Мир в хорошие руки. 2

2
Говорят, когда прыгвешь с парашютом, главное – правильно приземлиться. Оказалось, что в полетах между мирами умение приземляться тоже играло ключевую роль, только вот этому искусству меня никто не учил. Поэтому приложился я изрядно.
Ощущение было такое, будто тот самый ветер, что нес безбилетного пассажира через пространства и плавно кружил, словно сорвавшийся с родной ветки листок, внезапно потерял ко мне интерес. Я просто выпал из потока где-то в метре над землей, и брякнулся плашмя на негостеприимно-жесткую поверхность. Инерция подхватила меня, перевернула пару раз, как перекати-поле, и тюкнула затылком обо что-то твердое. Вокруг мгновенно стемнело.
Очнулся я оттого, что даже через закрытые веки глаза слепило солнце. Сразу все вспомнил, и прислушался к ощущениям в теле. Ничего себе ощущения, только голова побаливает, что вполне объяснимо. И жутко жарко. Это в сентябре-то? Я рискнул разлепить глаза. Сначала не много чего увидел – такой яркий был свет. Оказалось, что я валяюсь навзничь, уставившись в безоблачное небо, на котором по-летнему сияет солнышко. Приценился к этой картине. Небо – как небо, голубое, пожалуй, с бирюзовым оттенком, но такое и у нас бывает. Светило в небе одно, вроде как поменьше, чем обычно, и жарит яростнее, но это мне, возможно, только кажется.
Попробовал повернуть голову вправо. Потом влево. Увиденное по обе стороны меня не отличалось разнообразием. Я приподнялся на локтях и сел. С этой точки зрения впечатление было такое, что меня занесло на посадочную полосу гигантских размеров аэродрома. Закатанная в асфальт, плоская поверхность простиралась на многие километры вокруг. Над ней дрожало знойное марево, отражая все тот же серый асфальт и скрадывая границы «взлетного поля» – если у него, вообще, были границы. В далеке высилось что-то, похожее на горы. Я сразу понял, что сдохну от жары и безводья прежде, чем дотопаю хотя бы до их тени. Ну, или от солнечного ожога окочурюсь.
В довершение всего я обнаружил, что сижу на взлетно-посадочной полосе неизвестного мира совершенно голый! И даже фигового листка нет, чтобы прикрыться. Только валяется рядом нелепый, полосатый волчок. Меня пронзила ужасная мысль: а что, если это, действительно, инопланетный космопорт? Сейчас тут приземлится какой-нибудь их «Челленджер», оттуда высыплют закаленные галлактические разведчики, а тут – бледнокожее, голое чудо, с детской игрушкой, пускающей солнечные зайчики...  Я судорожно сдвинул ноги и заозирался по сторонам. Вокруг, по-прежнему, был только наплывающий волнами жар. Прищурив заслезившиеся глаза, уставился в небо. Ни тучки, ни крыльев, ни сверкающих огней... Бирюзовое пространство над головой было глубоко и девственно пусто.
Я чуть расслабился, кое-как поднялся на ноги и подобрал волчок. Определенно, мое последнее желание сбылось! Куда бы меня ни занесло, я был сейчас невообразимо далек и от автобусной остановки с алкоголиками, и от отчима, и даже от пляжей Алании. «Новые пути», - сказала дама в шляпе. Да уж, новых путей тут было хоть отбавляй. Налево, направо, прямо... Зюйд-зюйд-ост, или, как его там, норд-норд-вест... Гуляй, не хочу. Дама еще бормотала что-то о новом теле и новом лице. Я критически оглядел себя. Даже за спину заглянул, вывернув шею. Мускулов на мне не прибавилось, хвост не отрос, и пальцев на руках было по-прежнему пять. Единственное, что было новым – коллекция ссадин от неудачной посадки. Интересно, а чего я ожидал? Что Бэтманом стану или Спайдерменом? Хотя вот крылья мне бы как раз очень не помешали...
В этом отношении баскетболистка-аферистка меня явно надула. Я погрозил кулаком куда-то в бирюзовую пустоту над головой, да так и замер с воздетой дланью и округлившимися глазами. Рассаженные в драке костяшки были совершенно целы и отливали непорочной розовостью. Я тут же устроил себе тотальную проверку. Так оно и было – все старые шрамы, включая отметины от выдавленных прыщей и отчимовых окурков, исчезли без следа! Руки, ноги и прочие части тела были как новенькие  - будто их только что отмыли в ванне  с тем самым чудо-средством, удаляющим самые въевшиеся пятна! Картину портили только синяки, но и те были новорожденные, иномирные...
