Рафти-Тафти Голливог. Рут Айнсворт. 1908-1984

Повесть-сказка

Перевёл с английского
Борис Вайнер


От переводчика

ЭТА НЕПОЛИТКОРРЕКТНАЯ СКАЗКА

     Голливоги, о которых в нашей стране мало кто и слышал, - тряпичные куклы, бывшие долгое время очень популярными у европейских, американских, австралийских ребят. И, естественно, ставшие героями сказок – Флоренс Кейт Аптон, Рут Айнсворт, Энид Блайтон и других писателей. Кукла эта представляла из себя мальчика-негритёнка, по-детски гротескового, часто с белой обводкой вокруг рта и глаз на манер раскраски участников одного из тогдашних музыкальных шоу, в клетчатом жакете и полосатых штанах, с пышной, торчащей во все стороны шевелюрой. Характер у голливога как литературного героя тоже имелся – простодушный, честный, добрый и в меру озорной – по сути,  тот же Буратино или Чиполлино, только чуть помладше. Вслед симпатичному герою в сюжетах возникали его антагонисты, злые и жадные, варианты Карабаса-Барабаса и сеньора Помидора, – вроде мистера Шиллинга из серии рассказов Р.Айнсворт.
     Голливоги были настолько популярны, что это наименование взяла себе одна из известных американских рок-групп, а участница группы «АББА» Агнета Фельтског написала песню с таким названием. Дети всего мира с удовольствием играли с полюбившейся им куклой. Но двадцатый век наряду с атомной бомбой и массовой аллергией породил политкорректность… На то, что ранее считалось  вполне безобидным, начали обижаться – как на символ расовой дискриминации. Одной из первых жертв нового подхода стала, кстати, дочь Маргарет Тэтчер, телеведущая Кэрол Тэтчер, допустившая однажды в прямом эфире бестактную, с точки зрения одного из её коллег, шутку на эту тему и вскоре уволенная.
     Так или иначе сегодня голливоги – что называется «уходящая натура»; производители постепенно отказываются от выпуска "провинившейся" куклы, да и литераторы в условиях всеобщего надзора за политкорректностью не решаются брать её в герои.
     О самих же «голливогских» сказках, степени их «оскорбительности» и основательности обвинений в их адрес вполне можно составить себе мнение по созданной в середине прошлого века повести известной английской писательницы Рут Айнсворт. Это цикл маленьких историй из жизни игрушечного мальчика по имени Рафти-Тафти.

-----

 
РАФТИ-ТАФТИ И СЮРПРИЗ

      Если бы вы однажды утром увидели Рафти-Тафти в постели, вы бы сразу сообразили, почему мама зовёт его Рафти-Тафти, то есть Лохматик-Косматик. Постель у Рафти-Тафти всегда на редкость аккуратная и гладкая, потому что миссис Голливог замечательно её застилает. Она так тщательно расправляет и разглаживает бело-голубое покрывало, что вряд ли вы заметите на нём хотя бы одну морщинку. Но посмотрите на подушку: что за странный хохолок выглядывает из всего этого великолепия? Клубок чёрной пряжи? Или кусочек меха какого-нибудь дикого животного? Ничего подобного, это просто волосы маленького спящего мальчика! Они всегда взлохмачены и спутаны; немудрено, что Рафти-Тафти называют именно так, а не иначе.
      Надо сказать, что Рафти-Тафти терпеть не может вылезать по утрам из постели. Он чувствует себя таким сонным, ему так тепло и уютно, так не хочется снимать свою любимую красную пижаму и надевать дневную одежду… Тем более что Рафти-Тафти не слишком разбирается в пуговицах и даже не умеет как следует завязать бант. Честно говоря, он не хочет и учиться этому, такой он ленивый. Он только завязывает на груди тугой некрасивый узел, который потом с трудом  распутывает миссис Голливог. Это её очень сердит.
      Итак, однажды утром миссис Голливог подняла полог кровати и сказала:
      - Рафти-Тафти, пора вставать!
      -Я ещё сплю, – пробормотал Рафти-Тафти, ныряя, как в норку, поглубже под одеяло.
      - У меня для тебя сюрприз, - сказал миссис Голливог.
      Рафти-Тафти любил сюрпризы. Поэтому он вынырнул.
      - Сюрприз? Он живой?
      - Нет.
      - Может, у него есть колёса?
      - Нет, у него нет колёс.
      - Он гудит?
      - И не гудит.
      - Тогда что же это?
      - Это носят, - сказала миссис Голливог. – Я сшила тебе новую курточку. Синюю.
      - И всё? – Рафти-Тафти снова закрыл глаза. – Это противный сюрприз. Это вообще не сюрприз. Это безобразие! – и он опять целиком скрылся под одеялом.
      - У неё карманы, – продолжила как ни в чём не бывало миссис Голливог. – Целых три. Два наружных и один внутренний.
Рафти-Тафти подумал, что в трёх карманах могла бы поместиться целая куча полезных вещей. Конфет, карандашей, камешков и других драгоценностей.
      - А ещё тут есть медные пуговицы, - сказала миссис Голливог. – С якорями! Настоящие матросские пуговицы! Ни у одного мальчика в Голливог-Виллидж нет настоящих матросских пуговиц.
      Прогуляться по улице в новой куртке со сверкающими матросскими пуговицами и набитыми всякой всячиной карманами!.. Рафти-Тафти спрыгнул с кровати, схватил обновку и попытался надеть её прямо поверх пижамы. Разумеется, у него ничего не получилось и пришлось терпеть, пока мама облачала его, как положено, сначала в рубашку, затем в жилет; при этом он всячески изворачивался и извивался.
Но в итоге Рафти-Тафти всё же был одет и, в то время как миссис Голливог готовила ему овсяную кашу, исследовал все три кармана и вдоволь налюбовался пуговицами с якорями. Несомненно, он был самым счастливым мальчиком в Голливог-Виллидж.
Миссис Голливог повязала ему на шею большой нагрудник и оставила Рафти-Тафти завтракать, пока она заправляет кровать.
      - Только не накапай, - сказала она уходя. – Поаккуратнее.
Ничто не предвещало несчастья. Рафти-Тафти зачерпнул изрядную порцию желтого сахарного песка, насыпал на кашу и налил сверху маленькое молочное озерцо. И подумал, что хорошо бы сейчас мимо окна прошёл почтальон. Или мальчик-разносчик газет. Тогда бы они смогли увидеть его новую куртку. Если не помешает нагрудник…
И Рафти-Тафти из всех сил дёрнул за шнурок – раз! И ещё раз! – пока тот не оборвался и нагрудник не полетел на пол.
     В это время кто-то вошёл в калитку. Рафти-Тафти наклонился вперёд, чтобы посмотреть, кто это, и задел чашку с кашей; чашка опрокинулась – и каша полилась вниз, на новую куртку!.. Это было ужасно противное блюдо, горячее, липкое, густое… Рафти-Тафти попробовал протереть запачканное место носовым платком, но от этого лучше не стало. Тогда он решил поскорее постирать куртку, пока не вернулась мама.
     Он помчался на кухню, к раковине. Плеснул в тазик воды, бросил туда куртку и принялся тщательно мылить, и тереть, и выжимать, и полоскать. Вскоре куртка уже выглядела чуть получше, но зато стала совсем мокрой, как ни пытался Рафти-Тафти выкрутить её досуха.
     «Надо пропустить её через каток для белья, - решил Рафти-Тафти, - больше я ничего не могу придумать». Он сунул куртку между валиками и стал крутить ручку. Пуговицы проходили очень туго и громко трещали, но Рафти-Тафти всё-таки удалось пропустить куртку через эту штуку несколько раз.
     Тут сверху послышались шаги, и Рафти-Тафти, оставив по-прежнему мокрую и всё ещё неважно выглядевшую куртку, бегом вернулся за стол. Разумеется, миссис Голливог было достаточно одного взгляды – на лужи, нагрудник, самого Рафти-Тафти, - чтобы понять, что здесь произошло. Затем она взяла в руки куртку, и Рафти-Тафти увидел, что пуговицы, великолепные матросские пуговицы с якорями, все до одной расплющились!..
     Пока Рафти-Тафти переодевался, мама ещё раз постирала и выжала куртку, а вечером, когда та была уже сухой и отглаженной, срезала плоские пуговицы и пришила на их место белые круглые резинки.
Рафти-Тафти было очень стыдно. Резиновые пуговицы, как у младенцев!.. Да, но карманы-то остались невредимы! И Рафти-Тафти решил, что завтра он непременно покажет друзьям эти замечательные карманы. А о пуговицах постарается забыть.

