я же с завистью смотрел, как Линь вручает победителям заготовленные призы.
На основательно истоптанное уже поле по одному или по двое выходили мастера обращения с мечом. Выставлять на всеобщие показ собственные куцые навыки после горечи поражения в том, что я считал своей сильнейшей стороной, абсолютно не хотелось. И я кричал, свистел, хлопал выступавшим, оставаясь по эту сторону защитных экранов.
Какой же красоты феерия развернулась перед моими глазами. Ослепительный блеск стали, плавные размашистые движения, на первый взгляд завораживающе картинные, на деле же, исполненные глубокого внутреннего смысла. Это не бой. Это танец. Глядя на стремительные широкие взмахи, острые выпады и скупые в своей точности защитные приемы, я понимал, почему в свое время почти у всех народов культ владения мечом возводился в ранг религии. И, наверное, в первый раз пожалел, что те времена ушли безвозвратно.
Хотя почему безвозвратно? Вот они, передо мной. И пусть металл доспехов заменили асбестовые куртки, пусть никто не прикладывает уста к рукоятям, получая от заключенных в оружии мощей святых толику силы, пусть не повязаны копья батистовыми платочками, а руки ласкают не развевающуюся по ветру гриву, романтика рыцарских времен никуда не исчезла. Не истрепалась, не рассыпалась прахом под ветром времен. И пусть никто из них, за редким исключением, спроси - не признается в этом, она живет. Живет в этих яростных взмахах, в этих горящих из-под защитных масок глазах.
К моему удивлению, дуэлей почти не было. В основном все показывали индивидуальные приемы в одиночку. Бурные аплодисменты сорвал Леша-маленький, с исключительной ловкостью защищающийся от двух нападавших на него одновременно немцев. После поучительного поражения в Останкино он если не достиг вершин мастерства, то приблизился к ним на расстояние руки.
Также мне очень понравилось выступление немца, оружием которого оказалось копье, вместо обычного для всех меча. Воткнув два дротика в землю рядом с собой, он поочередно подхватывал то один то другой и пользовался ими очень уверенно, за счет длины не подпуская к себе противника на расстояние удара.
Самым же ярким оказалось выступление Андрея. Всегда скромный и какой-то незаметный, Андрей был третьим стрелком в рядах контролеров, не прикрепленным, поэтому, ни к одной тройке, замещая выбывших по каким-то причинам товарищей. И когда этот тихоня вышел на поле, вызывая в противники сразу аж четырех немцев, мои брови непроизвольно поднялись в гримасе недоверия. Четверка нападающих равномерно распределилась вокруг Андрея, стоящего, как мне показалось сначала, вообще без оружия. Сигнал! И руки Андрея пришли в движение, раскручивая длинную цепь с тяжелыми металлическими шарами на концах. Немцы отпрянули и нерешительно переглянулись. Фигуру контролера окутывал серебряный кокон, глаз не различал движения цепи, по поверхности которого совершенно хаотично блуждали черные шары. Все попытки немцев атаковать оказались обречены на неудачу. Даже если кто-нибудь умудрялся поймать на меч один из концов цепи, захватывая шар, Андрей молниеносно атаковал другим, и немцу приходилось тут же отскакивать, чтобы не получить чувствительного удара. Что и говорить, приз за личное мастерство получил именно он.
