А так ведь бывает

Катя ждала Алексея всю ночь. Прислушивалась к каждому шороху, стуку калитки, лаю собаки. "Сейчас постучит, сейчас придет, увижу, увижу", —  успокаивала она себя, хотя встречи их становились всё реже и реже, видимо, пропало что-то, изменилось, а что, она сама понять не могла.
 Алексей был "приходящим",  именно так его окрестили соседки-сплетницы, вездесущие старушки-лавочницы. Катя не видела его уже две недели, потихоньку страдала от своего одиночества, потихоньку плакала в этом одиночестве, хватаясь за надежду, как за соломинку.
Он ничего не предлагал, ничего не обещал, ему просто хорошо было с ней, наверное, она была удобной женщиной. Изящная от природы, не страдающая недостатком красоты, Катя умела ценить себя, преподносить окружающим.
"Счастливая ты, Катька, —  часто с нехорошей завистью говорили ей подруги, —  умеешь завораживать да и привораживать тоже".
Катя соглашалась с ними, а в глубине души молила: "Возьмите всё себе, возьмите, оставьте серость, обыденность, повседневность, только не завидуйте".
В кухне часы пробили ровно час. "Всё, спать!" —  скомандовала себе Катя. Не было счастья и это не счастье, уж лучше никакого, чем постоянно ждать, надеяться, жить звонком телефона, звонком в дверь, встречами и расставаниями, попросту говоря, быть "телефонной девочкой" в свои двадцать четыре.
 Это страшно, да и обидно: не удалось, не сложилось, ниточка где-то прервалась, а вот узелок вовремя не затянула. Наверное, я не одна такая? Кто-то сейчас  тоже ждет, надеется, мучается, как я. Может быть совсем рядом, а не на краю земли.
Она в самые тяжелые минуты вспоминала мудрую бабу Маню, свою бабушку-советчицу и указчицу в делах и поступках. Мать Катя любила, а вот секреты свои доверяла только бабушке, побаивалась непонимания и осуждения матери.
Говорят, что дети, в особенности девочки, повторяют судьбу своей матери. Неужели всю жизнь одной, всю жизнь неудачницей, а годы-то летят. Подруги все уже давно замужем, а она, как раненая птица, мечется:  дом, работа, дом, и так безостановочно. Остановиться и расслабиться бы- да не пускает известный окрик сзади: "Что люди-то о тебе подумают?"
Поэтому Катя и квартиру сняла за городом, подальше от людских глаз, подальше от людских пересудов.
Кате не спалось, тревожно было как-то на душе, отчего-то  поднывало сердце.
 "Еще толком не жила, а уже сердце побаливает", – подумала она.
 В предутреннем мерцании звезд через оконную перегородку стекла Катя попыталась найти свою желтую звезду, одной только ей светившую на этой земле. Ночь была ясная, поэтому сегодня особенно хорошо было  видно её молчаливую подружку. 
Тихо и совсем безрадостно наступало утро, взяв в свои руки бразды правления. Ночь сменила новое ожидание, ожидание, быть может, чуда, хотя чудес на свете не бывает, они ведь только в сказках, и принцев на белых конях тоже не бывает.
Катя потянулась, по её лицу скользнул солнечный луч. "Вот и здорово,  люблю солнышко, оно хоть согреет", —  подумала Катя. Заученными движениями, скорее машинальными, она начала собираться на работу. Прогладила юбочку, поправила складки на кофточке. Завязывая роскошный бант-воротник. Мысленно про себя отметила: "Хороша!" Она действительно осталась довольна своим внешним видом, последним штрихом карандаша она, как говорил её знакомый, свои карие глаза превратила в хитрюще-лисьи. Все готово!
До отправления автобуса осталось десять минут, легкая пробежка не помешает. "Скорее, Катя, скорее", —  подгоняла она себя.
 Пригородный автобус уже ждал своих пассажиров. Пропуская Катю вперёд, молодой человек галантно, как кланялись в старину придворные, развёл руки в стороны. Катя, подыгрывая в тон ему, присела в глубоком реверансе. Оба они, не сговариваясь, рассмеялись сделанному.
Катя, поправляя свои пушистые волосы, прошла вперёд, за ней последовал молодой человек.
«А ничего так, —  про себя отметила Катя. —  Любит подурачиться, видимо, без комплексов. Обожаю людей без комплексов»
—  А вы без комплексов! —  услышала она его мягкий баритон. —  Любите подурачитьcя. Николай, —  и он уверенно протянул ей свою ладонь.
¬– Вы так всегда знакомитесь с девушками?
– Оригинальность – сестра обаяния. Или вы со мной не согласны? Так как же звать принцессу?
На них уже поглядывали со всех сторон мерно трясущиеся в автобусе горожане.
 – Екатерина Великая, – ответила ему Катя. – По-английски – Кэт, по-французски – Катрин, по-немецки – Кэтхин, – продолжала она.
– Вы куда едете?
– Это что? Допрос или продолжение игры?
– Рыцари святого ордена не играют в игры, а уже если спрашивают, то не любопытства ради, – ответил Николай.
– На работу, на работу, – засмеялась Катя.
– А вы знаете, что принцессам вредно работать, дабы ручки их белые не сушило солнце, ледяная вода не обмывала и прочее, прочее, прочее.
– Все бы так рассуждали, – вмешалась старушка, – а вот женитесь – из лебедушек нас в ломовых лошадей превращаете! Не слушайте его басни, девушка. Мягко стелит да колко спится.
«Цветочная», – прошепелявил голос водителя в испорченный мегафон.
Катя заторопилась к выходу.
– Такого не бывает! Нам с вами, принцесса, верно, по пути! – проговорил Николай, подавая ей руку со стороны тротуара.