РАФТИ-ТАФТИ И МАЛЕНЬКАЯ  ЗЕЛЁНАЯ  ЛОДКА               

      Рафти-Тафти обожает важничать. Ему приятно думать, что его воздушный шар самый большой. Что его мяч прыгает выше. Обруч катится быстрее. Волчок вертится лучше. Неудивительно, что он хотел как можно скорее показать всем три своих кармана.
     На следующее утро он отправился на прогулку; обе его руки, само собой, были засунуты в карманы, а третий, внутренний, карман просто лопался от сокровищ. Улица, к сожалению, была почти пуста. Рафти-Тафти заметил только Рози. Рози Голливог.
     - Посмотри на мои карманы! – закричал он. – Их три! У тебя таких нет!
     - Очень мне нужны три глупых кармана! – сказал Рози. – У меня вместо них сумка.
     Она сняла с плеча большую блестящую сумку и со щелчком раскрыла её. Там, внутри, были кошелёк, и гребень, и пудреница, и ещё разные отделения для других вещей.
     - А ты не хочешь поменять твою сумку на мой хорошенький новый жакет? – спросил Рафти-Тафти.
     - Нет! Нет! Ни за что! – ответила Рози, вскинув кудрявую чёрную голову. – Мальчиковый жакет с пуговками как у младенцев? Мне он совершенно ни к чему, - и она удалилась.
     А Рафти-Тафти направился к мосту через реку. Он продемонстрировап свои карманы большой шотландской овчарке, которая вежливо сунула нос в каждый из них, а затем проворчала, что не находит в них ничего замечательного. И что если бы у неё были какие-нибудь сокровища, она бы предпочла как следует закопать их.
     К иве, росшей возле моста, была привязана маленькая зелёная лодка. Река была спокойна, и маленькая лодка казалась очень надёжной. Рафти-Тафти пришло в голову, что он мог бы несколько минут посидеть в ней. Он залез на деревянное сиденье и  заболтал руками в воде. Взгляд его задержался на верёвке, обвязанной вокруг ствола. Почему бы ему не развязать узел и не поплавать немного, хотя бы до другого берега? Тогда он и без пуговиц с якорями стал бы настоящим моряком. После нескольких попыток узел наконец поддался, и маленькая зелёная лодка, сделав пару оборотов на месте, медленно поплыла вниз по реке.
     Рафти-Тафти никогда раньше даже не сидел в лодке, и плавание доставило ему большое удовольствие. Через некоторое время он посмотрел назад и удивился, обнаружив, как далеко от него находится мост. Река, петляя, бежала вперёд, и Рафти-Тафти любовался то коровами на лугу, то жёлтыми лютиками по берегам. И вдруг, миновав очередную  излучину, очутился прямо в середине целой флотилии огромных белых лебедей. Лодка тихо стукнулась о плававшее в воде бревно и остановилась, окружённая птицами.
     Лебеди с первого же мгновения совершенно не понравились Рафти-Тафти. У них была очень неприятная манера вытягивать длинные шеи и разевать и захлопывать крепкие  жёлтые клювы. Они собрались вокруг него, и их головы потянулись через борта лодки. Ах, если бы у Рафти-Тафти была возможность снова оказаться в безопасности, дома или в саду!
     Как он мог от них избавиться? Он пробовал и «КШ-Ш!», и «ШШ-Ш!», и «ПОШЛИ ПРОЧЬ!», но они лишь подбирались всё ближе. Он размахивал перед самыми их клювами своим носовым платком, но они в ответ только шипели. Тогда он вытащил из кармана бумажный пакетик с конфетами и стал одну за одной бросать их в воду, изо всех сил стараясь кинуть подальше. Лебеди понеслись к конфетам и принялись жадно пожирать их, глотая целиком; но затем они сразу возвращались к лодке. Вскоре пакетик опустел. Что Рафти-Тафти ещё мог сделать? Он бросил  им автобусный билет и кусочек ластика, но они только зашипели ещё злее, как будто обиделись.
     Продолжив поиски во внутреннем кармане, Рафти-Тафти обнаружил свой свисток.  Он вытащил его и сильно подул. Лебеди удивлённо отдернули длинные шеи. Рафти-Тафти дул и дул в свисток, удерживая шипящие клювы на расстоянии. Стоило ему прекратить свист, как они снова приближались. Поэтому он дул и дул, пока не начал уставать. Он с ужасом думал о том. что произойдёт, когда он не сможет больше свистеть. Правда, он никогда не слышал чтобы лебеди ели голливогских детей, но жадность, с какой они глотали конфеты, и злость, с какой они шипели уже у самых его коленей, наводили на мысль, что от них всего можно ожидать. С чего они начнут? С кусочка ноги или, может быть, щеки?
     И тут он увидел, что к нему прямо через поле бежит большой, толстый полисмен. Будь он менее толстым, он оказался бы на месте быстрее, но он и так пыхтел изо всех сил.
     - Помогите! Спасите! – закричал Рафти-Тафти.
     - Конечно. По-твоему, зачем я здесь? – сказал полисмен, ловя ртом воздух. – Когда я услышал твой свисток, я сразу понял, что ты в беде. Брось мне конец верёвки.
     Рафти-Тафти бросил верёвку в сторону берега, и полисмен схватил её. Затем он сказал лебедям:
     - Убирайтесь! И вам несдобровать, если я ещё раз поймаю вас на подобной выходке. Убирайтесь немедленно!
     И лебеди один за другим  поплыли прочь, старательно загребая широкими чёрными лапами.
     А полисмен направился вдоль берега, держа в руках верёвку и ведя маленькую зелёную лодку за собой. Когда они добрались до моста, он привязал верёвку к иве, и Рафти-Тафти выбрался на берег.
   - Вы всё расскажете моей маме? - спросил Рафти-Тафти.
     - Не сейчас, - сказал полисмен. – Но чтобы больше никаких шалостей! Иди домой и будь хорошим голливогом. А если опять попадёшь в беду, дунь в свой свисток погромче, и я приду на выручку.
     Рафти-Тафти сказал полисмену «Большое спасибо!» и побежал домой, и вёл себя весь остаток дня очень хорошо. Видимо, даже слишком хорошо, поскольку мама несколько раз спросила, не тошнит ли его и не болит ли у него голова.


РАФТИ-ТАФТИ И СТАРЬЁВЩИК

     Рафти-Тафти – большой неряха. В шкафчике, где лежат его игрушки, всегда ужасный беспорядок. Когда Рафти-Тафти ищет игрушечный поезд или воздушного змея, он просто вытаскивает всё сразу, и переворачивает и переворачивает эту кучу, и в итоге, если повезёт, находит то, что хочет. Его игрушки вечно сломаны. С его коробки с бусинками слетает крышка. Его фонарик остаётся включённым до тех пор, пока батарейка не разрядится. Он, несомненно, весьма неаккуратный голливог.
     Однажды миссис Голливог заявила, что не может больше терпеть эти безобразные привычки. Сразу после завтрака она завела Рафти-Тафти в детскую и показала пальцем на шкафчик с игрушками. Дверца его не была как следует захлопнута, и поскольку шкафчик был битком набит, то как только она открыла его, несколько вещей вывалились на пол. Беспорядок внутри шкафчика не поддавался описанию.
      - Ты должен всё вынуть, - строго сказала миссис Голливог, - выбросить то, что тебе не нужно, а остальное положить обратно, причём каждую вещь на её собственное место.
      - А можно я займусь этим после обеда? – спросил Рафти-Тафти. – После обеда я бываю намного аккуратнее.
     - Нет, ты сделаешь это сейчас. И никаких игр, пока не наведёшь в шкафу идеальный порядок.
И миссис Голливог удалилась, оставив Рафти-Тафти в детской.
«Мама велела всё вынуть, - сказал Рафти-Тафти самому себе. – Что ж, это я запросто».
Он запустил обе руки в середину шкафчика и начал выгребать оттуда одну за другой игрушки. Вскоре шкафчик был пуст, зато на полу выросла большущая груда вещей. И Рафти-Тафти стал наводить порядок.  Он  начал  укладывать  все кубики  в коробку для кубиков.  Все доминошные костяшки – в коробку для домино. Все картинки-загадки из кусочков картона – в их собственную коробку. Однако вскоре он устал от уборки. И начал просто класть первые попавшиеся вещи в какие попало ящики и кое-как закрывать крышки. Тем не менее шкафчик вскоре уже выглядел достаточно аккуратным, во всяком случае до тех пор, пока никто не заглянул в «НОЕВ КОВЧЕГ» и не увидел, что его содержимое составляет кукольный чайный сервиз, или не открыл сумку с надписью «ШАРИКИ» и не обнаружил, что она забита пластилином.
Но на полу всё ещё оставалось великое множество больших, неуклюжих вещей, и места для них в шкафчике уже не было. Индейский костюм Рафти-Тафти. Его крикетная бита. Его лопатка и ведёрко.
«Я их где-нибудь спрячу, а завтра разложу как следует, - подумал Рафти-Тафти. – На сегодня я сделал достаточно». Решив так, он тихонько прошёл через заднюю дверь, пока мама была занята на втором этаже, и набил остатком вещей  мешок, найденный в сарае.
Когда миссис Голливог увидела шкафчик для игрушек, она удивилась: он выглядел очень аккуратным.
- Посмотри, как много здесь теперь места, - сказала она с улыбкой. – Постарайся всегда держать его в таком же виде.
Несколько дней спустя Рафти-Тафти понадобился индейский наряд, и он побежал в сарай за мешком. Но в мешке ничего не было.
- Мама! Мама! – закричал Рафти-Тафти. – Что случилось с мешком, который лежал в сарае?
- Вероятно, старьёвщик всё забрал оттуда, - сказала миссис Голливог. – Когда он приезжает, то обычно заходит посмотреть, нет ли там какого-нибудь старого хлама. Но ведь мешок, кажется, был почти пустой?
- О нет, он не был пустой! Он был ПОЛНЫЙ! Полный моих лучших вещей… - и Рафти-Тафти пришлось объяснять, в чем дело. По его чёрной щеке покатилась слеза; он чувствовал себя очень несчастным.
         - Сам виноват, ленивый ты голливог! – стала распекать его мама. – Я рассчитывала, что старьёвщик купит твои вещи. Что ж, ты заслужил эту потерю.
Рафти-Тафти знал, что старьёвщик живёт в небольшом круглом доме на краю деревни. Мальчики и девочки побаивались его, потому что голливог он был весьма странный на вид. У него были белоснежные волосы; всего один глаз; и кроме того, очень длинные острые зубы. К тому же он хромал. Его одежда была вся в заплатах и штопке. Когда Рафти-Тафти слышал «тук-тук» его трости, ему всегда хотелось убежать и спрятаться. Но на этот раз он решил быть очень храбрым и нанести визит в маленький круглый дом, чтобы проверить, не может ли он вернуть вещи.
До другого конца деревни было очень далеко, но Рафти-Тафти старался шагать быстрее и вскоре завидел круглый дом старьевщика. Садик возле него был обнесён невысоким белым забором, а из трубы выплывали белые колечки дыма. У забора Рафти-Тафти с удивлением обнаружил целую толпу детей. Он незаметно подошёл к ним, чтобы узнать что случилось.
Он не был знаком ни с кем из этих маленьких голливогов. Все они были худые; их руки и ноги напоминали чёрные прутики; их одежда была в лохмотьях. Но все они улыбались.
В саду возле круглого дома стоял сам старьёвщик. На вид не менее странный, чем прежде, со своим единственным глазом и острыми зубами. Но он тоже улыбался. Улыбался и передавал через ограду вещи. Рафти-Тафти услышал, как он говорил: «Тебе воздушный змей. Тебе бита. Полагаю, этот индейский костюм придётся тебе впору».
Рафти-Тафти сразу узнал своего воздушного змея, свою биту и свой индейский костюм. Но не сказал ни слова. Он тихо стоял и наблюдал, как незнакомые голливоги вприпрыжку убегают, унося новые игрушки. Что-то мешало ему шагнуть вперёд и сказать: «Это моё. Верните немедленно».
- Вот и всё на сегодня, - сказал щедрый старьёвщик. – Если на следующей неделе мне повезёт и я добуду ещё игрушек, я дам вам знать. До свидания».
Рафти-Тафти медленно пошёл домой. Он думал о том, что старьёвщик мог бы продать его игрушки  и купить себе новую одежду или немного еды. Но вместо этого он просто отдал их.
Когда он рассказал обо всём маме, она заявила, что в следующий раз приготовит благородному старьёвщику горячее какао и ещё угостит его имбирным пряником.
- А я подам ему поднос со всем этим, - сказал Рафти-Тафти. – И больше никогда не стану пугаться и убегать, если услышу стук его трости.