Я лихорадочно ощупал лицо. Нос сидел, как ему полагалось, ровно посередине, вернувшись к своим обычным размерам. Опухоль под глазом тоже спала, и его больше не дергало. Эх, жаль тут зеркала не было, ну, или хотя бы лужи! Я запустил пальцы в рот. Нет, клыков вампирских там не выросло. Зато на месте выдранного в прошлом году зуба прорезался его безупречный двойник.
Так. Выходит, новые лицо и тело были хорошо забытыми старыми. Я вздохнул от разочарования и отправился разведать местность. Зашагал по направлению к «горам» - какой-никакой, а все-таки ориентир. Поверхность под босыми ногами только с первого взгляда напоминала асфальт или бетон.  Скорее это был сероватый камень, монолит, покрытый тонкой сеткой трещин, из которых, в отличие от разрывов в асфальте, ничего не росло. Короче, смотреть тут было особенно не на что, и, зафиксировав взгляд на дрожащих через марево вершинах, я предался размышлениям.
«Во-первых, унывать не стоит, - подбодрил я себя. – Пока у меня есть волчок, я всегда смогу вернуться обратно. Только вот интересно, вернуться в когда? Я отправился с ветром вечером, было часов девять, может... А тут день, солнышко в зените. Это потому, что в отключке провалялся, или потому, что здешнее время с нашим не совпадает? И что, если все-таки совпадает? Тогда лучше вернуться к вечеру, а то мама с ума сойдет, а Гена выдерет. Хотя он, наверное, и так выдерет, только, может, не так сильно...» К этому моменту, что было «во-вторых», я уже забыл. Живот громко заурчал, вспоминая мамины макароны. Я попытался сглотнуть, но тут обнаружил, что глотать, собственно, нечем. Язык напоминал засохшую половую тряпку, а горло горело, обожженное горячим водухом. Я понял, что до вечера так не дотяну.  И тут меня серьезно взволновала проблема возвращения. 
Что сталось с джинсами и олимпийкой - не помню. Но навряд ли стоило надеяться, что  одежка будет дожидаться хозяина под пластиковым козырьком. Конечно, можно попробовать пожелать вернуться в родную квартиру. Но кто даст гарантию, что волчок подчинится? Я представил себе собственное явление народу при ярком дневном свете, на остановке, забитой спешащими с работы гражданами. Бр-р... Нет, уж лучше все-таки дождаться темноты. Просто на всякий случай. Скрепя сердце, я поплелся дальше, хотя не очень понимал, зачем. Исследование безымянной вселенной пока не обогатило меня ничем, кроме мозолей на пятках. И радостных иновселенян, собравшихся поприветствовать своего нового правителя, что-то пока не было видно.
Интересно, когда вернусь, нос распухнет обратно? Если не распухнет, проблематично будет объяснить такое быстрое исцеление. Все-таки, мама не зря в больнице шесть лет проработала...
 И тут мои воспаленные глаза споткнулись о нечто не характерное для однообразного ландшафта. В мире без теней, кроме моей собственной, короткой и путавшейся под ногами, они увидели – тень. Пока это было только маленькое темное пятнышко, скользившее по «асфальту» со стороны «гор» и медленно приближавшееся. От жары мозги мои, видно, спеклись, потому что прошло несколько минут прежде, чем я сообразил задрать голову.
Сначала я принял летящее существо за птицу. Сложив ладонь козырьком над глазами, я всматривался в растущие крылья, но что болталось между ними, разглядеть не мог – так слепило солнце. Наконец, летун настолько вырос в размерах, что заслонил проклятое светило. И тогда стало ясно, что это – вовсе не птица. Крылья были кожистые, перепончатые и ярко-красного цвета. Тело вполне напоминало человеческое, если представить себе желтого, чешуйчатого качка со здоровенными когтями на всех четырех конечностях, головой варана и хвостом с кисточкой. Неприятной новостью было то, что лысый попугай сжимал в лапе устрашающих размеров секач. Похожий, только раза в три меньше, был у отчима – он мясником работал.
