Атлантида

Отец миров ты думал я устал, а я иду к тебе сквозь вечность,
И в мыслях освещаю вечный ад и Солнце, что восходит вечно в сердце…

Где волны сливаются с небом
И время не просто мгновенье
Глубокие тайны сокрыты
В сознании скрываючись безднах....
1.               
Часть первая
Исход


Над морем поднималось солнце. Алый диск медленно зарделся над небосводом, его первые багровые лучи уже скользили по высоким шпилям башен Алиании, возвещая о пришествии нового дня. Рассвет только-только забрезжил,  воздух уже был пропитан знойной жарой.
Император стоял у окна и смотрел на восход.
 Тьма повисла над столицей, незримыми волнами растекаясь по империи и наполняя сердца беспокойством и растерянностью.
От тяжких дум чело императора пересекли глубокие складки, уголки губ скорбно опустились, и только в глазах горела сила и решительность.
Сотни лет он правил огромной империей простиравшейся от одних диких земель до других, от одного бескрайнего моря до иного, и всюду вестники императора проносили свет и мир, мир, который рождался в мудрости, ибо был его источником.
Так длилось многие века, но это время  прошло, как проходит сквозь пальцы вода. Близилась новая эпоха, новая эра и ему, последнему из его расы, вскоре  надлежало уйти.
У него остался только один долг перед людьми. При всей своей многовековой мудрости он  никак не мог решить на кого из двоих сыновей сложить тяжелое бремя власти.
Старший сын, Асамтех, пользовался большим влиянием среди высших жрецов. Его авторитет и слово были непререкаемы и неотвратимы.  Он имел влияние и силу, но при этом был напрочь лишен милосердия и снисходительности. И был как камень тверд, суров и непримирим.
Между тем, младший, Раа был более склонен к науке и созерцанию, но уж никак не к правлению. За многие годы мало кто видел, чтобы Раа, хоть иногда, громко выражал свое недовольство или гнев. Обычно он отмалчивался, а если и говорил, то очень коротко и лаконично.
Императора беспокоил Асамтех. Он с детства был скрытным мальчиком, таящий в себе что-то гадкое. В юности он по неосторожности попал под влияние жрецов, а те всегда отличались  особенной надменностью и превозношением. Постепенно круг общения Асамтеха все сужался.  Но императору за государственными делами не хватало времени вытрясти из его головы все эти, чисто человеческие, слабости. Он надеялся что, возмужав, Асамтех перерастет эгос человеческой натуры и войдет в меру мудрости. Но, видно, что этому не было суждено сбыться. Последнее слово всегда было за народом, и император готов был его выслушать.