РАФТИ-ТАФТИ УЧИТСЯ ЗАВЯЗЫВАТЬ БАНТИКИ

       Вы уже знаете, как ленив Рафти-Тафти, так что вас вряд ли удивит известие, что он не умеет самостоятельно одеваться. Ему не по силам даже самые простые вещи. Пуговицы у него всё время попадают не в свои петли. Зато обе ноги – в одну и ту же штанину брюк. Жилет он надевает наизнанку или задом наперёд. Что касается предметов вроде перчаток и носков, то он совершенно не способен с ними управиться. И уж конечно не умеет завязать шнурок бантиком. Так же как и развязать его.
      - Уже пора, Рафти-Тафти, - сказала ему однажды утром мама. – Пора тебе научиться правильно одеваться. Я  потратила массу времени, показывая тебе, как это делается, но ты слишком ленивый ученик. Теперь ты будешь учиться сам. Вставай с постели и приступай. Завтрака не будет, пока ты не оденешься.
Свой завтрак – овсянку и яичницу-болтунью – Рафти-Тафти всегда ел с удовольствием, поэтому он встал и приступил. Он кое-как выпутался из пижамных штанов и после нескольких отчаянных рывков освободился от кофты. Две пуговицы при этом оторвались, но это его не огорчило. Он бросил их в свою копилку, стоявшую в сторонке.
Затем началось настоящее сражение. С жилетом он управился чрезвычайно легко, но его рубашка при этом пришла в неописуемый беспорядок. К тому моменту, как его голова пролезла сквозь воротничок, Рафти-Тафти почти задохнулся. Подтяжки скрутились и едва не удавили его, пока он протискивался в брюки. С его жакета тоже слетела пуговица, и он скрепил это место большой английской булавкой. Левый ботинок просто вывел его из терпения. Рафти-Тафти разозлился. В итоге он завязал на ботинках великое множество свирепых, тугих узлов, один на другом.
      Тем не менее мама усадила его за стол, сказав только:
      - Никогда не видела ничего подобного! Ты выглядишь так, будто тебя задом наперёд протащили через густой кустарник!
После завтрака позвонила Рози, подружка Рафти-Тафти.
- Ты хочешь научиться плавать? – спросила она. – Капитан Финни Голливог сейчас даёт под мостом уроки плавания каждому, кто заплатит один пенни.
Миссис Голливог вручила Рафти-Тафти один пенни и, свернув, дала с собой полотенце и желтый купальный костюм.
- Не будь там слишком долго и обязательно поблагодари Капитана Финни за его доброту, - сказала она.
       Капитан Финни был прекрасный пловец. Он умел нырять и плавать под водой. И даже переворачиваться там. Когда они подошли к мосту, он как раз учил брассу маленькую толстенькую голливогскую девочку, держа в руках верёвку, другим концом которой была обвязана ученица. Рафти-Тафти и Рози отдали ему свои пенни и стали раздеваться. Здесь были почти все их друзья, и ловкий Капитан Финни, казалось, был способен обучить разом всю дюжину.
       - Раз – два – три-и! – считал он. Раз – два – три-и! Подбородок над водой, рот закрыт! Тол-чок! Тол-чок!
Рози мигом надела свой купальник и вскоре уже пыталась плавать. Рафти-Тафти же в это время был  у кромки воды только левой стороной. А всё эта ужасная одежда! Булавка не желала расстёгиваться, и он больно уколол ею палец. Подтяжки были такие тугие и скрученные, что никак не могли соскользнуть с его плеч. Что касается ботинок, то Рафти-Тафти даже попытался перекусить шнурки, но они оказались слишком прочными. По щекам его катились слёзы, а из пальца капала кровь. Он был совершенно несчастен.
В конце концов он влез в свой купальный костюм, а ботинки решил не снимать. И в этот момент Капитан Финни пронзительно засвистел в свисток.
- Немедленно все из воды! – закричал он. – Пора домой!
Радостные дети вытерлись насухо, втиснулись в одежду и дружно затрясли влажными копнами черных волос. А затем побежали домой, оставив Рафти-Тафти и добрую маленькую Рози на берегу.
- Я помогу тебе, - сказала Рози. – Я покажу. Как застёгивать пуговицы, и делать бантики, и вообще всё.
- Спасибо, Рози, - сказал Рафти-Тафти. – Я так хочу научиться!
И Рози показала ему, как одеваться правильно, а поскольку намерения у Рафти-Тафти на этот раз были действительно серьёзные, он быстро усвоил эту науку. Он даже сумел, после того, как Рози распустила его свирепые узлы, завязать на ботинках отличные, легко поддающиеся роспуску бантики.
Во время обеда миссис Голливог услышала, как он шепчет самому себе: «Завяжи узел, сделай петлю, положи сверху, продень в дырку».
- Что это ты делаешь? – спросила она.
- Завязываю бантики! – гордо объяснил Рафти-Тафти. – Оказывается, это проще простого.

РАФТИ-ТАФТИ  В ОПАСНОСТИ

Жители Голливог-Виллидж – добрые, улыбчивые, короче говоря, очень симпатичные существа. Но время от времени сюда наезжает человек отнюдь не добрый и совсем не симпатичный. Этот человек – мистер Шиллинг, торговец. Когда он в своих неизменных черном пальто, полосатых брюках и шляпе-котелке появляется в Голливог-Виллидж, все дети бегут прочь и прячутся кто куда сможет. И остаются в укромных местах, пока мистер Шиллинг не уедет.
Где-то далеко в Городе у мистера Шиллинга магазин игрушек. Он торгует плюшевыми медвежатами, и куклами, и воздушными шарами, и прочими подобными вещицами. Но кроме всего этого, он торгует голливогами. Настоящими черными пышноволосыми голливогами. Бедняги сидят на магазинной полке с этикетками на груди, безропотно ожидая, что кто-нибудь придёт и купит их.
Мистер Шиллинг прохаживается по Голливог-Виллидж и кричит:
- Отличные дома для добрых голливогов! Наши цены вас устроят! Не будьте глупыми домоседами! Идите со мной и посмотрите мир! Наслаждайтесь жизнью, пока вы молоды!
Но голливогские дети закрывают руками глаза и затыкают уши. Им совершенно не хочется сидеть на полке в магазине мистера Шиллинга и быть проданными, как будто они – фунт чая.
Однажды, когда мистер Шиллинг прогуливался по Голливог-Виллидж, Рафти-Тафти был дома один. Услышав чей-то голос, он поглядел в щелку между занавесками и увидел мистера Шиллинга, который вещал: «Ну, кому хочется приключений?! Кто желает как следует повеселиться?! Пойдёмте со мной, и вы посмотрите мир!..» Разумеется, Рафти-Тафти обожал приключения и веселье. Но он вовсе не был уверен, что хочет отправиться с мистером Шиллингом. Возможно, ему следовало хорошенько подумать, прежде чем что-то предпринимать, но как раз этого Рафти-Тафти и не сделал. Он потихоньку выскользнул из дома и, как маленькая чёрная тень, прячущаяся в дверных проёмах, укрывающаяся за стенами и заборами, последовал за мистером Шиллингом. Рафти-Тафти любил – наверное, воображая себя сыщиком, - незаметно наблюдать за людьми, и мистер Шиллинг казался ему как раз таким человеком, за которым легко следить. Потому что мистер Шиллинг никогда даже мельком не оглядывался.
Итак, Рафти-Тафти подкрадывался к мистеру Шиллингу всё ближе и ближе и чувствовал себя при этом в полной безопасности. Покинув Голливог-Виллидж, мистер Шиллинг вскоре остановился, чтобы привести в порядок свои туфли.
Рафти-Тафти тоже остановился; он прижался к стволу дерева, стараясь дышать как можно тише. Он был так близко к мистеру Шиллингу, что чувствовал даже запах масла, которым тот смазывал волосы. И тут мистер Шиллинг резко повернулся и ухватил Рафти-Тафти за шиворот.
- Ага! Наконец-то я тебя заполучил! – удовлетворённо воскликнул он. – Превосходный пухленький юный голливог! Мне дадут за тебя неплохие денежки, когда я тебя чуточку прихорошу. Я только пришью тебе улыбку, и ты будешь вполне готов для продажи. Я выделю тебе самое видное место на моей полке для голливогов.
Рафти-Тафти очень испугался. Ему совсем не нравился запах противного масла для волос. И вообще ничего в мистере Шиллинге. И что ни говорите, а он бы не смог вытерпеть улыбку, пришитую к его лицу.
- Отпустите меня! – всхлипнул он. – Ну пожалуйста, прошу вас, отпустите! Я уверен, что никто не захочет меня купить…
      - Ошибаешься, - усмехнулся мистер Шиллинг. – Когда у тебя будет фирменная улыбка «от Шиллинга», многие пожелают приобрести тебя. А ну полезай!
      И он, раскрыв большой парусиновый мешок, швырнул Рафти-Тафти внутрь. Затем затянул горловину мешка, вскинул его на плечо и отправился дальше, насвистывая что-то себе под нос.
      В мешке было темно и ужасно неудобно. Если бы у Рафти-Тафти были ножницы или нож, он бы прорезал в парусине дыру и удрал. Но ножик остался дома. А для его ногтей и зубов мешок был слишком прочен.
На всякий случай Рафти-Тафти пошарил в кармашке, где он держал носовой платок. И вдруг пальцы его наткнулись на что-то крохотное и очень острое. Это была кнопка. Она навела Рафти-Тафти на дельную мысль. Может быть, если хорошенько уколоть мистера Шиллинга, он подпрыгнет от неожиданности и выронит мешок? А уж тогда Рафти-Тафти как-нибудь исхитрится улизнуть!
      «Притворюсь, что я злая-презлая оса», - сказал себе Рафти-Тафти и громко зажужжал. Бжж-бжж-бжж!.. Ззз-ззз!.. Затем он схватил кнопку и изо всех сил ткнул остриём через мешок.
      Мистер Шиллинг, взвыв от боли, подпрыгнул и выронил мешок из рук.
      - Это оса! Свирепая оса!.. – закричал он. – Ужасное создание! Я слышал, как оно жужжало!.. О, что же мне делать?!
Оказалось, что мистер Шиллинг не отличается особым мужеством: он принялся прыгать на месте и звать на помощь, хотя поблизости явно не было никого, кто бы пришёл к нему на выручку. Что касается Рафти-Тафти, то он лихорадочно ползал взад-вперёд по мешку, пытаясь отыскать хоть малюсенькое отверстие. Но дыр в мешке не было, а горловина была плотно затянута куском крепкой верёвки, что начисто лишало Рафти-Тафти шансов выбраться на свободу. Казалось, его замечательный план терпит полную неудачу.
Но как раз в это время над ними пролетал Филин. Он увидел на земле мешок, в котором что-то билось и брыкалось, ринулся вниз, ухватил мешок сильным клювом и помчался прочь.
«Что бы это значило? – размышлял Рафти-Тафти, болтаясь в воздухе. – Мне уже хватит приключений. Вполне достаточно для одного дня!».
Вскоре Филин добрался до раскидистого дерева, где жила его семья.
- Ну, что у нас сегодня на ужин? – спросила Филина жена.
- Что ты принёс? – закричали три крошки-филина. – Мы хотим есть!
         - Я сам не знаю, что я принёс, - ответил Филин. – Но оно тяжёлое и живое. Наверное, это молодой кролик или заяц.
Он развязал мешок и вытащил оттуда Рафти-Тафти.
- Это что, такой чёрный кролик? – спросил один из малышей.
- А где же длинные уши? –  спросил другой. – Нет, это не кролик.
- Может быть, это чёрная кошка?
- Чёрный младенец?
- Что-то вроде куклы?
Они явно не имели представления о голливогах.
- В любом случае это что-то пухленькое и приятное, - сказала жена Филина. – И, кажется, очень нежное. Это будет замечательный ужин, тем более что однообразие в еде вредно для здоровья. Только не нужно жадничать и спешить, этой густой шерстью можно подавиться. И потом, сначала надо его очистить…
И она стала снимать с Рафти-Тафти куртку.
- Постойте! Постойте! – закричал Рафти-Тафти. – Я не то что вы думаете! Я голливог!  Меня нельзя есть!
- Это почему? – спросили голодные птенцы.
- Потому что я ядовитый! Если вы меня съедите, все ваши перья вылезут!
- Ах, какая досада! – сказала жена Филина. – Мы не можем так рисковать. Видимо, с ужином ничего не получится. Поверьте, мистер, нам страшно неловко. И большое спасибо за предупреждение, это так благородно с вашей стороны…
- Не за что, - сказал Рафти-Тафти. – А вообще я думаю, что мне пора домой. Простите и вы меня, ведь вы так и не поужинали. До свидания!
Он слез с дерева и со всех ног помчался домой.
Мама, конечно, стояла у калитки и высматривала куда-то запропастившегося сына. Она крепко обняла его и дала сразу шесть шоколадных бисквитов – так она была рада, что он цел и невредим.
«Никогда в жизни я теперь не подойду близко к мистеру Шиллингу, - сказал себе Рафти-Тафти, поглощая очередной бисквит. – Я повидал мир, я немало испытал. И, честное слово, дома мне нравится гораздо больше.

