Незваный - рассказ написан в соавторстве -

Гость незваный, неизвестный,
Приобщился к разуменью...
Что мне ждать - приязни честной
Или злости воплощенья?..

1.

«У вас семейные проблемы? Неприятности в личной жизни? Клаустрофобия, шизофрения, паранойя? Тогда обращайтесь в центр психологической помощи Михаила Гаврилова…»
- Что… что за…
Я опустил газету и уставился на грязную дверь с облупленной краской. Под потолком тускло мигала люминесцентная лампа. Позади меня в сливном бачке весело журчала вода.
- Кать, ты что-то сказала? – выкрикнул я. Голос раскатистым эхом заскакал по кафелю туалета.
- Нет, тебе послышалось! – глухо донеслось с кухни.
Хм… Ну послышалось, так послышалось. Я встряхнул газету и бездумно уставился на рекламу разномастных заведений. Неужели померещилось? Вроде бы отчетливо слышал, как кто-то сказал…
- Где я? – донеслось из бачка, и я с ужасом вскочил с унитаза, выронив газету.
Голос определенно звучал из бачка. Это чья-то шутка?
- Кто здесь? – после минутного молчания проговорил я, испуганно пялясь на разговаривающий сливной бак.
Тишина. Я резко снял крышку бачка. Никаких устройств нет. Ну не может же такое померещиться. Или я схожу с ума?
- Что такое? Где я? – прозвучало над ухом. Я резко развернулся.
- Что за?.. Кто здесь? Кто со мной говорит?!
- Андрей, что там у тебя? – снова послышалось с кухни.
- Чертовщина какая-то, вот что… - прошептал я и тут же крикнул: - Ничего, все нормально!
- Всё нормально?! - прогудело в ухе. – Что происходит? Объясните мне, прошу вас… Что это за место? Я вижу унитаз, какие-то полки… Почему я не могу двигаться? Что за фигня?!
Нет… Я определенно сошел с ума. Шизофрения, или как там ее… Шизохрения, в общем. Да ну, про что это я? Какая еще шизофрения? Я шизофреник? Да невозможно это! Я здоровый, миллион раз проверялся! Как это могло случиться именно со мной?!
- Шизофрения… Ты про что? Кто ты?
Я прикусил губу. Отлично. Он ещё читает мои мысли. Ну, поздравляю Андрей, ты точно свихнулся!
- Андрей… Так-с… Андрей! Ты меня похитил что ли? Эй! Урод! Ты знаешь, кто я? У меня столько знакомых ментов, что… лучше отпусти меня по-хорошему! Эй!
Голос явно разбушевался… Какой я ему похититель? Мне плохо… Сейчас будет обморок. Да какой еще обморок?! Ну-ка, ну-ка, подтереться и одеться!
Напялил штаны, предварительно не забыв четким движением помочь туалетной бумаге выполнить ее законный долг. Открыл дверь и выпрыгнул в зал, задев газету ногой. Остановился… Газета проехала по полу и уткнулась в ковер. Слышится только скрип колеблющейся двери. Голоса не слышно. Фух, глюки, только и всего! Задремал в туалете, видимо… Хех, голос!.. Ахха! Голос… Напридумываешь ведь всякого…
- Какие глюки? Какой голос? Твой голос! Я постоянно слышу твой голос! Объясни мне, что происходит! Я не понимаю! Пожалуйста! Прошу!
Я стоял посреди зала, закрывая уши ладонями, но это не помогало.
- Слушаю тебя и не верю, что я мог так вляпаться! Попал в руки к какому-то психопату! Или я действительно в голове у кого-то?! Проклятье! Божечки, может, это из-за водки? Вроде не так уж много пил вчера, уж точно не больше обычного… Что же произошло потом в тот вечер? Ничего не помню. Надо завязывать с алкоголем, точно говорю, из-за него всё…– я плюхнулся на диван и закрыл голову подушкой, но голос все равно слышался: - Эй!.. Эй! Что с моим телом? Я не чувствую рук! И ноги?! Ноги где?! Я парализован?! Может, я «овощь»? И лежу в больнице, почти в коме? Нет… Павел, ты набухался… Ты просто набухался, Павел, успокойся… Ты спишь… - несколько секунд голос молчал. - Реальный сон какой-то! Не буду больше бухать! Мамой клянусь! Отпусти меня, урод! Объясни хотя бы, что происходит! Кто здесь? Я знаю, здесь кто-то есть!
- Я… - разговаривать с кем-то мысленно было очень непривычно... - Я никакой не похититель… Я простой журналист… Простой, елы-палы, журналист! А ты кто? Я так понимаю, Павел? Появился не пойми-разбери откуда у меня в голове!
- Голос? Как голос? Млин… Я же… Ну я же только что с друзьями бухал!.. Это розыгрыш? Нет… Не розыгрыш… Я не чувствую своих конечностей…
- Вот! Ты у меня в голове!.. Я шизофреник… Да… Все же я сошел с ума!..
Я поднялся с дивана, надо что-то предпринимать… Звонить в скорую, пока ещё соображаю? Рассказать жене? Нет, не поверит… Надо все прочувствовать на себе… Хотя… Катя… Катенька поверит, но… Нет. Ей говорить ничего не надо.
- Это сон, это точно сон. Но почему я не просыпаюсь?! Как мне ущипнуть себя?
Из кухни вышла Катя с подносом, на котором стояли маленькие чашечки и сахарница.
- Ну, Андрей, закрой дверь в туалет! – она поставила поднос на журнальный столик и рассмеялась: – Вонь же стоит жуткая! Я за печенюшками.
Любимая снова скрылась за углом. Я почувствовал, что меня колотит дрожь. Голос проговорил:
- Неужели я на самом деле у тебя в голове?!
- Похоже на то, - ответил я и направился закрывать туалет.
- Как же такое возможно?
- Этот вопрос и я могу тебе задать…
- Извини… Извини за оскорбления… Я на самом деле не знал, что все это правда… Что я у тебя в голове…
- Ничего.
- Но… такое разве возможно?! Что это значит тогда?! Мистика! Магия! Невероятно…
- Я будто знаю.
- Тебя зовут Андрей, да? Меня Павел.
- Приятно позна... Хотя… нет, не очень приятно.
- Я ничего не понимаю.
Из-за угла снова появилась Катя, но теперь с двумя мисками печенья в руках. Она быстро расставила посуду на столике и уселась рядом. Я напряженно замер, словно натянутая струна. Не знал, что делать. А как должен вести себя человек, у которого что-то непонятное творится с головой?
- Я прочитала, что перед ужином полезно пить зеленый чай. Так что усаживайся, будем наслаждаться.
- У меня, хм, что-то аппетита нет совсем.
- Как это нет? Что случилось?
- Нет, нет, ничего. Просто голова болит.
- Голова? Сейчас принесу таблетку.
- Нет, обойдусь без таблеток, - я прижался к сидящей жене и поцеловал. – Все хорошо, спасибо, котик. Пойду прилягу.
- Ладно… Я пока ужин доделаю… Точно не надо таблетки?
- Нет, не надо, - я взял со стола чашку и немного отпил горького зеленого чая.
В спальне я лег на кровать и обратился к Павлу:
- Что будем делать?
- Я не знаю, Андрей… Но… Возможно, стоит позвонить моей жене? Может, она поймёт, что происходит?
Я покосился на тумбочку с телефоном.
- Так и быть… Говори номер.
Павел сказал номер своего домашнего телефона. Я медленно набрал семь заветных цифр и приставил трубку к уху. После недолгих гудков из неё прозвучало:
- Алло!
- Да! Это она, родимая!
- Здравствуйте… - промямлил я.
Блин, забыл спросить фамилию!
- Короленко мы, Короленко! – подсказал Павел.
- А имя жены?!
- Ксюша!
- Вы Ксения Короленко?
- Да, я… Здравствуйте…
- М-м, а своего мужа можете позвать к телефону?
- Умер он!.. – голос женщины дрогнул, затем повторил ещё тише: - Умер...
- Умер? – ошеломленно проговорил Павел. – Как умер? Ксюша… Я не умер… Ксюша!
- Как он умер? При каких обстоятельствах?
- А вы ему кто?..
- Что ей сказать? –я зажмурился.
- Скажи… - Голос Павла ощутимо дрожал. – Скажи, в Афгане вместе воевали… Господи…
- Мы из одной роты… были. В Афганистане.
- Да?.. Понятно… Мне очень жаль, но… он… он умер три дня назад… - голос исказился и я осознал, что она плачет. Плачет в трубку. – Вы… вы его хорошо знали? Простите, а как вас зовут?
Павел не сдержался и завыл. Я скривился, неуверенно потряс телефоном, не зная, выключать его или нет…. И всё же медленно опустил на рычаги под нескончаемое «Кто вы? Алло!» и рёв незнакомца у меня в голове.