– Но учтите: я вредная, противная, капризная, своенравная, – выдохнула всё Катя.
 –– Принцессы все такие, – ответил ей на ходу Николай.
– Давайте знакомиться дальше. Я лекарь, лечу безнадежно больные души, сердца, в общем, людей, у которых на время пропадает улыбка. Доктор я. А вы – мой ангел? – он обратился к Кате.
– А я медсестра, как ни странно, работаю в областной больнице.
– Я предугадал наш путь: мне действительно с вами по пути.
– Вы в каком отделении? - теперь  спросила его Катя.
– Пока нигде и ни в каком. Иду на работу устраиваться по направлению от облздрава.
– Серьезно, к нам? – неожиданно для себя спросила Катя и улыбнулась.
Странно, знала она его каких-нибудь полчаса, а, казалось, что прошла вечность. Ей было просто и легко с ним, как никогда ещё ранее.
– Я реаниматолог.
– Ура, – подпрыгнула Катя и смутилась, застыдилась, что ли своего поступка. – Значит, к нам, – продолжила она.
– Я работаю медсестрой именно в этом отделении.
– Принцесса, не сдерживайте свои эмоции. Хочется кричать от радости, – так кричите, петь – пойте!
– Можно узнать, вы к нам надолго? – осведомилась Катя, зная, что реаниматологи у них долго не задерживались.
– Не знаю, может быть, навсегда. Не буду загадывать, а то, не дай Бог, огорчу тебя, моя Принцесса.
– А что, я уже стала вашей? – многозначительно посмотрела на него Катя. – Или мы уже перешли на "ты"?
– Наши чувства перешли на "ты", Катюша. Далеко еще до больницы?
– А что? – опять задала глупый вопрос Катя.
– Значит, у меня еще есть время, – он спустился, с пригорка тихонько подкрался, к ветвистой благоухающей сирени за забором какого-то домика, сломил веточку и довольный преподнёс её Кате.
– Мило, мило с вашей стороны, – похвалила его Катя. Он улыбнулся ей в ответ.
Катя убыстрила шаг, до пересменки оставалось ровно десять минут, надо торопиться. Она так и вбежала на крылечко больницы с улыбкой на лице и с цветами в руках.
– Я не прощаюсь, Принцесса, буду ждать тебя после работы у выхода, здесь у калитки больничного дворика. Не надеюсь, что приступлю к своим обязанностям. Бухгалтерия, буквоеды – все на букву "Б". Прощай!
И Катя прикрыла уже парадную дверь, вбежала по лестнице на третий этаж  даже не почувствовала, что говорила, с кем не помнила, отвечала кому не знала. Все и всё перемешались в этот день, день везения. Может быть, это было всего лишь видение?
"Не придет, не надейся", – подсказывал ей внутренний голос. А сердечко стучало и стучало, лихорадило давно уже свыкшуюся с повседневностью душу, ворошило пластами прошлое, неуверенно открывая дверь настоящему.
…Процедуры, уход за больными, инъекции.
– Катя, ты, что такая рассеянная, что с тобой, девочка? – одернула её Катя большая, – старшая сестра отделения – Екатерина Максимовна.
Но ни с кем, ни с кем не хотелось делиться своей радостью. Катя, чувствуя, как необычные силы жизни вкачивают в нее просто насосом. Перекусив бутерброд с чаем, Катя дождалась обеда, а время как будто застыло, посмеивалось над её чувствами, тянулось предательски медленно, натянуто.
– Катя, да ты сегодня светишься вся, влюбилась, наверное? – остановила её подруга Ксения.
– Не знаю, не знаю. Не спрашивай, пока ещё ничего не знаю, потом расскажу. Не сегодня, не обижайся, – мягко отстранилась от вопросов и расспросов Катя.
Время пересменки. Катя сдала смену Вере Николаевне. Она всегда приходила менять её пораньше, зная, что Кате далеко ехать.
– Иди, Катюша. Я всё доделаю сама.
Катя чмокнула Веру в щечку и, схватив свои цветы, убежала.
 Она вышла из больницы и, конечно же, увидела его там, где-то вдали больничного дворика. Катя ворвалась с места и бегом, раскинув руки, как это делают дети ясельного детсадовского возраста, побежала ему навстречу. Он ждал её с большим букетом сирени. Вдруг Катя почувствовала сильные грубые мужские руки на своем запястье.
– Кать, я пришел, здорово! – проговорил, останавливая её, Алексей.
–Уйди с дороги и больше меня не тревожь, – с глаз у Кати сбежала обжигающая слезинка.
Николай уверенно шёл ей навстречу и цветы колыхались у него в руках, словно подпрыгивали в такт шагам. Алексей крепко держал её  руку.
– Не пущу! – проговорил он тихо.
Катя вырвалась и побежала к Николаю навстречу.
– Мразь, шлюха! – услышала она за спиной.
Николай уже подхватил её. "Только бы он не услышал, что сказал этот подонок", – подумала Катя и вдруг губами почувствовала его жаркий поцелуй.
– Шлюха, подзаборная шлюха! – прогремело где-то над головой.
– Прости, Принцесса, что кто-то обижает ваше величество.
Николай подошел вплотную, держа Катю на руках, как ребенка, и сказал прямо в лицо Алексею:
– Для тебя, подонок, – шлюха, а для меня – Принцесса. Уйди, мразь, и никогда не смей обижать принцесс. Не станешь никогда человеком, учти!
Он опустил Катю на землю, взял её за руку и они прошли мимо Алексея как проходят мимо давно не убиравшейся помойки, морщась от запаха, от её вида.
Счастья вам, Принц и Принцесса! Чудеса, да и только, а ты говорила, Катя, что чудеса бывают только в сказках.