РАФТИ-ТАФТИ КАТАЕТСЯ НА ВЕЛОСИПЕДЕ

У Рафти-Тафти есть трёхколёсный велосипед, со звонком и с большим багажником, куда он может положить всё, что захочет. Когда ему жарко, он обычно снимает шарф и перчатки и кладёт их туда. Велосипед очень устойчив: по пологому склону на нём можно спускаться с высокой скоростью, и ещё можно делать крутые повороты, не рискуя упасть. Рози, подружка Рафти-Тафти, часто становится на перекладину позади него, и они едут вместе. Велосипед достаточно крепок, чтобы выдержать заодно и её.
Однажды, когда Рафти-Тафти стоял на мосту и, наклонившись через перила, наблюдал, как течёт река, он заметил велосипед, прислонённый к дереву неподалёку. По размерам он вполне подходил голливогу, у него был гудок вместо звонка, а также насос для подкачки шин. Золотые буквы на его раме гласили: «ДЬЯВОЛЬСКИЙ ГОНЩИК».
Рафти-Тафти не очень понимал, что значит «ДЬЯВОЛЬСКИЙ», но почему-то был уверен, что этот велосипед может мчаться с чудовищной скоростью. Других голливогов вокруг не было. Это очень грустное зрелище, когда красивый новенький велосипед стоит без присмотра и никто о нём не тревожится.
Рафти-Тафти осторожно обследовал «ГОНЩИКА», представляя себя сидящим на коричневом кожаном сиденье, держащим сверкающие чёрные ручки руля и гудящим в гудок. И неожиданно обнаружил, что он действительно сидит  на сиденье и держится за руль; ноги его упирались в педали. Тогда он подумал, что наверняка никто не будет против, если он совсем немножко покатается, ну совсем чуть-чуть…
До этого Рафти-Тафти никогда не ездил на подобной машине; тем не менее он оттолкнулся от дерева, и велосипед, виляя колёсами, медленно двинулся вперёд. Рафти-Тафти заносило то на одну, то на другую сторону дороги. Дорога была тихая, никто не видел его и не пытался остановить. Восседая на новом велосипеде и гудя в гудок, Рафти-Тафти чувствовал себя очень важным. Однако через некоторое время он вспомнил, что это не его велосипед и что нужно повернуть обратно  и доставить «ГОНЩИКА» к мосту. Но дорога была узкая, с высокой оградой по обеим сторонам; места для разворота здесь явно не хватало.
«Мне надо сначала слезть, а потом развернуть велосипед», - подумал Рафти-Тафти. И тут он обнаружил, что не может слезть! Лучше сказать, он не отваживался слезть. Он просто не знал, как слезть. Когда он попытался воспользоваться тормозами, чтобы замедлить ход, велосипед страшно завихлял.
Рафти-Тафти был ужасно огорчён. Он не мог повернуть. Он не мог слезть. И с испугом думал о том, что если он устанет, то может повредить велосипед, да ещё и сам ушибётся. Единственное, что он мог сделать, - это ехать дальше и надеяться, что кто-нибудь поможет ему. Так он и ехал – глубоко расстроенный, несчастный и даже переставший гудеть в гудок.
Тихая сельская дорога была пустынна. В небе летали птицы, да зайцы изредка стремительно перебегали ездоку путь, прыгая через ограду. Вокруг не было видно ни одного голливога. Ноги Рафти-Тафти начали болеть. Он вспомнил свой милый, надёжный трёхколёсный велосипед. На нём можно было делать всё что угодно. Влезать. Слезать. Ехать быстрее. Ехать медленнее. Даже полностью останавливаться. А на этом «ДЬЯВОЛЬСКОМ ГОНЩИКЕ» он только и может что всё время работать педалями.
В конце концов ноги его заболели так сильно, что он уговорил свой разум позволить велосипеду упасть. Он нажал на педали ещё раз двадцать и на этом закончил.
- Один, два, три, - считал он громко, - четыре, пять, шесть… семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать…
На счёте «тринадцать» ему показалось, что вдали что-то движется. Автомобиль. Нет, мотоцикл. Или маленький фургон. Тут он бросил считать, поскольку это приближалось, и вскоре узнал Голливога-Мороженщика, ехавшего на специальном велосипеде с огромной белой коробкой для мороженого впереди.
- Остановите меня! Пожалуйста, пожалуйста, остановите меня! Остановите меня, если можете! – пронзительно закричал Рафти-Тафти, размахивая одной рукой и неистово гудя с помощью другой. – ОСТАНОВИТЕ же меня!
Мороженщик выглядел крайне удивлённым, но всё же спрыгнул с велосипеда и схватил руль «ГОНЩИКА», после чего Рафти-Тафти просто упал ему на руки.
Рафти-Тафти объяснил, что взял велосипед  на время и должен как-то вернуть его к мосту.
- Могу тебе помочь, - сказал добрый Мороженщик. – Я как раз еду в деревню. А пока мы не отправились, удели немного времени мороженому. Какое ты любишь?
Рафти-Тафти выбрал большое вафельное с клубничной начинкой, и пока он лакомился, Мороженщик взял кусок крепкой верёвки и привязал один её конец к своему велосипеду, а другой к «ДЬЯВОЛЬСКОМУ ГОНЩИКУ».
- Я могу тянуть тебя, если ты устал, - сказал он.
И они с шиком покатили вперёд. Рафти-Тафти позволял буксировать себя на подъёмах, а иногда заодно и на ровных местах. Вскоре они вернулись на мост. Рафти-Тафти быстро прислонил велосипед к иве и протёр блестящие части своим носовым платком. Теперь машина выглядела такой же новенькой и  сверкающей, как раньше.
И именно в этот момент откуда-то появился голливог, совсем взрослый парень. Он направился прямо к «ДЬЯВОЛЬСКОМУ ГОНЩИКУ». Проверил шины. Несколько раз погудел в гудок. На парне были длинные брюки, скреплённые внизу. Вне всяких сомнений, велосипед принадлежал ему.
Рафти-Тафти чувствовал себя очень неловко., но всё же подошёл к голливогу и сказал:
- Я немножко покатался на твоём велосипеде. То есть я хотел покататься немножко, но потом у меня получилось подольше. Прости меня. Ты не очень сердишься?
- Что-то не верится, чтобы такой малыш, как ты, сумел прокатиться на двухколёсном велосипеде, особенно таком, как мой «ДЬЯВОЛЬСКИЙ ГОНЩИК», - насмешливо сказал парень. – Ты, наверное, выдумщик. Большой выдумщик. Всё, с чем ты способен управиться, - это трёхколёсный велосипед. А теперь кыш отсюда и в следующий раз не сочиняй.
Рафти-Тафти помахал рукой доброму Мороженщику и побежал домой. Остаток дня он провёл катаясь на своём трёхколёсном приятеле и изобретая всё новые забавы. Он обнаружил, что умеет ездить нормально сидя в седле и спокойно крутя педали. «На «ДЬЯВОЛЬСКОМ ГОНЩИКЕ» ты бы этого не смог», - подумал он.


