Ночной Странник 11

14 сентября

Поздним вечером меня посетила одна старая идея. Она прорастала в моем мозгу, как сорное семя, и сейчас дала прочные корни. Уильяма однозначно тяготило прошлое, в неизвестном мне ключе. Он часто сравнивал меня с какой-то девушкой, и портрет, который я видела у него в спальне, еще раз подтвердил мои догадки. Намеки других вампиров и людей о его бурной молодости пугали меня. Потом я стала думать о Клариссе и о том, где бы вампиресса могла обретаться. Мне казалось, совсем рядом, в двух шагах…
От потери крови я чувствовала слабость, и мне было тяжело писать новые мелодии. Звонил Вольф Генрихович и просил о встрече, но я не могла отказать ему – лишь отсрочила дату. Принимать пищу мне не хотелось, так что я просто запивала таблетки и думала о вчерашней глупости. В конце концов, играть роль куклы мне уже не хотелось, но именно эту роль навязали мне местные немертвые. Унылые улыбки в баре и довольные взгляды за спиной уже утомляли, а платить за то нечеловеческое добро, дань, которую отдал Уильям, нужно было сполна. И пусть я не так хорошо знала его, чтобы быть откровенной, моя доля нежности пришлась ему по вкусу.
К вечеру голова прозрела, и в мой разум пришли бодрые нотки былинных песен. Я обнаружила, что у меня заканчивается нотная бумага, и позвонила Стелле и заказала ей партию канцтоваров. После заката Уильям осведомился о моем здоровье и неподдельно порадовался, что у меня все хорошо. Мне и правда было лучше.

15 сентября

Прямо с утра зашла Стелла. Без предупреждения она долго звонила в дверь, пока я не услышала из душа, что ко мне кто-то рвется и ломится. Вид у меня был, наверное, очень взъерошенный, ведь подруга долго рассматривала меня.
– Да… чужая земля еще не то творит с сынами русскими. Тьфу на тебя еще раз!
– Спасибо тебе, ехидна. Можно подумать, что когда я в последний раз у тебя была, ты выглядела лучше.
Стелла прикусила язык и прошла ко мне. Я наскоро разогрела остатки какой-то еды, хоть сама и не ужинала дня четыре.
– Я принесла все, что ты заказывала: ноты, бумага, карандаши, чернила… Кстати, у кого ты была те два дня?
– М-м-м, у одного друга Вольфа Генриховича. Тебя это смущает? – я вовремя сообразила, что к чему.
– Ничегошеньки, женское любопытство. Мало ли что…
Я поняла, что в полотенце бегать неудобно, и надела халат. Подруга заметила, что с моим телом что-то не так, но не смогла понять, что именно. Просто покачав головой, она стала уплетать за оби щеки картошку.
– Если ты варила ее сама, то это очень вкусно.
– Я много не ем, особенно по утрам. У меня послезавтра концерт, и я снова тебя приглашаю.
– Последний? – нервно спросила она.
– Скорее всего, нет. Я думаю о сольном, чтобы под конец.
– А, ну если тебе не надоело…
– При чем тут я? Раз люди слушают и не уходят во втором отделении, то мой труд оправдан.
– Покажи мне что-нибудь из твоих заметок или стихов, очень хочется послушать.
Я стала рыться в бумагах, но ничего стоящего не нашла, и по памяти продекламировала что-то из очень старого. Восхищенная подруга пожала мне руку и сказала, что очень торопится. Я собралась в магазин, и проводила ее. Мне нужно было заглянуть в аптеку за бинтами и лекарствами.
К вечеру позвонил Вольф и попросил зайти завтра для прогона и утверждения репертуара. А совсем поздно ночью (я не спала оттого, что таблетки вызывали бессонницу) я услышала голос Уильяма, какой-то уставший и сиплый.
– Ада, драгоценная моя, пришел твой черед выступить на сцене театра теней.
– Отбрось афоризмы и шутки, у меня болит голова от этих медикаментов, и я туго соображаю.
– Точнее не сказать – завтра мы все ждем тебя в баре «ночной кошмар», ровно в 10 вечера я заеду за тобой. Надень что-нибудь помрачнее, хотя, я сам могу кое-что завезти.
Я судорожно сжала трубку телефона. Суд. Мой суд.
– Меня б-будут с-судить? – заикаясь, спросила я.
