Ангел-хранитель

«Ангел мой, Хранитель мой!
Иди вперед — я за тобой!»
          (Православная молитва)

Случилась эта история в те времена, когда на московских вокзалах и станциях подмосковных железных дорог еще не было турникетов, а на лестницах, ведущих на платформы, не стояли одетые в нелепую униформу подвыпившие контролеры, широко растопыренными руками ловящие пассажиров с требованием предъявить посадочный билет. И каждый мог спокойно пройти на перрон, сесть в электричку и, с известной степенью риска, совершенно бесплатно ехать, куда ему вздумается…

Как-то зимним днем, уже под вечер, я возвращался на электричке из столицы, где в то время трудился на очередной «работе» за нищенскую «зарплату», в свой тихий городок, лежащий к северо-западу от Москвы. Денег у меня, как и всегда, было мало, и потому билета я, положившись на везение, не взял. Я сидел у окна, любуясь на проносившиеся за окном унылые виды зимнего Подмосковья. И тут двери на противоположном конце вагона раздвинулись, и в салон ввалилась толпа каких-то несолидного облика людишек. Они шумным табуном, с вороватым видом, протопали по проходу и скрылись в темном тамбуре, а следом за ними, через те же двери, в вагон вошли контролеры. Их было трое — две женщины в униформе и омоновец. Началась проверка билетов.

Как водится в таких случаях, безбилетники, которым не хочется платить штраф, выскакивают на остановке из вагона, в котором идет проверка, и галопом несутся, в обход его, в предыдущий вагон, где контроль уже прошел. Часто они даже вещей не забирают, а оставляют их на полках и на своих местах, чтобы вскоре благополучно к ним возвратиться. Железнодорожники об этом прекрасно знают, но не пытаются поймать нарушителей и даже не смотрят в их сторону, а спокойно продолжают делать свою работу, как будто ничего особенного не происходит. Так было и на сей раз. И, поскольку я в тот момент тоже принадлежал к подозрительной категории граждан, стремящихся обмануть родное государство, а денег на уплату штрафа у меня не было, то и мне не оставалось ничего другого, как выйти из вагона вместе с остальными нарушителями. Однако бежать сломя голову вдоль поезда на глазах у добропорядочных пассажиров мне не хотелось, и потому я просто вышел на перрон — и остался на нем дожидаться следующей электрички. Поезд, на котором я ехал, тронул с места и укатил в морозную даль. И воцарилась тишина…

В те годы я не часто пользовался электричками, по делам в столицу ездил все больше на автобусе, в станциях железной дороги разбирался плохо, а потому и не мог знать, что на платформе, на которой я вышел, поезда останавливаются редко. Однако, с удивлением и нарастающей тревогой провожая взглядом проносящиеся мимо электрички, я постепенно осознал, в какой ситуации очутился. Но окончательно я понял свое положение после того, как обнаружил, что билетные кассы на платформе закрыты, а их окошечки забиты фанерой, потемневшей от времени. Доски, на которых обычно висят расписания поездов, тоже были пусты. Это было уже почти за гранью реальности и напоминало дурной сон.

Вокруг было пустынно. Возле станции не было ни поселка, ни дороги, и только вдали возвышались плохо различимые в наступающих сумерках громады домов и башен какого-то неизвестного мне городского района. Никто не проходил мимо и не проезжал на машине; над путями высился пешеходный мост, но и он был пуст. Я словно очутился в заколдованном царстве безлюдья…

Прошло больше часа в ожидании, но по-прежнему я был на том полустанке единственным пассажиром, и редкие электрички все так же на полной скорости проносились мимо. Я с тоской смотрел на блестящие рельсы и коричневые шпалы, на серый асфальт перрона, слегка присыпанный снежком, и на безжизненные окрестности этого забытого Богом места… Но все-таки надежда на то, что следующая электричка остановится и я в нее сяду, не покидала меня. А тем временем сгустился сумрак, и мороз усилился. Холод пробирался под мое пальто на рыбьем меху, ноги в старых ботинках начинали застывать, а надежда попасть в теплую двухкомнатную квартиру на четвертом этаже блочной пятиэтажки, где ждали меня мои близкие, становилась все более призрачной. Чувство вселенской покинутости овладело мной. В своем одиночестве я ощущал себя полярником, которого на льдине унесло в открытое море. Но если о нем наверняка знали на большой земле и старались организовать его поиски и спасение, то о том, что я стою здесь и тоже нуждаюсь в помощи, не знала в мире ни единая душа, и поэтому искать меня никто не спешил. И сообщить кому-то о себе я тоже не мог: телефона-автомата поблизости не наблюдалось, а мобильных телефонов, которые есть ныне у каждого ребенка, еще не существовало тогда в нашей скромной жизни. Я мог надеяться только на везение — или чудо.

И в тот момент, когда я уже почти отчаялся в своем спасении, я вдруг увидел, что по боковому проулку, уводившему от станции между унылыми серыми гаражами куда-то в дебри пустынной городской промзоны, по направлению к перрону идет человек. Когда он не спеша приблизился, я увидел, что он еще довольно молод — не старше тридцати. Одет он был в обыкновенную одежду и внешне выглядел как совершенно обычный горожанин. А то, что было в нем необычным, я понял только много позже: что, хотя он и направлялся к платформе, но совершенно не было похоже, что он шел на электричку и вообще собирался ехать куда-то. Скорее, он словно бы прогуливался в окрестностях и от нечего делать забрел на станцию, а тут и встретил меня.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Лицо у него было открытое и доброе, но тоже совершенно обыкновенное, так что впоследствии я его забыл, и теперь уже не узнал бы, если бы вдруг снова встретил. Да я и не присматривался к нему особо — я уже почти себя не помнил от холода и растерянности, смешанной со страхом остаться на том перроне на всю ночь, а быть может, и навсегда. Пришелец, похоже, все это сразу понял, потому что обратился ко мне и без долгих предисловий сообщил то, что я и так уже знал: что электрички здесь не останавливаются. «Как же мне быть?» — спросил я. Он ответил, как будто ждал этого вопроса, что неподалеку проходит шоссе, и можно проехать на троллейбусе до следующей станции. Так как я довольно плохо представлял, где нахожусь, то мне ничего не оставалось, кроме как довериться моему неожиданному спутнику. И действительно, после десяти минут похода по темному ущелью между глухими заборами и складами мы выбрались на открытое пространство, через которое пролегала самая настоящая городская магистраль. Как ни в чем ни бывало подъехал троллейбус, и мы на него сели. Все это воспринималось как продолжение сна.

Проехав несколько остановок, мы с моим нежданным спасителем вышли, и он указал мне на какие-то торговые павильоны, длинными рядами выстроившиеся вдоль тротуара. «Вам туда, там за ними станция», — пояснил он. Я поблагодарил его и пошел, куда мне было указано. И действительно, за павильонами я обнаружил станцию железной дороги, где в благополучно работающей кассе спокойно купил билет и вскоре сел в подошедшую электричку. И через какой-нибудь час я был уже дома…

Когда я вспоминаю этот случай, то невольно спрашиваю себя: кто же он был — тот неизвестный человек, который пришел и увел меня с той платформы, указал мне путь и попросту спас? А ведь я даже имени его не спросил… Но и было ли у него имя? Не был ли он на самом деле тем, кто, бесплотный и незримый, сопровождает нас через всю нашу жизнь до самой смерти, и кто в отчаянные минуты беды и опасности, принимая случайное обличье, приходит к нам на помощь?..

<2010>