На штурм бронированного дилижанса

или завтра утром – Дананг

ДНЕВНИК СМИТА-28
«30» августа 2010 г.

Мало убить на личной войне – нужно еще... нарисовать. Это отнесем к священным моментам. Рисующий Бен Уэйд – Поезд на Юму. Рисующий егерь Смит, одетый в черный длинный плащ, и далее будет сталкиваться со смертью. (Если вы устали от тайги, то вы устали жить.). Свист пуль и топот лошадей. Cмять охрану. Засады – это резня, а резня – это праздник. Верно. Убивать отарков, и убивать как можно больше. Шквальный огонь Гатлинга. Из леса действительно поднимался столб плотного, белого дыма. Цели обозначать белыми фосфорными гранатами. Выйти на болото и очистить от вьетконга. Передвижение бегом должно идентифицировать убегающего как commy. Другими словами, бегущий вьетконговец представляет собой законную цель. Где огневая группа Смита? – поддержка Блондина? Я будто бы видел себя самого в кино. Тот утренний патруль походил на сон. Мученик жанра, мученик жизни, боевая машина, киберволк. Нарисуй это, проанализируй это. Пьянящую атмосферу тех лет. Романтичный привкус экспедиционных колониальных войн. Желтые орды. Фантомы, с рёвом уносившиеся на север. Перемещения на небе. Гребень по северу. Рукоятку пистолета. Ночную церемонию. Не в этом ли трагедия Жанра?

Нет, я не хотел пропагандировать драматические литературные настроения. Когда ночной мохнатый баскервиль, этот зверинец, эта неудержимость, с ревом или без, мощными рывками несется на костер, – это впечатляет. Дикие звери не жиреют. Нож к бою! Валгалла с залами оружия – это возвышение жизни, личные университеты, военные университеты. Кадр за кадром Смит излагает видение западного северного человека, гул первых поездов, диалоги и лица, динамику и красоту погони, пресечение желтизны,  большевизанства. (Гуроны и конвоиры нервно замерли). Да, есть мнение, что и в поезд Бен Уэйд «зашел» лишь для того, чтобы тот отвез его поближе к мексиканской границе.   

Язык (филология), теория опасности (метафизика уральского егеря) с огромной скоростью вбирают в себя все. Они и вбирают... и настигают рейнджера. Потому и нравится жить «на отстрелах», то есть на идентичной философии, на роке, на форсаже. В Белой башне, империи волков, лучше волкодавов. К свиданию с вьетконговцами – готовы? Потому что и вчера, и позавчера возвращался к мыслям. Как-то «непропорционально» все задумано. Спасательных тоннелей нет, одна арестплощадка; здесь зло, непроходимое зло. Не потому ли появились предтечи: арийская рулетка, Охота на оленей с Майклом – Робертом де Ниро (The Deer Hunter, 1978), Кириллов в «Бесах» с мощным револьвером (педагогическое самоубийство), Макс Штирнер и вообще весь человеческий, то есть военный, гуманистический – запредел?

Сейчас настолько все одичало. Стоит выйти за городскую черту – как ты уже в безлюдье, в опасных и незнакомых краях, на скользких валунах, наедине со своими беспощадными, конкретными вопросами – конкурируя с медведями за пещеры. Да что безлюдье. Вот и Макс Штирнер, наверное, не верил в солидарность. Смит тем более не верит – ни в тайге, ни в городах – потому и культивирует «лом». Вот скажите – кто не враг свободному человеку? (при стрельбе из далёких зарослей). Макс Штирнер, может, и не филолог, «без красот», но он – предтеча. Потому что герои не верят в солидарность. То, с чем столкнулся современный человек, превзошло худшие предположения. Представьте: нет солидарности – человек же умирает в одиночку – и нет реактивного (противопоставленного) движения. Что тогда остается человеку? Стреляться, только стреляться! Возможно ли «вынести»? Вот инженер Кириллов и застрелился. Смотрите, он застрелился, он столкнулся с бытием и «породил» новое движение – нечто ранее не виданное. (Как бы его обозвать?). Пока нет вдохновляющей одиночек метафизики. Порядочные, что называется, люди – все умерли, во всех смыслах. Смит, ты одинок.
__________________
«31» августа 2010 г.
Спасибо мыслителям за то, что они вообще изобрели экзистенцию, опасную и красивую, то есть действительную опору, – а не объективированную «гармонию» c отчетливым запахом марихуаны, которую необходимо «низводить». Именно философы объективации, всевозможных слияний и смешений – настоящие преступники, предатели цели (см. Экзистенцию). Посмотрите, что натворили «классики», не буду перечислять. Это же вьетконговское пулемётное гнездо, ни много ни мало. Вот по ком плачет Нюрнберг.

Постницшеанский лев мифических времен – «он прекрасен, и он на земле» (рок-опера Суперзвезда) – чистый, резкий и холодный, прикрытый стальными листами, сильный и взрывной, жесткий и достоверный, иногда «веселый». Неограниченный и самодержавный, даже пещерный, потому что всегда работает один и только один. Only. (Конкурируя с медведями за пещеры. – повторюсь). В нем все три превращения духа. Все эшелоны. Живет в бункере – в киноархивах, в ожидании взрыва (слишком здесь тихо). На чердаке со сценариями. На полуострове, который подковой огибает река. Время от времени, с непредсказуемой периодичностью, отправляясь на ожесточённую охоту посреди джунглей и болот, посреди увалов – в уральские горы, заросшие джунглями, джунглями Окинавы. Стильный кольт, любимая шляпа с Вьетнамской войны. Он интеллекрат, но он же и волкодав, ветеран несметного числа драк, боготворящий и переживающий лесную дорогу к Белой башне, к арийской библиотеке, к арийскому пониманию и «проживанию» Жизни (при белоснежных локонах).


http://www.proza.ru/2010/09/06/974