2.

- Подъём! Подъём, лежебока!
- М-м… - я приоткрыл глаза и тут же зажмурился от утренних лучей солнца, пробирающихся сквозь стекла и легкий колыхающийся тюль.
- Ну, как голова? Ужин принесла тебе, а ты уже спишь.
Оказывается, это меня жена поднимала… ох, работа… снова работа…
Я сел на кровати и протер глаза:
- Нормально, голова в поря… - кстати, а где Павел? - …дке.
- Точно?
Это был дурацкий сон. Фух. Никакого Павла, воевавшего в Афганистане нет. Как и его жены Ксении. И уж точно никто не умирал и не обживался у меня в голове.
- Точно-точно! – я мягко схватил жену за талию и подтащил к себе. – Что-то настроение у меня сегодня хорошее! Дай-ка я тебя поцелую…
После затянутого поцелуя я умылся, позавтракал, оделся, сел в свой немного помятый спереди джип (Ветка! Большая тяжёлая ветка свалилась! Ты ведь помнишь?) и отправился на работу.
Ох, голос исчез. Как такое может быть? Аххаха! Голос исчез! Фух… Снова я нормальный человек! Один в своем теле! О да! Это самое лучшее утро в моей жизни… Всего лишь требовалось немного поспать и придти в себя.
Левая рука дернулась, упала с руля. Попытки ей подвигать не увенчались успехом. Что такое? Отнялась? Вдруг она поднялась к моей голове и почесала затылок.
- О-о-й, где это я? - Павел громко зевнул.
О, нет! Блин… Он тут… Он у меня в голове…
- А-а, доброе утро, Андрей… Я… Я думал, это сон. Ох...
- Да! Лучше бы это был сон! – выкрикнул я вслух. Мой «форд» стоял на светофоре и люди в соседней «тойоте» недоумённо поглядели на меня через открытые окна.
Зелёный свет. Я надавил на газ, продолжая разглядывать непослушную руку. Что за чертовщина?!
- Смотри! Смотри! Фантастика! У меня теперь есть рука! Я могу ей двигать! – с этими словами он стукнул мне моей же рукой по носу. – Ой! Ой, извини!
- Какого хре… Эй! Ты что творишь?! - Я потер ушибленное место правой рукой, отпустив на мгновение руль. Машина вильнула влево, всё та же «тойота» пронзительно засигналила. Уф, наверно думают, что я псих.
- Ты чего отпустил-то! – Павел взялся за руль и повел машину к обочине.
- Да не трогай ты! – Я взял инициативу управления на себя, резко повернув обратно на дорогу и оттолкнув левую руку. – Не вмешивайся хоть…
- Нухорошо, хорошо, не буду! – тут он и замолчал.
В тишине мы проехали до самой редакции газеты.
Теперь я не просто шизофреник, – подумал я, вылезая из машины. – Я однорукий шизофреник! А второй рукой управляет «друг» шизофреника! Павел становится вполне осязаемым, – я взял левую руку другой и прижал к груди. – Да, осязаем. Теперь не он не чувствует своего тела, а я не чувствую своей руки!
У меня проблемы. Большие проблемы. Одно дело голоса… Но если я не могу уже конечности контролировать…
- Да ладно тебе… - Павел попытался вырвать руку из моего захвата. – Не кипятись.
- Ага, не кипятись. Да как тут не кипятиться! – я вошел в лифт вместе с молодой девушкой в элегантной черной юбке.
- Вам на какой? – спросил я у девушки.
- Седьмой, - ответила она, улыбнувшись.
- Ага, а мне восьмой, - отпустил я левую руку и нажал на нужные кнопки.
- Фью, какая цыпочка! – Павел изобразил звук поцелуя и, не успел я опомниться, шлепнул девушку по правой ягодице.
- Ты что делаешь, урод?! – прикрикнул я на Павла и снова прижал бешеную руку к себе.
- Вы что делаете?! Нахал! – отошла в угол лифта девушка и приподняла свою сумочку на уровень груди, защищаясь.
- Ну ты и… - Нет, нужно в первую очередь извиниться перед девушкой... – Извините, я случайно…
- Самые глупые слова, которые я когда-либо слышал, Андрей, - насмешливо проговорил Павел.
- Заткнись! – снова крикнул я Павлу и продолжил извиняться: - Я просто махнул рукой и случайно задел вашу… м-м… вашу мышцу… окаймляющую тазобедренную кость.
- Ты, определенно, оригинал! Аххаха! Мышцу, млин! Непременно бы валялся сейчас по полу!
Девушка постояла несколько секунд в недоумении и, наконец, улыбнулась:
- Да? Ну, тогда извините за «нахала»…
Я кивнул. В этот момент открылись створки лифта. Девушка вышла, на мгновенье остановилась, повернулась, и сказала:
- А с тазобедренной костью вы замечательно вывернулись, - и вдобавок подмигнула.
Створки сошлись. Лифт повез меня на этаж выше.
- Вот те на! А она горяча!
- Извращенец долбанный… - сказал я Павлу. Хотя да, девчушка что надо. А какая у неё мышца!
- Ого! А еще меня извращенцем называет! Умора!
Я вышел из лифта и направился к своему рабочему месту.
- У меня жена есть! – продолжил я разговор с Павлом.
- У меня тоже! И что? Зато у тебя хотя бы пиписька имеется и всё остальное, а у меня только рука, от которой мне пользы никакой!
