На озере Круглом

На озере Круглом

Быль

   Приводим леса в известность

   Эта история произошла в 1979 году. Мой друг Володя Гиреев позвал меня поработать в лесоустроительной экспедиции – поучиться лесному делу, хлебнуть романтики, да и денег подзаработать. Володя вместе с лесоустроителями уехал в начале апреля. Я поехал один, чуть позже. Северо-западная лесоустроительная экспедиция, базировавшаяся в Калинине, проводила в этот сезон лесоустройство в лесничествах на юге Тульской области. Прежде чем ехать в экспедицию мы с Володей проштудировали немало литературы по лесоустройству, чтобы не быть там последними лопухами.
   Команда лесоустроителей подобралась серьёзная и опытная – там было чему поучиться; жаль, что поработать довелось немного. Прошёл месяц, и мне понадобилось съездить по делам в Калинин. Когда я приехал домой, у нас гостил мой дядя – Евгений Васильевич Филиппов – с женой и детьми. Он в то время работал директором  Хвойнинского гослесхоза в Новгородской области. Дядя, узнав, что я подался в лесоустроители, стал предлагать мне работу в одном из лесничеств лесхоза:
  «Вот где романтики, хоть отбавляй! – распалялся дядя Женя, заядлый охотник и рыболов, – Да и красота в наших местах – неописуемая. Тайга! Охота, рыбалка! Привольный воздух. Никто тебя не подгоняет – работай в своё удовольствие: сажай лес, ухаживай за растущими молодняками. Не хочешь охотиться –
береги природу-матушку. А что там Тульская область? Ей с Новгородской не сравниться ни по красоте, ни по вольности! Понравится работа – пошлём учиться в лесотехническую академию. А жильё, для начала, есть при каждом лесном кордоне. Надо будет – свой дом построишь».
   В общем, уговорил меня дядя Женя.

   Вязовка

   Так я оказался в необыкновенном по красоте своей крае, что на северо-западе Новгородской области. Да и люди там живут, как я узнал, тоже необыкновенные. Мой дядя хотел меня назначить сразу же лесничим: в некоторых лесничествах вообще не было специалистов – кто поедет в такую глухомань?! Я решил начать с «низов», и был назначен лесником Вязовского лесничества, что в семнадцати километрах от посёлка Хвойная, где и находился лесхоз.
   Посёлок сразу на меня произвёл впечатление: он был расположен в красивом сосновом бору на берегу живописного озера. Пока я шел по тропинке от автостанции к лесхозу, то нашёл несколько красивых, с тёмно-коричневыми шляпками, крепеньких боровиков. Дядя Женя встретил меня дома. Он с женой и детьми жил в служебной квартире двухквартирного дома, срубленного из сосны. Дом находился рядом с лесхозом. Увидев моё удивление по поводу боровиков, он сказал мне: «Я здесь живу второй десяток лет и не перестаю удивляться природе и здешним людям. Поживёшь – сам увидишь, сможешь не одну книгу написать!».   
   На следующий день мы с дядей Женей поехали в лесничество. Все работники «Вязовки» (так в народе называли лесничество) были в сборе, давно нас ждали, встретили меня с нескрываемым любопытством. Директор сам представил меня, сказав: «Он такой же работник, как и вы, и никаких скидок и поблажек ему не делать. А вот поучить его лесному делу надо!». И укатил на своем «Запорожце» обратно в Хвойную.
   Мне выделили комнату на кордоне лесничества. Кордон стоял на холме, на берегу озера Шварковского. Оно было небольшое, но очень красивое, змеёй извивающееся по глухим, преимущественно сосновым, лесам. Рассветы и закаты на озере, по красоте своей, были не похожи один на другой. Необычайная тишина поначалу даже пугала. В полукилометре от кордона, на высоком берегу речушки, вытекающей из озера, стояла деревенька с причудливым названием – Обечищи – с ударением на втором слоге. Некоторые жители почему-то делали акцент на третьем слоге. С местными жителями я сошёлся быстро – здесь жили, на удивление, очень трудолюбивые и смекалистые люди, соблюдающие традиции предков, и отличающиеся своим необычайным радушием.
   На юг от кордона простиралось бескрайнее болото. Но местные жители считали его небольшим (гектаров сто, не меньше!) и малоурожайным, и предпочитали ходить за ягодами в болота, находящиеся к северу от Обечищь. Клюкву, крупную, как вишня, оттуда таскали мешками и огромными бельевыми корзинами, и сдавали, пока не надоест, в Хвойнинский  райпотребсоюз. Полки магазина «райпо» ломились от даров природы. Меня там больше всего поразили трёхлитровые банки со шляпками боровиков – солёных или маринованных. Сушёных боровиков там можно было купить сколько угодно. И стоили они не так дорого. Первый раз такое в жизни видел!...

   Витёк

   Когда я в свободное время решил разведать южное болото, то встретил Машу –  девушку, в семье которой, я брал молочные продукты. Она несла большое ведро золотисто-розовых ягод.
   «Это – морошка!» – сказала Маша, увидев моё нескрываемое удивление. Так я познакомился с морошкой – этой удивительной и вкусной ягодой. Недозрелая – она красновато-белая: такой «фонарик» на макушке побега в 10-15 сантиметров, вылезающего из изумрудного мха, похожий на ягоду малины, только крупнее. Стебли морошки малозаметны, а листья похожи на листья ежевики. Когда она созревает, то становится золотисто-янтарной. Человеку, не подготовленному трудно впервые оценить увиденное: на изумрудном ковре, как на морских волнах, покачиваются на ветру золотистые фонарики! У спелой морошки вкус мёда и она тает во рту.
   Я сразу подружился с отчимом Маши, работающим механиком на ферме. Витёк, – так его звали все деревенские люди от мала до велика, – был мастером на все руки. И заядлым рыбаком. Он научил меня многим сельским премудростям: мастерить косовище, и подгонять его под руку, насаживать и отбивать косу, правильно косить траву и сушить сено…
   А вот рыбацкими хитростями никогда не делился: говорил, что это отпугивает удачу.
Витьку было скучно в деревне, и он каждое утро, управившись с делами, часам к семи приходил ко мне на кордон. Однажды он не пришёл. Когда после семи утра я пошёл в деревню за молоком, то узнал, что Витька ни дома, ни в огороде, ни на ферме нет…
 
