Жили Были продолжение 6

ЗАМУЖЕМ ЗА МАФИЕЙ


Соня провела весь день у матери. Вечером навестила Лизавету и рассказала ей про свои страхи.
-Так позвони ему? – посоветовала Лизавета.
-Но ведь я звонила уже. И потом, я его сама выгнала. Непоследовательно как-то.
-Ну, тогда не грузись. Ведь выгнала? Значит, не несёшь никакой ответственности. Погоди, ещё сам объявится. Будешь отбиваться.
Соня покачала головой.

Пережив семейное торжество 2-го января, она забрала Гамлета и вернулась домой. Было уже около 6-ти вечера, когда раздался звонок. Соня поспешно сняла трубку.
-Привет, - голос был как будто знакомый, только она никак не могла вспомнить – чей.
-Привет, - осторожно ответила Соня.
-Я – Паша, помнишь меня?
Соню бросило в жар, потом в холод. Паша был старый Лёнин кореш, а по жизни – криминальный авторитет по прозвищу Лысый.
-Да, Паш. А что случилось?
-Ты разве не в курсе?
-Нет
Паша выматерился
-Что случилось? – срывающимся голосом повторила Соня. Она уже догадалась, но всё ещё не хотела верить в это. Это не правда, ошибка какая-то.
-Мне сказали, ты сегодня в новостях, сама, с микрофоном…
-Я всё время в новостях? В чём проблема?
-Хорош, не заводись. Слава Богу, хоть менты до тебя ещё не докопались, - Паша прочистил горло, - Труп, который ты 31го ночью видела. Ну в общем, нет больше Лёньки.
-Этого не может быть, ты врёшь, ты издеваешься надо мной. Это он тебя просил.
-Слышь ты, я не шестёрка, чтобы такими делами заниматься.
Соня молчала. У неё не укладывалось в голове, как же так? Она сама была там и не догадалась. Но туфли! Ужас…
-Эй…Я поднимусь щас к тебе, открой мне…
А вдруг он убьёт и её? Бред. Надо проснуться, ущипнуть себя.
-Ты там жива?
-Да, - выдавила из себя Соня.
-Менты будут докапываться, знаешь, что делать?
-Что делать? – Соня тупо смотрела в пол.
-Блин. У тебя выпивка есть?
Соня покачала головой.
Паша достал из кармана фляжку, открутил крышку, налил в неё тёмно-коричневую жидкость и протянул Соне.
Она машинально взяла. У неё зуб на зуб не попадал, и руки тряслись.
-Пей, – приказал Паша.
В крышке оказался хороший коньяк, и Соне стало немного легче. Паша сел рядом с ней на диван.
-У тебя юрист есть? – спросил он.
-Нет. Зачем мне?
-Надо. Вот, – у Сони в руке появилась визитка, - Без него с ментами не трепись. Мало ли что.
Соня заплакала…
-Лёня просил, присмотреть за тобой. Похороны мы организуем по высшему разряду. Ребята придут. Надо будет помянуть.
Он отобрал у Сони крышку, налил в неё ещё коньяка и выпил сам.
Через пол часа Лысый ушёл, а Соня так и сидела на диване. Она всё ещё не могла поверить, а перед глазами стояли эти ботинки.
Когда телефон зазвонил, она не сразу сообразила взять трубку.
-Привет. Ну как дела? – это был Вадим.
-Никак, - Соня подавилась слезами.
-Эй, что стряслось? Я сейчас приеду, - забеспокоился он.
-Нет
-Ты в порядке?
-Нет. Я не в порядке, - Соня разрыдалась, - Не в порядке я! Отстань! Всё!
Она бросила трубку, побежала в ванную, включила воду и стала умываться. Это не помогло, тогда она сунула голову под струю воды, и держала так минут десять. Вода монотонно шумела, это успокаивало.
Слёзы остановились, но вместо истерики, пришла какая-то тупость. Выйдя из ванной, Соня набрала Юлькин номер.
-Можешь приехать? – спросила она тусклым голосом.
-А что случилось?
Соня чувствовала, как комок опять подкатывает к горлу.
-Лёню убили
-Ни фига…-Юлька замолчала.
-Водки привези, - попросила Соня и медленно положила трубку на рычаг.


