Ситуация с пыркиным. pirkin situations. 1

СИТУАЦИЯ С ПЫРКИНЫМ.

(PIRKIN SITUATIONS)

…В начале работа над поэмой-диссертацией не клеилась, но когда я, написав несколько абзацев, вместо деклассировнных элементов Янки, включил гениальное произведение русского рока «Крест», Хоя, и, несмотря на протесты, зациклил воспроизведение, дело пошло. Композиция длительностью тридцать восемь секунд, (видимо сохранившийся в вечности отрывок)  представляет собой всего одну стихотворную строчку –

Крест!
На руке моей святой
Наколан крест!...





ПРЕДИСЛОВИЕ

Удивляет, что в наше больное постмодернизмом время, когда даже земляные черви и редкие виды лягушек  встречающиеся исключительно в дебрях Африки, подвергнуты всестороннему изучению, и занесены в соответствующие каталоги, нравы и повадки простого деревенского алкоголика (в данном случае Пыркина Н.Н.) в силу различных обстоятельств, среди которых упоминания заслуживают и некоторая брезгливость естествоиспытателей, и самоочевидность фактологии, и, главное, интенсивнейшее вытеснение из сознания того обстоятельства, что сам исследователь, при некотором стечении жизненных обстоятельств, к числу коих можно отнести например, неверное заполнение налоговой декларации, укус одного из видов клещей, неумение просыпаться по звонку будильника, случайное заключение под стражу, завышенная система ценностей, развод родителей, да мало-ли чего…  …Вполне мог бы, в данную минуту, удобно устроившись в зарослях придорожных лопухов с бутылочкой алкоголесодержащей жидкости, начать вдруг выкрикивать угрозы и оскорбления, и что самое печальное, не в адрес совета директоров, и профессорско-преподавательского состава мысленно, а апеллируя во всё горло непосредственно к проходящему мимо, в отвисших на коленках тренировочных штанах дегенерату  – давнему, и закоренелому своему оппоненту, так вот, нравы и повадки, не нашли ещё, своего беспристрастного исследователя, на миссию коего я собственно и не претендую, а собираюсь лишь указать направление дальнейшим первопроходцам, нимало не смущаясь тем, что первый опыт такого рода окажется неудачным, ведь и первые самолёты, построенные энтузиастами, как известно не летали, а только подпрыгивали и тут же разваливались.
Должен сказать, что и сам Пыркин неоднократно обращался ко мне с требованием написать его биографию, приходя ко мне с прижатой к груди стопкой покрытых плесенью тетрадок. Но Колюня, отвечал я ему, во-вторых я крайне далек от литературных занятий, а в-третьих ты ведь крайне отрицательный персонаж! Да, отвечал Колюня, но пусть мой жизненный путь, послужит уроком и предостережением подрастающему поколению. И хотя всякий раз, после ухода Пыркина я обнаруживал пропажу некоторых необходимых мне вещёй, данное исследование, тем не менее, претендует на объективность и научную беспристрастность.

Конечно, деревенский дурачок и алкоголик не в состоянии выдать фразу с «жизненным путём, уроком и предостережением», и если нужно сказать «надо подбросить в печку дров», то так и говорит «надо подбросить в печку дров», я же нет, - вначале я говорю, привлекая внимание, к примеру, того же Пыркина, – э…э…э…. и надолго задумываюсь.
– С одной стороны некоторые междометия  идущие подряд могут быть восприняты и истолкованы знатоками, как, демонстрируещее, как-бы причастность к высокому «оксфордское блеянье», думаю я, что в моём, конкретном случае не совсем уместно, и нарочито, во-вторых, Пыркин, и он имеет к этому все основания, и чем дальше, тем больше, начинает считать меня идиотом, а первая пришедшая в голову фраза – «необходимо активизировать процессы горения, с целью повысить температуру окружающего воздуха до приемливого уровня», может быть воспринята Пыркиным как призыв пить удивительную воду не делая даже технических пауз, а к мысли о возможности прибегнуть к языку жестов, и попрыгать по помещению похлопывая себя по бокам подобно ихтиозавру, приплюсовывается, совсем уже постороннее соображение о тепловой смерти вселенной, и в конце концов я всё-таки говорю:
« м… да! Надо бы всё-таки подкинуть дровишек!»
 И Пыркинскую биографию, эмоциональные состояния,  мотивы поступков, и высказывания по разнообразным поводам, я естественно, излагаю своими словами и естественно, с некоторой долей нелинейных искажений, не превышающей, конечно же, критический уровень. Мне, квалифицированному программисту не составит ни какого труда, обойтись даже без такой важной составляющей русского языка как мат, на котором преимущественно и изъясняется Пыркин, и на котором, как известно, используя всего несколько канонических слов, и их производных, некоторые способны выразить не только нюансы душевных переживаний, но и, (правда в несколько упрощённой форме) целые философские теории. Итак:


Список сокращений и тегов для документа «PIRKIN SITUATIONS »
( в очевидных случаях не приводятся)

Пришел в неописуемый восторг –
« вост!»
Фраза может быть употреблена и в качестве надгробной надписи  –
 «эпитаф!» …   «/эпитаф!»
Открывшаяся  взорам картина повергла(бы) в изумление даже видавших виды оперативников –
 «о!»
 Здание было деревянным и вскоре загорелось –
«пых!»
Слово или выражение взамен недопустимо грубого (эвфемизм) –
  / … ….. /

Теги изменённых состояний

Алкогольное и (или) иное опянение
« а » … « /а »
Полет фантазии
«ф» … «/ф»

Атрибуты ( в ¬¬процентах)
Для  « а » - степень
Для  «ф» -  вытеснение предыдущего слоя. 



§ 1

Должен заметить, что мне придётся, не приукрашивать, как это обычно необходимо, а напротив, несколько сглаживать краски, коими пестрит жизнь разноцветных отбросов общества, оставляя за кадром совсем уж вопиющие подробности и детали.  Да, отец Пыркина, а вернее отчим, действительно был генерал, и я, хоть и рискую потерять последние остатки доверия уважаемого читателя, но отец Пыркина действительно был генерал, и генерал мотострелковых войск. И маленький Пыркин радостно катился на новеньком мотике (который в те времена был редкостью очень дорогостоящей), а деревенские детишки с восторгом бежали следом, разбрасывая вокруг сопли всех цветов радуги, ибо преобладание в рационе продуктов молочно – растительного происхождения, на фоне сильного эмоционального возбуждения неизбежно приводит к повышенному соплеотделению.
Покончив с детскими годами Пыркина, перейдем к торжественному дню совершеннолетия. В этот день, за праздничным столом, отчим Пыркина, как мне представляется, произнёс речь следующего содержания: Я, Никола,  генерал, как тебе должно быть известно, (Колюня жил в деревне, у бабушки, страдавшей патологическим добросердечием и рассеянным склерозом, что наложило своеобразный отпечаток на мировоззрение юного Пыркина) и поэтому, Никола перед тобой простираются жизненные пути с зелёными светофорами и попутным ветром. Ты можешь посвятить себя, сообразно своим наклонностям, ну например деятельности журналиста, или, к примеру, там, юриста, и, если ты будешь идти по жизни опираясь на два посоха, имя коим – трудолюбие и прилежание, то, возможно, в скором времени ты даже примешь участие… Мы будем гордится тобой Никола! Юный Пыркин же, в то время подумывал о врачебной практике, так-как вычитал как-то, в каком-то журнале о некоем заграничном энтузиасте,  который, не имея астрономической суммы денег, тем не менее, приобретя справочник по нейрохирургии, провел, пользуясь кухонным ножом и зубилом, провел, своей жене трепанацию черепа, и, по отзывам специалистов, довольно успешно, хоть и несколько грубо. Ещё более поразило воображение Пыркина свидетельство доктора, начавшего впервые применять общий наркоз.- Если бы мои пациенты только б знали, что анестезия на самом деле усиливает боль вследствие вызванного ею оцепенения, а эффект проистекает исключительно из-за кратковременной потери памяти то… Пыркин решил поделиться опасениями с Пыркиным старшим.
(А, надо сказать, общество в то время представляло собой не растревоженный муравейник, как сейчас, а напоминало более некий хорошо отлаженный часовой механизм. И если, к примеру, железнодорожник Петрович отдыхает, пьяный в дрезину, в  клумбе цветов, то, казалось, делает он это не по собственной прихоти, а выполняя некую важную миссию, а общество в целом неуклонно катится в светлое царство коммунизма.) И тогда отвечал Пыркин отцу – генералу, и говорил ему Пыркин, и сказал: Я конечно готов, посвятить себя, деятельности юриста, журналиста, и стать не только участником, но даже и ведущим ток-шоу, и идти по жизни опираясь на два посоха, имя коим – трудолюбие и прилежание, но, достаточно ли в нашей стране имбецилов, (Пыркину нравились в то время медицинские термины) что бы я мог обеспечить безбедное существование себе, и своей будущей семье?
Папа-генерал не склонен был к философским углублениям и вернул Пыркина из мира юношеских фантазий в суровую реальность резко и эффектно:
Обойдя стол с праздничным тортом он направился к двери и взял сапёрную лопатку, приготовленную для отправки на дачу. – Вот видишь эту лопату! Вот этой самой лопатой я и отрублю тебе, мудаку, башку!..

                * * *      

–  Вот он, лёгок на помине, идет навстречу, Тыркин-пыркин-растопыркин, естественно с целью разживиться деньгами. Если просто сказать нет, то он так и будет сопровождать и канючить, пока не увлечётся более перспективным проектом, поэтому я, ещё издали говорю: Колюня! Десять рублей нехватает! Пыркинсон теряет интерес и говорит: Да, ты мне прошлый раз рассказывал, что вам зарплату платят в этих… Как их… – В гигабайтах, Колюнь, в гигабайтах… Скотина… Хотя я и сам собирался выбросить эту бритву.… А на счёт биографии не беспокойся, у тебя там на пять биографий!