-1-

Ильтен стоял на вершине белокаменной лестницы, что поднималась к его императорским покоям.
Он любил природу. Она соединяла его с внешним и внутренним  миром. И сегодня, как никогда, она открывала всю свою красоту. Солнце, отражаясь на белых палатах, переливалось разными красками. Волны, как и тысячи лет назад, безмятежно бились о песчано-каменистый берег и убаюкивающе сливались с прибоем. В пронзительно синем небе не было ни облачка. Птицы  шумными стайками летали по небу. На душе было радостно и одновременно горько…
Алания представляла собой большой город с множеством поселений, что располагались вблизи один от другого.
 Центральный город, Сердце Мира, стоял на горной местности. Он начинался с больших золотых ворот, Ворот Жизни. Они олицетворяли  собой символ жизни, цветения и могущества.
С одной стороны Алиании, располагался большой порт. Корабли сюда притягивались славой разных умельцев творить чудеса. 
 С другой стороны огромного города, можно было увидеть жизнь ремесленников, что занимались своей работой, и детей, что с визгом бегали по берегу моря.
Говорили, что когда–то давно этот город, построили посвященные. Они, управляя  энергиями, ваяли картины потрясающие не только высочайшей техникой изображения, но и голограммной объемностью. Их волшебные образы источали само сердце творца.
 Волны несли свежесть и прохладу  моря, а степные травы – ковыль и горькую полынь…
Их суда с легкостью рассекали не только волны, но и небеса. Сейчас же от них остались только небольшая горстка уцелевших кораблей, так как все меньше и меньше становилось людей  имеющих силу и знания, что передавалось от отца к сыну сквозь века и поколения. Эта немногочисленная горстка  посвященных, что осталась,  составляла особый класс. Между собою они общались только с помощью мысли, и  зная природу происходящих явлений, с легкостью исцеляли любую болезнь и укрощали даже самые разбушевавшиеся стихии.
 В Сердце Мира не пускали никого из людей низших сословий. Только в очень большие праздники люди могли увеличить свою душу просмотром начальных улиц Сердца Мира - Алиании. И тогда, при входе в Ворота Жизни, удостоившемуся чести войти, можно было увидеть высеченного из невиданного камня исполинского великана, что своей головой касался самых высоких облаков. Считалось, что такие  же, но только невидимые, воины несут охрану не только Атлантиды, но всего мира. А в самом сердце Алиании можно было увидеть  потрясающую своей красотой статую Матери Всего Живого, что сделала шаг на зов великанов. Она тянула к небу руки, и в ее ладонях пылал неиссякаемый огонь. Огонь, что зачинал и даровал  жизнь земле.
Вот и сейчас Ильтен смотрел в глаза Матери и надеялся на ее помощь и покровительство.
  На солнце его волосы переливались мелкой проседью, а лицо смуглого цвета резко контрастировало с пронзительными голубыми глазами. Мелкие морщины перебегали с места, на место, выражая постоянное движение мысли. Гигантский рост и могучее телосложение, присущее его, уже покидающей мир расе, поражало величием и невыразимым спокойствием.
 Взгляд императора привлекла толпа людей, что оживленно  беседовали между собой. Они неспешно поднимались по высокой витой лестнице выстланной драгоценными  камнями.
Тору, глава Высшего Совета чинно подошел и поклонился императору.
 Он так же, как и император, был высок и могуч, но века наложили на него свой отпечаток. От него веяло мудростью, мелкие морщинки усеяли чело и только глаза выражали живость ума и молодости.
- Император, высочайше просим извинить за то, что отвлекаем вас от размышлений, но государственные дела не терпят отлагательства.      Городская стража снова видела вашего сына у жрецов. Мы понимаем, что городской страже не пристало шпионить, но мы не единожды уличали жрецов, как разносчиков смут и бесчинств. Потому и присматриваем за их храмами. Их бредовые идеи уже находят отзыв у народа…
   - Всегда проще дотянутся до тех плодов, которые висят на низких ветвях, но зачастую они бывают кислы. Даже отраве должно укрепится, и набрать силу, а что же говорить об идеях? Знаю, вы боитесь заговора,…но он уже совершен.
 - Да, император – Тору скорбно склонил голову – он уже совершен, люди предали сами себя.
Советники подходили к императору, обсуждая положение дел в империи.
- Мы не знаем, что надумал ваш сын Асамтех, он делает сейчас, безумные поступки, а перед ним стоит такая ответственность!
- Нет, чему суждено совершится, то свершится. Вы это знаете не хуже меня. Жрецы постепенно, год за годом, подменяли истину мертвой формой ритуалов, и бросали эту пустую погремушку простым людям, отупляя и одурманивая их сознания. Да, я мог вмешаться, мог разогнать жрецов, поднять из забытья истинное понимание мира, но только это уже не нужно более людям. Взгляни, Тору – император показал вокруг, -  люди сами породили маски страхов и суеверий, сами выпестовали жрецов, сами взрастили страшнейшего из тиранов – мертвое поклонение.…Почему ты молчишь? Сейчас мне, как никогда нужен твой совет.
- Все ветшает со временем, пройдут тысячелетия, пока люди снова научатся смотреть на Истину, а она в них. Я вижу будущее так же ясно, как и ты, император, мы уже сейчас приготовляем Ему путь. Чему суждено свершится, да свершится, только огонь пожирает все: и злое и праведное, только вода омывает как мертвых, так и живых.
Туман, пришедший с моря, заслонил Совет густым покровом.
 -2-
Толкаясь и смеясь, под грохот музыкальных инструментов, неслась процессия по беломраморным улицам к императорскому дворцу. Неожиданно улицу перегородила цепь воинов.
- По, какому поводу веселье? – сурово спросил жрецов старший.
- Принц Асамтех празднует начало своего правления.
- Принц еще не император, совет пока не сказал СЛОВО! Потому, имейте почтительность и прекратите веселье, сейчас час скорби для народа Атлантиды – император уходит.