- Лучше бы тебя вообще не было!
- Да ладно, в жизни бы не решился шлёпнуть её по заднице! А так, того гляди, ещё и шансы на свидание появились!
- Да пошёл ты!
- Пошёл бы. Но увы, не могу.
Так мы заткнулись до обеда. Со стороны кофеварки раздалось:
- Ну вот… Снова сломалась…
- Ну-ка, что там у них сломалось? – заинтересовался Павел, которому моя рутинная офисная работа была той ещё пыткой. Вот она – цена второй жизни в новом теле.
- Ничего, - грубо ответил ему я, продолжая уже десятую минуту вчитываться в первое предложение какой-то дешёвой фэнтезийной«нетленки».
Левая рука, лежащая на распечатанных страницах, сжала бумагу в комок.
- Ты что делаешь?! Совсем сдурел?! Это моя работа!
- Да то и делаю! Иди к кофеварке, помоги людям, редактор хренов!
Редактор хренов? Он переступает границы.
- Границы? Границы чего? Ты уже выставил границы?
- Границы должного простому голосу в голове поведения!
- Да, а ты, я вижу, эксперт по голосам в голове! Границы, значит, выставляешь уже!
- Ладно, я отведу тебя посмотреть на кофеварку, только угомонись.
- Вот и иди.
Я поднялся, направился к кофеварке и столпившемуся около нее народу. Кто-то негодовал:
- Ну вот, когда же ее заменят?!
- Ага, начальство вообще о нас не думает.
- А у журналюг этажом ниже недавно автомат поставили с кофе и другими напитками!
- Может, скажем про это шефу?
- Да уже сто раз говорили!
- Я, например, пойду еще раз скажу, - произнесла полная женщина и поковыляла по коридору, договаривая: - На этот раз он у меня не отвертится!
- Можно пройти? – обратился я к одной из возмущающихся.
- Да, пожалуйста.
- Ну что? И чего ты хочешь? – спросил я у Павла.
- Отдели крышку, там крепления должны быть с двух сторон.
- Ты хочешь, чтобы я?..
- Да! Выполнять! Редактор, млин, сухорукий.
Я сглотнул слюну. Сухоруким меня еще никто не называл. Ну да ладно.
Склонившись над кофеваркой, я поискал глазами крепления.
- Да не туда смотришь, дубина!
Он меня раздражает… но что ж теперь поделаешь, взялся за гуж, не говори, что не дюж… А то обсмеет меня сегодня вся редакция.
Так, одно крепление нашел, отделил. Павел тем временем левой рукой нащупал второе.
- Теперь смотри и учись, - произнес Павел.
Я опустился на колено и взялся за столик под кофеваркой. Левая рука сама выполняла нужную работу.
Иногда требовалось помочь правой рукой, тогда Павел называл меня «Мистером Сухие Руки», потому что ничего у меня не получалось.… Не моя это работа.
Через некоторое время дело было сделано – кофеварка починена и приготовлена первая порция кофе.
- Золотые руки! – обратились ко мне коллеги, хлопая по спине.
- Да! Настоящий мужик! Эй, смотрите! Вот пример настоящего мужика!
Люди хвалили меня. Оставалось только глотать слюну и кивать, смущённо улыбаясь.
- Спасибо! Спасибо! Жаль не тому, кому надо хлопаете! Ну да ладно! Все равно спасибо! Кланяйся! Андрей, чего стоишь дуб дубом?! Подыграй!
Настроение у меня совсем упало, особенно после того, как левая рука начала «давать пять» окружающим.


3.

Что может быть лучше, чем просмотр телевизора после работы?
Я знаю.
Просмотр телевизора в одиночку.
Пульт лежал у дальней стены, крышка от него притаилась возле двери, ведущей на балкон, батарейки разлетелись по всей комнате. Я сидел на диване, скривившись, и заломив левую руку, которая от невозможности переключить канал теперь пыталась крутить мои соски или просто досаждать мне любыми методами.
- Я не хочу смотреть долбанные новости! Это самая настоящая промывка мозгов! Не могу я смотреть новости! Переключи ты, ради бога!
- Ты минуту назад орал, что ненавидишь футбол! У тебя вообще интересы есть какие-нибудь?!
- Включи фильм какой-нибудь или «НТВ», там как раз «Ментовские войны» скоро начнутся.
- Да я уже только за название расстрелял бы всю съёмочную группу!
- Ну хотя бы «ТНТ» включи! Если там не «Дом-2», то говорю тебе – будет что-нибудь интересное!
- Ладно. Просто из любопытства!
Я подошёл к телевизору и защёлкал клавишами. Следующие минут пятнадцать мы смотрели «Битву экстрасенсов».
- Класс, так и знал, что эта дура – не колдунья. Ни одно испытание пройти не может! Шарлатанка! – Павел восхищался собой, а я поглядывал на пол, где до сих пор покоилась газета, которую я читал вчера в туалете.
Вспомнилась рекламное объявление психолога Гаврилова. Некоторое время я размышлял над этим, потом отложил мысль до лучших времён.
А через несколько минут не выдержал и переключил назад на новостную передачу.


4.