                * * *               

…Белая горячка («delirium tremens», или «белочка») настигла Пыркина в командировке, в поезде, на просторах бескрайней родины. Волшебный мир интернета, как известно, притягивает с неодолимой силой граждан, в прошлые века посвящавших себя юродству и кликушеству. И Пыркин служил наладчиком первых ещё, советских компьютеров, чьи корпуса были сколочены из неструганных досок. Пыркину привиделось вдруг, что чемодан его напарника, спящего тут же, пьяным в слюни, есмь ноутбук, и он должен его ремонтировать. Поковыряв чемодан открывашкой бутылок, Пыркин добился несколько расплывчатого изображения. На экране появился милиционер. Поковыряв ещё штопором, Пыркин настроил и звук. Разыскивается опасный преступник!  Разыскивается опасный преступник! - Повторял милиционер. Пыркин встревожился, и принялся было будить коллегу, но замер вдруг потрясённый.
– Разыскивается опасный преступник! Разыскивается опасный преступник! –  Пыркин Николай Николаевич!!! – При обнаружении расстрелять на месте! …На следующей станции Пыркин покинул поезд, без  багажа, и в одних тренировочных трусах, прикрываясь только, сзади и спереди, двумя подушками,  которые, по народному поверью способны остановить пулю. Короткими перебежками Пыркин преодолел привокзальный скверик, и сделал вид, что внимательнейшим образом изучает находящийся тут же бюст П. И. Чайковского. Редкие прохожие не обращали на Пыркина не малейшего внимания, но становилось прохладно, и Пыркин решился укрыться в ближайшем здании. В здании располагалась некая контора, и Пыркин, деловито пройдя меж служащими, укрылся в туалете. Через некоторое время, необходимое сотрудникам чтобы придти в себя от изумления, и обсудить случившийся казус, раздался требовательный стук в дверь, и возмущённые возгласы. Лихорадочно ища выход из сложившийся непростой ситуации, Пыркин, надо отдать ему должное, нашел верное решение. Справедливо рассудив, что гражданина страдающего расстройством психики не станут расстреливать на месте, а отведут к доктору, Пыркин решился, не осознавая, что в этом уже нет необходимости, симулировать сумасшествие. И тогда, из кабинки туалета раздалась, фальшиво исполняемая Пыркиным бравурная мелодия, затем над туалетом взвилось облако пуха, из распотрошенных Пыркиным подушек, и наконец взору присутствующих предстал и сам Пыркин, для пущей убедительности перемазавшийся собственными фекалиями, и облепившийся перьями…

* * *

Крест!
               На руке моей святой
Наколан крест!...

* * *

…На призывную комиссию Пыркин прибыл уже к закрытию. После ссоры с генералом, которая и побудила, кстати говоря, Пыркина явиться наконец в поликлинику, нервозность не проходила, Пыркин непрестанно курил, наблюдалось дрожание конечностей. Так-как физически Пыркин был более чем здоров (в тетрадках имеется даже фото с Третьяком, Пыркин полгода играл за юношескую сборную в хоккей) то он и направился в первую очередь к самому проблемному для себя кабинету. Читая таблички на дверях Пыркин прошел в самый конец коридора и понял, что читать таблички больше не надо. В нише коридора находились двое призывников, один сидел рядом с дверью, и крайне сосредоточенно читал какую-то толстую книжку, делая иногда даже пометки карандашом,  второй же, видимо с более лёгким расстройством,
то двигался к заветной двери, издавая при этом «чух-чух-чух» и делая вращательные движения кулаками, то давал задний ход, как-бы в нерешительности. Этого в армию всё-равно бы не взяли, из-за несоответствия соотношения «рост – вес» допустимому, и он имитировал движения паровоза, или потому что на самом деле дурак, или подстраховываясь на всякий случай, или и то и другое одновременно.
Случилось судьбоносное. –  Пыркин открыл дверь и вошел.

* * *

Надо сообщить, что Пыркин не фамилия, а кличка.
– Ксюха. (окружение Пыркина, двадцать семь лет, выглядит моложе, мелкая, детдом, положенная государством квартира в пролёте, документы тоже, не носит юбку, –  нога криво срослась, дед в деревне, «муж» выгнал – сообщили о склонности стоять на обочине, а руки; не поднимать, алкоголизм, симпатичная, молчаливая, голос хриплый, но приятный, говорит тихо, дэцл пришиблена, первого типа )
Так вот, Ксюха, –  О! Пыркин!  – Можно интересную кличку придумать! – А Пыркин и есть кличка, а фамилия – Гладких. Н.Н.
 – Я пишу с согласия героя, и даже по его просьбе, хотя понимаю конечно, что это предлог был нелепый, у писателя дом через домов десять, на той стороне. У бабки евойной фамилия была Прутких, или типа…
– Если вы ниже среднего роста, у вас кучерявые волосы, и вы болтливы, то везде, от Москвы, до самых до окраин, вы получите прозвище «Пушкин». Если-же ваша кожа имеет землянистый оттенок, как иногда бывает у профессиональных алкоголиков с большим стажем, глаза на выкате и вы часто курите, вас неизбежно прозовут «Копчёный», и так далее, вообще, чтобы заработать «погоняло» надо выделяться из середины, тогда учитель физкультуры сказал лет десять назад: На коньках ты как корова на льду просто». Десять лет прошло а ты до сих пор «Корова»! …Чем выше по эскалатору, тем сложнее заслужить кличку, у мэра Киева, например, мне нравится, «Космос»! – За манеру абстрактно и витиевато строить сложноподчинённые предложения в устной речи.

* * *

Войдя Пыркин поздоровался, глядя в верхний угол, сказал, что хочет служить, и посмотрел на врача. Здесь Пыркин несколько сретушировался, так-как узнал в докторе гражданина, виденного им недавно в туалете. Сначала я хотел пропустить этот эпизод как малозначительный, но… Но, придя в военкомат Пыркин первым делом заглянул в туалет. Обкурившись Пыркин толкнул дверь, но она не открылась. Пыркин подумал, что тётка в халате и со щеткой, которая крутилась возле двери, когда он входил, закрыла его на ключ, и с криком «Э! Коза!» принялся с разбегу долбить дверь ногой. Затем подошел к окну, открыл его, и высунул башку наружу. Был третий этаж. Чуть ниже уровня пола шел ряд из кирпичей, – карниз. А чё – подумал Пыркин, скажу, типа «без очереди можно?» перелез и осторожно встал на карниз. Соседнее окно было рядом, и было даже открыто. Медицинскую карту приходилось держать в зубах. Перехватившись Пыркин оказался посередине крайней створки и посмотрел. Докторша стояла к нему спиной, а ветеран, не имею права раскрывать врачебную тайну, намекну только, что она была, доселе ругавший современную молодёжь, вначале открыл от возмущения рот, а затем, не имея возможности повернуться назад, разразился матом, и принялся шарить рукой  позади себя, где у него стоял костыль. Испугавшись что ветеран отреагирует неадекватно, Пыркин выкрикнул ненорматив, и чуть не сорвавшись, убрался из зоны видимости. Вернувшись назад Пыркин услышал характерный звук спускаемой воды, затем из кабинки туалета вышел дядька с аккуратной бородкой, равнодушно посмотрел на него, и не торопясь вышел, потянув дверь на себя. Пыркин сплюнул медицинскую книжку, перелез назад, отряхнул одежду, и тоже не торопясь вышел, придав лицу равнодушный и несколько высокомерный вид, стараясь не реагировать на удивлённые взгляды и умолкавшие при его приближении разговоры.

* * *

Доктор тоже посмотрел на Пыркина, и в нём зашевелилось не любопытство, а какая-то тень любопытства. Полистав карточку (крича Пыркин как-то умудрился не выпустить её изо рта, такое бывает в стрессовом состоянии), и задав несколько обычных здесь вопросов, типа как можно интерпретировать пословицы «не плюй в колодец, пригодиться воды напиться» и «пришла беда – отворяй ворота» и не ссытся ли Пыркин, доктор сказал, что не рискнёт взять на себя ответственность отправить его в армию. Дуракам везет, но чтобы так везло! Но не будем забывать, что Пыркин хотел служить, и он уже пошел к двери грустный и открыл дверь… Но в коридоре стоял ветеран в сопровождении охранника и грозил костылём «паровозику», и Пыркин (ему явно не хватало школы мужества) решительным шагом вернулся к доктору…
Доктор призадумался. До этого он не брал взяток, но предложенная в такой форме, по такому поводу… Вообще-то в военкомате его зауважают, раз он принял такого, жаль слюни не пускает, торчок, за километр видно, с одного бока укрепление обороноспособности, с другой стороны подрыв ея, с третьей коррупция, с пятой акт борьбы с ея, – папашка генерал! Имечко есть в районе…С другого бугра – если генерал, то чего так мало… Воистину, один дурак задаст столько загадок, что десять мудрецов не разрешат! От себя замечу, что было-бы по сказочному красиво загнать дурака в армию, не взяв денег, и сказав назидательное напутствие, но здесь не притча, а биография, подходит формально под серию «жизнь замечательных людей».И  вообще, какая разница, о чём там думал доктор. Психиатры знают, что мозг не для того чтобы думать, он для того, чтобы перебрать в памяти все имеющиеся в наличии навыки и выбрать наилучшую для данной ситуации реакцию. Чтобы думать надо наглость иметь! Лучше всё принимать как данность, смотреть на мир глазами ребенка. Ребенок всё принимает как данность, его не удивляет ни что. –  Папа, хлипкого телосложения, неожиданно и для себя самого, побил зашедшего на огонёк соседа, добродушного балагура, превосходящего на три весовые категории,  мама сидит на диване, нечесаная как лахудра, с синяком под глазом, в холодильнике – дары природы, в виде кабачков, плавают в банке, год никто ни ест, пересолены, ребёнок просовывает голову в форточку, и кричит во след поверженному посетителю во всю громкость и жмурясь от восторга: «пидорас!!!»…
* * *