Секач убедительно говорил о разумности его обладателя, что делало вторую новость еще более неприятной – вооруженное существо явно заприметило меня и стремительно снижалось. Под ложечкой противно засосало. Вот вам, пожалуйста, контакт третьего рода. А у контактера даже штанов нет. Впрочем, чешуйчатый, похоже, тоже был нудистом. Очень хотелось развернуться и побежать. Но я представил, как буду смотреться сверху, и подавил желание в зародыше. К тому же тут, на открытой равнине, попугаечный в два счета догонит, я даже «мама» не успею сказать. Пальцы нащупали круглую рукоятку волчка. Просто покрутить в обратную сторону, и... Сбежать при виде первого попавшегося иновселенского существа? Это, конечно, достойно нового правителя мира! Может, оно, вообще, дружелюбное! Может, это страж. Или пограничник. Или таможенник. Я решил твердо стоять и ждать, пока предполагаемый мент подлетит.
Нервы сдали, когда я разглядел острые, частые зубы крылатого - в два ряда, как у чужого из ужастика. С них уже ниточками свисала слюна. Рассудок мой спрятался в свою раковину, и выскочивший из засады животный инстинкт  погнал меня по плоскому, как блин, «космодрому». При виде такой прыти «попугайчик» испустил истошный вопль, как орел в фильмах про индейцев. Я обернулся через плечо. Чешуйчатый наддал за потенциальной добычей, хлопая крыльями. На вараньей морде появилось разочарованное выражение, будто мышь, притворившаяся дохлой, вдруг выскочила у ящера прямо из когтей. Я все-таки пискнул «мама!» и заскакал зигзагами. Над ухом вжихнуло лезвие секача.
Наверное, мне крупно повезло, потому что я споткнулся. Проехался пузом по «бетону», надо мной хлопнуло, по спине протянуло сквозняком – крылатый промахнулся и пронесся мимо на полном ходу.  Пока он маневрировал, чтобы развернуться в воздухе, я сцапал выронненый было волчок. Честно говоря, в этот момент мне было совершенно все равно, куда меня вынесет и в каком виде.  Была только одна проблема, о которой я раньше как-то не задумывался. Как покрутить волчок в обратную сторону, когда на оси у него нарезка? Потому он и крутится, верно?
У меня буквально опустились руки. Вот это подстава! Дама в шляпе провела меня по всем пунктам! В итоге, шляпой оказался я! Сидел и тупо пялился на игрушку, ожидая неминуемой смерти. «Попугай» снова завопил. Я безнадежно поднял взгляд. Да так и остался сидеть с задранной головой. Никогда раньше не видел драконов, то есть видел, конечно, но только на картинках или в кино. И вот в бирюзовом небе прямо над головой выписывал кренделя самый настоящий дракончик! Белый, с прозрачными, как у стрекозы, крыльями и огромными, фасетчатыми глазами. Но самое главное – возникший в самый критический момент «стрекозел»  пытался оттеснить бешеного попугая как можно выше и дальше от моей злосчастной персоны. «Чужой», в свою очередь, стремился подрубить дракончику крылья.
Шею вскоре заломило, но я не сводил взгляда с воздушной карусели: не хотел ничего упустить, тем более, что ставкой в этом аттракционе была моя собственная жизнь.  Всей душой болел за «стрекозла». Ну, почему он просто не перекусит попугаечного гада пополам? Или огнем на него дыхнет – вроде, драконы только этим и занимаются? Словно прочитав мои мысли, дракончик, наконец, поднатужился и дыхнул... То есть, скорее хорошенько пернул. Из подхвостовой части у него вдруг вырвался ярчайший зеленый луч, который шибанул «чужого» прямо промеж крыльев. Тот взвизгнул и свечечкой устремился к земле. Секач, медленно вращаясь, падал рядом. Сердце мое наполнило чувство злорадного удовлетворения: так тебе, нечего кидаться на беспомощных пришельцев! Но у самого «асфальта» попугаечный встрепенулся, выровнялся и тяжело набрал высоту. Испустив еще пару орлиных воплей, он зашлепал крыльями в направлении «гор». Оружие, сверкнув зеркальной плоскостью, вонзилось в камень с таким шандарахом, что твердь под моим задом дрогнула. «Вот это металл!» - мелькнуло у меня.