   Леший водит…

   За грибами и ягодами Витёк ходить не любил. Я спросил у деда Григория – его соседа – не видел ли тот Витька? Дед Григорий – заядлый рыбак, травовед. Когда мы с ним познакомились, он рассказал мне, как ему удалось у себя из лёгких рак изгнать. Курил дед много – вот рак и завёлся! Врачи уже приговорили деда Григория, пообещав ему, от силы, год жизни. Тогда царил страшный атеизм, и его откровение меня поразило: «Молитвами, травами и чагой изгнал я рака! Сейчас не курю. Уже десять лет живу после приговора дохтуров, и ничё, не кашляю даже!» – поведал мне дед.
   Дед Григорий, подумав, сказал: «Витёк, как пить дать, пошёл на озеро Круглое! Некоторые называют его Чёрным – вода в нём черная от торфа. Озеро – небольшое и круглое, находится в глухом сосновом бору. Не каждый знает туда тропинку – через леса и болота, да и идти туда – кусочек, вёрст эдак двенадцать, не меньше! Но самое трудное – найти дорогу обратно. Надо идти со знающим эти места человеком. Бывали случаи, когда люди уходили на озеро в одиночку, и не возвращались оттуда – пропадали, и никто их не мог потом найти! А на озеро это идут за рыбой – Етишкина мать! Как будто на Шварковском рыбы нет: лови, сколько хошь! и в любое время, надо только уметь ловить, знать места и наживку!». И дальше – мат-перемат!..
   «Дядя Гриш, а ты ловил на Круглом?» – спросил я старика.
   «Было дело, по молодости ходил разок! – ответил дед Григорий, почесав затылок косматой седой головы. – Хорошо, что дорогу туда и обратно мне в детстве мой отец показывал. Вся загвоздка в том, что если ты пойдёшь туда не один, или проговоришься кому-то накануне о том, что пойдёшь на Круглое, или по дороге на озеро встрянешь кого, и он поймёт, куды ты собрался, – то ни одной поклёвки не будет, чем ты рыбу ни подманивай! Ходил я, не сказав никому об этом, и никого не встретив по дороге – наловил целый мешок рыбы. Еле до дома его донёс. Дорогу обратно чудом отыскал: предупреждал меня батя: «Никогда не ходи туда, сынок, – леший в болото заведёт и утопит в нём!».
   Почитал молитвы и дошёл до дома. Рыбу всю раздал, себе ничего не оставил. И долго потом не мог ловить рыбу не то, что на Шварковском, но и на нашу речку с удочкой почему-то боялся идти. Да и не очень вкусная эта рыба с озера Круглого, люди говорили – торфом отдаёт…
   Не так страшен у нас медведь. Ты видел, что люди к плетню на околице миски с мёдом выносят. Это не только для того, чтобы мишки ульи не рушили: испокон веку, мы с ними дружим, в лесу мирно расходимся. А по их тропам, иногда приплутав, дорогу к дому находим.
   Туда, на Круглое, Витёк пошёл – чует моё сердце! Как бы его искать не пришлось. Он же – лодырь! На Шварковском ему ловить рыбу лень, на речке много не наловишь. Ему день рождения завтра. Марфа – жёнка его, самогонку сегодня гнать собиралась, меня подсобить просила. Вот он и отправился, к лешему, за рыбой, Етишкина мать, на закусь! Спаси его, Господи!».
 
   Витёк пришёл!

   Я пошел на кордон. Работы было много: мы с лесниками осветляли молодняк кедра. Впервые увидел посадки этого очень красивого и величавого дерева, отдалённо напоминающего сосну. Высотой деревца были полтора-два метра. Нужно было разредить сами посадки и на метр от них убрать сорные породы, мешающие расти кедру.
   Работая, я увлёкся и подзабыл о рассказе деда Григория. Вечерком, когда пошел за молочком, сметаной и творожком, сразу вспомнил про озеро Круглое и подумал: дома ли Витёк? Но, перейдя мосток через речку, сразу понял, – дома!
   Их изба стояла на пригорке метрах в двадцати-тридцати от речки. Витёк и Марфа, уже успев снять пробу первача, громко ругались в доме – и их изощрённый мат был слышен на всю деревню. Хотя это было необычно только для человека приезжего. Местные почему-то не различали мат и обычную речь: одинаково разговаривали между собой и взрослые, и старики, и дети, – страшно матерясь! Мы, городские, в этом смысле были для них дикарями. И вот ещё что поразило меня здесь: местные девушки постоянно щелкали семечки и у многих из них отсутствовали верхние резцы. Мы с Володей Гиреевым решили, что это от семечек. Девчонки вроде бы и симпатичные, но улыбнутся – смотреть страшно… И смех, и грех!
   Зашёл в сени – пахнуло непередаваемым запахом скотинки, сенца и навоза. Пахнуло парным молоком и свежей рыбой. Витёк был парень здоровый: притащил с рыбалки целый рюкзак и два больших ведра крупной рыбы. Такая в Шварковском не водилась.