Пребывание Пыркина в армии было кратковременным, но очень поучительным. Перед отправкой Пыркин прослушал выступление министра обороны, где тот, среди прочего, посетовал, что многие призывники, из таких отдалённых мест, такой глухомани, что ни разу в жизни не видели унитаза, о каких новейших технологиях, может идти речь, когда… Пыркин тут-же вообразил себя стоящим, в классе, возле доски, с указкой в руках. На стенах повсюду развешаны плакаты с изображениями автомата Калашникова, в разобранном виде, в собранном, на доске же чертёж, – унитаз в разрезе, и Пыркин, в простыми, доходчивыми словами… На деле же оказалось что, по соображениям гигиены, в армии вообще нет унитазов. Вообще, многое казалось необычным и удивительным. Вокзалы, поезда, поиск алкосодержащих жидкостей. …В Сибири командный состав не любит проводить строй солдат по людным местам, хотя какой-то норматив по культработе есть, типа раз в полгода в музей, или театр. Во-первых возможность коллективной пьянки, потом мелкие неприятности, – начнёшь проводить инструктаж в общественном месте, толпа тут же выделяет из себя бродягу, он тоже внимательно слушает инструктаж, почёсывая бороду, потом, уходя, говорит задумчиво: – Да ребята… Командир у вас дурак…

* * *

Было четыре часа дня, и было уже темно. Вокруг леса, снег… Пыркин стоял новеньком обмундировании, в теплых солдатских варежках, с отдельным указательным пальцем, для курка, в кузове грузовика и ждал начала погрузочно-разгрузочных работ. До Москвы сколько-то тыщ километров, пофигу сколько, пройти за колючку, по такому глубокому снегу, сто метров тяжело.…Такая тоска взяла, что Пыркин посмотрел на звезды (было как раз полнолуние) и завыл.




* * *

Там была ещё странная форма приветствия, когда они проходили по военным городкам, им иногда кричали из окон – «вешайтесь». Отличий от прежней жизни было столь много, что они перестали удивлять, а удивляли, наоборот, сходства. Когда к Пыркину кто-то обращался, типа, – «чё, нюх потерял!» он удивлённо думал: А интересно, он разговаривает на русском языке, и я его понимаю! Соратником Пыркина стал боец, которому сразу дали кличку « Чика», из-за непропорционально большой головы, у него была манера выдвигать вперед-вбок ногу, задирать носок вверх, и двигать этот носок вправо-влево в минуты волнения. Он тоже был дурак. Поступила команда переодеться в парадную форму, и построиться. Чика решил схитрить, и, как это он недавно придумал, снял сначала один сапог, и одну штанину, и, чтобы нога не мёрзла, сразу надел на неё парадную штанину, и парадный ботинок, оказавшись таким образом, в двух штанах одновременно. Пыркин последовал его примеру. Майор ждал на плацу и сказал сержанту: – Давай выгоняй опоздавших! Сержант бодрым шагом в казарму, и лёгкими пинками выгнал Пыркина и Чику на построение.
 – Часто бывает, когда одно событие вызывает самые разные объяснения, толкования, предположения, но часто бывает и наоборот, когда самые разнообразные новости истолковываются совершенно одинаково. Так случилось и на этот раз.
– «Педерасты!» Пронеслось по рядам бойцов. Места Пыркина и Чики были в последнем ряду, подальше от глаз начальства,  Но когда строй начал маршировать в обратную сторону, офицеры их увидали. – Это что ещё! Ану стой! – Выкрикнул полковник. Что это за два педераста? – Москвичи, товарищ полковник! – Стал подуськивать замполит, – им Лужков не разрешает парады проводить, решили здесь. Товарищ боец, (полковник –Чике) –  вы почему в такой форме одежды? Пытаясь собраться с мыслями, Чика непроизвольно выдвинул вперёд-вбок ту ногу, которая была в начищенном до блеска ботинке, задрал носок вверх, и стал двигать им вправо-влево, конечно в ускоренном из-за ситуации темпе. – По долгу службы, полковнику часто приходилось читать материалы ДСП. (Для служебного пользования). Пацифисты, диссиденты, сектанты.  Там ничего ни писалось о голубых сексуалистах, они за службу, или против.…Значит за… Может это экстравагантная форма пропаганды, и заигрывание с ним лично?  Последний раз его оскорбили, когда он был ещё майором, сказав: «куда прёшь, сапог!». И вдруг насмешка в такой изощрённой и артистичной форме… От щенка, сосунка! Издевательство над армией, военной формой, уставом, который писан, как известно кровью! Обидней всего было, что он не понимал что происходит, и чувствовал себя отставшим от жизни солдафоном…

* * *

Пыркина и Чику перевели в подсобное хозяйство, оно называлось «свинодром».
Им требовался приток хоть каких, но положительных эмоций, а источников небыло никаких. Поэтому у Пыркина стала развиваться необычайная прожорливость, а Чика всё время пытался уединиться в каком
ни будь укромном месте. По совету одного бойца, из профессорской семьи, с толстыми стёклами в очках, его тоже притесняли, им надо было обратиться к военному прокурору, и пожаловаться на неуставные отношения, и трудности в мочеиспускании. – За эталон грамотной речи взят старомосковский выговор, «что» произносится как «што» молодежь и Сибирь говорят «чё», совсем дикие, с хутора дальнего, раньше произносили «чи шо?», типа, «шо сэ такэ?». От  «чи шо», и ещё от «чушка» – свинья, произошло сначала «чушок»,  затем на уголовном жаргоне оно превратилось в «чухно», а на солдатском сначало в «чмошник», а потом сократилось до «чмо» (Не путать с солдатским «чмырь» от «шнырять» через уголовное «шнырь»  солдаты предпочитают звонкие, а зеки глухие согласные). …Короче, Пыркин и Чика решились на побег.


Вышеизложенное – не более чем поэтические фантазии автора.
На самом деле, к примеру, во время Великой Отечественной Войны,
бойцы линии фронта называли «чмошниками» тыловиков из «Части Материального Обеспечения».
Так-же известны аббревиатуры:
Человек из Московской области (сол.).
Человек, Морально Опустившийся  (угол.).

(примечание редактора)
* * *

Им не надо было ходить на строевую подготовку, на политическую, они просто нашли дыру в колючей проволоке, за свинарником, прошли два километра, сели на электричку, вышли в городе, на конечной, подошли к менту, то, сё… В итоге к вечеру они оказались в родной воинской части, на гауптвахте. Полковник страдал давлением, и рожа у него превратилась из пунцово-красной в буро-красную.

* * *

//  – Сумма сторон прямоугольного треугольного треугольника равна квадрату катета гипотенузы!… //  – Я буду вас// использовать по назначению, //  а вы их! Плюс к этому три круга в противогазах! Ни каких послаблений! Строжайшая дисциплина! Ты, ты, и ты, (замполит – полковнику) – «товарищ полковник, а я?» И ты тоже! Лично после отбоя встать на лыжи и обойти периметр! // К китайскому мудрецу древности. У взываю я ныне! // Чтоб не повадно было ни одной падле жаловаться прокурору! – Трудности при мочеиспускании! – Педерасты!

* * *

Путь далёк у нас с тобою,
Веселей солдат гляди!
Вьётся, вьётся, знамя полковое,
Командиры впереди!

–  Пыркин и Чика как раз занимались строевой подготовкой, и поступила команда: «песню запе-вай!»
Пел пока один Пыркин, но так надо, Чика должен был подхватывать с куплета, со слов:

Солдаты в путь, в путь, в путь,
А для тебя, родная, есть почта полевая,
Прощай труба зовёт! Солдаты, в поход!

Пыркин и Чика были взволнованы, ночью два раза была боевая тревога, чего раньше никогда не было, выла сирена. Из обрывков разговоров они знали, что из за них часть перешла на боевое положение. Вдруг калитка во дворик гауптвахты распахнулась и к ним ввалилась целая толпа вояк. Одного несли на носилках, голова и лицо были в крови. Многие были сильно пьяны. Пыркин и Чика подошли к раненному, лоб был рассечён, виден череп. Пыркин удивился – какая толстая кожа на лбу. Раненный пытался сфокусировать зрачки, которые разъезжались в разные стороны. Когда ему это удалось, он узрел Пыркина и Чику, расплылся в улыбке, выкрикнул «ну-ка, Чика, подрачи-ка!» и отрубился.

* * *

Сержант развёл Пыркина и Чику по одиночным камерам, чтоб не мешались. По замыслу дизайнера кровать была выполнена  в виде раскладной скамейки, днём её прислоняли к стенке и вешали замок. Вверху было небольшое окно, с разбитым, по старинному сибирскому обычаю стеклом. Пыркин был доволен, что остался один-четыре со стенами, и принялся вычислять скоро ли обед. Время текло медленно. В голову лезли нелепые мысли, и Пыркин пытался отогнать их. Дополнительный перец подсыпал Чика. У Чики бытиё определяло сознание, в полном соответствии с учением марксизма-ленинизма, и он в последнее время стал поглядывать на Пыркина томным и вопрошающим взглядом, при каждом удобном случае стараясь взять его под ручку. В такие моменты речь его утрачивала остатки членораздельности, и слышалось только  восторженное бульканье. Пыркин отталкивал его, озираясь по сторонам. Склонный к мистицизму Пыркин подумывал, не вздёрнуться ли ему в армейском вальтер-клозете на солдатском ремне.
Что ждёт его в краю вечной охоты?..  Но звезда Сатурн выходила уже из противостояния союзу Марса и Венеры и покидала двенадцатый дом! Служить Пыркину оставались считанные дни!

* * *

В штаб округа поступило сообщение из прокуратуры, дескать солдаты воинской части номер такой-то, жалуются на недостаточное медицинское обслуживание, и трудности при мочеиспускании. Генерал не поехал, но прибыл главврач госпиталя, доктора, прокурор,  несколько подпол -, и пол-ковников.
Это вранье, что в армии в таких случаях красят траву вдоль обочин. Её не красят, а от КПП (контрольно-пропускной пункт) до штаба, опрыскивают слегка красителем из пулевизатора, чтобы члены комиссии могли потом хвастаться, типа, когда я приезжаю, мне даже… Солдаты ходили застёгнутые на все пуговицы, с мётлами, и ждали выхода Пыркина и Чики. Чика стал дурак на всю голову, и вся вина возлагалась на Пыркина. Полковник старался вернуть себе прежний цвет лица при помощи коньяка, становясь то пурпурно-сизым, то зловеще-багряным.