- 3 –

Шумно было в этот день в тронном зале. Люди спешили рассказать и услышать последние вести. Одни думали о том, что будет дальше, другие откровенно чему-то радовались, третьи, третьи  еще сомневались.
В Совет империи входили люди разных сословий: самыми близкими к императору всегда были мудрецы.
Высокопарные и надменные жрецы пытались протолкнуться поближе к престолу, открыто и явно демонстрируя стремление к своему будущему положению при дворе нового императора. Самые знатные и искуснейшие из торговцев чинно и неторопливо обсуждали торговые вести и дуновения морских ветров, при этом внимательно косясь по сторонам.
 Воины же, молча собралась вместе, хмуро и насторожено поглядывала на жрецов. Они никогда не скрывали своей неприязни к лживым и обманчивым речам жрецов.

 Зал шумел, каждый представитель старался громче всех выразить и отстоять свое мнение, страсти начали усиливаться, но тут в тронную залу  вошел император. Он был отрешен от происходящего и  глубоко погружен в размышления. Император окинул взглядом тронную залу, и люди сразу успокоились. Все ожидали, что скажет правитель.
- Все вы знаете, что пришло мое время. Пришло и ваше. Я знаю, что многие из вас очень ждут нового императора.
По залу прыснул тихий, сдерживающийся смешок. Жрецы недовольно сморщились  и недобро посмотрели на остальных.
- Властью, которой меня наделил Единый, я правил вами многие тысячи лет. Каким было мое правление – решать вам, а мне пора. Я должен покинуть этот мир, тело держит меня, подобно цепи и пришла, наконец, пора ее сбросить.
Император посмотрел на притихших людей:
- Не печальтесь – он едва заметно улыбнулся – я буду присматривать за вами.
 Жрецов снова передернуло, а у некоторых даже выступил лихорадочный пот.
- Выбор будет для вас очень не простым, но сделать его надо. Ибо таков  закон. Что вы скажете на это?
Вперед выступил старший жрец.
- Я предлагаю дать слово вашим сыновьям, они готовились к этому дню.
Зал зашумел. Император поднял руку, призывая к спокойствию. Все замолчали.
- Я не могу этого позволить, тем более что выбор должен делать Совет, большинством голосов, выражая волю людей.




Тьма опустилась на Алианию, мрак поглотил умы и страх пробрался в сердца – на древний престол Атлантиды,  торжествуя, взошел Асамтех.
    
     Мудрецы сидели, низко опустив головы зная, что произошло неизбежное.
    Император в последний раз окинул взглядом тронную залу и направился к выходу. Люди растеряно расступились, низко склонив перед правителем  головы в последнем поклоне. За императором скорбно потянулись мудрецы – они сопровождали императора к Порогу.

- 4 –

Процессия двигалась к храму, что стоял за чертой города. Люди склонялись перед императором, а мостовую Алании щедро омывали их слезы.
Ему под ноги бросали цветы, но он старался их обминать и только улыбался. Наконец процессия минула, гигантские ворота, и открылись   перед храмом.
Внезапно к ногам императора прильнула тень. Император поднял рыдающего сына и прижал к себе:
- Раа, сын мой, венец вручили Асамтеху, но народ я вверяю тебе. Я верю в твою силу и мудрость - ты справишься, должен справиться.
Он говорил так уверенно, что Раа  забыл, что отец уходит от него навсегда. У него было чувство, что отец останется здесь рядом с ним, как в детстве он его успокоит, а потом поднимет высоко-высоко своими могучими руками, тогда Раа успокаивался и снова обретал силы и уверенность. Отец всегда говорил так, как будто он дарил весь мир.
- Посмотри, сын мой, весь этот мир я дарю тебе, и только тебе решать каким он будет завтра. Тысячи людей верят тебе, они вверяют тебе свои жизни. Мальчик мой, я верю, ты сможешь.  Меня же, зовет Вечность. Но ты не останешься один, с тобой всегда будет мой только одно: никогда не ищи путей отступления, иди навстречу жизни, но не препятствуй ей, не бери напролом.
- Друзья мои, - император обратился преданный друг, Тору, он тебе поможет в трудную минуту. Подбодрит, когда надо, а порой и остудит твою горячую голову. Напоследок скажу к людям, прижимая к груди Раа  – я всегда вас призывал и сейчас призываю к миру. Несите свой внутренний огонь. И не позволяйте, чтобы кто-то его попирал. Будьте с миром.
Император отстранил от тебя сына и решительно шагнул за порог, за которым уже нет возвращенья.
Ледяная тьма заволокла дверной проем, что-то забурлило, завертелось, набирая силу, и вдруг ярчайшая вспышка света озарила храм и все вокруг. Пламя полыхнуло во все стороны, гулко загрохотали небеса, и все утихло.
 Император шагнул в вечность. И вместе с ним исчез храм, что долгие годы охранял мир Атлантиды и давал надежду на будущее. И это был знак, знак свыше.
 И только внезапный дождь, пустившийся сплошной пеленой смог разогнать людей. 
Раа остался один. Порывистый ветер гудел на опустевшей площади, сбивая с ног и трепля промокшее знамя императорского дома. Дождь молча смывал его слезы и смешивал с водой. Сейчас он мог плакать, сейчас этого никто не заметит.
Раа в последний раз оглянулся, и его память навсегда запечатлела Храм Вечности.   