3-его числа Соня на работу не вышла. А Юлька сообщила М.П., что она заболела.
-Как жалко, - сокрушался тот.
-Ведь такой хороший репортаж они с Загородным сняли прямо в Новогоднюю ночь. Настоящие профессионалы!
На канале и в городе только и речи было о «праздничном убийстве», как его окрестили. В уездной жизни раньше таких прецедентов не случалось. Убийства-то, конечно, происходили – но вот чтобы их по телевизору показывали…
Даже Швыряев отзвонился Вадиму с выражением своего восхищения; выражалось оно, правда, в особой форме.
-Ну, ты и гад, блин. Новый год - семейный праздник. Чтоб я тебе ещё раз поверил.
На этот раз Вадим вспылил. Он сказал Швыряеву всё, что о нём думает, и тот неожиданно стал «белым и пушистым».

*   *   *

На самом деле Вадим был в растрёпанных чувствах и рычал практически на каждого, кто пытался поздравить его с удачной съемкой, или спросить, как им с Соней это удалось.
Соня заболела! Да уж наверняка. Здоровый человек не стал бы себя так вести. Сначала выдаёт авансы, потом посылает куда подальше.
Юлька тоже ходила как в воду опущенная.
-Слушай Вадик. Если ты из-за Соньки такой злой, то не стоит, - пыталась она вразумить его,- У неё, правда, неприятности.
Вадим перевёл дух, чтобы не разораться.
-Слушай Юля, - передразнивал её интонацию, ответил он, - Адвокат – не самая лучшая профессия. Занимайся своим делом, а в чужие не лезь.
Юлька надулась и отошла от него.
Однако после этого разговора Вадим начал приходить в себя. Что, в сущности, произошло?
Соня не была для него открытой книгой, он мало что знал о ней и её личной жизни.
Что там могло с ней случиться? В жизни ведь всякое бывает. Помощи от него она не захотела. Значит, пусть справляется сама.
Он практически совсем пришел в норму, только одна маленькая деталь не давала ему покоя. После того, как он показал ей отснятые кадры, она сказала, что «родственники могут огорчиться, если узнают из новостей о гибели родного человека». Ей это что-то напомнило? И она сорвалась?
Чёртова баба. Не поймешь её.

На самом деле ему было чем заняться. Дело «Праздничного убийства» на месте не стояло. 2-го числа Вадима пригласили в районную прокуратуру, где майор Веселов официально расспросил его о том, как, где и когда Вадим узнал о совершённом преступлении. Пришлось выкручиваться и врать в попытке отмазать информатора. Однако майор оказался серьёзным мужиком. И на враньё не повёлся. В конце концов, Вадим сказал ему правду,  и потом разговор зашёл о Соне.
-А эта девушка – с Вами была. Кто она?
-Сотрудник нашего канала Софья Гулянская. Мы дежурили, вот и поехали вместе.
-Интересно. Давно она работает на телевидении?
-Да. Она давно. Это я – новичок.
-Надо же. А по Вам не скажешь.
Вадим скромно промолчал.
Следователь дал ему подписать протокол и отпустил с миром.
Выходя из здания прокуратуры, Вадим позвонил своему информатору.
-А как звать следока? – поинтересовался тот.
-Веселов Иван Андреевич.
-Ну, этот мужик нормальный. Правила знает. Ты с ним подружись. Вдруг пригодится?
И как в воду глядел.
Через сутки Веселов позвонил сам.
-Вадим Николаевич?
-Да
-Это майор Веселов вас беспокоит. Не могли бы мы с вами встретиться в неофициальной обстановке?
-Отчего ж нет. Где вам удобно?
-Давайте в кафе на углу Пушкинской и Ленина. В семь вечера вас устроит?
-Пожалуй. До встречи?
-До встречи.
В кафе Вадим слегка опоздал, но майор его дождался.
-Извините.
-Не стоит.
Вадим сел напротив Веселова и заказал себе кофе со сливками.
-Почему здесь? – спросил он без обиняков.
-Ну, это неофициальный разговор. Я собираюсь просить вас об одолжении, а казённые стены – не самое лучшее место.
-Разумно. А о чём вы хотите меня попросить?
-Давайте на «ты», - предложил следователь.
-Давай.
-Я вижу ты не из робкого десятка. И любишь рисковать.
-О! Это громко сказано!
-Ну, я так понял. Мне нужны съёмки похорон нашего трупа.
Вадим застыл в недоумении.
-Я предполагаю, там будут интересные для нас люди. Может даже заварушка случится. А штатного оператора у меня нет.
-А как же оперативная съёмка и всё такое?
-Если бы оно было, я бы тебя не просил.
-Что я буду с этого иметь?
-Жареные факты. Я говорю тебе время и место. Ты мне плёнки.
-И я подставляю свою задницу.
-Ты так и так её подставляешь.
Вадим никогда не отказывался от удачи.
-Замётано, - согласился он.
-Я рад, что в тебе не ошибся. По моим данным, похороны будут 4-го, на Старом кладбище.
-Во сколько?
Веселов развёл руками:
-Это уж ты сам.