Я понял, что весь вспотел от напряжения, и теперь соль высыхает, противно стягивая кожу. Но ничего было еще не кончено. Мой крылатый спаситель снижался кругами, и оставалось только надеяться, что он не голоден. На всякий случай, я встал на ноги, крепко прижимая к груди волчок. Интересно, драконы тут говорящие?
Стрекозел между тем приземлился неподалеку, растопырив прозрачные крылья, и вывалил язык. То есть, это был вовсе не язык. Скорее, это походило на трап. Так же как голова с фасеточными глазами походила на кабину управления, а прочее «драконье» тело – на корпус летательного аппарата. Это открытие настолько меня поразило, что я даже позабыл переместить волчок ниже. Так что, когда пилот «стрекозла» появился из глубин «пасти», я предстал перед ним во всей красе.
Водитель «дракона» уверенно направился ко мне чуть раскачивающейся походкой. Ростом он был примерно с меня, довольно хрупкого телосложения, облачен, как  и полагается летчику, в высокие сапоги, кожанку и почему-то буденовку, только без звезды во лбу. Остановившись в метре от нас с волчком, он упер руки в боки и смерил мою персону критическим взглядом. Я крепче прижал игрушку к груди и невольно поджал пальцы на ногах.
- Ну, и что ты делаешь в Дарро? – спросил тоненький девчачий голос.
Так жарко мне никогда еще не было. Краска бросилась в лицо, уравнивая баланс температур. Теперь и снаружи, и внутри меня было градусов под сорок. Судя по ощущениям, полыхали также уши и шея. Как в слоу моушен, я переместил волчок ниже пояса. К моему ужасу карие глаза последовали за ним. Когда они снова встретились с моими, в шоколадных радужках горели намешливые искры.
- Чего не отвечаешь? Ты немой?
Я нашел в себе силы помотать головой.
- Чего от тебя хотел каннам?
Сообразив, что каннамом, очевидно, назывался кровожадный «попугай», я умудрился одновременно мотнуть башкой и пожать плечами.
- Так, - сочувственно подвела итог девушка-пилот. – А имя у тебя есть?
Я кивнул и пролепетал языком-тряпкой:
- Лиан.
- Это что еще за имя такое? – вздернула брови под буденовку летчица.
В этот момент я сообразил, что хоть и понимаю мою собеседницу без труда, говорит она вовсе не по-русски, и слово «лиан» на ее языке обозначает «легкий». Нда, в этом мире мое несчастное имя имело не больше смысла, чем на родине.
- А я, как ежик, - решил я отшутиться, - сильный, но легкий.
- Какой еще ежик? – подозрительно выпятила нижнюю губу девица.
Я понял, что сморозил глупость. Кто знает, водятся ли, вообще, ежики в... Дарро?
- Да из анекдота, - я потупил взор. Как ни странно, это прокатило.
- А-а, - протянула моя спасительница. – Этого я еще не слышала. Ладно, по пути расскажешь.
Девушка развернулась на каблуках и промаршировала к торчащему из «асфальта» секачу. Крестовидная гарда была шириной с ее плечи и высилась на уровне груди. Не смущаясь этим фактом, летчица поплевала на пречатки и ухватилась за витую рукоять. Видно было, как напряглись мышцы под плотно сидящей курткой. Секач не двинулся с места.
- Ну, что стоишь? Помоги! – крикнула девчонка через плечо. Мне совсем не улыбалось изображать короля Артура. К тому же, ради этого пришлось бы выпустить волчок, хотя он и так, в общем-то, мало что прикрывал. Я сделал несколько робких шажков в сторону летчицы:
- Я соврал, что я сильный. Я только легкий.
Девушка фыркнула:
- Хочешь тут остаться и подождать твоего приятеля-каннама?
Я уже привычно помотал головой.
- Тогда помогай! – рявкнула она и снова ухватилась за рукоять.
Подойдя ближе, я увидел, что гладкое, как зеркало, лезвие застряло – глубоко и прочно - в одной из покрывающих «асфальт» трещин. Перспектива возвращения каннама, причем с возможным подкреплением, заронила в мою душу семя беспокойства. Я напряг мозги.
- Слушай, если тебе так нужна эта штука, почему бы ее драконом не вытащить?