- Ну что за ситуация! И угораздило же мне так вляпаться! Одна лишь левая рука есть! Да я даже удовлетворить себя не могу, только тебя! Невероятно!
- Может, помолчишь хоть немного? Раскудахтался, как старуха приподъездная!
- А ты бы молчал в моём положении?!
- Знаешь, я всё-таки пытаюсь уснуть!
- Как дела на работе? – раздался голос в темноте спальни.
- Нормально, - буркнул я.
- Ты какой-то напряжённый в последнее время. Точно всё в порядке?
Одеяло зашуршало – Катя придвинулась ко мне, облокотив голову.
- А расскажи ей про меня! Посмотрим, как отреагирует!
- Делать мне больше нечего.
- Вдруг она сможет мне помочь!
- Интересно, как? Отправит меня в психушку? – подумал я, а вслух сказал: - Да нормально всё. Всё как всегда.
- Ну тогда, может… - её рука игриво скользнула под моё одеяло и мягко дотронулась до паха. – Владик у бабушки на даче, никто не помешает…
Я некоторое время раздумывал над ситуацией, но когда в голове раздались смех и улюлюканье, понял, что сейчас не лучшее время для…
- Секс втроём! Такого у меня никогда ещё не было!
- Заткнись!
- Хоть я и выступаю в роли наблюдателя…
- Заткнись же!
- … да и члена у меня нет…
- Ну хватит!
- …но я не прочь посмотреть!
- Ты… не готов? – печально спросила меня Катя, не ощущая моего возбуждения.
- Вовсе нет… я… как бы… ну не совсем…
Моя левая рука поднялась с живота и потянулась в сторону Кати. Я с яростью вцепился в неё и оттащил на место. Хорошо, что жена не видела этой странной борьбы в темноте.
- Ты что, её лапать собрался?! Мою жену?!
- Ну… Это же твоя рука! Я тебе только помогу.
- У тебя точно всё в порядке? – спросила Катя, придвинувшись и чмокнув меня в щёку. – Ты какой-то вспотевший…
Её правая рука продолжала трогать меня внизу живота, и вскоре я возбудился, несмотря на несмолкающий голос в голове.
- Вот, другое дело! – обрадовалась она.
- Какой странный секс намечается у меня!
- Заткнись, наконец!
Она скрылась под одеялом и оказалась над моими бёдрами.
- Я ничего не вижу и ничего не чувствую, боже мой! – ворчал Павел. – Что за неудача!
- Дай мне покоя! – я почти закричал вживую. – Помолчи ты хоть немного!
- Он снова обмяк, - доложила Катя, выныривая из-под одеяла. - Только не говори, что у тебя уже начались… ну эти… времена…. Ты же ещё совсем молодой у меня!
- У-у, ты какой-то нестабильный!
- Всё из-за тебя, урод!
Жена сидела у меня на коленях, пытаясь руками привести мой половой орган в чувство. Одна шлейка ночной сорочки сползла, отчего немного оголилась грудь. Лунный свет, еле пробивавшийся через закрытое шторами окно, поблёскивал на её коже, приятно пахнущей сладким кремом.
- А знаешь, должен заметить, твоя жёнушка - ничего. Моя Ксюха, конечно, получше будет, но и твоя сойдёт. Ммм…
- Слушай, не смей даже… Эй! Эй! Что ты делаешь?!
- А что?!
Он ласкал моей левой рукой её оголённую грудь.
- О, помогает! – усмехнулась Катя, поправляя волосы.
- Не нравится мне всё это… - мысленно цокал я.
- А мне даже наоборот, хех. Слушай, а у неё есть, за что ухватиться!
Она села на меня и мягко задвигалась, не столько вверх-вниз, сколько взад-вперёд, а иногда и вбок. Она вращала тазом, я тихо охал, а Павел внутри моей головы продолжал комментировать свою радость, трогая мою жену за грудь моей левой рукой. Ну ладно. Я успокаивал себя тем, что он всё равно ничего не чувствует и большая часть удовольствия по-прежнему достаётся мне.
- Оу, оу, оу, оу… - стонала Катя, прикрывая глаза.
- Оу е, детка! Давай! Давай! Ещё! – хохотал Павел. – Андрей, мужик! Я завидую тебе! Эге-гей! Так её!
Ну и ладно. Пускай говорит. Так оно, может, и интересней. Необычнее, по крайней мере.
Я привстал, целуя её в губы. Мы со смехом упали набок, она перевернулась ко мне задом.
- Рано что-то я тебя списала в запасные! – хохотнула Катя, когда мы снова задвигались.
И тут она вскрикнула. Моя левая рука звонко шлёпнула её по ягодице.
- Но-о-о! Пошла! Моя кобылка! – кричал Павел.
- Слушай ты, мудак! – я постучал себя указательным пальцем по лбу. – Не увлекайся!
- А то что? Что ты мне сделаешь? Отрежешь левую руку?!
- Вау, это что-то новенькое! – рассмеялась Катя, не оборачиваясь.
- Я найду способ тебе навредить, обещаю! – говорил я незнакомцу в голове.
- Очнись, брат! Ей это нравится! Ты только не снижай темп и увидишь, всё к лучшему!
Он снова шлёпнул её по заднице, а я закусил губу. Сейчас Катя обидится на меня за это. Но она только быстрей задвигалась и ещё громче застонала, приближая нас к оргазму немного раньше положенного.
- О да, о да! Мой ковбой! Давай! Давай! Ещё!
- Видишь?
А действительно. Может, стоит это дело практиковать? Павел снова шлёпнул.
- Давай! Давай! Давай! Да! Да! Да! Да-а-а…
И тут что-то произошло.
- Ох… - простонал Павел у меня в мозгу. – Ох… Ну и дела…
- Это было великолепно, Андрюша! – Катя развернулась, навалилась на меня, впиваясь в губы.
- Что за… - пробормотал я, опуская взгляд. Левая рука подрагивала от толчков, держась за член. Павел продолжал охать и ахать. А я… я ничего не чувствовал.
- Обалдеть! – крикнул он. – Это что-то!
- Нет, не может быть!
- Я… я кончил!
- Нет! Нет!
- Кто бы мог подумать! У меня нет тела, но я кончил!
- Нет! Как же так?!
- У меня… Боже… у меня есть член… я ощущаю его…
- Нет! Нет! – я выкрикнул это вслух.
- Размером, конечно, не вышел. Да и кривоватый немного. Но лучше такой, чем вообще никакой.
- Дорогой, всё в порядке?
- Нет… - прошептал я, с ужасом глядя в потолок.
- Теперь у меня есть не только твоя левая рука, но и твой член! Ничего себе! Вот это да!
- Нет… Нет… Не-е-е-ет… - я зарыдал.


5.

