Маша, я вернусь...

Всё, это мелочь… Осталось сущая мелочь: проскочить за периметр. Через колючку он не пойдёт: ток, мины… Камеры. Патрули, опять же… Засекут нелегала – всё. Тут уж не отмоешься и не отмажешься. Нужно к Морде. Сегодня, кажись, он дежурит. Бабок, правда, чуток поубавится… Зато остальное донесёт. Туда, за Зону… Где Маша.
Блин… Не думай пока об этом. До дома ещё добраться надо… А башка уже трещит, и руки трясутся… И со вчера не жрал ни хрена.  Хотя… Какое «со вчера»? Сегодня что? Хрен его знает. Недавно ещё помнил… Теперь и посмотреть негде. В рюкзаке – фляга, кое-какие пожитки да засаленные денежные купюры. Всё, что удалось выгрести у местных барыг за хабар. А хабар был… Хороший хабар. Только добыть – полдела. Продать, обналичить – совсем другое. А вот уйти с нажитым… Вот эта задачка теперь и предстояла. Если бы не нога, ошпаренная «Студнем», может, и полегче было бы… Да вот… С горлом что-то. Кровь. Дозу хватанул, это факт… Ничего. Идти-то можно. Ноги-руки пока слушаются. Рюкзак пока держу… А вот «ствол» придётся бросить. Хотя бы тут… Зарыть, или засунуть куда… На пост со стволом – никак. Никакой Морда не поможет.
Сталкер тяжело поднялся. Опёрся на приклад изящной, как молодая лань, «вертикалки». Ага… Вон салага какой-то появился. Не сидится… Поубивал бы скотов, мать их… Своими руками резал бы… Там, за постом этим – его Маша. Ползоны излазил, подыхал раз двадцать, радиации нажрался как столетний тополь под ЧАЭС, а… Суки…
Ладно, успокойся, сталк… Успокойся. Тебе бы только за периметр. Там… Там её руки. Глаза… Помню, Машуля, всё помню… Какие у тебя глаза-то? Какие глаза? Какие же… Иду. Ну к бесу, ничего прятать не буду…  Не вернусь больше. Нет уже фарту… И сил нет. Да и денег… Хватит нам денег, Машенька… Хватит. И тебе, и мне… И дочурке. Хватит… Только бы за периметр…
 Давай, «подруга», полежи тут… Верно ты мне послужила. Не раз жизнь спасала… Тебя бы на стену, на ковёр… Был у них ковёр? Был, наверное… Машу помню, запах её помню, руки… Ковёр… Ковёр… Да брось. Какоё «ковёр»? Тут «подружка» останется. Тут… Сколько выдержит вороной твой? Сталь-то хорошая, долго ржаветь не будет… Может, кто и подберёт… Ой, не хочется, чтобы ты какому-нибудь гаду досталась. Много их, гадов этих, здесь… Много. Ничего, Маша… Поживём ещё. Поживём. И машинку автоматическую тебе купим – чего ладони порошком портить? Ладони у тебя… Ради этих рук… Машенька, если б ты только знала, что я ради этих рук…  Жди, родная. Скоро я… Скоро…
Ладно, потопали… Не торопись, шаг ровнее. И не дёргайся. «Схватят» прожектором – стой на месте, руки в стороны. Деньжата по всему телу расфасованы, да в карманах, да в рюкзачке. Даст Бог, пронесёт… Не убьют сразу, гады… А если в хату потащат – нормалёк. Откупимся…