Кульминацией же поединков стал бой между лидерами наших и немецких контролеров. Имея уже возможность убедиться в потрясающей нестандартной системе фехтования Линя, я ожидал быстрого окончания боя с его победой. На деле же все оказалось далеко не так просто. Гюнт, вооруженный двумя короткими, но вместе с тем, очень широкими клинками, успешно отбивал все атаки. Линь крутил длинный узкий клинок вокруг тела, словно Андрей свои цепи, поочередно то атакуя, то переходя к защите. И все ближе и ближе, я чувствовал, становился тот момент, когда змея, обвивавшая его тело, выстрелит в глубоком неотразимом ударе. Выпад. Звон металла. Вот оно! Линь распрямился и, подобно острию копья, его меч метнулся далеко вперед. Я вздрогнул, хотя и знал, что в целях безопасности все оружие затуплено. Великолепная атака. И не менее замечательную защиту продемонстрировал Гюнт. Не ожидая, он просто не мог видеть раньше такого приема, он, тем не менее, потрясающе среагировал, наверное, единственно возможным способом. Широкий клинок лег плашмя на грудь, с неимоверной точностью перекрыв именно то место, куда нацеливалось жало Линя. Острие атаки ударило точно в продольную канавку на мече немца, скользнув вдоль лезвия и, не причинив ни малейшего вреда, соскочило. Мгновением позже немец атаковал. Его клинки, свистнув, подобно пропеллеру, один за другим обрушились на Линя, которого неудачная атака повела в сторону. И высекая искры, в свою очередь, встретились с металлом. Даже падая, Линь успел положить свой клинок вдоль тела, защищаясь. Немец, уже уверившись в успехе, даже остановился. А потом отбросил мечи и подал Линю руку, помогая подняться. Гром аплодисментов с обеих сторон отдал дань несравненному мастерству командиров, покидающих поле.
- Сейчас начнется самое интересное! – потер руки оказавшийся рядом Илья.
Линь вызывал на поле всех желающих. Официальная часть, по его словам, окончена, и каждый, кто хочет, может поучаствовать в коллективной дуэли. Эдакая "стенка на стенку". Не требуется специально показывать свое искусство. Нет оценок и призов. Зато можно хоть на несколько минут ощутить себя на настоящем поле боя. Нахлобучив защитный шлем, я вместе с остальными, выскочил на поле.
Команды, что ожидаемо, разбились по национальности. Я недоуменно смотрел в сторону французов. Мало того, что они не участвовали в показательных выступлениях, оставаясь молчаливыми созерцателями, никто из них не примкнул ни к одной из команд. А я-то про себя понадеялся увидеть в нашей команде Жанну. Кто же не хочет защитить прекрасную девушку в бою? Пусть и не в настоящем.
Линь подкинул монету – нам достался ближний "замок" с синим флагом, теперь я понял, для чего предназначались эти постройки. Немцы направились к дальнему, центральную башню которого венчал красный флаг. Доставшийся нам "замок" в своей конструкции оказался прост. Широкая полукруглая центральная башня, в которую вели два прохода от более маленьких боковых башен, к которым примыкали плавные подъемы.
Правила оказались до невозможности просты. Наша команда, защищая свой флаг от посягательств команды противника, в тоже время должна была захватить их флаг. Они в свою очередь защищали свой, атакуя наш. Из оружия допускались лишь короткие мечи. Естественно не заточенные. Участник, получивший удар в уязвимую точку, исключался из игры как убитый. Победа присуждалась по касанию вражеского флага или же по полному выбыванию одной из команд.
Руководство нашей командой поделили между собой Илья и Денис. Первый взял на себя правый фланг, второй, в его отряде оказался и я, расставлял бойцов на левом.
- Не спешите! – я слушал общие наставления Ильи. – Атаковать успеем. Сначала оборона. Они обязательно отправят кого-то на вылазку. Разделаемся с ними - задавим численным преимуществом. Так что стоим на местах до сигнала.
Денис в это время что-то втолковывал Кириллу и Леше-маленькому. Образовав тесную группу, сблизившись головами, они, очевидно, обсуждали какой-то маневр или тактику защиты.
Илья оказался совершенно прав. Со своего места на левой башне я хорошо видел четырех немцев, двигающихся в нашу сторону. Интересно, почему всего четверо? Неужели немцы, убедившись на показательных выступлениях, что мы тоже не лыком шиты, надеются справиться столь ничтожными силами?