- Здравствуйте. Я по записи на шестнадцать тридцать. Берков Андрей.
- Здравствуйте, присаживайтесь. Что вас беспокоит?
- У меня проблема… Два дня назад я начал слышать голос. Ну, у меня в голове. Очень отчётливо. Это какой-то незнакомый человек, я могу общаться с ним, мысленно….
- Так, хорошо, расслабьтесь. И расскажите всё по порядку. Это точно не кто-то из ваших родственников, может, знакомых с детства? Вы уверены?
- Этот человек… его зовут Павел. Он реально существовал ещё недели две-три назад. По словам его жены, он умер. И теперь непонятно почему заговорил у меня в голове. Я его даже не знаю!
- Причина смерти?
- Э-э… Ну, это я не выяснил. Как-то не подумал. У меня… у нас… был шок.
- Понятненько. Конечно, хорошо бы уточнить этот вопрос, возможно, это как-то поможет.
- Я же говорил! Надо навестить мою жену! Я же вроде не болел в последнее время! Отчего я мог умереть тогда?!
- Хорошо, только не мешай. Мы же договорились!
- Так-с, теперь надо бы копнуть глубже. Узнать, где произрастают корни вашего… недуга. Расскажите о своём детстве, юности. Может, всплывут какие-то не очень приятные воспоминания. Вас, случайно, не били родители?
- Нет!
- А в детском садике? В школе? Может, вам досаждали соседские хулиганы?
- Ну… н-нет…
- Вы не падали с большой высоты? Не бывали в автокатастрофах?
- Ну…
- Что? Со второго этажа? С третьего? Полагаю, сотрясение мозга?
- Нет, нет… Ну, не так давно попал в небольшую аварию, со всяким бывает, вы понимаете. Но вроде… отделался… лёгким… испугом.
- Как-то вы неуверенно говорите. Головой ударялись?
- Нет. То есть да. Но не сильно. Крови почти не было. Чёрт! В общем, неважно!
- Постойте, это может оказаться как раз таки очень важным! Можете подробней вспомнить про тот случай?
- Доктор, думаю, не стоит. Говорю же вам: отделался тогда лёгким испугом. Ничего страшного.
- Ну, ладно. Раз тут у нас глухая стена, зайдём с другой стороны: бывали провалы в памяти?
- Вроде бы нет.
- Сильные головные боли?
- Ну…. Ничего необычного уж точно.
- Вы пьёте?
- Ну… Выпиваю иногда. По выходным, с друзьями.
- Одну? Две рюмки?
- Вы шутите?
- О нет, вовсе нет.
- Я не алкоголик, доктор, но если и пью, то, как и любой нормальный человек. Если не за рулём, то… обычно… в хлам.
- Простите, что?
- Ну ладно, пью много. Но не часто.
- Каждые выходные, по-вашему, редко?
- Ну, смотря относительно чего.
- Понятненько.
- Слушай, ну я же не плод твоего воображения?
- Ты хочешь сказать, что ты галлюцинация, и я сошёл с ума?
- Надеюсь, что нет. Очень надеюсь. Лучше наоборот!
- Вы сможете помочь мне, доктор? Убрать этот голос?
- Эй, постой-ка! – моя левая рука поднялась к лицу, прикрывая рот. – Что значит «убрать»?! А как же я?! Что со мной будет?
- Надеюсь, ты по закону жанра отправишься на небеса. В Рай или Ад, ну, куда там тебя определят, не знаю.
- Я сделаю всё, что в моих силах, Андрей. Ну что ж, приступим. Для начала возьмите это.
Я принял из рук психолога тряпичную куклу. Куклу-перчатку.
- Бугага!
- Господи… Что за бред?
- О да, думаю, этот психолог решит все твои проблемы!
- Для начала прикройте глаза, вдохните поглубже, расслабьтесь на выдохе.
Я повторил это.
- Теперь попытайтесь любыми способами перенести ваше второе «я» в эту куклу. Только не открывайте глаза. Не спешите. Мягко, плавно, постепенно сосредоточьте вашего «гостя» в правой руке. Теперь это кукла – не просто кукла – а посредник между… миром живых и миром мёртвых.
- О, какой маразм! Такой же как ты, любитель «экстрасенсов»!
- А я говорил, идти сюда – глупая затея. Если не чувствуешь член, тут дело либо для гинеколога, либо для хирурга.
- Для хирурга?
- Ну в «Докторе Хаусе» постоянно если что-то ненормальное с пациентом, то это какая-нибудь опухоль давит на определённый участок мозга. Надо такое дело удалять.
- Иди ты!
- Андрей, давайте поговорим с этим «гостем». Попросите его как можно вежливее говорить не у вас в голове, а с помощью рта куклы, то есть, двигая пальцами под перчаткой. Я начну задавать лёгкие вопросы. С этой процедуры мы начнём разделять ваши личности. Постойте! Андрей! Не этой рукой!
Я разлепил глаза и увидел, что левая рука снимает справой куклу-перчатку, самостоятельно натягивает её на себя и начинает шевелить «губами».
- Скажи этому мудаку, что его методы бессильны!
- Я… я не могу его остановить… он хочет общаться левой рукой… в принципе, я ей вообще не могу управлять…
- Ну ладно, давайте играть по его правилам, - старик откинулся в кресле, переплетя пальцы на солидно выпирающем животе. – Скажите, господин…
- Павел. Его Павел зовут.
- Господин Павел, какая цель вашего визита в тело другого человека?
Левая рука не двигалась.
- Эй, ты там уснул?
- А что мне ответить? Я не знаю!
- Он не знает.
- Пускай говорит это посредством куклы! – чуть ли не закричал психолог, покраснев от напряжения.
- Да заколебал он со своей куклой! – левая рука затряслась, сбрасывая перчатку. А затем показала психологу средний палец.
- До свидания! – старик захлопнул папку. – Так и знал, что вы решили просто снова меня разыграть! Ух, пропади вы пропадом, хулиганьё! Бездарно потраченное время!
- Ну вот что ты наделал?! – шипел я, сгорая от стыда, когда выходил из здания.
- У меня созрел отменный план. Отправляемся к моей жене и поговорим с ней с глазу на глаз. Так я узнаю обстоятельства своей смерти. Возможно, это наведёт нас на убийцу, и тогда, пожалуй, мы займёмся им… А потом, скорее всего, я отправлюсь на небеса, ибо моя миссия будет выполнена!
- Знаешь, делать мне больше нечего, чтобы таскать тебя по городу из точки в точку, словно я лошадь и наёмный убийца в одном флаконе!
- Иначе буду доставать тебя всю оставшуюся жизнь! С ума сойдёшь!
- А сейчас, по-твоему, всё нормально со мной, да? – я горько сплюнул вбок.


6.