* * *

Некоторые места становятся непонятными, поэтому я, хоть и собирался опускать совсем уж вопиющие подробности и детали, должен сделать исключение. Во первых, – когда  Пыркина и Чику заключили на гауптвахту, на следующий день, все дураки были собраны, (их набралось по всем ротам около пятнадцати) построены, и отправлены под командой фельдшера на экспертизу в  госпиталь, где были признанны годными к дальнейшей службе. Убыв из места отправления, к месту назначения, то есть назад, не прибыли, часть поднимали по тревоге к приходу ночных поездов напрасно, на следующий день дураки прибыли сами, голова разбилась о рельс при десантировании. Дальше. Некоторые вещи составляют военную тайну. Когда я, встретив Пыркина возле пивной, спросил, почему всё-таки на свинарнике взорвалась бомба имитирующая ядерный взрыв, он вообще хотел отказаться от меня как от биографа, и потребовал назад тетрадки. И ещё. Пыркина и Чику как-то перед присягой отправили навести порядок на КПП, подметая Чика обнаружил под столом, рядом с какой-то сумкой объемистую бутыль в декоративной оплётке из натуральных прутиков, как у корзинок, и указал на неё Пыркину. Отвинтив пробку и понюхав, Пыркин ощутил аромат явно спиртовой настойки и предложил Чике продегустировать, отпив дэцл, чтоб было незаметно. Освежившись, Пыркин несколько утратил бдительность и предложил выпить ёщё по рюмашке, а рассудительный и осторожный Чика предложил долить взамен воды, чтоб было незаметно… Когда всё было выпито и Чика удерживал Пыркина пытавшегося нассать в бутылку, в окне отобразились идущие к ним два прапора, один сдавал дежурство, другой принимал. Чика быстро поставил бутыль на место, и они принялись ускоренно и усердно тереть пол швабрами. Сдающий смену прапор, крепкого телосложения, и бравой выправки, видимо в имидже и стиле придающий непропорционально большое значение усам, взял сумку, положил в неё, пустую бутыль, какую-то тряпку, книжку, и к удивлению Пыркина и Чики, не попрощавшись быстро вышел, отправив в казарму и Пыркина с Чикой.
– Корень женьшеня, настоянный на муравьином спирту и железных опилках, говорил прапору сибирский кузнец Влас, бывший ещё колдуном, потому и стоит дорого, что очень силён, за раз не более трёх капель, и ни в коем случае в полнолуние! Тебе тут года на два хватит! Это тебе не виагра! Результатом недоразумения была необыкновенно сильная эрекция, не проходящая у Пыркина и Чики, ни днем, ни ночью, уже в течение месяца. Сами Пыркин и Чика, обсудив случившийся казус, ошибочно приписали его к проискам ещё одного дурака, увлекавшегося приёмом вовнутрь разнообразных химикатов, как-то раствор для мытья стёкол, или крем для обуви, видимо с целью откосить, цель была достигнута только наполовину, его отстранили от караульной службы, и перевели на кухню, и накануне он как раз угощал их кашей Дружба, (перловка дружит с горохом), Пыркин тогда ещё поразил присутствующих, споривших, сможет ли он один слупить кастрюльку, выдававшуюся на десятерых. Круглосуточная активированность детородного органа доставляла некоторые неудобства, особенно при команде «сорок пять секунд подъем», и посещении бани, когда вызывала смех, сопровождаемый завистливыми и нелепыми комментариями. Теперь же, представ перед комиссией в обнаженном виде, первоначально упиравшийся Пыркин, сообразив, что терять нечего, и мосты поззади сожжены, прогнувшись чуть назад, напрягся, разведя руки, как это делают качки на показательных выступлениях, окончательно потерявший берега Чика, последовал его примеру. Полковник, скромно присевший за длинным столом с самого края, колер не изменил, но интенсивность цвета превысила уровень казавшийся ранее максимальным.

* * *

– А ну-ка, убери свой чемоданчик!
– А ну-ка, убери свой чемоданчик!

– Напевал Пыркин, собирая с Чикой дорожные сумки.
 
– А я не уберу, а я не уберу, а я не уберу свой чемоданчик!

– Булькал не умеющий петь Чика, и тогда Пыркин, подражая движениям толстяка в военкомате, вращал кулаками и продолжал:

А когда поезд уходил, огни мерцали!
Огни мерцали когда поезд уходил!

– Выходи строиться! – Три круга в противогазах!

– А поезд: Чух! Чух! Чух! Огни мерцали.
– Огни мерцали когда поезд уходил!

– Отвечал Пыркин делая танцевальные движения.
Полковник злобствовал, но был уже вне зоны досягаемости.

* * *

Под обескураженные и грустные лица солдат, Пыркин и Чика поставили возле поста дневального табуретку, высыпали на неё несколько пачек сигарет, так принято, в ответ получили небольшую сумму денег, с приказом тратить их только на выпивку, и по упаковке презервативов. Потом сержант опрыскал их дезодорантом, чтоб улетучить последние остатки говна навоза со свинодрома, отдав и сам флакон. Всем было грустно. Пыркин и Чика выдвинулись в путь.

* * *


Дорога прошла в пьяном угаре и без особых приключений. Перед КПП Пыркин заглянул в «чипок» – отвратительное название, повсеместное и устойчивое, здесь солдатам сильно изменило чувство гармонии, фальшивое и пошлое, повидимому произошло от «шинок».– В полет? Спросила продавщица, –  «в полет» –  согласился Пыркин, продавщица подала одеколон, стаканчик и конфетку. – Сопливое название! …Ну ладно, придя на станцию, Пыркин, назначенный старшим, взял у Чики деньги и документы, объяснив тому, что он, Чика, признан дураком официально, и находится у него в подчинении. Чика же, (мотивации Чики, более премудрые и замысловатые, нежели Пыркинские, их труднее декомпилировать, он хотел, видимо возвыситься как-то в глазах друга, а не устроить, на память о себе прощальный феерверк), пока Пыркин хлопотал о билетах и припасах, обойдя здание вокзала, зашел в пристроенный сзади туалет, и активировав одну из взятых с собой осветительных шашек, (если такую шашку положить на крышу автомобиля, она прожжет дырку до самого асфальта), бросил её в унитаз азиатского типа, то-есть какать в который надо сидя на корточках, «пых!»  затем, (кроме других дел), вывернул висящую на проводах лампочку, и когда она остыла, засунул её себе в штаны, в область ширинки, разместив строго по центру.
…Далекие полустанки, с их уходящими в оба конца синевы рельсами, всегда вызывают особую форму чувственного настроения, но ожидать электричку пришлось недолго, через часа два-три Пыркин уже стоял в кассу за билетом до Москвы, а Чика, чувствуя свою полнейшую безнаказанность (милиция не правомочна проверять солдат, а военных, и патрулей небыло) стоял перед милицейским нарядом, расстегнув китель, засунув руки в карманы, пальцами придерживая лампочку строго по-центру, и выдвинув ногу вперёд-вбок, двигал носком ботинка влево-вправо. Ветераны, и граждане старшего возраста говорили им иногда слова одобрения, и когда подошедший к Чике Пыркин пропел, из Хоя, Сектора Газа, где «и успел нажраться я» он срифмовал с «демобилизация», исказив оригинал, старушка один вид чей вызывал умиление, в ответку так пропела:

«Если завтра война, если завтра в поход,
Если тёмная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ,
На защиту страны своей встанет».

– Что мужчины сразу куда-то заторопились, а некоторые женщины вытирали слёзы.
* * *


Поездка в поезде, после того как Пыркин прикрутил себе знаки отличника боевой и политической подготовки, а Чика, кроме того, ещё красиво пришил  на погоны лычки, присвоив себе звание, которого нет в природе, и повесил аксельбант, проходила однообразно. До самой Москвы Пыркин, прерываясь только чтобы выпить, (запас Чикиных шашек он продал), высовывал голову в окно и орал всё время один и тот-же звук – «А-А-А-А-А-А-А». И когда возмущенные пассажиры, и проводники толкали в плечо Чику, тоже смотревшего в окно, но сидя, и он поворачивал к ним свою непропорциональную, как у Тургенева голову, затем поворачивался весь, раздвигал ноги, и указывая в темноту окна, булькал что-то восторженное, среди рассыпавшихся презервативов, они оставляли свои попытки, и отступали, столкнувшись с чем-то загадочным и непознанным.

* * *

Прибыв домой, Пыркин, несмотря на наступившую импотенцию и запой, начал подумывать о продолжении рода. Только малоискушенный читатель подумает, что такие как Чика и Пыркин не пользуются успехом у женщин, напротив, они-то им и пользуются. Женщины чувствуют себя с дураками комфортно, и имеют возможность проявить своё материнское начало, к тому-же дураки  очень исполнительны. К тому же избранница Пыркина была намного старше его, и когда Пыркин предложил ей руку и сердце, поинтересовалась только, не ссытся ли он. Свидетелем стал Чика.