- Каким... ф-ф-х... драконом? – пропыхтела летчица, упершись плечом в рукоять снизу и используя свой вес, как домкрат. Получалось у нее не очень.
- Вот этим, - ткнул я в «стрекозла» подбородком.
Ноги у девчонки вдруг подкосились, и она рухнула на землю, захлебываясь смехом. Не видя особой причины для ее веселья, я стоял, тоскливо переминаясь с ноги на ногу. Отсмеявшись, девица уставилась на меня снизу вверх, как на курицу, снесшую страусиное яйцо:
- Ну, ты даешь! Дракон! Это же Су-13. Ты с какой грани Запада?
На мой взгляд летающее средство было меньше всего попхоже на Су, под каким бы номером оно не значилось. Я открыл было рот, чтобы объяснить, что к западу не имею никакого отношения, но водительница «стрекозла» решительно вскочила на ноги:
- Впрочем, в твоей идее что-то есть!
Махнув мне рукой, она направилась к Су-13, по-военному печатая шаг. Я поплелся следом. По сравнению с залитым ярким солнцем «космодромом» в кабине царил отрадный для глаз полумрак. Едва шагнув через порог, я наткнулся на уставленный мне в грудь палец:
- Куда?! А ноги вытирать?!
Я глянул вниз и к полному моему изумлению обнаружил мохнатый коврик, на котором вязью было выведено «Добро пожаловать!» Я старательно зашаркал по этому рукоделию босыми подошвами, а моя провожатая исчезла в низкой дверке, вырезанной в задней стенке кабины. Оттуда донеслись звуки лихорадочной возни, что-то бухнуло на пол, металлически забрякало и покатилось, из-за двери ушибленно ойкнуло. Наконец, дверка снова открылась. Оттуда высунулась голова в буденовке набекрень и раздраженно рявкнула:
- Вяжи веревку!
Моток этой самой веревки шмякнулся у моих ног. Голова снова исчезла в недрах Су-13. Я не спешил следовать приказу.
- Слушай, э-э... А штанов там у тебя случайно нет?
За дверкой сердито завозилось, фыркнуло:
- Штаны ему, видали! А ключей от зажигания не надо?
- Не надо ключей, - поразмыслив, честно сказал я. Единственное, что я умел водить, был велосипед со ржавой цепью. – Мне бы штаны... Ну, или шорты хотя бы.
В недрах «стрекозла» снова бухнуло и чертыхнулось. Дверка отлетела в сторону, скрипнув в петлях, из нее высунулась рука в перчатке, сжимавшая что-то, похожее на мятый флаг. Я не среагировал. За створкой раздалось нетерпеливое пыхение, длань потрясла «флагом», который, по-видимому, предназначался мне. Я принял подарок, расправив его перед собой. Это, действительно, оказались шорты. Фасон - Пифагоровы штаны. Цвет – ярко алый. По краю штанин - желтая бахрома. Больше всего это напоминало перешитый Ленинский кумач, только без портрета вождя пролетариата. Судя по всему, сочетание желтого с красным в этом мире было – последний писк!
- Спасибо, - ядовито пробормотал я и принялся натягивать изделие местного Версаче. Сказать, что оно было мне велико в талии, значило нагло преуменьшить. Я мог бы устроить заплыв от одного бокового кармана до другого. Посмотрел на кумач, на веревку, и тут меня озарило. Подхватив моток одной рукой, а пояс шортов  - другой, я направился к секачу. Волчок запихал в карман.
Сначала я обвязался сам, надежно прихватив штаны у талии и обрезав веревку до нужной длины о зеркальное лезвие. Потом наступила очередь гигантской гарды. Я любовался делом рук своих, когда до меня донесся нетерпеливый окрик:
- Ну, что ты там возишься?! - летчица свисала головой вниз из люка в пузе «стрекозла». Буденовка стойко держалась на опрокинутой макушке. – Конец давай!
Я поспешил обратно и  сунул веревку в протянутую руку. Девица тут же исчезла в глубинах аппарата. Немного постояв в ожидании новых указаний, которых не последовало, я снова полез по трапу.
Иновселенянка уже сидела в кресле пилота. Я зашаркал ногами по коврику, за что удостоился первого одбрительного взгляда.
- А тебе идет! – кивнула она на изобретение Пифагора. Самое ужасное, что, кажется, она, действительно, так думала!