- 5 –

      Жрецы толпились возле нового императора, и каждый старался произнести речь, так, чтобы она могла произвести самое глубокое впечатление на Асамтеха. От этого зависела их судьба. Понимая, что ему сейчас не до них, они живо убрались из зала и начали обсуждать последние события.
  Асамтех сидел в некогда переполненной тронной зале и размышлял. Перед ним проплывала новая жизнь империи. Он видел ее такой, какой хотел видеть всегда. В его воображении проносились многочисленные процессии, и люди. Люди приходили поклониться ему – новому императору Атлантиды. Ибо на это была воля императора, его отца, и народа.




- 6 –

- Как это может быть, что бы человек, хотя бы в какой-то мере может шагнуть в вечность? – говорил, Асати, младший жрец – я не помню, чтобы  вы этому учили.
- Ты молод для этого, - говорил ему старейший – да и зачем тебе знать, что есть вечность, это хорошо знают старые мудрецы, у них сохранились еще знания о прошлом, а мы уже много чего не знаем. Многие знания вредны людям, они отвлекают их от земли, от труда. А что есть важнее труда? – он сурово посмотрел на Асати – потому не задавайся глупыми вопросами, а приемли все, так как есть. Это  может только император, и только в этом и есть истина и привилегия божественного правления.
Жрец переминался с ноги на ногу, и в этом движении выражалась утаенная от ученика ложь.
     Когда-то входить в вечность могли все. Но со временем многое утерялось и забылось. Многое стало таинственным и необъяснимым и поросло буйной порослью суеверий и непониманий. Многое изменилось. Божественный дух, так ярко пылавший в людях в начале времен, начал потихоньку угасать, и память о вечности постепенно стиралась, стирая в поколениях даже сказки о пришедших с неба богах.
Между тем старший жрец продолжал свою кропотливую работу.
- Всегда те знания, что не давались нам, и что, якобы, были открыты только мудрецам, отставали от чаяний и ожиданий простого народа.
- Да, я помню, многие жаловались на них. Говорили, что они редко кого принимают.
- Люди очень возмущались, - кивнул старший, опираясь на посох и сокрушенно кивая головой, - ты хорошо знаешь, что множество людей признавали нас, называли нас между собой «волшебниками». Они приходили к нам и мы, жрецы, никогда им не отказывали, а напротив, приглашали их к нам и всегда давали им то, что они хотели. Этого нельзя было сказать о мудрецах. Народ остался один. И тогда, взяв на себя их работу, мы несли в мир мудрость, просвещая наших отцов и детей. И каждый приходил к нам с благодарностью. Но были и те, кто не признавал нас. К глубочайшему сожалению этим людям относился и сам император и его маленький мудрый сын, - с насмешкой вещал жрец, – но мы понимали, что не все утеряно. И наши молитвы были услышаны – к нам пришел принц Асамтех. Нет теперь старого императора, а есть только мы и наша власть. И, да пребудет Единый и власть его, будут поклоняться нам, и мудрости нашей. И император поможет нам в этом, ибо он избрал наш путь. Настало время, и отныне жрецам править судьбами мира – произнес он, торжествующе простирая руки к небу.
               