Всё складывалось. Должно же было, наконец, повезти. Хоть немного… Днём назад один барыга навёл на него «чертей». Знал, сука, что никого за ним нет – ни друганов, ни банды… Понял, что слинять он готовится. Навсегда слинять. Гнали долго. Молодые да здоровые, козлы… Ну, а он – не мальчик, поди… Только и гонору, что побольше их по Зоне шастал… В Гнилом Овражке схоронился. Туда «пионеры» не ходят. Потому что хабар - хабаром, а жить охота. Там  же кругом – смерть. И фонит, и фонит… Сколько он рентгенов-то отхватил? На пол-Киева хватит. Там же и в Студень влез… Ох, ребята-очкарики, а видели вы в своих больничках, как мясо живое на теле плавится? Видели? Видели, сволота гражданская? Где ж вы были, гуманисты хреновы, эскулапы, отцы наши родненькие, когда он сам, ножом своим армейским, у какого-то сержантика выменянным, горящее мясо с себя соскребал… Видели вы такое?
Прекрати, прекрати, сталк. Не то крышу снесёт. Она и так у тебя – на тоненьких соплях приклеена. Ничего… Там – там Маша. Там всё будет нормально… Маша – она всё сможет. Только она и нужна… Милая Маша…
Почти сутки мариновали его молодые. А счётчик щёлкает, быстро-быстро щёлкает… И от щёлканья этого сдуреть можно. Каждый щелчок – как секунда жизни. Отматывает в обратную сторону… Быстро-то как, сука! Оставь немножко… Чуть-чуть оставь! До дому только чтоб добраться… Деньжат принести… Сдохнут они там без деньжат, сдохнут! Ведь ради него Маша в такую глухомань забралась. Где там – работа? Какой там заработок? С его хабара – вот и весь приварок… Как они вообще там с Алинкой? Чем кормятся-то? Уходил – деньги-то почти не оставалось.
Ушли, трупоеды. Ночью ушли. Тварь какая-то вспугнула. Кто – Бог знает. Но спасибо ей. Он уже ничего не боялся. Ноги не чувствовал вообще. Руки до плеч отлежал… Голова кружилась, тошнило – мама не горюй. Это радиация. Это они проходили… Сожрал весёленькие таблеточки, все, что в запасе были – оранжевые с жёлтым, и давай вертеться, как червяк. Чтоб хоть руки заработали…
Смог. Выполз. Нога болела страшно, кричать хотелось. Но – работала. Хреново, но работала. Да выбрось из головы! Прошлое это, будешь сидеть в нём – задавит, затопит мутью вонючей и холодной. Теперь… Руки расставь. Скоро заметят…
Мать! Откуда… Пошла… Сука, тварь… В руку… Отцепись, падла… Ножом в бок её, ножом… Думаешь, взять меня просто? Думаешь, доходяга, ноги не держат? А хрен тебе… Ножом, ножом… Твою… Заметили. Ох, хреново-то как… Теперь пришьют. Точно пришьют… Мужики… Не стр… Не… Гадина!!! Сдыхай, сдыхай, мразь слепая… Сдыхай… Тебе это, и ещё раз… На!
Тварь сдохла. Не могла не сдохнуть, исполосанная вдоль и попёрёк.. А сталк всё крошил и крошил гниющее холодное мясо… Он жутко ненавидел их – эти порождения Зоны… Разве это – живое существо? Разве это – плоть? Разве можно жить, зная, что где-то на одной с тобой земле бродит Такое?
А вот с рукой совсем худо. Прокусила её тварь… Насквозь. Клыками своими гнилыми да мерзкими. Теперь… Теперь хоть режь. Да ладно… С рукой. Дойдёт – залечит. Или отрежет, это уж как масть ляжет… Не дошёл ещё, чтоб голову забивать…
Идут. Не стреляли – и за то спасибо. Либо совсем зелёный молодняк на вышке, либо кто-то с головой… Спасибо ему. Может, и выберусь…