*   *   *

  7-го числа с 8-ми утра Костик и Вадим сидели в засаде на кладбище. Греться по очереди бегали в машину. Кладбище действительно было старое и хоронили на нём по специальному разрешению, поэтому ошибиться в том, что похоронная процессия прибудет именно к этой свежей яме, было невозможно.
Они приехали. Около 12-ти часов на 5-ти машинах (из которых 3 были черные БМВ с тонированными стёклами и 2 джипа Мерседес). Впереди процессии ехал похоронный пазик-катафалк, из него вышли люди попроще , видимо, родственники. Друзья и товарищи по оружию оставили машины за оградой и на руках отнесли полированный гроб к могиле. За гробом шли три женщины. Две из них помоложе  вели под руки третью постарше, которая голосила и причитала, пыталась вырваться и броситься на гроб. Вадим догадался, что это - мать. С технической точки зрения она его не интересовала. А вот те, кто несли гроб, и те, кто двигались следом за родственниками, вызывали живейший интерес.
-Снимай Костик, снимай – шептал Вадим, мысленно сокрушаясь о том, что не догадался взять вторую камеру.
-Слушай, а это кто? – спросил Костик, не отрываясь от процесса съемки.
-Где?
-А вот, в самом хвосте, смотри.
Процессию замыкала странная пара. Огромный мужик с кривым носом и дорого одетая дамочка в платке и чёрных очках, закрывающих пол лица. Дамочка не твёрдо держалась на ногах и опиралась на руку своего спутника.
-Чёрт её знает. Жена, наверное. Возьми ближе.
-Оптики не хватает
-Тогда давай подползём
-Я не самоубийца
-Давай.
Передвигаясь гусиным шагом. Они подобрались совсем близко и залегли за широким гранитным памятником.
-Ой, - Костик опустил камеру.
-Что, ой? - Вадим погрозил ему кулаком.
-Я не буду это снимать. Это же Сонька.
-Какая к *** Сонька. Дай камеру.
-Наша Сонька. Софья Андреевна Гулянская.
Вадим выхватил камеру у Костика и стал снимать сам. Дама в очках повернулась, потом сняла очки, вытерла платком и без того опухшие красные глаза, потом накинула на голову капюшон чёрной норковой шубы и отвернулась.
Это была Соня.
Тот, кто сопровождал Соню вышел к гробу и сказал речь, прерываемую рыданиями матери и криками кладбищенских ворон. После него непонятно откуда взялся поп, который, как положено, спел «вечная память» и помахал кадилом.
Гроб закрыли и опустили в могилу и засыпали мёрзлой землёй. Сверху воткнули деревянный крест и набросали венков.
Родственники удалились первыми, потом громила увёл Соню. У могилы осталась  избранная часть общества, которая некоторое время обсуждала какие-то дела. Через некоторое время ушли и они, и Вадим наконец-то выключил камеру.
Костик молчал.
Уже в машине он спросил:
-Зачем ты плёнку испортил?
-В смысле? – удивился Вадим.
-Всё равно ж в эфир не пойдёт. Там Сонька везде.
-Это её проблемы
Костик не нашёл, что возразить,  и всю дорогу до телецентра они больше не разговаривали.