– Да. Ты выступишь на стороне обвинителя, как потерпевшая. На месте объясню, что тебя ждет и как себя вести.
– Хорошо, я буду. А теперь, извини, Уилл, я очень хочу спать.
Но уснуть я почти не смогла, и только под утро меня посетил Морфей.



16 сентября

Звонкий будильник возвестил о полдне, и я впопыхах позавтракала и понеслась наперевес с вещами к продюсеру. Он, что удивительно, был очень весел и счастлив. Перво-наперво, он по-товарищески пожал мне руку и похлопал по плечу, случайно задев больные ребра, отчего я сжала зубы, но виду не подала. Вольф проводил меня в комнату, где царили мир и порядок, каких я не видела никогда. Он осторожно распределил все вещи по местам, ноты разложил по полкам, вытер пыль и расставил безделушки по углам.
– Вижу, что ты пришла во всеоружии.
– Я решила, что мы должны думать уже о сольных выступлениях!
– О, ты меня опередила, Ада. Я уже подкидывал идейку мистеру Мэйнсу, но он пока молчит, как партизан на допросе.
– Я не тороплюсь. Что мы будем давать завтра? – спросила я, доставая ноты.
– Хм, дай-ка взглянуть… Кстати говоря, Тим не сможет составить тебе компанию. Может, это и к лучшему – голос не рвать.
Продюсер стал рыться в моих папках, а я села за фортепиано. Пальцы сами потянулись к клавиатуре и стали играть каноничного «кузнечика». Хорошо, что не собачий вальс. Вольф расхохотался.
– Не на тот инструмент мы тебя отдали!
– Да что вы, просто я общим фортепиано занималась только 3 года, и давно ничего не играла. Привыкла к флейте, которую всегда можно носить с собой.
– Ну и славно. Так, я выбрал. Берем классику, вариации и соло. Жаль, что ты не так много работала с оркестром, а пианист у нас занят. Надо, надо было в Москве тебе меня послушаться…
Случай и вправду был смешной. Мы искали аккомпаниатора, ведь флейта в голом виде не саксофон, не так хорошо звучит, ей нужны кружева и перезвоны. Вольф Генрихович нашел мне тогда хорошего помощника, но тот отказывался выезжать за границу. Я закатила истерику и сказала, что водиться с ним не буду, будь он хоть трижды Рихтер. Сколько ни упрашивал меня продюсер – я и слышать ничего не хотела.
– Гм, ну как тебе не стыдно! Такую мелодию загубила!
Он вытащил старый измятый листок, где коряво я записала какой-то мотив. Навскидку я даже и не вспомнила, что это. Устало вздохнув, Вольф перебрался к пианино, взял карандаш и стал писать. Иногда он пробовал какие-то странные аккорды, чисто клавишной фактуры, ругался, чесал седой затылок и снова писал.
– Читай с листа. Мне надоели эти слюни. Нам нужна окрыляющая мощь, и если ты не способна дать ее сейчас, то потом станет поздно.
Я настроила флейту и стала играть. Мне действительно понравился экспромт, он уносил ввысь, заставлял парить над миром.
– Надеюсь, ты поняла, что я имел  в виду.
Я кивнула, и мы предались обыденной рутине. Мелодии, паузы, правки… измотав меня, он заметил, что я почему-то очень худа и бледна и пошел ставить чай. Я тайком выпила горсть таблеток и посмотрела на бинты – они остались чистыми. Рана заживала.
– Вот, выпей. Это не чай – травы. Взбодрят.
– Спасибо. Во сколько мы завтра?
– Концерт в восемь, так уж получилось. Сбор в четыре. Там же, в большом кабинете. Ты ноты захвати, может, новый план утвердим.
Я пообещала не забыть. Настойка из диких трав чудно усыпила меня, но мне предстояла бурная ночь. Вольф отпустил меня и вызвал такси. Приятно было смотреть на его счастливое лицо.
 Я долго выбирала одежду на ночной суд. Остановилась на старом корсете и длиннющей юбке: все-таки я вывезла мало вещей из Москвы. А покупать новое особенно не хотелось, ведь скоро мы собирались переезжать. Ровно в десять явился Уильям. Я, ошарашенная, так и упала в кресло: он облачился в старый темно-синий камзол, белую рубашку с кружевами, лаковые туфли. Эти классические старые вещи очень стильно смотрелись на нем, а грань между стилем и фарсом не нарушалась. Его лицо было мрачно, вампир совсем не улыбался.