Я пробормотал что-то невнятное, а ценительница моды уже дернула какой-то рычаг на приборной панели. Меня пихнуло в спину так, что я чуть не сунулся носом в эту самую панель. Трап втянулся внутрь. Дракон захлопнул пасть. Летчица ткнула в кресло второго пилота рядом с собой:
- У сушки жесткий взлет.
Я не стал ожидать еще одного приглашения и плюхнулся на потертое сиденье. Хорошо снова почувствовать себя человеком. Почти.
- А как тебя зовут? – осмелился я спросить, наконец.
- Машура, - неожиданно сверкнула улыбкой летчица и надавила что-то на приборной доске. Если мое приземление в этом мире нельзя было назвать мягким, то что было говорить о взлете!  Бедное мое тело тряхнуло и вжало в кресло десятью жэ. Тряска продолжалась, и я бы точно полетел на пол, если бы не размазавшая меня по спинке сиденья сила.
- Ты забыл пристегнуть ремни, - прощебетала Машура и дернула за рычаг в потолке. Тело швырнуло вперед – ощущение было такое, будто с меня встал слон. Точнее, его жэ... Рука летчицы поймала мое плечо прежде, чем я снова расквасил нос. Второй рукой она отчаянно дергала за всевозможные штукенции, которыми была усажена панель управления. Стрекозел не слушался, дрожал и заваливался то вправо, то влево. Я понял, что веревка размоталась до упора, и Су-13 сидит на попугаевом секаче, как на якоре. К картине должен был прилагаться натужный вой двигателей, но его-то как раз и не было. Напряженную тишину в кабине нарушали только пощелкивание переключаемых рычажков и шорох стрекозиных крыльев за бортом. На чем же эта «сушка» летает? На энергии атома?
Я снова начал серьезно беспокоится за здоровье – как собственное, так и моей отважной спасительницы. Свистопляска земли и неба за ветровым стеклом, или как оно тут называлось, вызвала тошноту. Зажмурившись и вцепившись в подлокотники кресла, я беззвучно проклинал свою дурь: «В новом мире прошлялся какой-то час, и вот, нате, уже полез советы давать! Кто за язык-то тянул?» Дракончик дернулся в последний раз, накренился, и вдруг – рванул в высоту! С перепугу я распахнул глаза. Мы неслись прямо в бирюзовое небо с зеленой ватрушкой солнца посреди. Стекла в кабине были тонированы, так что яркий свет не обжигал глаза, зато предметы за бортом виделись в несколько искаженных цветах. Скорость движения скрадывалась из-за отсутствия ориентиров, но у меня все равно захватило дух. Я ведь никогда раньше не летал! Самым острым, связанным с воздухом, ощущением был поход в Лунапарк в девятилетнем возрасте.
Машура напомнила о своем существовании, сунув мне деревянный штурвал:
- Держи курс, я щас!
- Так я ж не умею!.. – возопил я, но девчонка уже исчезала за задней дверкой. Я судорожно сглотнул и вцепился в штурвал обеими руками. Стрекозел дернулся, сзади послышались приглушенные стенкой проклятия, но мы не упали. Я сосредоточился на том, чтобы держать машину по возможности ровно. В общем, это было не сложнее, чем играть на имитаторе полетов. По крайней мере, если лететь по прямой. Расслабившись, я даже начал рассматривать ландшафт внизу, но пока он был все такой же, однообразно-унылый и каменный. Тут я понял, какое счастье мне привалило в лице Машуры и стрекозла: пешком я бы из этой «Дарры» живым никогда не выбрался.
Тут девушка, легкая на помине, уселась в капитанское кресло и взяла управление на себя. Ну вот, а я только вошел во вкус! Вид у нее был довольный, как у слонихи.
- Все в порядке? – робко поинтересовался я.
- Угу. Махайра в грузовом отсеке. Даже ни единой царапинки на ней. Мы на пути домой. Тяги в кристалле должно хватить, - радостно отчиталась Машура.
Ясно. Махайра – это, видать, секач лысого попугая. У меня кожа пошла пупырышками при одном воспоминании о хищном «вжихе» над вихрами.
- А куда это – домой? – пошарил я глазами внизу, где, по-прежнему, все было бесприютно голо.
- В Саттард.
И стрекозел заложил вираж.