Она выглядела засохшим и увядшим цветком. Красивая женщина, действительно красивая. Но сейчас она находилась не в самом лучшем состоянии. Бледная кожа, красные глаза, потрескавшиеся губы. Никакого макияжа.
Мы сидели в гостиной, в доме Павла Короленко. Его жена, Ксения, сварила нам кофе, дерьмовый, надо сказать, кофе. Под стать атмосфере.
- Вот, кстати, его вещи с Афганистана, - она подняла с пола небольшую бумажную коробку и передала её мне. – Это всё, что нашла на чердаке. Вещи немного запылились, но, мне кажется, Паша дорожил ими. Ведь он так много историй рассказывал о войне. И мне, и друзьям своим. Любил он поболтать.
Пока Павел что-то неразборчиво ныл у меня в голове, а левая рука судорожно сжимала подлокотник дивана, я без интереса заглянул в коробку. Погоны, коробочки с орденами, какие-то блокнотики, фотографии… Фотографии? Я вытянул из кучи одну чёрно-белую фотографию и долгое время смотрел на молодого паренька, изображённого на фоне гор. Он щурился от солнца и криво улыбался. Что-то знакомое в чертах его лица… Странно… Где-то я его видел…
- Скажите, а можно взглянуть на какое-нибудь его последнее фото? А то я уже столько лет его не видел. Интересно было, как он изменился.
Ксюша принесла фотографию из спальни, где они обнимались с мужем. Я увидел его лицо, и знание бомбой обрушилось на мою голову: это же ОН! Мне перехватило дыхание…
- О, смотри… Мой счастливый ножик! – левая рука Павла потянулась в коробку с его вещами и достала грозный с виду клинок.
- О, а это его счастливый нож! – улыбнулась вдова. – Дважды моему мужу удачу приносил на войне. Один раз он блок сигарет у командира отряда выиграл, когда ножи в мишень метали. А второй раз… да вы и сами знаете…
- «Духа» я завалил. Когда патроны закончились. С ножом на него накинулся из укрытия. И прирезал.
- Помню, помню. Врага заколол Паша. Страшный человек.
Она усмехнулась, но мне было не до смеха. Голова закружилась, я начал обильно потеть, казалось, сейчас меня вырвет. А всё из-за того, что я вспомнил, откуда знаю Павла, глянув на его фотографию. Это было очень нехорошее воспоминание.
- С вами всё хорошо?
- Ох, не знаю.
- Давайте я воды принесу.
- Спасибо, не стоит, я домой лучше поеду.
- Эй! Какое «домой»?! Я хочу ещё тут побыть! – Паша чуть не выпрыгнул у меня из головы от недовольства.
- Понимаю. Вы, наверное, распереживались. Полагаю, вы были близки с моим мужем. Хорошо знали его.
- Ну, да, да, наверное.
- Возьмите себе, - она отталкивала нож, который левая рука пыталась ей вернуть. – Я настаиваю. Всё равно мне он не нужен в доме, будет пылиться на чердаке и дальше. А вы, возможно, сможете его сохранить по достоинству. В память о Паше. Возьмите.
- Спасибо, хорошо, - я уже хотел отвернуться, но увидел, что левая рука вцепилась в её руку. Крепко и настойчиво.
- Что ты делаешь? Отпусти её!
- Подожди.
Мы несколько секунд стояли в молчании. Потом Павел благоразумно отпустил свою жену, а она сказала немного неуверенно:
- Спасибо, что навестили. Спасибо. Паша бы обрадовался вашему визиту. Надеюсь, у него там всё хорошо.
- Если бы…

7.