Сжимая во вспотевшей ладони меч, я наблюдал за приближением противника. Немцы неспешно подходили, разделившись на две пары как раз по числу проходов в башни. Между мной и подъемом расположились Вадим и Света, составляя первую линию нашей обороны с левого фланга. Андрей с Сергеем защищали подходы с правой стороны. Леша-большой находился на одном уровне со мной, и из нас получалась вторая линия обороны. Хомяк и два командира, лучшие мастера, охраняли флаг. Где-то за их спинами притаились Кирилл с маленьким Лешей – последний резерв обороны.
Немцы, вскинув мечи, ринулись в атаку. Спина к спине, плотно прикрывая друг друга, уделяя больше внимания защите, чем продвижению, завязав бой, они практически остановились. Со своего места я заворожено наблюдал за тем, как поочередно наскакивают на своего противника Света с Вадимом. Наскакивают и тут же откатываются, пытаясь за счет скорости преодолеть неплохо отлаженную немецкую боевую машину. Звон металла, доносящийся с правого фланга, подтверждал, что и там идет бой.
Илья что-то крикнул, и Леша-большой сбежал вниз, ввязываясь в схватку. Похоже, внутренне содрогнулся я, кто-то из наших выбыл из игры. Однако, перегнувшись через стену и вглядевшись в мельтешение тел, я с изумлением обнаружил, что бой справа идет уже в три – два в нашу пользу, но так и не склоняет чашу весов к нужному результату. Продвижение немцев остановилось, однако же, бой продолжался и ввязавшиеся в драку бойцы не смогли бы помочь нам в случае новой атаки.
Похоже, понимали это и наши командиры. Денис закричал мне, чтобы я спустился и помог, усилив сопротивление на своем фланге. Ну, если мои навыки могли дать хоть какой-то перевес… Я бросился вниз по скату, намереваясь проскочить сбоку от дерущихся, заходя немцам за спину. И в ту же секунду услышал вопль:
- Изнанка!
Оглянувшись, я успел заметить расходящиеся круги на месте, где только что стояли командиры и Вася. Чертыхнувшись про себя, отработанным усилием воли я перешел вслед за ними. И оказался в самой гуще сражения. Тут же стал понятен хитрый план немцев: выслать вперед атакующую группу с целью приковать все внимание защитников к ней, в тоже время, остальная часть команды, пройдя по Изнанке, заходила к нам в тыл, решая бой одним ударом. И если бы кого-то из наших не осенило, план мог полностью удаться. Сейчас же, ударная группа немцев, не дойдя до верха, столкнулась с сопротивлением всей нашей команды.
Но если все немцы здесь, кто же охраняет их замок и флаг? Я бросил взгляд через поле. А что если, воспользовавшись суматохой боя, пока на меня не обратили внимания, броситься туда на захват? Ноги пришли в движение сами, опережая смелые мысли.
- Dammit, - вскрикнул немец, на которого я чуть не налетел, сбегая по пандусу.
Улизнуть незамеченным не получилось. Я пригнулся, пятясь, ставя меч в глухую защитную позицию. Немец, не медля, нанес размашистый удар. Мне удалось парировать. Новая атака, и опять мне удалось отвести клинок. Поняв, что наскоком дело решить не удастся, немец закрутил мечом вокруг себя, переходя в позиционный бой. Стараясь не попасться на обманные уловки, я пристально следил за его действиями. Один удар, второй, третий. Немец постоянно наращивал темп. Мне же оставалось лишь отбиваться и пятиться. От меня могла быть польза в качестве поддержки, когда основной бой ведет другой контролер, в дуэли же один на один я был практически бессилен. Вот если бы хоть кто-то помог!
Сконцентрировав все внимание на противнике, я совершенно забыл, что нахожусь на поле не один. От сильного толчка в спину, на кого я налетел, на нашего или противника, неизвестно, я покатился немцу под ноги. Моментально получив серию тычков по корпусу, благо толстая одежда хорошо поглощала удары, и пару по маске, я поднял меч рукояткой вверх, показывая, что выхожу из боя.