* * *

Пользуясь легкой внушаемостью Чики, его приняли в какую-то секту протестантского толка, и он ходил всегда в классическом костюме, синем, с пристёгнутой на лацкан хренью, забыл название, как у продавцов, или охранников. Единственным неудобством было то, что этажами пятью выше жила семья алкоголиков, они когда бухали на балконе, взяли привычку метать в него сливы, которыми закусывали, росли они тут же, во дворе. Чика и Пыркин, по случаю женитьбы, тоже в костюме, с гаврилкой галстука, короткими перебежками от дерева к дереву, миновали опасную зону, и отправились в ЗАГС. В подвальном этаже здания студенческого городка тренировались штангисты, они стояли у входа, где спортплощадка, ожидая когда откроют сауну, а на первом был ЗАГС. Когда Пыркин, выходя, поднял супругу на руки, качки принялись что-то горячо обсуждать, и громко спорить, потом от них отделился тренер, и побежал за свадебным кортежем, махая рукой, и призывая остановиться.
* * *

Кортеж прибыл в деревню, где, на раздолье, и должна была проходить свадьба. Предыдущим мужем Ципуштановой, Пыркинской невесты, был уголовник под кличкой «Ветран», гонявший её с топором, он жил тоже в деревне, переселившись после развода к своему подельнику под кличкой «Шпан». С ними бухал ещё «Чирик». «Чирик» происходило от названия десятирублёвой купюры «червонец», старых денег. Ветран и Шпан, в официальной обстановке, когда неуместно уменьшительное обращение, там Славик, Юрик, называли его Чирий. Ветран и Шпан были крупного телосложения, а Чирик мелкого. Он был сучкорезом, а Ветран и Шпан вальщиками. То есть когда Ветран и Шпан заваливали кедр, Чирик отпиливал сучки. Когда освежились, Ветран сказал сподвижникам, как это принято на лесоповале, то есть с ленцой, и некоторой даже истомой, – ну что, пойдем, поставим на уши всю эту халабуду! У Чирика были какие-то неотложные дела, а Ветран и Шпан, плечём к плечу, изогнув левые углы губ книзу, так что на левых щеках образовались вертикальные складки, выступили против Пыркина и Чики.

 
* * *

Крест!
На руке моей святой
Наколан крест!...


* * *


…Но звезда Сатурн была уже в дружбе с Марсом, а с Венерой находилась в каких-то совсем уж невероятных отношениях, возникающих с периодичностью раз в семь тысяч лет. Свадьба была в самом разгаре, раздавались здравицы и тосты, вдруг среди гостей зазвучали возгласы, взволнованные и тревожные: – Ветран! Ветран пришел! Гости же со стороны жениха, восприняли это, как приход всеми уважаемого и заслуженного ветерана, почётного гостя. Раздался дружный шум одобрения, приветствия, крики:  Штрафную! Стул ветерану! После всеобщей суеты, Ветрана усадили на почётное место, заставили выпить штрафную, Шпан сел поодаль. Экспедитор Кекин,  встав с бокалом шампанского сказал: Благодаря  самоотверженности ветерана, его неустанным заботам о ближних и душевной щедрости… Обязан своему счастью не только виновник торжества и его друзья, но… Пусть же славные дела ветерана послужат примером и… Не ожидавшие такого тёплого приёма Ветран и Шпан тихо сидели, ожидая момента, чтобы не привлекая внимания уйти. Старая Цыпуштаниха, как раз, по русскому обычаю, собирала на вынос, то-есть тем, кто небыли приглашены, но не смогли не придти, и на деликатном отдалении расположились на полянке  в непринуждённых позах, Шпан сказал:  – Мы вообще-то на минуту заглянули, поздравить, давай отнесём заодно. Шпану дали сумку, Ветрану вручили букет, и они ушли на полянку, откуда вскоре стали доноситься истошные вопли.

* * *

Проснувшись Чика обнаружил себя лежащим на диване между сёстрами Поликарповыми. В процессе застолья они стали называть его головастиком, а Димка Козлик, видимо ревновавший, протягивая рюмку для чоканья, говорил: – Давай, Голова! Теперь он спал у стенки, обнимая одну из сестёр. Несмотря на глубокую ночь было почти светло. Свет попадал из окон, фонарь стоял рядом, дверь на тераску была открыта, там, и ещё на крыльце горел свет. Было совсем тихо. По разным местам спало не менее пятнадцати человек. За столом стоял Славик с бокалом в руке и говорил какую-то длинную речь. Чика был в деревенской избе впервой, и ощущал себя как бы инопланетянином. Поссав с крыльца, Чика осмотрел соседние комнаты, в одной была старинная кровать, железная и высокая, на ней крепким сном спали молодожены. Славик, заметив передвижения Чики, в своей речи стал приводить его в качестве примера, отзываясь о нём самым нелицеприятным образом. Поэтому, взяв клюквенную настойку, очень ему понравившуюся, Чика переместился на кухню, где была большая кирпичная печь, побелённая побелкой. Зайдя за печку, в закоулок, Чика сел на табурет, сзади облокотился о старинный сервант, а ногами упёрся в деревянную перегородку, разделявшую кухню, и спальню молодоженов, так что табуретка оказалась стоящей на двух ножках. Чика задумался. Во время свадьбы, как водиться, прозвучало немало разнообразных пожеланий, шуток, подбадривающих реплик, касательно продолжения рода…

 … Когда жид-массоны, в торжественной обстановке облачали Чику в синий костюм, купленный на средства мультимиллионера Тарантило, тоже члена секты , и он вынул из штанов лампочку, их ересиарх, Утренняя Заря,  со скорбью сказал посвящённым: – Вот на какие богомерзкие и постыдные поступки толкает ныне неокрепшие души извечный враг рода человеческого. Затем сектантам привиделось, что, загнанный ими в угол, и отгороженный пентаграммами дьявол на мгновение материализовался, и произнёс:  – «ебес яух ин ун!» Стали переводить. С иврита и латыни ничего не получалось, санскрит и суахили с древнегреческим тоже не помогли, старофранцузский, на котором писал Нострадамус тоже, наконец один дятел поставил текст себе на пароль, и запустил переборщик паролей «Джонни», последнюю версию, и взломал его словами:
 «Друзья! Клянусь, я сам удивлён!» …В общем, эрекция пока не восстанавливалась.

В самых безобидных фразах Чике слышались скрытые намёки и насмешки. Даже невинный вопрос: – Который час? Заставлял Чику выдвигать ногу в сторону и булькать. – Перед свадьбой Пыркину подарили часы. И Пыркин, как-бы желая проверить точность хода, небрежным движением отодвигая край рукава, спросил Кекина – сколько на твоих? После того, как Кекин и компания раскрутили Пыркина обмыть часы, Пыркин впал в полузабытьё на автобусной остановке. Ему привиделось, что футбольная команда, болельщиком которой он был, Спартак, проиграла подряд несколько матчей, и скатилась в самый низ турнирной таблицы. Тренером пришлось назначить Пыркина. И вот, когда, в полуфинале кубка, Спартак вёл шесть-два, Пыркин ощутил некоторое беспокойство в области запястья. Открыв глаза он увидел нескольких убегающих в даль школьников. Часов небыло. На следующий день, когда Чика шел с Пыркиным мимо транспортного цеха, Кекин, высунув голову в форточку прокричал: – Пыркин! Сколько на твоих? В ответ Пыркин начал выкрикивать угрозы и оскорбления, под общий хохот шоферов и механиков. А так-как для Чики эпизод с часами Пыркин обошел молчанием, а было как раз, полшестого пополудни, то Чика и истолковал шутку, как более тонкую, и менее прозрачную.
…Нога Чики непроизвольно начала колбасится, привычка, от которой его не удавалось отучить, деревянная перегородка, не доходящая до потолка, для лучшего притока тепла от печки, подалась, и старинная железная кровать, ложе новобрачных, спинка которой как раз и подпирала перегородку, как-бы в насмешку,  издала скрипучий, и чистый звук: «Кряк-крик».

* * *

Славик, потеряв нить умозаключений, запнулся, и тогда Чика, поняв, что это пробил его звёздный час, принялся потихоньку толкать перегородку ногой, поставив табуретку поудобнее, и получше упершись спиной в сервант. Храп, раздававшийся откуда-то из дальнего угла смолк. Установилась полная тишина. Но это была уже не та сонная и ленивая тишина деревенской ночи. Это была тишина концертного зала, Чика мурашками на спине ощущал напряженное и заинтересованное внимание.
 – Кряк-крик, кряк-крик, кряк-крик. – Чика, как знающий толк в своём деле дирижер, тихо и в умеренном темпе разыгрывал прелюдию, чтобы потом, когда наступит апофеоз…

* * *

Минут через пять, когда Чика качал перегородку уже двумя ногами, хотя ещё не в полную силу, а молодожены, проснувшись и поглядев, сначала друг на друга, потом, вытянув шеи, по сторонам, потом снова друг на друга, замерли, решив ничем себя не проявлять, пока ситуация не прояснится сама собой, Чика вдруг осознал, что его труд может оказаться напрасным, то есть источником звуков могут счесть Цыпуштанову (имя её неизвестно, так-как Пыркин впоследствии при обращении к жене использовал всегда два устойчивых словосочетания, одно «корова ты дурная», и за ним следом всегда «мандавошка ты ….»)  …Ну, ладно, Чика, вспомнив обсуждавшийся накануне футбол когда Ципуштанова заявила, явно кокетничая, что будет теперь болеть за ЦСКА, в противовес Пыркину, стал обивать: «Спар-так! Чем-пи-он!» «Спар-так! Чем-пи-он!». Иногда только вставляя: «Ар-мей-цы Мо-сквы, чем-пи-оны стра-ны!»
И затем, ощутив внезапный приток вдохновения, какой бывает у исполнителей, встретивших заинтересованное внимание, и интерес аудитории, принялся наигрывать мотив исполнявшейся недавно застольной песни, а именно:

– Виновата ли я? – Виновата ли я?
– Виновата ли я что люблю?...

– Та-та-ти-та та-та, та-та-ти-та та-та,
Та-та-ти-та та-ти-та та-та!

– Ночью звёздки горят, ночью ласки дарят,
– Ночью все о любви говорят!

Уже горел свет, гости, стараясь не шуметь, закусывали.

Перед тем как приступить к апофеозу, Чика решил исполнить еще «По полю танки грохотали»

– По полю танки грохотали,
Танкисты шли в последний бой,
А молодого командира,
Несли с пробитой головой.

Но тут начали подпевать, и Чика, взяв для конспирации тарелку, вышел из кухни и тоже присел за стол. Вышли и молодожены.

На танцполе колбаслся какой-то незнакомый никому гражданин, в такт немного приседая, и выделывая согнутой в локте рукой движения, которые можно было бы счесть непристойными, если бы не вытаращенные глаза и выражение восторженного идиотизма на лице.