-Ты хочешь пустить это в эфир? – ужаснулась Юлька, - С ума сошел? А Сонька как же?
- С её стороны было крайне непрофессионально появляться на мероприятии такого рода, -возразил Вадим, - И вообще, что вы всполошились, сюжет не о ней.
-Знаешь, я всегда к тебе хорошо относилась, - заявила Юлька и в ответ на его удивлённый взгляд продолжила: - Даже, когда Соня на тебя наезжала. Но сейчас я не на твоей стороне.
Она направилась к выходу, и Вадим перегородил ей путь.
-Послушай. Какого чёрта её туда понесло, пиарщицу хренову?!
Юлька зло прищурилась.
-Спроси у неё сам. Не думаю, что она станет перед тобой отчитываться. И вообще, - в глазах её мелькнуло презрение, - ведёшь ты себя как…
-Как кто?
-Конь в пальто, - Юлька оттолкнула его и вышла.



Соня провела ужасные 4 дня. За это время она успела несколько раз побеседовать с Веселовым в присутствии пашиного адвоката, выслушать от свекрови полный перечень своих мыслимых и немыслимых грехов, пообщаться с «друзьями» покойного мужа, а также поучаствовать в приобретении полированного гроба новейшей модели. Всё это переносилось при помощи коньяка, заботливо предоставленного Пашей.
Паша, действительно, «присмотрел» за ней. Помог приобрести необходимые вещи для похорон, объяснил, как должна вести себя вдова реального пацана. Заставил нарядиться в траур и норковую шубу длиной в пол. Отвёз на кладбище, привёз с поминок домой. Короче, исполнил дружеский долг перед покойным как мог.
Юлька ночевала  у нее. Она ничего не сказала Соне о злосчастном репортаже с похорон, но город гудел, и «добрые люди» звонили с выражениями «соболезнования». Кое-кто действительно предлагал помощь, но Соня отказывалась и всерьез подумывала сменить номера своих телефонов. Пашу пришлось долго уговаривать не трогать  оператора и репортера, ибо лиц мафиози все-равно никто не увидел (по замыслу майора Веселова), а  Соне было не до сведения счетов. Она даже испытала что-то вроде облегчения. Теперь, по крайней мере, можно не искать повода, чтобы уйти «из бизнеса».

-Как ты понимаешь, Соня, - М.П. «мялся» и отводил глаза, - тебе не надо сейчас работать…
-Почему? – Она уже знала наперёд, что так будет. Это слишком большой скандал для М.П. Он, конечно же, попросит её уйти – сначала в отпуск, а потом – «с экрана». Эфира ей больше не видать. Да и не очень-то  хотелось.
-Видишь, как получилось…Это не от меня зависит.
Она смотрела на него, и даже сквозь своё нездоровое состояние видела, что он жалок. Этот его зачёс на лысину, нервно трясущиеся руки…
-Тебя съедят, Михаил Петрович, - сказала она, - «Судьба ласкает молодых и рьяных».
-Не ерничай, пожалуйста. Это не я ходил на похороны к мафиози…
-Всё ж таки нужно уважать семейные узы, - Соня почувствовала, как комок подкатил к горлу, и слёзы выступили у неё на глазах.
М.П. стушевался.
-Ты закури, девочка, - он подвинул ей пепельницу, - Ведь я тебе добра желаю.
-Я знаю, - Соня закурила.
-Я напишу заявление об уходе, - наконец сказала она.
-Соня, девочка моя, ты что? Зачем? Отдохнешь, съездишь в отпуск, вернёшься – придумаем что-нибудь. Какую-нибудь новую передачу специально под тебя.
-Михаил Петрович, -она затянулась, потом выдохнула колечко дыма, -А тебе никогда не казалось, что это – (Соня обвела рукой вокруг) – большая вонючая помойка? Мы собираем мусор и демонстрируем его крупным планом. Зачем?
-Люди должны знать правду!
-Какую? Ту, за которую больше заплатят? Вы же знаете.
-Ну, это времена такие настали.
Соня вздохнула:
-Петрович, у тебя есть коньяк?
Она не хотела больше плакать. Ей так надоело это за последние дни.