Горечь вторичного поражения за день сводила скулы. Выйдя с Изнанки, я угрюмо побрел в сторону зрительской траншеи. Рядом со мной, настолько же огорченный, брел Вадим. Немцы таки превзошли в классе его и Свету. Хотя та еще не покинула боя, оставаясь где-то в мешанине появляющихся и вновь уходящих на Изнанку обменивающимися ударами противников.
На главной башне замка раздались громкие крики и улюлюканье. Мы с Вадимом стремительно обернулись. Один из немцев все-таки добрался до нашего флага и стоял теперь, гордо сжимая древко в поднятой руке. Вадим со злостью швырнул свой шлем на землю. И в ту же секунду со стороны немецкого замка раздались не менее восторженные крики. Оказывается, маленький Леша с Кириллом проделали как раз то, о чем думал я. Пользуясь тем, что немцы оставили у флага всего одного охранника, они прошли краем поля и, одолев сопротивление, захватили вражеский флаг. Мне тут же припомнилось совещание, устроенное между ними и Денисом. То что мне пришло в голову спонтанно, оказывается, было частью продуманного плана, отбиваясь, вытягивая на себя все силы врага, пустить в его тылы ударную мини-группу. И план удался. Немцы сами, бросив в атаку все силы, помогли его осуществлению.
Мы с Вадимом восторженно заорали. Кричали все. Немцы, размахивая нашим флагом, Кирилл с Лешей, размахивая флагом немцев, все остальные от восторга или просто за компанию. Результатом боя Линь с Гюнтом признали боевую ничью.
Отдыхая, сидя на краю траншеи, недавние противники обменивались свежими впечатлениями. Одобрительные возгласы, восклицания: "А как я его!" и дружеский смех не смолкали.
Линь поднял руку, призывая к молчанию. Возбужденные контролеры далеко не сразу смогли отвлечься от разговоров и сосредоточить свое внимание. Добившись тишины, Линь, к всеобщему удивлению, объявил выступление французов.
Простоявшие весь день в стороне, оставаясь непричастными наблюдателями, французы готовились к выходу на поле. Первое, что бросалось в глаза – их экипировка. Ни щитов, ни шлемов, никакой видимой защиты. Лишь туго обтягивающие фигуры черные одежды. Головы французы закрывали плотными толстыми повязками, оставляя лишь узкие прорези для глаз, становясь похожими на японских воинов-убийц нинзя, как их показывают в приключенческих фильмах. Недоуменное, а где-то и презрительное, бормотание показало, что недостатки их экипировки не остались незамеченными не только мной. Недоумение еще больше возросло, когда все увидели, что французы не собираются брать никакого другого оружия, кроме мечей в заспинных ножнах. Их оружие, как и обмундирование, наводило на мысль о востоке. Длинные, немного изогнутые, заточенные с внешней стороны клинки выглядели точными копиями самурайских мечей. По зрительской толпе побежали смешки, оставшиеся полностью проигнорированными тройкой французов.
Я наблюдал за Жанной. И поражался мягкости и вместе с тем скрытой в ней мощи. "Мягка она и крепка, подобно шелку", вспомнились мне слова кого-то из классиков.
От мыслей о высоком меня отвлек звук двигателя. Уставившись следом за всеми на поле, я смотрел, как, завывая на высоких оборотах, в его центре разворачивается грузовик-трейлер. Сделав короткую остановку, за время которой француз, управляющий машиной, с помощью лебедки выгрузил что-то, невидимое нам за корпусом, автомобиль выполз с поля, открыв нашему взору стальную клетку.
Черными тенями французы метнулись на поле, туда, где их товарищ что-то лихорадочно монтировал у центральной платформы, рядом с которой до этого выгрузил клетку. До зрителей доносился визг электрического гайковерта.
Закончив работу, француз бегом покинул поле. И только в этот момент до меня дошло, что в клетке кто-то есть. До рези в глазах, вглядываясь в происходящее на поле, я гадал о том, что же все это означает? Тройка приготовившихся французов выстроилась на некотором расстоянии от клетки, оставив между собой солидные промежутки, и чего-то ждала. Наконец сработал какой-то механизм, и стенки клетки распались в разные стороны.