– Болванкой вдарило по танку…

Автора текста здесь нельзя упрекнуть, танкисты называют снаряды именно болванками.
Что касается заключительных строк:

Потом заплачет мать старушка,
Платком смахнёт слезу отец,
А дорогая не узнает,
Каков танкиста был конец!

Которые автор как бы предлагает каждому понимать в меру своей испорченности, то их следует признать редкой удачей автора, по всей вероятности любителя из народа.

* * *

Закончив исполнение, гости стали переглядываться между собой, спрашивая друг друга, – а кто это? Затем Славик спросил: – Мужик, откуда ты тут взялся? Танцор повернулся, и уставился на Славика.

* * *
В древности, когда небыло ни каких средств связи, кроме флажков, парусники, встречаясь в океанах, вывешивали, от верхушки мачты к бом-брамселям, набор флажков, каждый что-то обозначал. До наших дней дожил только один флажок, череп со скрещенными костями, означающий «Вам хана!». А были ещё «мы мирное торговое судно», «обходите нас справа, а мы будем слева», «впереди опасный участок», который еще вывешивался в ответ на череп, с одновременным разворотом. Череп назывался еще «весёлый Роджер». Можно было строить целые фразы, типа: «Вы не видели капитана Кука, первооткрывателя, его все ищут, он должен». Тогда все ездили за перцем, а потом стали за чаем. Иногда возникали целые диалоги, типа, сначала «череп», и «немедленно поднять паруса и покинуть акваторию!»,  в ответ: «Капитан! Вас повесят на верхней рее, на рассвете, как джентльмена!», и затем «извините, боцман пьян, перепутал флажки и будет наказан». Хотя толку от флажков было мало… Язык мимики не совсем международный, англичане, например, когда квакают, у них формируется, с годами, чуть иное выражение лица, из-за нагруженности иных мелких мышечных волокон, задействованных при артикуляции. …Кто не мечтал жениться на женщине, глухонемой от природы! К тому-же они очень симпатичны, потому что совсем не вывешивают флажков. …Если, чисто умозрительно, взять морской бинокль, и одной рукой придерживаясь за мачту,  чтоб не качало, взглянуть, то танцор как-бы сигнализировал: – «Педагог!» …Нет! – «Заслуженный педагог!», «Всю жизнь посвятивший нелёгкому делу просвещенья!». – «Но этот балбес!…»  «Своим дебильным вопросом!…». «Сейчас я просто вне себя от возмущенья!».

* * *

Тут один из гостей, воскликнул, силясь припомнить что-то позабытое:
 – Так это ж Обугленный! – Лучший печник России!

* * *

…Кстати, мало кто знает, что аборигены съели не Кука, как поётся в песне, а Магеллана. А Кук благополучно вернулся, со своей козой, которую он повсюду возил с собой, несмотря на протесты экипажа, и стал многодетным отцом, перец и корабль у него забрали за долги. Потом он всё равно утонул.

* * *
Я не Обугленный, я Копчёный! С достоинством отвечал танцор, обводя глазами аудиторию, как бы призывая её разделить с ним негодование. Да, это действительно был Копчёный, о котором я упоминал ранее, когда намекал, что не поняв Пыркина, не понять общее настроение умов в дефолтной среде (в народе).

* * *

Копчёный был бомж. Но не тот бомж, которые иногда попадаются вам на глаза, эти бедолаги – БМН, бомжи местного назначения, они тоже делятся на два вида, БМН, и БДС, – бомж дальнего следования. В МЛС, – местах лишения свободы, гражданин утративший все связи с социумом, но в принципе законопослушный и адекватный, называется ещё «дикий фраер».

* * *

Встав на нелёгкий путь бэдээса, скорей по зову души, Копчёный не только не утратил связь с инфраструктурой, но даже заметно упрочил её. Проснувшись по утряни, Копченый, набрав бесплатных газет, стал просматривать прессу, стремясь наверстать упущенное за несколько суток пьянки. А так-как день был праздничный и свадебный, то разместился он на скамейке у памятника защитникам Москвы. Монумент представлял из себя настоящий танк Т-34 поставленный на постамент. Негодуя на действия властей, расставивших памятные знаки рядом с остановками так, что выходило в этом месте бойцы должны были воевать сами с собой, Копчёный прошелся, настрелял сигарет, а один крупный бычок поднял с асфальта не нагибаясь, а только взмахнув как-то рукой, и сделав вид что споткнулся. Вернувшись, Копченый увидел, что на скамейке сидит гражданин лет двадцати, видимо студент. Через полчаса, оба они начали  догадываться, что несмотря на разницу в возрасте, положение в обществе, благосостояние и представления о добре и зле, находятся они здесь с одной и той же целью. – Цветы! …Первая свадьба проехала мимо, вторая была Пыркинская.
Глядя на роскошные букеты, оппоненты поглядывали и друг на друга, взвешивая силы. Юношеская влюблённость, энтузиазм и скорость, против житейской мудрости, жизненного опыта и потребности похмелиться. Однако после возложения цветов и фотографирования букеты были подняты и вручены опять молодожёнам. Копчёный, достигший к тому времени состояния полного слияния с миром, и спонтанности реакций (одна из высших ступеней раджа-йоги, – «отделение ума от тела»), начал мыслить вслух, и встретил полное понимание и одобрение своего соперника. Посидели ещё немного, ждать других свадеб смысла небыло. Студент, находясь под воздействием методов социальной инженерии и суггестивного воздействия Копчёного, уговаривал его выпить с ним по бутылочке пивка.
…Когда, через полтора часа, наряд милиции уводил студента, и еще одного мудака, в вытрезвитель, Копчёный, лёжа на боку, на травке (его не взяли из-за нетранспортабельности), проделывал левой рукой, в сторону ментов, движения которыми обычно отгоняют мух. Вообще-то, если декомпилировать, то в высшей стадии опьянения эти жесты означали примерно следующее: – «Закрытая форма!»
Нет. … «Редкая открытая форма!» Нет.  …«Редчайшая открытая форма туберкулеза, полученная при разгрузке вагонов с радиоактивными отходами, куда отправляют вич-инфицированых зека.»  …Отдохнув немного, Копчёный направил свои стопы на водоканал, где среди труб, вентилей и заглушек был душ.
Стоя под душем, Копчёный размышлял о том, что эти бараны, москвичи, совершенно не ценят такое благо цивилизации, как душ, и не умеют правильно им пользоваться. В голове сложилась целая лекция – «Душ, и правильная помывка под ним». Когда в слив потекла абсолютно чистая вода Копчёный подошёл к зеркалу.
…Многие граждане, выбирают для себя вид деятельности, сообразно своей наружности. К примеру гражданин с ярко выраженной криминальной внешностью, как-то не видит себя в роли менеджера торгового зала, или консультанта по ценным бумагам, и банковским вкладам. Хорош был бы извоз, но клиенты, заглянув в окно, отказываются ехать, мотивируя что дорого, сбавишь цену – пугаются еще больше. Выбор остаётся небольшой  – автомеханик, мясник, и санитар морга. К тому-же граждане  и ожидают как-то от обладателя такой внешности, соответствующих проявлений, со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями.
Что же касается Копчёного, то глядя на него, умственному взору представал не уголовник, а неглубокое, по колено, небольшое озеро, наполненное пенистой жидкостью, где, в болотных сапогах, и с сачком, находится и сам Копчёный, дегустирующий креветок.
Приняв перед зеркалом несколько эротических поз, Копчёный вышел к вахтёру, профессиональному алкоголику, и выпил и с ним.
Они вышли, и присоединились к группе граждан на автобусной остановке. Мимо, на некотором отдалении, как-раз проходил бомж, и Копчёный, кивком головы и последующим движением затылка вбок привлекая внимание пассажиров к этому возмутительному факту с чувством произнес: – «О! Бомжара пошел!» вызвав у граждан пожилого возраста поддержку и одобрение. Вахтёр же хмыкнул, и начал, шевеля бровями, оглядывать Копчёного с ног до головы. Тема была болезненная, и Копчёный, не выдержав, выкрикнул эмоционально фразу, смысл которой сводился к тому что штаны у него, по крайней мере всегда чистые, вызвав у пенсионеров теперь уже удивление.
Сбор артефактов уже не привлекает бомжей такого ранга, и Копчёный, пройдя по своему излюбленному маршруту и не встретив ничего интересного, подумывал уже о смене локации, как вспомнил вдруг, о находящемся поблизости роддоме, и подойдя к крутящемуся под окнами мужичку, задал ему естественный в такой ситуации вопрос: – Можно поздравить?  – Оказалось можно.
Проснувшись, Копчёный обнаружил себя лежащим под голубой елью, неподалёку от детской площадки. Ещё один день проведенный в дефолтном состоянии был в закате. Ещё один день жизни, страшной жизни, жизни вызывающей ненависть и сострадание, презрение и страх, любопытство и желание выбросить это из вон из сознания, жизни несовместимой с представлением о себе как о личности, жизни несовместимой с жизнью. Жизни показывающей кто ты есть, и чего стоишь в этом мире.

Да, действительно, жизнь бомжей вызывает пристальный интерес граждан. Элементы стоящие в непосредственной близости к ним, или чувствующие некоторую неустойчивость своего положения, относятся к ним крайне нетерпимо, таким образом пытаясь дистанцироваться, и указать на своё, якобы качественное отличие от них. Стоящие же высоко, по разному. Так один сильный поэт, мой друг (как Вы догадываетесь, в одностороннем порядке), чьей безмерной интеллигентности, и свойством писать вот так вот, ставя в умолчаниях, что читатель догонит самое трудноуловимое и смутное, я же пытался удержать внимание какими-то излишними красивостями, я всегда завидовал, так-вот он, написал, видимо под влиянием сиюминутного настроения, на мёртвом сайте, куда видимо и сам автор не заходит, –я, типа, вот-так сложилась моя судьба, некоторое время бомжем был, и питался отходами у овощного магазина! – И это не единичный случай! Ёщё Бродский указывал, что поэты, да вообще звёзды, гордятся бедами и несчастьями, выпавшими на их долю, как другие медалями и заслугами. …
Истинный бродяга не пытается это афишировать, да и скрывать, Да и не получится скрывать, на лбу проступает надпись невидимыми чернилами. Детям улиц, кстати, не нравится

«Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.»