– Мое почтение, Ада. Готова ли ты?
– Почти. Не знаю, что надеть.
– Вот старая юбка. Под корсет подойдет. Лента в волосы. Тебе правда очень идет черный.
Он отбросил все нежности и формальности и, когда я собралась, потащил прямо в машину.
– Слушай внимательно. Там не шутят. Голос Владыки будет звучать у тебя в голове и диктовать свои правила. Это закон. Ты пройдешь наравне со всеми обряд крови. Это неприятно, но терпимо. Говори только о том, что помнишь наверняка – никаких догадок. При обидчике не выказывай презрения, смотри ему прямо в глаза. На экзекуции ты тоже будешь присутствовать, мы и не такие дела вытаскивали. Не зазнавайся и не прячься. Попробуй быть одной из нас.
– Тебе легко говорить, ведь тебе уже полтора века. А мне…
– Неважно. Во многом ты мудрее нас. Все будет.
Он обнял меня. Снова черемуха. Но откуда? Я решила спросить еще.
– М-м-м, скажи, а кто будет судьей?
– Владыка. Защищать будет одна особа, надеюсь, именно она. Вряд ли мы найдем что-то, что будет работать против тебя.
– Это обнадеживает. А ты?
– Посмотрим. Для меня всегда что-то найдется. Я же, как-никак, свидетель защиты.
Все это меня настораживало и пугало. Я не знала, как себя вести, но Уильям даже не подбадривал меня. Похоже, он сам боялся. Когда машина приехала к Бару, он бесцеремонно вытащил меня под руки и буквально понес, и шагу не давая нормально ступить. В «Ночном Кошмаре» было пусто, но открылась новая дверь. За ней я увидела несколько мрачных теней и старых знакомых. Кровавый Ворон выглядела еще круче, чем мой вампир. Это шикарное черное платье в викторианском стиле, невычурное, но элегантное. Она как-то причудливо закрутила волосы на затылке в ракушку, отчего была не похожа на себя лицом белее полотна.
– Не бойся, мы не дадим тебя в обиду, – подбодрила она меня и пожала мою руку.
– Иди, делай то же, что и все, – указал Уильям.
Одна из теней жестом поманила меня. Мы спустились в в темный узкий туннель, где совсем не было света. Но вампиры хорошо видели в полутьме, которую освещали древние факелы. Кипящее масло с ламп в широких галереях больно жгло тело. После долгих плутаний мы вышли в большой зал, своды которого подпирали резные колонны. Он напоминал мне старые аудитории в институтах – Сорбонне или где-то еще. Светильники здесь были только для света, не для украшения. В воздухе витал странный аромат плесени, смерти, тлена и какой-то травы. Вся обстановка казалась более гнетущей, чем сон, которого я не избежала. Тени расселись в ложи перед огромным троном. Ко мне подошли незнакомцы в серых одеждах и отвели ближе к центру амфитеатра и усадили на первый ряд. Справа, очевидно, были места свидетелей, туда ушли Анна, Уильям и еще несколько вампиров-присяжных. Слева было пусто, туда, очевидно, следовало отправить обвиняемого. У дверей уже встала на пост черная стража с клинками, которые мерцали холодным резким светом. Но при всей его скудности, я могла спокойно читать свиток из камня на противоположной стене. Латынь: Facta sunt potentiora verbis  Ignoratia non est argumentum  Silentium videtur confessio  Testis unus, testis nullus  Leges humanae nascuntur, vivint et moriuntur
После всего этого мне хотелось добавить «искусство вечно, жизнь коротка». Очень удручающие надписи о юридической стороне жизни. По бокам от ложи судьи стояли две статуи, похоже, из мрамора, очень напоминающие сюжеты с плачущими ангелами на католических кладбищах. У этих двух созданий не было крыльев, левая у меня ассоциировалась со слепой Фемидой (у нее был меч, но не оказалось весов), а правая с Афиной (на ее плече сидела птица, но статуя не держала копья или щита). По лицам определить мужчина или женщина вдохновляла создателя, было невозможно. Право, ангелы всегда считались бесполыми. Заседатели все шли и шли, но я не была уверена, что на задних рядах сидели вампиры, Уильям когда-то упоминал, что число кровососов на душу населения, как говорится, строго регламентируется. Потом я разглядела напротив себя ужасный трон перед дубовым столом. Трон напоминал мне тот, на котором восседал Владыка на приеме, только по контуру этого мастер искусно вырезал причудливые узоры и вставил камни среди пугающих надписей. И вот, наконец, зашел хозяин лавочки.