- Все… на Изнанку! – подчиняясь знакомой команде, я машинально совершил переход. И в немом изумлении прилип лицом к прозрачному пластику защитного экрана.
На том месте, где располагалась клетка, стоял человек. На секунду я крепко зажмурился…
Атлетичная фигура, скрытая за обтягивающей кожаной одеждой… черные кудрявые волосы… холодный, равнодушный взгляд... взмах мечом, острие направлено прямо на меня… громкий выкрик: - "Убейте их всех!"…
Я распахнул глаза. Да, несомненно - это был он! Предводитель пятерки драконов, встреча с которым чуть не стоила жизни всем, кто находился в тот день в Останкинском ресторане.
- Так вот кто не пожелал носить маячок… - мелькнула случайная мысль.
Мгновение тишины. Где-то за много-много километров отсюда раздавались возгласы контролеров, стоящих за моей спиной, с не меньшим изумлением взирающих на одинокую человеческую фигуру. Человеческую? Французы с трех сторон бросились туда, где секунду назад стоял человек, а теперь возвышалась величественная громада дракона.
Оглушительный рев наполнил воздух. Струя всесжигающего пламени полоснула по полю, выжигая землю, превращая все попадающее в нее в черный пепел. И, подобно черным птицам, пролетающим сквозь солнце, навстречу дракону выбросились, прикрывающие руками глаза, контролеры. Это казалось невероятным, но головокружительными прыжками они уклонялись от огненных струй, а их сверкающие клинки нацеливались прямо в оскаленную драконью морду.
Я называл про себя выступление контролеров феерией? Катаклизм! Армагеддон! Я не мог подобрать подходящих слов, чтобы описать происходящее. Я смотрел и не мог оторваться.
Метеорами, пронзающими корону кометы, французы ринулись на дракона. Уходя от опасности, дракон развернул многометровые обсидиановые крылья, поднимаясь в воздух. Взмах, еще один, раздался гулкий звенящий звук, и многотонная туша дракона обрушилась на землю, взметнув высокий земляной вал. Поначалу я не мог понять, что же помешало дракону взлететь, но, вглядевшись, рассмотрел прикрепленную к центральной платформе цепь, другим концом уходящую под черные крылья ко вделанному в живую плоть стальному кольцу. Каким ужасным образом удалось французам провести подобную операцию? Я не имел представления, однако толстая цепь прочно удерживала дракона на земле.
А как же сумели французы вообще поймать живого дракона? Понятия "плен" и "дракон" не стыковались в моем мозгу. Какой подвиг нужно совершить, чтобы сковать такое воплощение силы и природной мощи, как беснующийся в центре поля зверь? Находясь в глубоком ступоре, я, тем не менее, не мог оторвать взгляда от безумия бушующей битвы.
Бой продолжался. Французы мелькали в просветах пламени черными тенями. Бросаясь к дракону и отступая, уходя из-под ударов, каждый из которых, достигни цели, оказался бы смертельным. Да, это не показательные выступления. Это смертельный бой.
Кто есть кто из французов, в мешанине боя различить я не мог. Но постоянно цеплялся взглядом за центральную фигуру. Ни в чем не уступая, а в стремлении и напористости превосходя напарников, чем-то таким она выделялась, и я был полностью уверен в том, что это Жанна. Следя за ней, я подсознательно отметил, что два других француза в основном выполняют отвлекающие маневры. Совершив очередной головокружительный прыжок, полоснув мечом по драконьей шкуре, они тут же откатывались, с неимоверной ловкостью уходя от ответной атаки. Жанна же, постоянно оказываясь прямо под грудью дракона, старалась нанести сильный поражающий удар.
- Инициация! – донеслось до моего слуха сзади. И поясняя невысказанный мною вопрос: - По их законам контролером может считаться лишь тот, кто убьет дракона собственноручно. Она сейчас проходит инициацию... С помощью остальных, но это, видимо, не запрещается. Но как же здорово они действуют….!