им подавай: «Ах чёрное ты море, ах белый мерседес».


…Вообще, независимо от того, занимаещся ли ты зашитой, детёнышей тюленей в арктике, или вышел под покровом богини ночи Никты с дочерью Немезидой, в чьи обязанности  входит наблюдение за честным  распределением благ среди смертных, вооружившись предметом первой необходимости, совершить акт вандализма, независимо от твоего желания, ты участвуешь, кроме всего, фоново, в общем козьем действе, допускающем существование рядом бомжей, что объединяет. – Но вернёмся к  Копчёному. Копчёный решил совершить вылазку в сельскую местность, как это он иногда практиковал в летний период, когда можно выступить в роли гастробайтера. Задачей Копчёного было, при беглом осмотре дачного строения определить какого рода требуется специалист. Например, если в домике отсутствовала труба, а рядом располагался привезенный кирпич, Копчёный представлялся печником. Затем, договорившись за более чем скромную цену оказать помощь, и  надавав множество советов по разумному и рачительному устройству домашнего очага, Копчёный, пообещав завтра же приступить к работе, уходил, и затем, как-бы внезапно спохватившись, возвращался и просил небольшой аванс. Мастерство его позволяло проделывать эту операцию неоднократно. Иногда, впрочем, Копченый, воодушевившись, действительно приступал к работам, что неизбежно приводило к сёрьёзным для
работодателя неприятностям. Таким образом, Копчёный, поговорив децл с водилой стоящего неподалёку грузовика, и узнав, что тот едет в нужном ему направлении, а преимуществом такого образа жизни является то, что любая машина является попутной, Копчёный выехал на пленер, неся с собой, не зная о том, возмездие, и исполнение кармы представителям мидл-класса, но с доброй душой и чистыми помыслами, подумывая даже о возможной женитьбе на какой-нибудь вдовушке.
Увидев на трассе указатель «Б.алкашино 1км» Копчёный сошел, припоминая, что утром, ожидая когда принесут цветы, он слышал это название, переделанное из озорства из Балкашино, в этих местах он бывал ранее, и знал, что местные жители, для легкости произношения называют деревню Баклаевкой.
Я же, собирая материалы для «PIRKIN SITUATIONS»  установил, что в указателе тоже допущена ошибка, правильно –Болкашино.


И Копчёный сошел, неся с собой, не зная о том, возмездие, и исполнение кармы,
но и не догадываясь, при этом, что Пыркин тоже является возлюбленным сыном Божьим, и дело принимает при этом, совсем непредсказуемый оборот.


* * *

…Становилось светло. За окнами прошла группа местных жителей с лопатами, фонарями и верёвками. Вскоре выяснилось, что такого рода поход не является традиционным для местных жителей, по причине излишней самокритичности, (самокритичности, не ищущей для излития себя какой либо аудитории, а обращённой исключительно к самому себе), предпочитающих кефиру, чаю, квасу, и другим прекрасным и полезным напиткам, самогон, вызывающий блевоту и головную боль, а является следствием галлюцинации одного из местных жителей, которому пригрезилось, что его собутыльник, по какой-то причине оказался погребён внезапно обрушившейся на склоне небольшого оврага землёй, и забил тревогу. После того, как недоразумение разрешилось, ко всеобщему удовольствию, а особенно к удовольствию самого мнимо-пострадавшего, удивлённого и растроганного такой заботой о себе, празднование женитьбы Пыркина, незаметно, за хлопотами, вступило в завершающую и решающую фазу.


* * *


…В это-же самое время, возвратился домой, на дачу, и писатель, отдалённый сосед Пыркина, под чьим влиянием
и возникла у Пыркина, видимо, идея написания биографии, и только в силу нелепой случайности, честь написать, используя его отрицательный пример, нравоучительное наставление подрастающему поколению, выпала мне. Писатель был серьёзно расстроен, так-как строительная фирма, которой он отдал свои скромные сбережения, в надежде приобрести наконец полноценное жильё, оказалась мошеннической. В районной администрации, где его хорошо знали, и куда он обратился в надежде получить какую-то, хотя-бы даже моральную поддержку, случился мелкий, но ранящий мятущуюся творческую душу эпизод.
;Когда глава администрации, тепло попрощавшись провожал его к дверям, в эти-же двери начал прорываться антисанитарного вида  бомж, выкрикивая удерживающим его сотрудникам: ;Не имеете права! Я писатель!! Член союза писателей!!!
; Как тут не вспомнить «путешествие в Арзрум» Пушкина, когда паша, приветствуя его среди генералов и высших офицеров, низко поклонившись, сказал: Поэт! Поэт брат дервишу! И затем, когда они возвращались, Пушкину  указали на полуодетого бородатого и грязного детину, выкрикивавшего несуразное – вот брат твой дервиш!
; Вообще в Бразилии все играют в футбол, российская же национальная забава, - сочинительство.
Естественно, вернувшись домой, и даже не успев как следует перекусить, писатель сразу-же взялся за перо.
; «Не имей! Не имей! Не имей! ; Твердили Будда и Магомед, Христос и Заратустра…» 
;Писатель как раз оглядывал книжную полку, в поисках какого-нибудь справочника, чтобы продолжить фразу какими-нибудь подходящими именами, когда заметил в окне идущую к нему старую Ципуштаниху. После беседы с Цыпуштанихой, в силу своего старческого возраста считающей себя движителем прогресса, касательно ходатайства о благоустройстве общественного колодца, выяснилось, что писатель, кроме того должен нанести как-бы визит вежливости и поприветствовать молодожёнов. Идти не хотелось. ;Ну ладно! Только на несколько минут! ;Сделал уступку писатель.
;Почему-бы и вправду, не окунуться в самую гущу народной жизни, прикоснуться, так сказать к незамутнённым истокам… Позабыли мы корни… Оторвались от корней… Вот где беда-то!..
…По пути к ним примкнул, увязавшись, несмотря на неудовольствие Цыпуштанихи, неупоминавшийся ранее Петюня, именно так называли местные жители, несмотря на преклонный возраст, весельчака и балагура Пера Николаевича Гусарова, большого любителя, к тому-же алкоголесодержащих жидкостей.
В скобках замечу, что большую часть населения деревни составляли представители трех фамилий ;Гусаровы, Калинины, и Антиповы, с перепутавшимися за долгое время родственными узами, что делало деревню, стоявшую всего в километре от трассы, как-бы особым мирком, где на посторонних смотрят с подозрением и любопытством.
Сидя за столом, писателю вспомнилось, как на радио, где он участвовал в программе с двумя  коллегами, сценаристом, и режиссером, один из них, как-бы оправдываясь за низкокачественную и пошлую продукцию в конце несколько свысока прибавил: «Впрочем я с трудом представляю себе аудиторию, которая всё это смотрит и читает», на что старший его товарищ возразил: ;Но по крайней мере, мы ведь приучили большие массы народа ежедневно принимать душ, и одевать свежую рубашку!
Теперь, сидя за столом, писатель думал: ;Так вот-же она! ;Эта аудитория!
Не берусь судить о силе подобных воздействий, но известно, что многие стихийно возникающие банды берут за основу, классические фильмы о мафии. Что-же касается Петюни, то средства массовой информации воздействовали на него с явным перехлёстом, неудовольствие Цыпуштанихи было вызвано тем, что незадолго до этого, узнав о предстоящем замужестве Цыпуштановой, Петюня, привстав, из-за низкого роста на носки ботинок, и взявшись двумя пальцами за дужку с толстыми стёклами очков, оглядываясь по сторонам, поинтересовался за кого она выходит замуж, использовав фразу из сериала, то-есть он осведомился: ;Кто-же…  …Этот счастливый избранник? После чего старая Цыпуштаниха, принялась усиленно греметь кастрюлями, и затем обрушила на Петюню весь запас аутентичной лексики.
Сейчас Петюня расположился рядом с писателем и усиленно допытывался о его творческих планах, поминутно вскакивая с места и убегая за консультацией к старшекласснице Тане, которая с сёстрами Настей и Анечкой стояли у занавесок дверей уводящих во внутренние комнаты. Вот и теперь, исчерпав запас литературных словечек, Петюня, слушая Таню, возбуждённо притоптывал, и производил согнутой в локте рукой возвратно-поступательные движения. Вернувшись на место, Петюня снова приступил к писателю:
;Намылился ты ныне…
…Видимо что-то было сказано неверно, Таня, изобразив на лице гримасу неудовольствия, и с жестом похожим на манеры Петюни удалилась во внутренние комнаты.
« ;Намерился ты ныне, дерзновенный», выпалил Петюня, поправившись, « в ряду великих место обрести!..»
Вопль восторга прокатился по рядам присутствующих. Раскрасневшийся как поросеночек Кекин, жмурясь от удовольствия, привставал с бокалом в руке.
 ;Да, действительно, вихрь самых разнообразных типов сменял друг друга с калейдоскопической быстротой.
Фраза: «Да я в прошлом году, на день пионеров, вот такой вот сморчок нашёл!» оборвалась на полуслове и потонула в приветственных возгласах. Дерзновенный! ;Лес рук с наполненными по края бокалами потянулся в сторону Дерзновенного. ;За Дерзновенного! Послышались голоса призывающие Дерзновенного сыграть что-нибудь на стоящем у дальней стены сломанном электропианино.
Сам Дерзновенный, демонстрируя правила хорошего тона, угощался из своей тарелки, глядя перед собой пустым и ничего не выражающим взглядом, какой бывает у учёных и священнослужителей, то-есть граждан оторванных от реалий, при столкновении с оной, например при опоздании на поезд.
Аккуратная изба Цыпуштанихи напоминала теперь проходной двор, кто-то постоянно приходил, уходил… Копчёный, пытаясь доказать полезность, и даже необходимость своего присутствия, отдавал какие-то распоряжения организационного порядка. Услышав переданный кем-то призыв о музыке, появился Чирик с гитарой.
;Вова, а тебе какая музыка нравится? Спросила Чику сестра Поликарпова. Чика, привыкший к тому, что его обычно толкали в метро со словами: «куда прёшь урод» расторгался только от того что девушка назвала его по имени, окончательно утратил дар речи и издал какое-то бульканье, и тогда Чирик запел:
; «Бутылка вина, не болит голова…
А болит у того, кто не пьёт ничего…»
Через некоторое время, сначала Славик, а потом и остальные, начали подпевать, и когда в тексте песни встрчалось слово «голова» выкрикивали его во весь голос. Завидев входящих Ветрана и Шпана, Чирик запел:

Не-е сносить тебе сего-о-о-о-дня тва-а-а-ея буйной… И хор алкоголиков, под общий хохот разноголосо выкрикнул:
; Головы!
***
Для полноты картины необходимо поподробней остановиться на личности кого-либо из присутствующих.
***
Шпан
***

Отпетый уголовник, в силу возраста склоняющийся больше к алкоголизму.
***

(Так-как здесь всё-таки диссертация, которая, по окончании будет направлена экспертам из академии наук, а я планирую сначала получить заключение комитета по борьбе с лженаукой, найти оппонентов, и, будем честны, в конце концов расценки на кандидатскую не так уж и велики…)
***

…Необходимо вскрыть причины побудившие простого деревенского парня, встать на путь конфронтации с обществом и государством. Почему, изначально добрый и открытый к всему светлому и позитивному молодой человек превратился в разнузданный асоциальный элемент?
Возможно это прозвучит неожиданно, прошу меня извинить, я поэт, но виной тому послужила любовь к родине.
Но это слишком общо, привожу конкретный эпизод биографии.
Вновь прошу меня извинить, но это было выступление юмориста-эстрадника.
***

; Новый руководитель сельхоз-общины, полный энтузиазма, решил вывезти коллектив сельских тружеников в областной центр на концерт.
Несмотря на то, что пить начали ещё в автобусе, Шпан, вырванный из забытья деревенской тишины, и оказавшийся в центре многолюдного проспекта, ощущал обеспокоенность и неловкость. Его движения стали подчёркнутыми и наигранными, новая одежда, приготовленная бабкой, казалась ему чужой и неловкой, тысячи глаз прохожих, казалось были устремлены на него одного.
Даже не буду здесь упоминать о представительницах прекрасного пола (Шпан находился тогда ещё в пуберантном периоде). Естественно для компенсации этих эмоций возникла потребность вести себя независимо и даже развязано.
***

Шпан разговаривал подчёркнуто громко и грубо, и воздерживаясь от мата непрестанно сплёвывал через губу, для подчёркивания брутального начала в себе.
***

Комплекс неполноценности и неформатности по отношению к обычным, спешащим по своим делам горожанам областного центра охватил его.
***

Надо признать, что его ощущения вполне соответствовали реальному положению дел.
***

…И вот, наконец, вышел на сцену и сам юморист-эстрадник, неоднократно видимый Шпаном по телевизору.
…И, естественно, позволил себе несколько больше чем обычно пропускают по телевизору. Зал дружно смеялся.
Его отличие от остальных зрителей заключалось в том, что смеясь, Шпан непрестанно вертел головой, поминутно оглядываясь назад.
Его вдруг захлестнуло чувство какого-то единения со всем зрительным залом, со всем человечеством, чувство причастности, близости, общности…
…И вон тот, с сократовской лысиной, и вон тот, в импозантных золотых очках, и вон та… О-ооо-о-о… И все мы… И все мы дружно смеёмся в одном порыве!
***

Охватило чувство какой-то лёгкости, расслабленности, весёлости.
Не один я здесь мудак, думал Шпан и восторженно аплодировал…
***

Это всё. Это всё, что я собственно хотел сказать о Шпане.



***
; Биография гражданина, судьба его, считаю, и формируется, по большому счёту из таких вот пустяков…
***
Спустя какое-то время, в колхоз приехала делегация из районного центра.
Миловидная, но строгая девушка, вызвавшая у Шпана чувства, по-видимому
журналистка, среди прочего  спросила, аккуратно поблёскивая очками:
(Рядом с ней ещё находился аккуратно одетый молодой человек)
Там, как нибудь, к примеру, «Пётр Егорыч», а за что Вы любите свою родину?
***

Шпан, как-раз был в не совсем свежей телогрейке, и штанах фасона «галифе»,
(названы по имени французского генерала Г. Галифе (1830—1909), который ввёл их для кавалеристов), в таких штурмовали Измаил войска Суворова, и чувство вот этой необъятной гармонии и единства было тотчас-же нарушено.
Охватило наоборот чувство какой-то неловкости и неадекватности…
***

…Взяв вечером несколько бутылок компенсатора, Шпан заглянул в колхозный свинарник, и вполне отдавая себе отчёт в своих действиях, подпихнул, в поисках аутентичности, коею неспособен был выразить в слове,  самодельный электронагревательный прибор под «гнездо Митрофаныча», так называлось ложе сторожа, сооружённое им для тепла ближе к потолку…
Пых! (здание было деревянным и вскоре загорелось).
***

Вот к примеру американский негр (для англоязычных читателей поясняю – в русском языке слово «негр» нейтрально). Сколько их ведь угнетали, и ничего,
как с гуся вода. Поёт американский гимн. Открывает рот, и поёт! Стоит немножко сбоку в общем хоре и поёт…
Загадочная русская душа!
Поет. И не придет ему в голову поджигать совхозный свинарник и смотреть как свиньи разбегаются по просторам бескрайней родины…
***
…Судимость, еще одна, ещё одна, и вот Шпан входит, с Ветраном, в избу Цыпуштанихи, матёрый уголовник, видит присутствующих, делает жест приветствия, говорит хрипло – «привет всей компании». Аутентичность!
Аутентичность достигнута!
***
………………………………………………………………………
…Таганку, которая вообще-то лирическая песня, Чирик исполнил как военный марш, или гимн, и даже потребовал чтоб её исполняли стоя.
Все встали, Ветран и Шпан первыми.
Таганка! Все ночи полные огня!
Таганка! Зачем сгубила ты меня!
Таганка! Я твой бессменный арестант!
По-ги-бли юность и талант.
В твоих стенах!

Отлично знаю я и без гадания:
Решетки толстые нам суждены.
Опять по пятницам пойдут свидания
И слезы горькия моей жены.
***
После такого исполнения можно было совершенно спокойно идти в атаку, десятерым безоружным против одного с винтовкой М-16, не задавая себе вопросов, «кто виноват», и «что делать».
***

Таким образом в воздухе назревала и драка, носящая на деревенских свадьбах элемент обрядности. Даже присказка гласит «что-же за свадьба без драки»
***

Никакого интереса это событие не представляло, за исключением одного небольшого, но любопытного казуса касающегося Копчёного, оказавшегося в самом её эпицентре.
***

Общий составной стол уже подвинули к стене, и частично убрали, и Копчёный оказался сидящим в почти центре просторной комнаты, сидящим на стуле с журналом в руках. Рядом, на полу, у ножки стула, стояла и предусмотрительно оставленная Копчёным бутылка, с рюмочкой необыкновенно маленького размера, вероятно для приёма лекарств, выданной ему, очевидно с намёком старой Цыпуштанихой.

***

Если положение Копчёного обозначить точкой, и провести из неё, центра, две окружности одну побольше, а на них разместить ещё около двадцати точек, это и будет диспозиция. Точки на большой окружности обозначают баб, а внутренней, стоящих в позах неандертальцев мужиков.
***

Все были уже достаточно пьяны, но две враждебно настроенные группы еще не смешались в общую массу. Одна была «деревенские», другая «москвичи», Пыркинские друзья. Так-как группы не решались нападать друг на друга, это привело бы к непредсказуемым последствиям, в каждой из них вспыхнуло несколько внутренних конфликтов. Молодёжь размахивала кулаками наподобие пловцов плывущих кролем, более опытные Ветран и Шпан оглядывались в поисках подручных предметов. Всё сопровождалось обильным цитированием фольклора.
***
Не думаю, что отклонюсь слишком далеко от истины, если скажу, что все такого рода столкновения происходят всегда из-за споров по поводу правил хорошего тона.
***
Копчёный небыл знаком никому из присутствующих, и при нанесении ударов и пинков его старательно обходили. Сначало так сделал кто-то один, затем это стало общепринятой нормой. Вряд ли кто-нибудь теперь смог бы задеть Копчёного, не став объектом агрессии с обеих сторон.
***

Копчёный понимал, в то-же время, что стоит ему хоть как-то проявить себя, и он тут-же окажется вовлечённым во всё происходящее. Единственным спасением был журнал.
***

– Эй, Копчёный, что ты там всё читаешь? –Окликал его Славик.
– Погоди, погоди, статья интересная!

– О чём статья-то? – Приставал опять Славик, озадаченный комизмом происходящего.

– О насекомых. О жизни насекомых!
***

Побочным, но наиважнейшим эффектом этого происшествия было то, что автор статьи, от нечего делать, и по просьбе товарища написавший статью, спустя некоторое время, вдруг бросил престижный институт, и к огорчению близких заявил, что решил целиком посвятить себя служению литературе, и естественно нищенскому существованию (к счастью он стал впоследствии популярным писателем). Это произошло в тот момент, когда Ветран, пытаясь скорее произвести впечатление, чем поразить противника, размахнулся стулом и сбил люстру, которая упала Копчёному частично на голову.
***

 В этот момент в альфа-пространстве возник бета-туннель, и образ Читателя, с неимоверной силой внимания всматривающегося в его текст достиг автора. Достиг конечно только подсознания, но образ Читателя напряжённо всматривающегося в строки, от которых зависит самоя его жизнь, навеки запечатлелся в сознании автора.




На этом, знаменующим вступление Пыркина в взрослую жизнь эпизоде,
первый параграф закончен.