Владыка медленной тяжелой походкой, облаченный в мантию с капюшоном и тяжелую цепь на груди, с серебряным гримуаром взошел на подиум и неслышно приказал всем встать. Я уверена, что он телепатически отдал приказ, ему было лень тратить слова на такие формальности. Небрежным жестом он усадил нас, и по кругу пошла девушка с кубком. Я догадалась, что там налито, и судорожно сглотнула слюну. Голос Уилла тихо провещал «Ты будешь пить. Хватит и глотка». Каждый участник судебного заседания пил из него, и когда подошла моя очередь, я думала, меня стошнит. Бордовая склизкая жидкость оставалась еще теплой, солено-горькой на вкус. Я выпила эту гадость и чувствовала, как будто комок манной каши, она проскальзывает в желудок. От одной мысли, что вампиры пьют эту гадость из людей, мне стало совсем плохо, но мерзкие ощущения развеялись, как только владыка провещал: «Ex lege, мы собрались здесь. По закону. И мы будем судить по закону человека и вампира.»
В зал вошла тень очень маленького роста, меньше меня, но меня это не смутило – всякте люди бывают. Но когда она заговорила детским голосом (прокурором ее назначили), мне стало страшно.
– Мы собрались здесь, чтобы судить того, кто нарушил три догмата: не преступать законы клана при пересечении границ, не нападать на члена чужого клана, a propos, что самое ужасное, нарушено личное слово Владыки. Все это может указать на тяжесть вины подсудимого.
– Приведите Ховарда Блэкстоуна! – громогласно возвестил древний вампир со своего трона.
Стражи вывели в центр светового круга на левой ложе высокого вампира, того самого, что напал на меня. Я увидела его жадные, безумные глаза и не усомнилась, что это он.
– Потерпевшая Аделина Ковальски, вы узнаете нападавшего?
– Да, это он, – я ответила стоя.
– Принесите corpus delicti, – приказала девочка, а власти у нее было не меньше, чем у прочих.
Сразу же внесли манускрипт и скальпель, на котором еще оставались следы яда.
– Подсудимый, вы утверждаете, что потерпевшая обладала манускриптом?
– Да, да, – неизбывно тяжко протянул он. – Конечно, ха-ха, мне ли было не знать, что он у нее хранится.
– Известно ли вам, что на момент нападения Аделина была освобождена лично мной от хранения этой опасной вещи? – спросил Владыка.
– Нет! Нет! Но она ведь знала, где его искать, она открывала его!
– Возражения? – прокричала девушка-прокурорша.
– В случае открытия оного, нам этот факт был бы известен. Nil admirari, что мы его спрятали! – сказал Уильям.
Вот уж правда, он в точку сказал: нечему удивляться. У меня пробежал холодок по коже, когда тот вампир посмотрел на меня.
– Я хотел только напугать ее. Откуда мне было знать, что нож отравлен!
– Нож был найден на месте преступления. Потерпевшая, что вы скажете по этому поводу?
– Скальпель был действительно там и использовался мною в качестве средства самообороны, но был обращен против меня. Меня обещали обескровить в случае нежелания рассказать о манускрипте.
– Хм, все же мои доносчики не смогли выяснить клановую принадлежность нападавшего. Мало того, он попытался сбежать с места преступления, когда его поймали с поличным, он оказал сопротивление и нанес тяжкие повреждения члену нашего клана.
–Подтверждаю, господин судья. В дело вшиты наши показания, – сказал Уильям.
Я очень удивилась: он два дня ухаживал за мной, но я не видела, чтобы он был ранен. И когда вампиры успели сшить дело и взять мои показания – ума не приложу.
– В довершение вышесказанного, обвиняемый перешел границы города в ночное время без объявления,  тайно. За это его следует привлечь к ответственности.
– Вы поймали меня, но сможете ли вы, такие сильные, дальше защищать свою протеже? Эта девчонка не так проста, как кажется, вы что, не видите? – мой обидчик сорвался на крик, но никто не мешал ему так высказаться. – Настанет день, и она сотрет вас в пыль!