   -7-               

Новый император стоял у окна и торжествующе смотрел на площадь. Он стоял на том самом месте, где любил стоять его отец. Каменные плиты еще помнили шаги его ног. В палатах дворца еще звучали его слова, витал дух Ильтена. Но это не давало надежды на новый мир. Скоро все здесь будет по иному.
Из окна он видел людей, что проходили возле дворца, видел притихшую после внезапного ливня природу. Она, как и люди, готовилась к переменам.
Тучи плотной пеленой затянули небо, солнце торопливо ускользало за край земли, наступала ночь. И никто не знал, сколько она будет длиться.
Увидев из окна процессию, что двигалась к дворцу, Асамтех заволновался. Он знал, что война между ним и Раа – неизбежна, ибо это была война не только за древний престол Атлантиды, - это была борьба за мир, за сам смысл и цель жизни. Он был в смятении, но отступать было нельзя, где-то там за дверью стоят его друзья и поклонники, на которых  можно положиться, и они встанут за ним в борьбе против его брата и  ненавистного Совета мудрецов.



 -8-
После того, как ушел отец, Раа не мог прийти в себя. Он понимал, что гибель Атлантиды неизбежна.


Еще в детстве, когда сыновья Ильтена были маленькими, Владения всегда играла вместе с ними.  Они любили сидеть на холме возле моря и смотреть на замирающие вдали волны. Как и тогда, ее взгляд излучал тепло.
Владения любила Раа и хотела всю жизнь посвятить ему, единственному. Уплыть с ним, куда то далеко-далеко, чтобы ее не опекал чрезмерно заботливый отец. Но она понимала, что сын императора Атлантиды не может посвятить свою жизнь только ей.
 Они часто прогуливались теплыми летними вечерами, пользуясь тем, что ее отец Тору, уходил на Совет к императору. Раа и Владения  говорили обо всем на свете и мечтали, не замечая, как пролетает время. 
- Я буду ждать тебя всегда, пускай пройдут века и время схлынет быстротечно, но ты в душе моей одна, как Ангел вечный.
Он любил ее нежно и преданно всегда.
Император наблюдал за этой картиной и чему-то грустно улыбался.
Он понимал, что время решит все.
- 9 –

Шли дни, менялись понятия о мире и единстве в государстве. Многие люди начинали понимать, что Алания теряет свой престиж между других государств.
Асамтех сидел на престоле, и с ненавистью и пренебрежительностью наблюдал за людьми   
- Ну, что, люди смирились с переменами? – спросил он, бросив взгляд на свой новоизбранный совет.
- Буря не утихает, - сказал один из приближенных. – Но мы будем стараться, чтобы довести дело до конца, но люди слишком возмущены.
Они понимают, что на Совет старейшин надеяться глупо, а Раа не всесилен. В некоторых провинциях уже происходят вспышки бунта против вашей светлости, -  устало сказал старейшина.
- Где мой брат, что-то я его редко вижу?
- Принц Раа все еще горюет об уходе вашего отца, он тает просто на глазах. Только лишь в последнее время он стал выходить из своих покоев. Он куда-то уходит, но даже самые искуснейшие из наших шпионов не могут за ним уследить. Принц уходит так, как будто растворяется в воздухе. Они не могут его удержать. Мы предполагаем, что он тайно встречается с бывшим главой Совета, которого ищут до сих пор.

- 10 –

За то время что Раа провел в стране теней, Совет, что действовал при императоре, распустили. Асамтех не нуждался в нем, как и Совет в новом императоре. Тысячи лет несли они мудрость в мир. Кто хотел, мог слышать их поучения и речи. Во времена Ильтена люди могли приходить во дворец и получить совет по том или иному вопросу. И не было у людей выше праздника и торжества, чем тогда, когда мудрецы сами ходили в народ. Они поучали, проповедовали и врачевали. Все знали, что они самые искуснейшие лекари в мире, ибо лечили не только тело, но и дух. К ним стекались со всех сторон. Между тем мудрецы находили себе приемников и учеников преимущественно среди низших сословий. Среди знати же, попадались только единицы. Они собирали вокруг себя детишек, потом подходили взрослые и мудрецы проповедовали миру:
«Сбрось свою оболочку, и ты увидишь внутреннюю наготу, и поймешь, что ты  един с Единым».
Эти слова приводили в замешательство. Особенно это касалось жрецов. Они прислушивались к словам, но не понимали их смысла, а может, лукавя, и не пытались понять.
Мудрецы, смотрели в вечность, а она смотрела в них, - из нее они и ваяли силу государства, всего мира. Их дух возносился над временем и пространством, их мысли простирались по всей вселенной, их сила защищала людей от невежества и внутренней слепоты, которая была источником всех бед людских.
И когда совет распустили, они уже знали, что пришла пора. Их цивилизация, что строилась на этих основах многие тысячи лет, их глубочайшие знания начнут угасать и, в конце, все же, предадутся забвению. И только через века их начнут обретать снова, пройдя длинный и тернистый путь страданий.