Высший класс французских контролеров завораживал. Никто из наблюдавших сейчас из-под защиты прозрачной стены за боем не мог показать ничего подобного.
Скованный слишком короткой привязью, дракон вертелся волчком, безуспешно пытаясь достать контролеров пастью или когтями. Каждый его бросок обрывался натяжением цепи.
Несмотря на несравненное мастерство французов, битва затягивалась. Превосходство контролеров бросалось в глаза. Лишенный возможности использовать свои сильные стороны, дракон извивался на земле, бросаясь то в одну, то в другую сторону. Сдерживаемый цепью, он рвался на ней, как дворовый пес, испытывая чудовищные боли при каждом рывке. Взрыкивая, испуская крики ярости и муки, но не сдавался. Контролеры, нанося очередной удар, стремительно уходили на безопасное расстояние, оставляя дракона бессильно биться впустую.
Все чаще и чаще яростные вопли, издаваемые зубастой пастью, превращались в жалобные стоны. Из множества порезов на черной шкуре текла кровь, скрывая каменный обсидиан алой дымкой. Силы дракона уходили. Земля вокруг пылала, но запасы огня, извергаемые страшной глоткой, истощились. Все тоньше и прозрачнее становились огненные волны. Все чаще, все смелее шли в атаку контролеры. Не нанося, однако, фатального удара, казалось, забавляясь, удовлетворяя какую-то внутреннюю животную страсть, мучениями беспомощного зверя.
И в этот момент я поймал его взгляд. Что можно понять, вглядываясь в узкий, окруженный оранжевой радужкой, драконий зрачок? Безумную ярость? Стремление к бою? Подобно удару тарана, я ощутил беспросветную тоску, наполнившую этот взгляд. Злость и отчаяние от предчувствия неминуемой смерти и осознания невозможность хоть как-то отомстить мучителям. Взгляд прожег меня изнутри, я отпрянул.
Оглянувшись по сторонам, я всмотрелся в лица окружающих меня контролеров. Жесткий прищур, сведенные скулы, жестокие взгляды. На лицах моих друзей… друзей?... да, друзей... я прочитал неприкрытое желание крови. Крови и смерти. Что-то сжалось внутри меня, прострелив холодным спазмом от макушки до пяток. Я попятился. Прикованные к происходящему на поле, никто не обратил на меня внимания.
Усилием воли я вырвался с Изнанки. Глядя на залитое пламенем поле, события, происходящие на Изнанке, физически отражались на реальности, я вытирал лицо рукавом. Взгляд мой бесцельно скользил по округе, пока не остановился на сваленных в углу защитной траншеи строительных инструментах. Не отдавая себе отчета, я шагнул к куче и взвесил на руке двухметровый лом. Что сформировалось в эту секунду в моей голове? Я находился словно на автопилоте, не оценивая критически собственные мысли. Уронив лом на землю, я подхватил увесистую кувалду и, натягивая на ходу защитный шлем, бросился на поле, радуясь, что не успел переодеться.
Пробившись сквозь огонь к платформе, я снова шагнул на Изнанку. От быстрого перехода к реальности и обратно меня повело, но некогда было давать волю слабостям организма. Рев дракона, в двух шагах оглушал, разрывая барабанные перепонки. Не давая себе ни секунды одуматься, я занес кувалду над головой.
Один хороший удар, и головка болта, крепящая к платформе нижнее звено цепи, удерживающей дракона, со звоном отлетела. Оставался второй. Занося кувалду, я поднял голову. И встретился взглядом с драконом. Пламя из черных ноздрей опалило мои брови даже под маской. Руки уже опускались, а глаза все не могли оторваться от этого взгляда. Летящего на меня, испепеляющего, поглощающего. Дрожь в руках, от соприкосновения с металлом, и ужасающей силы удар. Пелена перед глазами и пронизывающая тело нестерпимая боль. Ощущение падения в пропасть, и заволакивающая сознание чернота…