– Ваши слова нас не убедили. Попытка подлога либо лжи со стороны потерпевшей исключена, не забывайте, что это всего лишь человек. Вердикт будет вынесен.
– Взвесив все pro et contra , я скажу. Нарушивший законы подлежит наказанию со всей строгостью, как это был бы один из нас. Обвиняемый Ховард Блэкстоун, вас уничтожит не наша рука. Вы приговариваетесь к смерти. Приговор будет приведен в действие здесь же, немедленно. Я сегодня слишком устал, чтобы ковыряться в том, что и так очевидно, – высказался Владыка.
– Что ж, убьете меня, на мое место придут другие. Но вы не сможете поймать людей, вы обладаете возможностью ловить лишь детей тьмы! А тебе, милая крошка, я говорю, нет, я предупреждаю тебя, – его грубое лицо исказила гримаса ненависти, а глаза воспылали злостью. –Зря ты связалась с ними. Ты потеряла шанс на спасение. Dixi. Я сказал.
Мне стало как-то не по себе. Но суд еще не закончился. Стражи поволокли Ховарда к нише около дальней стены, и приковали цепью к ней. Один ушел под навес, второй покинул очерченный каменный круг.
– Привести приговор в исполнение. Dura lex – sed lex.
Мне показалось, что статуи посмотрели на виновного с укоризной и жалостью. Один из стражей дернул за бечеву, и открылся люк под потолком. С него на землю ударил поток рассветного света (я потеряла счет времени, а ведь уже светало, хотя уходила я еще до полуночи) прямо на вампира. Зрелище было поистине отвратительным. Не знаю, так ли горит человеческое тело, но плоть мертвеца превратилась в золу, минуя стадии обугливания. Вот он был, холодный и мерзкий, а вот он уже головня, которая ничего не скажет. Легкое дуновение ветра расшевелило прах по площадке, и окно закрыли, все снова погрузилось во мрак. Я обнаружила, что сжимаю руками рот.
– Actum est, ilicet . Все свободны, – возвестил Владыка.
Вампиры и прочие тени вереницей потянулись в катакомбы, я хотела догнать ту девочку, но ее и след простыл. Тяжелая костлявая рука древнего вампира легла на мое плечо и вдавила меня в каменный пол.
– Мне нечего больше сказать, кроме того, что уже сказано. Манускрипт Вечного Молчания ваш, можете взять его себе. Именем Дьявола заклинаю вас не читать его вслух. Если он понадобится для изучения – пользуйтесь. Идите.
Он отпустил меня, а я подошла к столу и взяла тяжелый фолиант. Сейчас серебро светилось и обжигало, хотя в первый раз оно морозило ладони. Но книга была все также тяжела. Тут подоспел Уильям и забрал у меня из рук это сокровище.
– Молодец, ты хорошо держалась, все сделала правильно, – он приободрил меня улыбкой.
– Быстро мы провели заседание сегодня, вот удивительно! – сказала Анна.
– Ребята, а вы не скажете мне, когда успели снять с меня показания?
– Ночью, пока я был рядом, я записывал твой бред. А вообще, моя леди, это наша профессиональная тайна.
– Ага, тайна. Хе-хе. Пойдемте в бар, я налью вам выпить. Тебе ведь не по вкусу пришлось наше пойло, правда?
Мне действительно было еще тошно. Скользкая жижа плавала где-то в желудке. Фу.
– Уилл, а кто та девочка, помогавшая судье?
– Хельга. Или Ольга. Она действительно вампир. Как-нибудь потом я расскажу тебе побольше.
Мы пошли другой дорогой, которая вывела нас быстрее. Я сетовала, что у меня сегодня концерт и мне надо выспаться, но на часах было только семь. Мне раскрыли тайну солнечного света: линза, установленная на крыше здания, фокусировала лучи и отправляла их вниз. Иногда вместо этого использовали кварцевую лампу.
В безлюдном баре Кровавый ворон налила себе и Уильяму коктейль «кровавая мери», а мне какое-то сладкое крепкое вино. Мне на пустой желудок хватило половины бокала, чтобы окосеть и почти задремать, но добрые вампиры не оставили меня одну. Просто вызвали такси, а сами ушли спать.