- 11 –

- Тору, мир приходит в упадок, он иссякает – Раа стоял на скалистом выступе и его взгляд бродил где-то внутри.
- Ты еще не умеешь видеть далеко в грядущее: люди разоблачат сами себя, старое и ветхое неизбежно разрушится и придет в запустение. От тебя же суждено родится новым очагам цивилизации и просвещения. Если  конечно, ты сам не захочешь изменить свою судьбу.
- Ты, как и остальные, хочешь вложить власть в мои руки?
- Не время, мальчик мой, и не место. Государство сейчас сотрясают все новые и новые изменения. В простых людях сейчас должна появиться вера, стойкость, мужество. И тот, кто выстоит до конца, будет готов к новой эре. Но это будут уже новые люди, с новым мышлением, культурой. Много воды утечет, и ты будешь первый. Твои государства будут могущественны, и слава их будет бежать впереди них по всему миру, по всей земле.
Раа долго размышлял, глядя на заходящее солнце, а потом посмотрел на учителя.
- Как ты думаешь, Владения останется со мной?
- Это зависит от тебя. Я не против вашего союза.
- Она согласна, но требуется  лишь ваше благословение.
- Пока подождем. Вам нужно созреть и укрепиться.
Непостоянный и капризный морской ветер доносил каждое их слово до человека, что скрючился в узкой расщелине у самого подножия скалы.


- Ну, что ты слышал на этот раз? – обратился Асамтех к Юлу.
- Они собираются обвенчаться, но старый Тору, почему-то, не спешит давать им свое благословение, – сказал он, не понимая почему. Мозги Юлу  не были рассчитаны на то,  чтобы думать. Его призвание было только следить, следить и зарабатывать от этого деньги и новые звания.
- Этому не бывать – Асамтех вскочил с трона, бледнея от злости – уйди, и пока не появляйся, пока не позову, - сказал он сердито.




- 12 –

    Нужно было уходить в дальние провинции. Вездесущие шпионы Асамтеха сбиваясь с ног, рыскали по Алиании, стараясь отыскать принца или кого-нибудь из членов старого Совета. Потому встречи с Владенией становились все более редкими и опасными.
Тихо шурша, пенистые волны подкатывались к самым ногам, а крутой каменистый пляж освещали только огромные звезды.
- Ты, меня не разлюбишь? – спросила Владения и низко опустила голову, чтобы он не  мог видеть в ее глазах слез.
- Я буду любить тебя вечно. И ничто в мире не разлучит меня с тобой.
- Даже твой брат, что как ворон кружиться над нашими головами?
- Даже мой брат, - сказал Раа и крепче прижал ее к себе. – Асамтеху осталось еще недолго наслаждаться своим правлением. Ибо любое сотворенное зло, неизбежно поглотиться еще большим злом, и лишь насытившись породившим его, оно умрет, канувши в пучину. Это закон. Его держит призрак власти. Но власть не вечна, и миру, обретя свободу, суждено преобразиться.