РАФТИ-ТАФТИ ЕДЕТ В ГОРОД      

     Голливогские дети любят слушать истории о Городе, в котором живут люди. О мальчиках и девочках с белой кожей, розовыми щеками и светлыми волосами. Правда, их бросают в дрожь рассказы о магазине игрушек мистера Шиллинга, где есть полка с предназначенными для продажи голливогами. Не хотел бы Рафти-Тафти сидеть с приколотым к груди ценником на  этой чудовищной полке! И все же ему нередко приходила в голову мысль, что это было бы ужасно увлекательно – посетить Город и своими глазами увидеть тамошние достопримечательности.
     И однажды, когда миссис Голливог была занята стиркой, Рафти-Тафти решил съездить в  Город, быстро-быстро там все осмотреть и сразу вернуться домой. «Я буду очень осторожен, -  сказал он себе. – Злой мистер Шиллинг меня не поймает. Я оденусь как настоящий мальчик, и тогда мое путешествие будет вполне безопасным. Никто не догадается, что я голливог».
     Он начал с того, что надел шляпу с широкими полями, чтобы спрятать пушистые черные волосы. Потом наложил на лицо немного маминого крема и обильно напудрился. Когда он закончил, то приобрел слегка эксцентричный вид, но зато стал очень белым. Белым как снеговик. Ну просто ни одного черного пятнышка.
     Чтобы скрыть свои черные руки, Рафти-Тафти  отыскал белые перчатки. Он крадучись вышел в переднюю дверь, тихонько затворив ее за собой, и отправился на край деревни ждать повозку.
     Белобородый возница остановился и позволил Рафти-Тафти залезть на сиденье и сесть рядом с ним.                - Закрывай глаза и отдыхай; скоро ты будешь на месте, -  сказал он.
     На Рафти-Тафти тут же навалилась дремота, и через пару минут он  крепко спал. А когда проснулся, повозка уже въезжала в город.
     Рафти-Тафти понятия не имел, что на свете так много людей; среди них совсем не было голливогов. Мужчины, разъезжавшие на автомобилях и шагавшие по тротуарам. Мужчины с бакенбардами и мужчины с гладкими лицами. Женщины с младенцами и  с корзинами для покупок. Дети, державшиеся за руки своих мам или разглядывавшие витрины магазинов. Повсюду царили суета и неразбериха. Автомобильные гудки гудели, звонки велосипедов звенели, моторы автобусов ревели. Прохожие то и дело толкали Рафти-Тафти. От шума и суматохи у него начала болеть голова.
     Все это его несколько испугало. Он шагал по тротуару, чувствуя себя очень маленьким и неуклюжим, и вдруг оказался у каких-то железных ворот. Они были распахнуты, а за ними виднелись тенистые деревья, зеленая трава и яркие цветы. Это был парк. Рафти-Тафти вошел и уселся под деревом, где обнаружил приятную прохладу. Он был бы совершенно счастлив, если бы не двое детей, мальчик и девочка, громко кричавшие и ссорившиеся неподалеку.
     Он повернулся, чтобы увидеть, что они делают. Они чем-то перебрасывались, и это был не мяч.
     - Растяпа! – кричал мальчик, если у девочки не получалось поймать это что-то.
     - От растяпы слышу! –  кричала девочка, подбрасывая что-то высоко в воздух. Когда предмет, которым они играли, упал, Рафти-Тафти, к своему ужасу,  понял, что это голливог. Невозможно было смотреть на несчастное существо, с которым обходились так жестоко.  Которым  размахивали, держа за ногу, и которому позволяли со стуком падать на жесткую землю. Как только мальчик и девочка убежали к пруду с лодками, Рафти-Тафти  кинулся к бедному голливогу, что лежал на земле, широко открытыми глазами глядя в небо
     - Я помогу тебе, - сказал Рафти-Тафти, опускаясь возле него на колени.
     - Кто ты ? – спросил голливог. – Ты выглядишь как ребенок. Правда, немного странный ребенок.
     - Да нет! Я просто так одет, - объяснил Рафти-Тафти.
     Он  снял перчатку и продемонстрировал свою черную руку, а потом приподнял шляпу, показав свои пушистые черные волосы.
      - Ох, я так  рад! – сказал несчастный голливог. – Моя жизнь – сплошной кошмар. Невозможно рассказать обо всем, что я перенес. Меня оставляли спать в коробке прямо на кое-как сваленных кубиках с жесткими гранями и острыми углами; это было так тяжело, что я не мог сомкнуть глаз.  В доме есть собака,  которая часто меня кусала, так что моя начинка стала вылезать через дырки, и никто не беспокоился о том, чтобы привести все в порядок и поставить заплаты. Что касается этих детей, то они подвесили меня на веревке за окном, и птицы вырывали пучки моих волос,  чтобы выстилать ими  гнезда. У меня не было ни одной счастливой минуты.
      - Поедем со мной в Голливог-виллидж, - сказал Рафти-Тафти. – Там  ни  с кем не обходятся так плохо.  Моя  мама  залатает  твои  дырки и даст новый костюм.  Пошли! Мы успеем поймать повозку на холме. Как тебя зовут?
- Вообще-то Сэм, но они называли меня как попало. Кудрявый-Дырявый. Хлоп Глазом. Чумазик. Мне больше нравится Сэм.
- Мне тоже, - сказал Рафти-Тафти. – Я  всегда буду называть тебя Сэм. Давай уйдем быстрее, пока дети не вернулись с пруда..
          Рука в руке два голливога помчались по траве, а потом через ворота и мимо магазинов, пока не добежали до вершины холма. Вскоре они услышали цок-цок запряженной в повозку лошади; они свернулись клубочком в соломе на дне повозки и спали до тех пор, пока не добрались до Голливог-виллидж. Голливоги всегда почему-то немедленно засыпают, попав в повозку, поэтому они и не знают дороги в Город.
     Миссис Голливог была очень добра к несчастному Сэму. Она залатала его дырки и дала ему костюм: голубой жакет и красные брюки. А кроме того, сделала из черной шерсти немножко новых волос, заполнив все места, откуда птицы вырвали целые пучки.
     У хозяйки булочной в Голливог-виллидж не было своих собственных маленьких голливогов, поэтому она попросила Сэма стать ее сыном и жить вместе с ней. Сэм стал по субботам возить утром из дома в дом корзину сдобных булочек с изюмом, звонком извещая жильцов о своем прибытии. Распродав все булочки, он возвращал корзину в магазин и выбегал поиграть с Рафти-Тафти и другими голливогами. И был очень счастлив, особенно если день выдавался ясный и долгий.
         

РАФТИ-ТАФТИ И ЯИЧНИЦА               

     Карманные деньги Рафти-Тафти обыкновенно составляют сумму  в три пенса. Время от времени он заходит в кондитерскую и покупает леденец на палочке или сладкую плитку. А иногда посещает  магазин игрушек и приобретает воздушный шар или несколько  мраморных шариков для игры. У него есть копилка, сделанная в форме маленького домика, в который через трубу бросаются монеты, однако копилка эта обычно пустует. Рафти-Тафти не очень-то умеет экономить.
     Однажды он увидел в витрине магазина игрушек наручные часы, всего за один шиллинг. Это были не настоящие часы, зато они выглядели совсем как настоящие. У них был кожаный ремешок, а стрелки можно было поставить на любое время. Рафти-Тафти они так понравились, что он уговорил самого себя экономить карманные деньги, пока не накопится шиллинг. Как здорово было бы ставить стрелки на точное время!
     Шиллинг – это четыре раза по три пенса, поэтому Рафти-Тафти надо было ждать четыре недели. На первой неделе он опустил в копилку трехпенсовик. Монета скользнула в трубу и громко звякнула, упав на дно. На второй неделе он положил туда еще три пенни: они звякнули еще громче. Однако терпеть даже ради часов еще целые две недели было для него слишком тяжелым испытанием, поэтому он спросил маму, не может ли он сделать что-нибудь полезное и заработать шесть пенни.
               - Пожалуй, ты можешь кое в чем мне помочь, — сказала мама. – Например, почистить все свои туфли и ботинки.
      Нельзя сказать чтобы Рафти-Тафти очень обрадовался этому предложению: он знал, какая грязная у него обувь.
     - Еще ты мог бы привести в порядок мою корзинку для рукоделия; собрать потерянные булавки и аккуратно намотать нитки на катушки.
     Рафти-Тафти был не в восторге и от этой идеи. Он уже копался в поисках ножниц в корзинке для рукоделия и хорошо помнил, какой там ужасный беспорядок.
     - Можешь сделать несколько добрых дел для бедной больной тети Мэнди.
     - Да, конечно! — сказал Рафти-Тафти; похоже было, что на этот раз  поручение пришлось ему по душе. — Хоть сейчас!
     Мама вручила ему корзину для покупок, покрытую куском чистой белой ткани.
     - Здесь яйца и чашка малинового желе, — сказала она. — Идти надо очень осторожно. Не бежать, не прыгать, не скакать. Это ты успеешь на обратном пути, когда корзина будет пуста.
     Рафти-Тафти пообещал быть осторожным. Он шагал медленно, ни на мгновенье не забывая о чашке с желе и яйцах, и осмотрительно выбирал самые ровные части тропинки, по которой шел. Вскоре тропинка побежала по крутому склону вверх; Рафти-Тафти стало жарко и захотелось пить. Рот его совсем пересох.
     - Я только взгляну на желе, — сказал он самому себе, — проверю, в порядке ли оно.
     Он приподнял белую ткань и посмотрел на желе в фарфоровой чашке. Оно было в полном порядке.
     Потом он захотел убедиться, крепко ли стоит чашка. Он нажал пальцем на её край. Она стояла крепко.
     Затем он пожелал узнать, достаточно ли оно сладкое, это желе, и сделал малюсенький глоточек. Оно было достаточно сладкое. Он сделал ещё один глоток. И ещё один. И ещё. Теперь желе выглядело очень странным и неаккуратным. Вряд ли кто-нибудь обрадовался бы такому подарку. Рафти-Тафти подумал, что лучше вообще доесть желе, и вскоре разделался с последним кусочком.
     «Переложу яйца в чашку. Так будет лучше», — решил он и положил шесть коричневых яиц в липкую фарфоровую чашку. Затем он продолжил свой путь, чувствуя себя значительно лучше. Настолько лучше, что даже начал насвистывать и напевать. А также скакать, прыгать и приплясывать. По пути он поддал ногой какой-то камешек, а затем побежал за ним и поддал снова, и снова. Корзина у него в руках подскакивала и качалась, яйца в чашке гремели. Рафти-Тафти поглядел вниз, и вдруг увидел на белой ткани ужасное желтое пятно. Должно быть у одного из яиц треснула скорлупа. Он остановился и поднял ткань. Вместо гладких и коричневых яиц там была ужасная мешанина из желтка, белка и скорлупы, взболтанных вместе. В чашке не осталось ни одного целого яйца.
     В этот момент Рафти-Тафти был уже возле самого дома тети Мэнди. Ему хотелось повернуться и пойти домой, но в окне улыбалась и кивала Рафти-Тафти сама тетя Мэнди. Он медленно поднялся по ступенькам и открыл дверь.
     - Как поживаете, тетя Мэнди? — вежливо спросил он.
    - Немножко лучше, дорогой, немножко лучше, спасибо. Как мило с твоей стороны зайти и проведать меня.
     - Мама послала Вам немного яиц, — отважно произнес Рафти-Тафти. — Они здесь.
     Тетя Мэнди подняла белую ткань и увидела ужасную массу в чашке.
     - Это что-то вроде яичницы, — продолжал Рафти-Тафти. — Это избавит Вас от забот по разбиванию и взбиванию яиц.
     -  Избавит меня от забот, надо же! — сварливо сказала тетя Мэнди. — Да они  никуда не годятся! Я никогда не смогу убрать эти острые кусочки, даже если буду работать неделю! Немедленно отправляйся домой и расскажи своей маме, какой ты скверный голливог.
     И Рафти-Тафти уныло поплелся домой. Ему больше не хотелось скакать, прыгать и приплясывать. Он даже не испытывал желания гнать вперед камешек.
     Когда он вернулся, мама спросила:
     - Ну как, тете Мэнди понравились свежие яйца?
     Рафти-Тафти опустил голову и прошептал:
     - Нет, потому что все они разбились, пока я их нес.
     - А малиновое желе?
     Рафти-Тафти заплакал.
     -  Нет, потому что я съел его сам.
     - Твоя опущенная голова и твои слезы сейчас совершенно ни к чему, — сказала мама. — Слезами не склеишь разбитые яйца и не приготовишь чашку желе. А теперь принеси мне все деньги из своей копилки, чтоб я могла купить немного яиц для бедной тети Мэнди. К сожалению, ей придется обойтись без желе.
     Рафти-Тафти открыл специальную дверцу в донышке копилки и вытряхнул оттуда шесть пенсов. Ему было очень грустно. Если бы он вел себя как следует и не был таким жадным и глупым, он заработал бы еще шесть пенсов и смог бы купить  замечательные часы. А сейчас, чтоб накопить шиллинг, ему опять нужно целых четыре недели.
     Миссис Голливог вышла купить яйца, а Рафти-Тафти поплакал еще немного, а потом слезы сами высохли. У него никогда не получалось расстраиваться надолго. Он придумал сделать немного игрушечных денег, просто для шутки. Он отыскал кусок картона и ножницы и нарисовал циркулем несколько кружочков, затем  вырезал их и написал черной ручкой: «6 пенсов», «1 пенс», «1 фунт», «5 фунтов», «10 фунтов». А потом опустил через трубу в копилку. Разумеется, это была только игра, но она оказалась прекрасным утешением. Таким, что вскоре он почти забыл о часах с коричневым кожаным ремешком и стрелками, которые могли крутиться.