Ехали назад в тишине. Павел был подавлен после разговора с женой, целиком погрузился в раздумья, даже рука вела себя на удивление послушно. Я тоже чувствовал себя не очень хорошо, когда узнал, кто такой Павел Короленко. О, я прекрасно знал, кто это – хватило лишь его фотографии, чтобы вспомнить. И меня это совершенно не радовало. Я узнал и эту дорогу, по которой мы уезжали из его деревни. И я уже обдумывал обходной путь, чтобы не сворачивать на ту злосчастную тропу через лес…
- Знаешь, а я думал, что не боюсь смерти. Когда-то давно, ещё в юности, я сильно заболел. Какой-то вирус подхватил. И мать ничего не могла поделать. В деревне тогда жили. Думал, что не выживу и уже как-то смирился. Потом через некоторое время попал на войну. Там уже всё смотрелось по-другому. Страшнее всего на мине подорваться было. Но я не столько гибели боялся, сколько не хотел, чтобы маме тело сына в закрытом гробу возвращали. А уже после Афгана вообще мало что могло напугать в жизни. Детей нет, хозяйство маленькое, жизнь паршивая. Что мне терять? Но сейчас, уже когда умер, до сих пор страшусь в это поверить…. Меня нет. И я каким-то образом оказался у тебя в голове. Вряд ли так со всеми покойниками происходит. Если бы просто умер, и не догадался бы, что произошло. А сейчас наблюдаю за женой своей, смотрю на личные вещи, когда-то никчемные безделушки, а теперь единственные напоминания обо мне, свидетели того, что я существовал…. Это страшное, просто ужасное чувство. Вот ведь есть в мире ситуации, которые действительно врагу не пожелаешь!
Я бы продолжал молчать, но язык весь изворачивался. Так и намеривался признаться Павлу кое в чём нехорошем. Но я не мог, не в силах был. У меня-то страхи ещё никуда не делись, ещё какие страхи! Кошмары, если быть честным!
- А надо мной в школе хулиганы-старшеклассники издевались, - ляпнул я вслух первое, что в голову пришло, лишь бы разговор поддержать. Пот щипал глаза, дорогу почти не видел. Я очень нервничал, и не представлял даже, как отвлечься от дурных мыслей.
- Да ладно. Ты же крупный малый! Не верю, что тебя обижали в школе.
- Тогда я был тощим и мелким. Особенно доставал один урод, его звали Миша Канарейка. Уж кто-кто, а в памяти он отложился, пожалуй, до конца моих дней. Со своей дурацкой фамилией. Знаешь, что он однажды сделал? Забрал в мой день рождения у меня новенький кассетный плеер, непозволительная роскошь на то время. Подарок от родителей. Мне пришлось говорить, что потерял его. Канарейка сказал никому не ябедничать, иначе я труп. А затем месяца два ходил с моим плеером, хвастался перед всеми. Но вскоре разбил его в какой-то драке.
- Ужасно. Он бил тебя?
- Лучше бы только бил. Но проблем он мне в жизни много наделал.
- И ты не мог пожаловаться?
- Он бы точно меня убил. Без шуток. Такие люди вообще рождаться не должны. Но вот попался мне в жизни такой человек, ничего не поделаешь.
- Если бы надо мной так издевался, я бы ему морду подправил, ух…. В крайнем случае, рассказал бы всё учителям, родителям, директору. Милиции, наконец.
- Кто-то так и поступал. В общем плане, это ничего не меняло. Бывало, даже извинения вытягивали из Канарейки и банальное «я больше не буду». Но, насколько я знаю, жить этим товарищам становилось ещё тяжелее после такого. Знакомому он обезобразил лицо, ещё кому-то пальцы на руке все переломал, причём не сразу все, а по одному.
- Сукин сын, - процедил Павел. Немного помолчал, а потом добавил с усмешкой: - Но всё равно мины пострашнее будут!
- Его исключили из нашей школы, когда он был в девятом классе, - задумчиво продолжал я. – За драку с учителем английско-о-о-ого! Эй! Что происходит?! Мои ноги! Что с моими ногами?!
- Я тебе доктор что ли? Где болит?
Я не чувствовал ног. Их словно парализовало. Я не мог ими пошевелить. Словно перестали быть моими.
И правая нога продолжала давить на педаль газа. Стрелка спидометра быстро поднималась.
- Я не могу остановить машину! Что у меня с ногами?! Эй! – я схватился за ручной тормоз, потянул изо всех сил, раздался визг шин, но машина продолжала ехать на огромной скорости. Впереди был поворот, до него оставалось метров триста.
- Я… Я чувствую… Чувствую ноги… У меня есть ноги!
Двести пятьдесят.
- Не может быть! У тебя теперь мои ноги?!
Двести.
- Я что ли занимаю всё твоё тело?! Сначала рука и пенис, теперь… ноги…
Сто пятьдесят.
- Нужно останавливаться! Тормози, мля! Там поворот! Господи!
Сто метров.
- Я давлю, давлю. Чёрт, почему тут три педали, а не две?!
- Это сцепление, идиот! На соседнюю! На соседнюю! А правую отпусти! Быстрее!
Он повиновался, но было уже поздно. Под визг шин мы стремительно приближались к ржавой калитке на повороте дороги. В последний момент, я попытался резко повернуть руль вбок, и если бы это у меня получилось, джип смог бы уйти в красивый занос, и машина уцелела бы.
Но левая рука, которая принадлежала Павлу, судорожно вцепилась в руль, и не давала его повернуть.
- Придурок! – только и успел выдавить я, когда джип снёс калитку и подпрыгнул на высоком холме. Сначала нас ослепило заходящее солнце, потом автомобиль опустился и мы врезались в воду.
Озеро!
Осколки лобового стекла вместе с литрами неумолимого потока воды ударили мне в лицо, сбивая с толку.
Воздуха! Воздуха не успел набрать, как следует!
Скривившись, я начал дёргаться, пытаясь выбраться из тонущей машины. Дверь открыть удалось, но тут я увидел, что меня удерживает ремень безопасности.
- Так, спокойно, парень. Я здесь. Я с тобой.
- Лучше бы ты сдох, подонок! Я погибаю! Погибаю из-за тебя, щенок!
- Угомонись. Расслабься. Сначала тебе нужно отцепить ремень. Нажми на красную кнопку справа. Ну, давай, ты сможешь.
Я давил на неё большим пальцем, но её будто заклинило водой. Не нажималась. Ремень не отпускал меня. Я труп, я точно труп. Воздуха! Господи!
- Как не нажимается?! Ты шутишь? Такое невозможно! Сильнее дави! – он пытался помочь левой рукой.
Я мысленно орал на него всеми матами, какие только довелось слышать в жизни. Тут же подумал о том, что будет с Катей и Владиком, каково им будет без мужа и отца? Кате придётся искать работу. Конечно, есть некоторые накопления в письменном столе, но их хватит только на первое время, на гроб для меня. Что потом?
- Ладно, ладно. Спокойнее. Сейчас что-нибудь придумаем. Так… Так… Гм… А, в бардачке должен быть мой нож! Достань его! У тебя же мой счастливый нож, точно!
Джип погружался в воду всё глубже и глубже. Вокруг было темно, как в гробу. Давление воды сдавило уши и виски. Я шарил рукой в стороне от себя, открыл бардачок и, наконец, нащупал рукоятку ножа.
И тут последовал удар. Машина передним бампером врезалась в дно. Ремень сдавил мои лёгкие, отчего я выпустил остатки воздуха. При этом сработала подушка безопасности, Ох, я точно задохнусь! Захлебнусь! Умру под водой, здесь, в незнакомом месте! И никто меня не найдёт! Проклятье!
- Нож? Где нож? Нож где?
- Я… я выронил…
- Ищи! Ищи его!
- Я… я не нахожу его… он где-то плавает… может, уже сзади, или наоборот вперёд улетел после удара…
- Ищи его, ты же не хочешь умереть! Не хочешь! Мистер Сухие Ручки!
- Я не могу дышать… Прости… Прости, Павел… я сейчас… я должен тебе кое в чем признаться…
К счастью, пальцы правой руки нащупали где-то под крышей стальное лезвие среди осколков стекла. Я начал озлобленно бить подушку ножом, пока она не сдулась, направляя мне в лицо целый рой пузырей.
- Дай его мне! Дай мне! Я соображаю лучше! Живо!
Я перекинул нож в левую руку. Лёгкие и горло скрутило так, как выворачивают бельё после стирки. Я не выживу, точно не выживу. Больше никогда не увижу Катю и Владика.
- Готово! Всплывай! Ну же!
Ноги Павла сами вытолкнули меня из джипа и погнали к поверхности. Левая рука не выпускала именной нож, помогая мне всплывать. Я видел розовые блики солнца и вдруг понял, что это ещё не конец.
Мы добрались до берега. Я обессилено повалился на песок. Достал из промокших джинсов мобильник. Естественно, сдох.
- Ты угробил мою машину! Ты просто мудак! Я из-за тебя чуть не погиб!
- Мне выписать тебе чек? Или хочешь подать на меня в суд?
- Заткнись!
- А то что?
- Иначе… я убью твою жену!
- Ты так уверен в своих силах? У меня уже конечностей больше, чем у тебя.
Я попытался встать. Посидел несколько минут, закипая от гнева. Потом сказал опять вслух:
- Вставай и веди нас в город!
- Слушаю и повинуюсь, мой капитан.
Через некоторое время мы дошли до развилки дороги. Асфальтированная дуга огибала лес, а широкая просёлочная тропа уходила в чащу леса.
- Так короче. Идём.
- Нет! – сказал я. – Пошли в обход!
- Говорю тебе, так быстрее. Я вырос в этих местах.
- Мне не нравится этот лес и эта чёртова дорога! – это была ещё какая правда. – Достаточно на сегодня приключений!
- Ну уж нет, ноги теперь мои. Мы идём по этой дороге. И мне особенно интересно теперь, Андрей, что же ты в последнее время от меня так тщательно скрываешь? Сознаться в чём-то хотел, когда тонули… М?
- Ничего. Ничего я не хотел. Забудь.