Соня написала заявление об уходе (после отпуска). Они с М.П. хорошо посидели, и её чуть-чуть «отпустило». Слегка покачиваясь и проклиная каблуки, она вышла из проходной. На улице было темно. Снег валил большими пушистыми хлопьями. Из-за коньяка холод совсем не чувствовался. Соня постояла немного на крыльце. Вечер казался таким прекрасным. И она теперь была совершенно свободна ни мужчин, ни работы, ни цели в жизни.
Неожиданно рядом с ней появился Вадим.
-О! Вадик! 
-Ты простудишься, застегнись, - он запахнул на ней дублёнку и начал застёгивать пуговицы.
-Вадим, Вадим! – Соня отпустила тормоза, - А как тебя раньше звали, помнишь?! В Ордзо Жо –зо …тьфу –ну этом санатории имени Орджо… Ладно ты понял. У тебя была анималическая кличка. Тёма тебя всё по кличке….
Вадим молча смотрел на неё…
-Ой, прости, я напилась, совсем забыла…
Соня прикрыла рот ладонью и неприлично икнула.
-Пойдём, я отвезу тебя.
Вадим взял её под руку и повёл к машине. Ноги её то и дело разъезжались на свежем снегу.
-Вот чёрт, - бормотала она,  - Думала, что не пойдёт, а он пошёл, в смысле, снег.
Благодушно весёлое настроение Сони сменилось вдруг ниоткуда взявшейся злобой. Наверное, действие коньяка стало ослабевать. У машины она выдернула свою руку у Вадима и самостоятельно влезла на заднее сиденье, хотя он открыл перед ней переднюю дверь. Вадим пожал плечами и сел за руль.
Соня молчала. Ей хотелось вцепиться ему в волосы, вмазать чем-нибудь тяжёлым по голове, но она сдерживалась. Вадим  молчал. Было ещё не поздно, и из-за снегопада на дорогах образовался бардак. То и дело они попадали в пробки из-за какой-нибудь очередной аварии. Соня крутила головой по сторонам, и чувство злобы вскоре улеглось.
Когда Вадим остановил машину возле её подъезда, она вежливо сказала: «Спасибо». Вадим вышел, открыл ей дверь и подал руку. Зачем она только влезла на это заднее сиденье, ведь еще с детства ей не нравилось ездить сзади, из-за того, что было трудно выходить из машины. Теперь она вспомнила об этом, ещё раз, и о своих каблуках и о первом снеге. Соне стало так жаль себя, что она чуть не расплакалась.

Они молча поднялись по лестнице. Соня нашарила в сумке ключ и открыла замок. Гамлет бросился на них с тихим визгом. Он очень хотел на улицу. «Я погуляю», - предложил Вадим.
Когда он вернулся, Соня спала в кресле в дублёнке и одном сапоге, который так и не смогла снять. Вадим разбудил её, заставил раздеться и затолкал в душ. Через полчаса, когда он сидел на кухне и пил зелёный чай, она выползла оттуда совершенно обессиленная, но посвежевшая и душистая с полотенцем на голове. Соня не принимала никаких решений, в голове у нее даже не было ни единой мысли. Она просто сделала то, о чём мечтала когда-то давно, много  лет назад, чему, как ей тогда казалось, уже не суждено было сбыться…
Она обняла его крепко-крепко, чтобы ощутить, а не думать. Это оказалось совсем легко. И он ответил.


-А как любовник ты гораздо приятнее, чем как сотрудник и подчинённый!
-Да что ты?
-Да. Хорошо, что теперь нас не связывают профессиональные отношения.
-Согласен. Всё собирался спросить тебя. Это вот тогда ты вышла замуж за своего мужа?!
-Ну да.
-Почему мне не сказала?
-Чего?
-Ну, хотя бы, что я тебе не безразличен.
-О-о-о! Тогда это было так сложно. Да и теперь. Если б не коньяк… Ты мне очень нравился. Я хотела за тебя замуж. Но я считала, что девушка не должна сама и всё такое. Всякая старомодная дребедень. А я тебе нравилась?
 -Ты была такая странная! Я держал тебя за руку, заглядывал тебе в глаза, даже пытался целовать тебя, а ты… не знаю, как и сказать. Словно для тебя это - само собой разумеется. Хотя бы намекнула.
-Я думала, что с твоей стороны это игра.
-Это и была игра.
-Сейчас-то я понимаю, а тогда. Ты ведь с Ольгой тоже целовался и с Иркой. Я в такие игры не играю.
-Единственная. Королева!
-Да, между прочим. Ты останешься?
-Мне надо позвонить.
-Кому, если не секрет?
-Не поверишь, маме.
-О Господи!
-Да! И не злорадствуй. Мужчины в наши дни инфантильны, как барышни в тургеневских романах.