РАФТИ-ТАФТИ И ГРЯЗНУЛЯ

     Мало кто из обыкновенных детей может отыскать дорогу в Голливог-виллидж. Но если бы они сюда попали, то смотрели бы на голливогов широко раскрыв глаза; на пап-голливогов, которые ездят на автомобилях и копаются в саду, на мам-голливогов, которые ходят по магазинам или готовят обед, на голливогских девочек и мальчиков, которые повсюду носятся, кричат и играют. В витринах магазинов игрушек они с удивлением заметили бы кукол, сделанных для маленьких голливогов в виде настоящих детей; точно так же, как для настоящих детей делают кукол-голливогов.
     Однажды, когда Рафти-Тафти сидел верхом на калитке, качаясь туда-сюда, он увидел на дороге странную фигуру. Это был явно не голливог. У путника не было ни пышных черных волос, ни черного лица, ни черных рук. Кожа его была белой – разве что на щеках красовались красные пятна – а волосы каштановыми. На нем были серые фланелевые шорты; другой отличительной чертой являлись очень грязные коленки. Чем ближе он подходил, тем грязнее становился. Его одежда была испачкана, а лицо, особенно вокруг рта, все перемазано липкими остатками варенья.
     «Кажется, это мальчик, - подумал Рафти-Тафти. – Что он тут делает?»
     Подойдя к калитке, мальчик остановился.
     - Это Голливог-виллидж? – спросил он.
     - Да, - сказал Рафти-Тафти.
     - Ты здешний?
     - Да.
     - Тебе тут нравится?
     - Конечно. Это же мой дом.
     - А мне мой дом  не нравится, - сказал мальчик. – Поэтому я и удрал.
     - А почему не нравится? – спросил Рафти-Тафти, подвинувшись на край калитки, с тем чтобы мальчик мог залезть и сесть рядом. – У тебя неприятности?
     - У меня всегда неприятности, - сказал мальчик. – И всегда одни и те же. Видишь ли, я каждый вечер принимаю ванну, но все равно выгляжу грязным. Вот посмотри на меня. Руки грязные, коленки грязные, и жакет, и шорты, и лицо наверняка тоже. А ведь я совершенно не старался. Просто ко мне все пристает. Не грязь, так чернила. Или краска. Или масло. Или еще что-нибудь.
     - Я тоже часто бываю грязный, - сказал Рафти-Тафти. – И тоже совсем не стараюсь.
     - Мама без конца стирает мою одежду и заставляет меня умываться. Я устал от всего этого, - сказал мальчик. – От мыла,  от щеточек для ногтей, от полотенец. Я хочу быть черным, как ты. Повсюду черным. Всегда черным. Подскажи, как стать голливогом. Для начала я мог бы покрасить волосы.
     - Вряд ли это у тебя получится, - ответил Рафти-Тафти. – По-моему, голливогом надо родиться. Но даже если ты как-нибудь с этим управишься, тебе все равно придется умываться.
     - Да я бы беды не знал! Ведь на черном фоне грязь незаметна! Захотел – и стал грязным, и ничего.
     - Пойдем-ка со мной, - сказал Рафти-Тафти, соскакивая с калитки.
     Он провел гостя в дом, потом вверх по ступенькам и открыл белую дверь. Мальчик заглянул внутрь и онемел от изумления. Это была ванная. На вешалке висело полотенце с буквами « Р-Т»,  вышитыми в уголке.
     - Это мое, - сказал Рафти-Тафти. – И это, - он показал на голубую щеточку для ногтей. – И это, - теперь он имел в виду кружку с зубными щетками. – И это,  - он ткнул пальцем в кусок мыла.
     - И часто тебе приходится мыться? – спросил мальчик.
     -  Каждый вечер. И еще много раз в день умываться. Мама терпеть не может грязные руки или коленки. Она делает мне замечание,  даже если я не помыл руки с мылом, а только сполоснул.
     - Вот как, - печально сказал мальчик. – И зачем только я сюда шел. Я и представить не мог, что голливогов тоже волнуют мыло, и умывание,  и  прочая чепуха. Ты представить себе не можешь, как я разочарован.      
     - Не бери в голову, - сказал Рафти-Тафти, – Я думаю, когда мы становимся старше, то приучаемся к чистоте. Ты же знаешь, какими чистыми выглядят взрослые, даже если они копаются в саду или что-нибудь красят. А пока, раз уж ты здесь, тебе лучше слегка умыться. А потом я помогу тебе добраться до дома. Твоей маме будет приятно, если ты вернешься чистым.
      - Ладно, - сказал  мальчик.
      Он умылся как следует и вытерся полотенцем с буквами « Р – Т» в уголке.
      - Через несколько минут здесь будет повозка,  – сказал Рафти-Тафти. – Она доставит тебя домой. Кажется, я уже слышу цокот копыт.
      Когда цок-цок, цок-цок приблизилось, они побежали к калитке и замахали руками, призывая возчика остановиться. Он оказался стариком с белой бородой. Мальчик  залез на сиденье и уселся рядом с возницей. А когда повозка тронулась с места, помахал на прощанье Рафти-Тафти рукой.
      - Вы будете проезжать около горы Холли Буш? – спросил  он.
       -  Обязательно. – сказал старый возчик. – А пока устраивайся поудобнее, закрой глаза, и ручаюсь, что ты не заметишь, как окажешься там.
      Мальчик так и сделал и вскоре уснул, как люди всегда и делают в повозке. И проснулся  оттого,  что возница потряс его за плечо; когда он открыл глаза, то увидел, что они были у вершины Холли Буш.
       - До свидания, - сказал он старику. – До свидания и большое спасибо.
     Он прибежал домой, благо это было совсем рядом, и мама очень обрадовалась, увидев его не только целым и невредимым, но и опрятным и чистым. Тем же вечером он нарисовал и раскрасил большую картину с изображением голливога, под которым написал: «Рафти-Тафти». А когда мама поинтересовалась, кто такой этот Рафти-Тафти, улыбнулся и сказал:
     - Мой лучший друг!