    В голове Раа рождалось много разных планов, но последнее слово, как и всегда, было за сильно поредевшим Советом. Он, наконец, почувствовал в себе силу, и начал верить в себя.
- Прав был отец, когда говорил, что все получиться. Сколько нужно веры и терпения, чтобы это понять, поверить в это. Сколько нужно времени. Да, время сильный и могучий врач, - думал Раа, продвигаясь в горах со своими друзьями.
Они шли все дальше и дальше, через самые отдаленные селения и их слова, их горящие сердца, скорбящие по порабощенной земле,  возрождали угаснувшую в людях веру и согревали их своим теплом.
Тем временем беспокойство императора нарастало. Он не видел выхода из тупика. Люди не признавали и попирали его законы. И, когда он с трудом подавлял то тут, то там вспыхнувший мятеж, народ приходил во все большее и большее волнение.
- Какие меры были приняты для погашения бунтов? – спросил император у  полководцев.
- Мы создали армию, что согласилась защищать ваше величество, – сказал один из военных начальников.
- Где же воины, что служили моему отцу?
- Они исчезли. Удержать их, все равно, что удержать ветер, – потупив голову, обронил Иглаам, - Самые искусные покинули армию, и это их право. В этом их никто не может обвинить. Когда меня поставили во главе армии, я примерно выполнял свои обязанности, но я не знаю, - он недоумевающее развел руками – куда делись многие наши корабли, оружие. Но самое важное, самое могущественное наше  оружие – знание о силах энергетических полей, более не доступно нам. Все кто владел ими – давно скрылись. Я, например не владею полями энергий. Этого требуйте уже не с меня.
Он резко повернулся и вышел из зала. В зале пробегал смешок.
- Раз Иглаам не причем, то тот, кто сейчас смеялся, и будет отвечать за происходящее.
Люди как можно ниже опустили головы, надеясь, что их минует испепеляющий гнев императора. Не судилось…
Самого императора мало кто опасался, но за ним стояли не просто жрецы, за ним стоял синклит магов, а их боялись хуже огня…

Глава вторая.
Маги.


 
-1-

В комнате стоял полумрак. Окна были затворены тяжелыми шторами. В углу горела большая свеча. От странных благовоний кружилась и плыла голова, и происходящее воспринималось как сквозь пелену. Стояла страшная, мертвая тишина. По спине императора ползли мурашки, а по спине скользнул ручеек холодного и липкого пота. Время утонуло в этой зыбкой, высасывающей душу трясине, но тут тишину нарушили, чьи то мягкие, крадущиеся шаги и в комнату незаметно вскользнул тщедушный, сморщенный старик.
- Что вас привело к нам, - спросил он, колко улыбаясь.
- От высших жрецов мне стало известно, что вы общаетесь с духами и обладаете даром познания энергий?
- Да, но это ли привело к нам правителя наших земель? – вопросом на вопрос ответил старик, страшно поглядывая на императора.
- Многие взбунтовались против моей власти, и я не знаю, как это прекратить. Надо мной уже смеются мои приближенные, но я ничего не могу сделать, – сказал император.
- Многие или все? – пригвоздил императора взглядом старик.
 Асамтех лишь опустил голову.
- Каждый товар имеет свою цену, и стоят они не мало, но во что оценить знания? Во что оценить силы, во что оценить могущество, которому нет и не будет равных?
Старик, казалось, говорил сам с собой, мягко ступая по глубокому ворсу диковинных ковров. И император с ужасом смотрел, как стан старика распрямляется, как раздаются в стороны могучие плечи, как стираются, подобно знакам на песке, глубокие морщины. Прошло еще одно мгновение, и на императора взглянули холодные ледяные глаза.
- Что же вы замолчали, ваше величество?
- Все что только я имею, золото, власть…
- Можно ли обещать власть, не имея ее? А золото, золото лишь пепел, прах, чьих то костей. Не имеющий ничего, имеет только одно…
- Так что же я могу предложить тебе?
И в тот же миг он утонул в ледяной пучине.

- 2-
 
Император вернулся во дворец поздно. Три дня и три ночи бросало его в жар. Страшные судороги скручивали тело, ужасные конвульсии сотрясали молодого правителя Атлантиды, а приближенные  радовались и ужасались одновременно. Когда совершенно обессиленный он вышел из своих покоев, многие ужаснулись, не узнавая его. Желтый, как тень он передвигался по замку. Особенно разительно изменились глаза: прежде черные как смоль, теперь стали пронзительно ледяными, а в моменты внезапно участившегося гнева  и вовсе становились красными. Но самым страшным было его спокойствие. Не колеблясь, как раньше, он творил страшные дела. С пренебрежительной улыбкой он бросал в руины огромные города, и из еще живых людей слагал костры. Император изменился, изменились и его приближенные. Теперь в совет составляли люди, которых никто не знал и чьи лица никто и никогда не видел. Черная тень их плащей укрыла Атлантиду. Прежнее окружение, даже высшие жрецы, пошли под нож, и их кровь первой оросила алтари нового божества заменившего и вытеснившего Единого.