- Глянь… Живой. Кто такой?
- Не стреляйте, ребятки… Пустой я. Заблудился. Пустой… К начальнику мне б…
Нормальная смена. Может, того? Пронесёт? Выпустят? Нет, поделиться придется, он не жлоб… И не дурак. Полрюкзачка на стол…Ладно-ладно, весь… Ну, чего там? Мол, не видели никого… Блин… Собака. Собака рядом совсем… Не любят «погоны», чтобы следы от сталка оставались. Ох, хреново…

- Слышь, Петрович… Там сталк нарисовался… Пока в «каморе» сидит. Это… Ну, чего ж не знать. Да Егор, живёт недалеко. Из местных. Того… Может?
- Ко мне, молодой… Мотанись к той липке… Лопату возьми. Корней тебя подстрахует. Зароешь там… Задание понял? Выполняй…

Не пустят… Заперли, с-суки…Не пустят. Грохнул, грохнут тут же, в этой комнатке… Стенки-то вон какие – ни штукатурки, ни краски… Тут пуля и след не оставит… Грохнут. Не видать мне тебя, Машка. Не дойти до тебя… Какие же суки… Денег взяли, падлы хреновы, и… Ладно, отольются вам… Ага, по мою душу… Смотри ты, салагу прислали. Он меня, что ль, «исполнять» будет? Ладно, пошли… Чего ты тем лепечешь? Что бы тихо всё и что я тут не был? Ага, проходили, знаем. Это чтоб не рыпался. Что б поверил, что отпустят. Чтобы подальше от поста отвести и пулечку в лобик. А то ведь тащить придётся… Кто по доброй воле на смерть пойдёт? Ладно… Посмотрим… А может, денег ему предложить? Тут ещё есть… Осталось чуток… И не «чуток» даже. Или…
- Солдат… Ты это… Закурить бы дал… Я уж неделю как без курева.
Смотри, дурень, подходит… Ах, «зелень» ты «зелень». Куда ж вас, дурачков таких…
Дело секунды: Егор плотно охватывает рядового искусанной левой рукой, правой нашаривает у того на поясе штык-нож и тут же выверенным, жёстким движением всаживает длинное лезвие под правый бок солдату. Мальчишка охает, испуганно смотрит прямо в лицо Егору и, не в силах удержаться на слабеющих ногах, оседает на землю. 
- Тихо, тихо, солдат… Не надо было тебе… Не надо было… Я только туда, я – к Маше… Я ж всё равно пройду… Из шкуры вылезу, а пройду…

Тревожная сирена. Тени в ночи, прожектор. Злые голоса:
- Какого хрена… Петрович, да отпустили мы… Михлюнов выводил… А он его… Да хрен его знает… Крыша поехала… Да… Да… Есть. Да вроде… Да вроде нормальный мужик… Был… Понимаю… Вернее, сам не понимаю… Есть.

Вот и дом… Маша, я вернулся. Вот он я, Маша… Окошко светится, или показалось? Ма-ша… Господи, дошёл… Добрался. Земля-то своя, родная, она поддержит. Она сама вынесет. А там – там Маша. Только б руки её почувствовать, глаза увидеть… Всё пройдёт. Всё забудется… И… Ага, шмотки в хату не тащить. Фонит от них, как от реактора. Нельзя. Машка там, Алинка там. Нельзя… А вот…Ах, с-суки… Не дойти мне сегодня, Маша… Прости уж…

- Что, «разденем» деда?
- Глянь, Лысый, у него под шмоткой чтой-то рисуется…Помацаем?
Молодые. Шпана. Часто они тут – жрать-то и им что-то нужно. Шастают по периметру, ловят таких, как он. Бизнес… Четверо. Ножа нет, на заставе забрали нож. Ничего больше нет. В рюкзаке вроде «Эфка» была… Запамятовал совсем выложить перед постом… Да рюкзак там и остался. Гады… руками рвать буду, зубами пилить… Пока сам не сдохну… Козлы вонючие… Сталка взять хотите? А хрен вам…  Кишка тонка…Подавитесь…
Сталк стоял, мрачный и тёмный. Его шатало, пальцы заметно подрагивали. Взгляд, страшный, как у бешеного, давил чёрной тучей.
- Да ну его… Слышь, братва, чумной он какой-то… Пошли отсюда…
Компания растворилась в ночи. Каждый уносил в себе нехорошее, тревожное чувство – как будто все они заглянули в страшную, бездонную ледяную пропасть…

Машенька… Вот окошко родное. Вот… Светится, не ошибся… Светится окошко. Где ж вы там?... Маша… Настоящая… Родная моя, я сейчас, я тут уже… Что читаешь ты? Почему согнулась, как от горя непомерного? Всё, кончились наши горести. Я это, Егор… Я вернулся…  Вернулся. Я…
Прости, Машенька. Дурень я. Голова пустая… Не вернулся. И вернуться уже не смогу. Нет меня уже… Там я остался. Весь.  Я ж… Мне ж не шмотку менять… Я ж сам – реактор… Мне не от укусов лечится… Я сам –  уже - тварь… Мутант. Монстрище… Сожрала меня Зона, Машка, всего сожрала… Куда ж ты со мной – с психом таким? Нельзя нам рядом… Нельзя… Прости, Маша… Деньги вот… Вот тут, в ящичке почтовом. Найдёшь… И уходи. Уезжай… Дай хоть взглянуть на тебя на прощанье…  Моя Машенька…

Сталкер аккуратно выложил мятые грязные купюры в деревянный ящичек, ещё раз похлопал себя по груди здоровой рукой. Оглянулся. Провёл ладонью по лицу.
Ещё через несколько мгновений он почти растворился в темноте – хромающий, изломанный, согнутый. Он уходил. Уходил туда, где теперь была его новая родина. Его единственный дом. Он возвращался в Зону…