РАФТИ-ТАФТИ ССОРИТСЯ

     Рафти-Тафти и Рози Голливог – большие друзья. Они играют вместе с пеленок. Они ходят друг к другу на всякие праздники и вечеринки, и когда с Рафти-Тафти случается что-нибудь необычное, он со всех ног бежит к Рози рассказать. А когда что-нибудь интересное происходит с Рози, она в свою очередь несётся с новостями прямо к Рафти-Тафти. Конечно, им доводилось спорить и даже немного ссориться, но настоящая ссора у них была только  раз. Вот как это случилось.
     Однажды им  разрешили отправиться в лес на пикник одним, без взрослых, которые бы за ними присматривали. Рафти-Тафти и Рози сказали, что не уйдут дальше речки и будут вести себя как воспитанные и благоразумные голливоги.
     - И чтобы до темноты были дома! – напутствовали их мамы, и дети пообещали не припоздняться.
     Они добрались до речки и повесили приготовленную для пикника корзинку с едой на ветку ивы.
     - Давай играть в лошадей! – сказал Рафти-Тафти. – Ты будешь лошадь, а я возчик. А твоя скакалка – поводья.
     - Лучше давай построим шалаш и будем играть в пап и мам, - сказала Рози. – А сперва сделаем пол из мха.
     - Я не хочу играть в глупую игру для маленьких! – закричал Рафти-Тафти, толкая Рози.
     - А я в твоих дурацких лошадей тем более не хочу! – закричала Рози, толкнув его в ответ так, что он ударился о дерево.
     Не успев толком понять что случилось, они уже дрались. Рафти-Тафти стукнул Рози кулаком – а Рози  начала щипать его за все мягкие места, куда могла добраться. Рафти-Тафти все время старался поставить ей подножку – а она ухитрилась запустить пальцы в его пушистые волосы, скрутить их в пучок и дергать и дергать без конца. Рафти-Тафти пытался пиннуть ее – а Рози уворачивалась и царапала ему лицо ногтями. Это было очень скверно с их стороны, и оба они знали, что их поведение ужасно. Но не могли остановиться до тех пор, пока не разгорячились и не запыхались настолько, что просто вынуждены были взять передышку.
     - Никогда больше не хочу тебя видеть! – пропыхтел Рафти-Тафти.
     - А я тебя! – пропыхтела Рози.
     И они крайне разозленными разошлись в разные стороны. И тут же забыли о своем обещании не ходить дальше речки; каждый из них забирался все глубже и глубже в лес.
     Рафти-Тафти шел и шел, пока его ноги не заболели. Оцарапанные Рози щеки горели, места, куда она его ущипнула, ныли. К тому же он проголодался и стал думать о всяких вкусных вещах в корзинке на иве. Потом он забрел в заросли крапивы, и она ужалила его руки и лицо. Рафти-Тафти  чувствовал себя усталым, несчастным и совершенно потерявшимся.
     Рози было нисколько не лучше. Места, куда Рафти-Тафти стукнул или пиннул ее, болели; по пути она забралась в грязь и потеряла там башмак. Ковыляя – одна нога обутая, другая босая – дальше, она тоже чувствовала себя несчастной и голодной. Ах, если бы она знала дорогу назад, к иве с висящей на ней корзинкой! Как славно было бы сейчас перекусить бутербродами с лимонадом! Но Рози не представляла, где находится. Она совсем, совсем заблудилась.
     Солнце зашло, и на лес опустилась тень. Испуганные голливоги казались себе совсем маленькими и одинокими. В кустах им слышались подозрительные шорохи; там вполне могли прятаться какие-нибудь дикие звери, готовые  броситься  на них. Тем временем стемнело так, что они даже не видели тропинки, по которой шли. Они спотыкались о торчащие из земли корни и продирались сквозь ветви, хлеставшие их по лицу.
     Вдруг Рози услышала позади себя шаги, все ближе и ближе. Кто же бродит в темноте по лесу? Она вспомнила о мистере Шиллинге, лавочнике, который крадет голливогских детей, если ему удается поймать их. Она побежала, но нога ее зацепилась за корень и Рози со всего размаху полетела на землю. Тут ее плеча коснулась чья-то рука, и она что есть мочи закричала:
     - Помогите! Помогите!
     - Не кричи, - сказал чей-то голос. – Это я, Рафти-Тафти.
     Они были так рады увидеть друг друга, что моментально забыли о ссоре. Рука в руке Рози и Рафти-Тафти последовали дальше, и тени уже не казались им такими черными, а шорох в кустах таким зловещим.
      Немного погодя они увидели два ярких огонька, светившихся сквозь деревья. Это были фонари в руках мам, вышедших искать своих пропавших детей. Конечно, мамы сердились, но в то же время были очень довольны, что дети нашлись; скоро маленькие голливоги уже лежали в своих кроватях, в полной безопасности.
     На следующее утро они сходили за корзинкой и наконец устроили свой пикник.
     - Давай играть в пап и мам и делать шалаш, - сказал Рафти-Тафти.
     - Нет, давай лучше в лошадей, - сказала Рози.
     В конце концов они поиграли и в то и в другое и очень неплохо провели время.


РАФТИ-ТАФТИ И ЯБЛОКИ

     В саду у Рафти-Тафти есть большая яблоня, ветви которой усыпаны плодами. Но уж очень они кислые, эти яблоки. Они годятся только для стряпни; миссис Голливог обычно нарезает их ломтиками и делает для Рафти-Тафти пирожки с яблоками к обеду. А иногда печет печенье в виде буквы «Р» (то есть «Рафти») и кладет его на пирог, чтобы тот выглядел еще привлекательнее. Рафти-Тафти обожает это печенье. Он набивает им рот и держит там, пока печенье не растает до последней крошки. Это его любимая и самая вкусная сладость, и конечно, он ест ее после всего остального.
      А немного поодаль на той же улице растет еще одна яблоня. Она вся сплошь увешана маленькими круглыми красивыми яблоками. Их там сотни. А может быть, даже тысячи. У них яркие красные полоски на щечках, и они сияют под солнечными лучами, как игрушки на рождественской елке.
      Иногда ветер сбрасывает одно-два яблока за изгородь, на дорожку между садами, и тогда Рафти-Тафти и Рози подбирают их и едят. Эти яблоки настолько же вкусные, насколько красивые. Как только дети откусывали от них первый кусок, яблоки начинали истекать соком, который капал Рафти-Тафти и Рози на подбородок и на одежду. Они подъедали все вчистую, исключая только черенок и маленькие коричневые зернышки.
     Эта яблоня принадлежит пожилой леди, которую зовут миссис Моп. Она туга на ухо, и люди, разговаривая с ней, вынуждены кричать, чтобы она что-нибудь услышала. Кроме того, она прихрамывает и поэтому ходит с палкой. Поверх седых локонов миссис Моп всегда повязывает крапчатую косынку.
     Маленькие голливоги слегка побаиваются миссис Моп из-за ее голоса, громкого и хриплого, и привычки грозить им палкой, когда они заглядывают в ее калитку.
     Как-то солнечным днем Рафти-Тафти и Рози остановились у забора миссис Моп, чтобы посмотреть, нет ли случайно на земле еще нескольких румяных яблок. Но не обнаружили ни одного.
     - Вот бы набить этими яблоками карманы, - сказал Рафти-Тафти. – У меня просто слюнки текут.
     -  У меня тоже, - вздохнула Рози.
     -  Не думаю, что миссис Моп вообще ест яблоки, - продолжал Рафти- Тафти. – Она старая. Я полагаю, у нее совсем нет зубов.
     - И она слишком слабая, чтобы залезть на дерево и сорвать их.
     - Они просто упадут на землю, потемнеют и сгниют.
     - Какая жалость! – снова вздохнула Рози.
     Последовала пауза. Затем Рафти-Тафти продолжил:
     - Детям яблоки полезны. Как ты думаешь, мы сможем незаметно пройти в калитку и достать несколько штук? Было бы глупо так все и оставить.
     - Конечно, - согласилась Рози. – Сейчас полдень, и миссис Моп наверняка  отдыхает в своей кровати, потому что так делают все старые голливогские леди. Это подходящий момент.
     Итак, они решили сорвать несколько румяных яблок, чтобы спасти их от верной и бессмысленной гибели. Они тихонько открыли калитку и, шепотом переговариваясь, полезли на дерево.
     Они очень жалели, что не взяли с собой корзинки – сколько бы туда влезло яблок! Зато у Рафти-Тафти были два кармана в брюках и три в жакете. Рози сняла свою вязаную кофточку и стянула рукавами ее воротник, завязав крепкий узел. Получился шерстяной мешок с двумя длинными ручками, в который вмещалось много яблок. Рафти-тафти увидел, как Рози наполняет кофточку, стащил с себя носки и принялся набивать их.
     Они делали это не слишком быстро, поскольку время от времени останавливались, чтобы съесть еще одно яблоко.
     Рафти-Тафти и Рози забрались уже так высоко, что могли заглянуть в окна спальни миссис Моп, задернутые белыми муслиновыми занавесками. Они были совершенно уверены, что миссис Моп спит в своей кровати с пухлой периной, ее большая палка лежит на кресле сзади, а крапчатый платок висит на кроватном столбике.
     - Моя кофта полная, - сказала наконец Рози.
     - Мои носки тоже, - сказал Рафти-Тафти. – Давай съедим еще по яблоку и пора домой.
     И тут раздался звук, который заставил их вздрогнуть. Это был звук открываемого окна. Они повернули головы и увидели между муслиновых занавесок лицо старой миссис Моп.
     - Давай вниз! - прошептал Рафти-Тафти. – И побыстрее!
     - Не могу! - прошептала в ответ Рози. – Я зацепилась за ветку!
     - А я не могу двинуться, пока ты этого не сделаешь! Вот влипли!
     - Что же нам делать?
     - Оставайтесь где вы есть! – услышали они голос старой миссис Моп. – Оставайтесь где вы есть, я скоро выйду.
     Конечно, они остались где были – просто потому, что некуда было деваться. Рози старалась изо всех сил, и крутилась, и дергалась, и как раз в тот момент когда миссис Моп достигла, медленно шагая со своей палкой, подножья дерева, раздался треск; это не выдержала кофточка. Зато теперь Рози была свободна. 
     Миссис Моп улыбнулась и покачала головой.
     - Милые дети, - сказала она своим скрипучим голосом. – Вы это хорошо  придумали -  собрать яблоки для старой женщины, которая уже слишком слаба, чтобы лазить на деревья. Мне кажется, на сегодня вы набрали вполне достаточно. Теперь спускайтесь, только осторожно. Спешить вам ни к чему.
     Рафти-Тафти и Рози спускались очень медленно. Они не знали что сказать. Но на их счастье миссис Моп не нуждалась в том, чтобы собеседники поддерживали разговор.       
     - Как это изобретательно  – сделать мешки из кофты и  носков! Я бы н за что не догадалась. Ну, заходите в дом и высыпайте яблоки в корзину для одежды. А потом мы будем пить чай. Чайник уже кипит.
     Маленькие  голливоги опустошили свои мешки с яблоками и молча сели за стол. Их мамы были бы очень удивлены, увидев, как они прикусили языки. Миссис Моп принесла им на тарелках ячменные лепешки, и имбирный пряник, и сладкие бисквиты, и болтала, пока они ели.
     Они быстро привыкли к ее резкому скрипучему голосу, и хотя им было очень стыдно, к ним стало потихоньку возвращаться хорошее настроение.
     После чая миссис Моп принесла откуда-то тяжелую деревянную коробку с медными петлями и замочной скважиной. Она открыла ее и сказала: 
     - Вот моя шкатулка с драгоценностями. Не хотите ли  вы порыться в ней, пока я помою посуду? Нет-нет, помогать мне не надо, я управлюсь сама.
     Это было очень приятное занятие – рыться в коробке с сокровищами. Она была полна всяких чудесных вещей, и некоторые из них были явно из дальних стран. Там были китайские украшения величиной не больше мизинца, и большие черные акульи зубы, и бусинки, и раковины, и брошки.
     Когда миссис Моп вернулась, она сказала:
     - Выберите в этой коробке что-нибудь для себя, по вкусу.
     - Мы должны рассказать ей, чем  мы занимались на самом деле, - прошептал Рафти-Тафти. – Она такая добрая.
     - Но я не знаю как… - прошептала Рози.
     Рафти-Тафти опустил голову и сказал громко, так как миссис Моп была глуховата:
     - Мы рвали яблоки не для того, чтобы помочь вам. Мы рвали их для себя.
     Но миссис Моп вдруг оказалась еще более глухой, чем он предполагал.
     - Раковины? - переспросила она. – Да, они хорошенькие. Они с островов Южного моря.
     - НЕТ! НЕТ! – закричал Рафти-Тафти в самое ее ухо. – Мы рвали яблоки ДЛЯ  НАС!
     Но и это не помогло. Миссис Моп была глухая как пень.
     - На полке? – переспросила она. – Да, на полке они смотрелись бы замечательно.
     Тогда Рафти-Тафти отказался от дальнейших попыток. Миссис Моп не могла или не хотела его понять.
     - Выбирайте, - сказала она.
     - А какие из них ваши любимые? – спросила Рози. – Мы не хотели бы их забрать.
     - О, у меня нет любимых. К тому же здесь всего так много, что крышка еле закрывается. Берите, что вам по душе.
     Рози выбрала отполированный грецкий орех на петельке. Внутри там был самый крошечный наперсток, какой она только видела. Он вполне был мог принадлежать фее.
     Рафти-Тафти выбрал деревянный свисток, с одной стороны сделанный в виде птичьего клюва. Когда в него кто-то дул, оттуда раздавалось: «Ку-ку! Ку-ку!»
     - До свидания, - сказал миссис Моп. – Если вам захочется яблок, приходите в сад и берите.
     - До свидания и большое-пребольшое спасибо! – сказал Рафти-Тафти, и они побежали по домам – показывать мамам орех-шкатулку и свисток, который умеет куковать.