- 3 –

- Голод настигнет города, пастбища выгорают от засухи, а потом загнивают от чрезмерной влаги, от непомерных и невиданных дождей, а вода, вода становится отравленной, и ее уже нельзя пить. Ночь настанет на земле, - глубоко вздохнул  Аллуа, самый старый из членов Совета. Он был, слеп от рождения, но прозорлив и  пользовался уважением и почетом даже среди старейшин.
-  Глубокая тьма поглотила сердце молодого императора, и он более не различает где свет, а где тьма. Но это только начало, только начало…
Шепот Аллуа затих, казалось, что древний старец уснул, но вот он  зашевелился и обратился к Тору:
- Наше место уже не здесь. Как и высшие посвященные, что даровали жизнь земле, мы также уходим в тень. Земля Атлантиды напоена кровью и иссушена от зла. Тьма, великая тьма раскинула крылья ныне не только над Алианией, над Атлантидой – но над всем миром. И выживет ли мир – не знает никто, даже  я…
Многие эоны назад, когда твердь где я родился, была точно также объята тьмою, мы не смогли остановить тлетворное дыхание Падшего. Слезы оросили наши лица, когда ладонь Единого перенесла нас сюда, сквозь безжизненную ледяную бездну с пылающей Прозерпины. И глядя на пылающие руины нашей родины, мы дали слово, что на этой тверди, на Земле этого не должно повторится…
Никто не знал, сколько тысячелетий великому Аллуа, но никто не мог даже и мысли допустить, что он сам, воочию видел гибель Прозерпины. Наконец тишину нарушил Тору:
- Мое место рядом с Раа. Мне многое теперь становится понятным,  и то, что я не мог постичь раньше, то что было за пеленою, раскрылось с рассветом нового дня. Я иду с ним.
- А как же твоя дочь, она пропадет без тебя!
- Мужество и стойкость есть Дар, но и Дар не бывает даром и нужно учиться, самому изменять жизнь, не изменяя самой жизни - и лишь прошедший постигнет пройденный путь.
- В твоих словах звучит сама истина, но твое сердце по-прежнему остается любящим. А любящее сердце всегда готово на жертвенный путь, но и жертва, порой, бывает, нужна не всегда. Есть и другие пути, не такие тяжелые, но и не менее ответственные.
- А куда лежит твой путь, Илриис?
- Я вижу путь в дальнюю страну. Я часто переношусь туда на крыльях Духа. Там мой удел. Множество существ только-только подходящих к ступени человека ждут наставника и водителя. Младенческий разум – чистый лист для написания писем мудрости и чистоты. Их день еще не кончился, он только начинается и до заката еще далеко. Мир вам друзья мои.
Он поклонился  и, сняв с себя все регалии империи, не дожидаясь ответа, растворился в воздухе.
4
Поселок, что лежал высоко в горах, жил своей жизнью. Слухи, что ходили про жизнь центрального города государства приводили людей в ужас.   
Шли года,  дети вырастали. Отцы старели.
 То тут, то там просыпались маленькие храмы жрецов, что бежали под утиском магов, от магического общества, что захватывало земли империи. На этих землях, в горах, и расположился лагерь Раа. Однажды когда из-за гор уже начало вставать солнце, в деревню вихрем ворвался вестник. Он был ранен. Одежда была в крови, он еле-еле держался на ногах. Обессиленный от долгой дороги он в беспамятстве упал к ногам стражников.
 Женщины вытерли его раны, и послали за главой лагеря.
  Посланец открыл глаза.
 - Беда, Ольстер – многочисленные армии идут по всей империи. Они нас ищут. Люди не склоняют головы, каждый день поднимаются новые волны мятежа, они не дают императору возможности  заниматься мерзкими и ужасными делами спокойно. Собрав многочисленную армию, призвав их из глубин преисподнии, он движется на нас.
Ольстер долго не думал, он умел быстро принимать решения. Решение как молния. раздался по всей горной местности.
 - Раа, разведчики принесли нам неутешительную весть, император собрал армию и идет на нас. Его Сила – преисподняя. Что мы будем делать, где возьмем сколько людей? У нас люди обессилены от этих унижений. Хватит ли нам силы выстоять?
 - Терпение друг, терпение. Этим займутся мудрецы, а разведчики пусть отправляться назад.