РАФТИ-ТАФТИ ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

     Ослепительная улыбка – это сказано о голливогах. Улыбаясь – а жители Голливог-виллидж, как уже упоминалось, любят это делать – голливог демонстрирует два ряда сверкающих белых зубов, белых как снег, особенно в сравнении с его чёрными щеками.
     Рафти-Тафти улыбается почти всегда, и это потому, что он почти все время счастлив. Но и у него порой бывает  печальный вид. Это когда он вспоминает о несчастных голливогах, сидящих на полке в магазине мистера Шиллинга в ожидании, пока их кто-нибудь купит.
     Однажды Рафти-Тафти сказал своей подружке Рози:
     - Как думаешь, Рози, можем мы как-нибудь помочь бедным голливогам из магазина мистера Шиллинга?
     - Вряд ли, - грустно ответила Рози. – Город так далеко, а мистер Шиллинг такой хитрый. Он наверняка держит двери и окна на запоре.
     - А мне кажется, мы управимся, - сказал упрямый Рафти-Тафти, - особенно если пойдем ночью. Давай попробуем?
     - Ну разве что ночью, - сказала Рози. – Давай!
     Повозка отправлялась в город на закате, когда ребятишкам подходило время ложиться в кровать. Рафти-Тафти и Рози сделали вид, что ужасно устали и хотят спать, поэтому их уложили раньше, чем обычно. Как только мамы пожелали им спокойной ночи и удалились, друзья соскочили с кроватей, бесшумно оделись и прокрались к дверям. Они встретились на окраине Голлливог-виллидж и немного спустя услышали стук копыт. В повозке, на их счастье, не было никого кроме возницы. Забравшись туда, они легли  и, как обычно бывает в дороге, скоро задремали. А когда открыли глаза, то были уже в городе.
     - Я вернусь в Голливог-виллидж только завтра утром, - сказал возница.
     - Прекрасно, - сказали Рафти-Тафти и Рози.
     - Город – небезопасное место для маленьких голливогов, - сказал возница. -Весьма небезопасное.
     - Не беспокойтесь, мы будем осторожны! – ответили Рафти-Тафти и Рози. – Мы сможем о себе позаботиться!
     Они спрятались в кусты, решив дождаться ночи, и, пока сидели там, съели кучу ирисок, которые Рози взяла с собой.
     - Мы останемся здесь, пока не выйдут звезды, - сказал Рафти-Тафти.
     Чтобы не скучать, они рассказывали друг другу всякие истории и загадывали загадки. Наконец в небе замерцали звёзды и над верхушками деревьев поднялась луна. Они вышли из своего укрытия и пошли по пустынной улице к магазину игрушек – две маленькие чёрные фигурки с двумя маленькими чёрными тенями.
     Город спал. Не было видно ни одного прохожего, и ни одно окно не светилось. Голливоги казались единственными бодрствующими существами на этих улицах.
     Дверь магазина мистера Шиллинга, разумеется, была заперта. Закрыт оказался и черный ход. Друзья проверили все окна, до которых смогли дотянуться. И каждое из них было закрыто ставнями и заперто на задвижку.
     - Остается только дымоход, - сказал Рафти-Тафти. – Видишь водосточную трубу? По ней мы должны забраться на крышу.
     И он осторожно полез вверх, упираясь ногами в неровности кирпичной стены. Рози последовала за ним. Вскоре они были на месте.
     Рози старалась не глядеть на трубу. Там было очень темно, и оттуда неприятно пахло. Не задохнутся ли они в саже? А может быть, внизу пылает огонь, и они заживо изжарятся? Или застрянут на полпути?
     Но Рафти-Тафти был очень смелый.
     - Я пойду первый, - сказал он. – Если боишься, то можешь подождать здесь.
     - Нисколечко не боюсь, - сказала Рози, и её зубы клацнули. – Вот ещё! Если ты пойдёшь, то и я пойду.
     Рафти-Тафти набрал в грудь побольше воздуха и нырнул в трубу. Рози сделала то же самое.
     Это было ужасное место. Они то и дело больно стукались локтями о стену и глотали противную сажу. Казалось, дымоход никогда не кончится.. Но наконец нога Рафти-Тафти ступила на что-то твёрдое, и вскоре они с Рози стояли рядом с каминной решеткой и пытались отдышаться. Вокруг была полная темнота, и сколько Рафти-Тафти ни вглядывался, он ничего не мог увидеть в комнате.
     Зато они кое-что услышали. Звук был очень неприятный, вроде громкого хрюканья.
     - Мистер Шиллинг держит поросёнка, - прошептала Рози. – Как странно – поросёнок в квартире.
     - Я зажгу факел, - сказал Рафти-Тафти. – Посмотрим, что за поросёнок.
     Маленький факел рассеял тьму, и друзья онемели от удивления. Там не было поросёнка. Это храпел лежащий на кровати мистер Шиллинг. Длинные усы его подпрыгивали при каждом выдохе. И еще в комнате сильно пахло маслом для волос.
     На стуле рядом с кроватью лежала аккуратно сложенная одежда. А на столе – щетка для волос и… связка ключей!
      Рафти-Тафти схватил ключи, и друзья, стараясь ничего не задеть, стали спускаться по лестнице на первый этаж, в магазин. Как только они вошли в зал, с высокой полки, где сидели голливоги всех размеров, раздались взволнованные голоса:
     - Вы пришли спасти нас?
     - Да! – сказали Рафти-Тафти и Рози.
     Они помогли голливогам спуститься с полки, сняли с них и бросили на пол все этикетки. Затем ключом из связки легко открыли дверь магазина. Но как добраться в Голливог-виллидж? Это далеко, а среди пленников мистера Шиллинга есть и младенцы. Ждать повозку? Но мистер Шиллинг может каждую минуту проснуться и поймать их!
     - Я знаю, что делать! – сказал вдруг Рафти-Тафти. – Сейчас мы все поедем домой. Выбирайте! – и он махнул рукой в сторону других полок магазина. Полок, где стояли, ожидая покупателей, многочисленные и самые разнообразные игрушечные автомобили, мотоциклы, паровозы и даже велосипеды.
     Голливоги дружно побежали к машинам, и каждый выбрал себе транспорт по вкусу. Малышей Рози уложила в кукольные детские коляски, а коляски привязала скакалкой к автомобилям. Рафти-Тафти забрался в кабину зелёного паровоза и, нажимая на педали, уверенно повёл его вперёд. Он жалел только, что нельзя дернуть за веревочку и дать гудок. Это могло разбудить мистера Шиллинга.
     Когда все собрались на тротуаре перед магазином, Рафти-Тафти закрыл входную дверь и бросил ключи в прорезь ящика для писем. Затем он дал команду, и машины со счастливыми голливогами рванулись с места и вскоре скрылись в темноте. Вначале все ехали молча, но когда город остался позади, они начали громко смеяться, и кричать от восторга, и звонить в звонки, и пронзительно свистеть, и давать победные гудки.
     Как только караван достиг Голливог-виллидж, там зажглись все окна, раздернулись занавески, открылись двери, так как каждый хотел посмотреть, что это за суматоха на улице. Когда папы и мамы-голливоги увидели спасённых из магазина мистера Шиллинга малышей, они немедленно разобрали их по домам, кто одного, кто двоих – кому сколько досталось. Они крепко обняли и поцеловали своих новых детей, и накормили, и уложили в кровать. А назавтра утром новые мамы сняли с них мерки для новых платьев, а новые папы поставили для них качели и качалки в саду.
     А Рафти-Тафти и Рози только и делали что улыбались, и улыбки эти были шире, чем обычно. У них появилось много новых друзей, и машины, и паровозы, и велосипеды – попробуйте сказать, что здесь нет причины для хорошего настроения!