8.

Мы не должны идти по этой дороге! Это та самая дорога! Мы не должны! Не должны!
И всё-таки остановить «поселенца» не удавалось. Ноги решительно несли меня вперёд по неровной широкой тропе, прятавшейся в тени пышных крон деревьев. Ботинки зарывались в грязь по самую щиколотку, но разве это могло остановить чужака в моём теле?
- Почему ты не хотел сворачивать сюда? Что ты скрываешь?
Я молчал. Глядел на колею, оставшуюся после проезжавшего здесь когда-то трактора, и мне становилось дурно. Изо всех сил пытался не думать о той ночи, но обрывки воспоминаний всё равно вспыхивали перед глазами.
- Я что-то чувствую… - говорил Павел. – Некую тайну. Ты что-то скрываешь от меня. Что-то очень важное. Скажи, это связано со мной? Скажи, прошу тебя, не молчи!

Дождь льёт действительно, как из ведра. Когда-то я думал, что это просто литературная метафора, но нет – такого напора с небес я никогда не видел. Дорога совсем размокла. Автомобиль подпрыгивает на ухабах, грязь из-под колёс оставляет небрежные росчерки на окнах. Неистовый ветер бросает на лобовое стекло тяжёлые ветки, которые застревают между «дворниками». Музыка в радио сменяется жутким треском…

Я продолжал идти, а по моей коже разгуливал мороз. Он догадается, он догадается, он догадается! И что тогда будет, я даже представить не могу. Как же мне заблокировать от него память? Или сознаться во всём, пока ещё есть шанс?
- Я что-то видел… - слышалось задумчивое бормотание, но я ничего не говорил. Это Павел завладел моими голосовыми связками, лёгкими, губами и языком. – Какое-то воспоминание… Я за рулём… Сильная буря… Я еду по этой дороге… Подожди-ка… Я не умею водить машину! Это был ты! Твоя память! Она переходит ко мне!
Этого я и боялся. Но остановить обмен душами не мог. Как ни пытался.

- Давай, давай же! Быстрее! – шепчу я, до рези в глазах всматриваясь во тьму. Вряд ли кто будет в такой поздний час по лесу разгуливать, но мало ли. Свет фар выхватывает из неразберихи яркие стволы сосен, которые быстро проносятся мимо. – Я должен успеть. Давай, детка, не подведи.
Финал Кубка УЕФА. Чемпионат Европы по футболу. Моя любимая сборная в финале, поэтому сделал крупную ставку и ещё с другом поспорил на ящик пива. Конечно, кому-то эта причина спешки вряд ли покажется приоритетной, но вы просто не увлекаетесь футболом с детства, не отслеживаете новости по интернету и не знаете поимённо всех игроков! О чём с вами можно говорить?!
Я должен успеть на этот матч! Любой ценой! Оле-оле-оле-оле!

Я видел впереди тот злополучный поворот. Уже издалека можно было заметить венки с цветами, которыми обложено одно из деревьев. Показалось, что я сейчас заплачу. Но глаза уже не слушались меня. Они тоже перешли под контроль Павла. Он постепенно захватывал моё тело, и я ничего не мог с этим поделать.

Радио трещит из-за помех. Я и так нервничаю, а тут ещё оно под ухо шипит, словно гремучая змея. Буквально на две-три секунды отрываю взгляд от дороги, пытаясь нащупать кнопку выключения проигрывателя. На лобовое стекло в тот же момент падает пушистая еловая ветка, загородив почти весь обзор.

- Это было на этом отрезке дороги, верно? Что-то произошло здесь, на этом повороте, я прав? Отвечай мне, Андрей! Я знаю, что ты здесь, в моей голове! – Павел стучит себя в висок указательным пальцем левой руки. Правую я ещё чувствую, ещё контролирую, поэтому медленно сжимаю в кулак.
Что меня колотит? Страх или ярость? Что я собираюсь делать?
А воспоминания продолжают накатывать неукротимой волной…

Удар. На улице гремит гром и ревёт ливень, но я отчётливо слышу тяжёлый удар. В то время как лечу вперёд и сам прикладываюсь лбом о руль. Успеваю ещё услышать, как что-то быстро прокатывается по крыше автомобиля. Потом откидываюсь назад, теряю сознание.
 
- Ты сбил человека?! Господи! – говорит Павел. Его глаза смотрят на цветы под деревом, с которым мы практически поравнялись. Я смотрю вместе с ним, не могу отвернуться. Ноги замедляют ход.

Прихожу в себя. Голова трещит, словно с бодуна. Один глаз почти не видит – мутная пелена застилает обзор. Вторым гляжу на потрескавшееся лобовое стекло. Дождь уже почти смыл всю кровь, лишь кое-где между ветками и иголками видны алые разводы.
Чувствую, как по левой стороне носа и верхней губе что-то стекает. Трогаю лоб, чувствую жжение. Пальцы тоже в крови. Несколько минут смотрю на них и не знаю, что делать. Мозги совсем не работают. Где я? Что произошло?
- Олень! – злостно выдыхаю я. – Долбанный лесной олень! Или лось! Кто угодно! Тьфу!
Открываю дверь, наклоняюсь и сплёвываю кровь. Громадные ледяные капли падают сверху, прямо за шиворот. Вмиг вымокшие волосы облепляют веки, ничего не рассмотреть. Вытираю лицо, убираю прядь со лба, моргаю.
Вижу какое-то неразборчивое пятно на дороге, небольшую кучу, позади автомобиля.
Не похоже на оленя. Да олень это! Заводи мотор и гони отсюда, твою мать! Олень это!

- Боже… - шепчет Павел. – Ты сбил человека! Ты убил человека, ведь так?

И я уже собирался уезжать. Понимая, что на дикое животное очертания тела не очень похожи, всё равно с силой оторвал взгляд от пятна на дороге, закрыл дверь, повернулся вперёд. И, перед тем, как вдавить педаль газа в пол (Уехать! Уехать отсюда! Быстрее! Не оборачиваться!), последний раз бросил взгляд в зеркальце заднего вида.
Продолжительная вспышка молнии освещает тело человека. Он лежит в грязи лицом вниз, раскинув руки и ноги в стороны. Лужи вокруг него дрожат под ударами дождя, и на фоне всего подвижного окружения, человек уже кажется неодушевлённым предметом. Мешком с картошкой. Камнем. Упавшей веткой. Чем угодно. Но только не живым существом.
Я некоторое время смотрю на него в зеркальце. Сердце колотится со скоростью пулемётной очереди.
Я сбил человека! Я сбил человека! Я убил его! Господи! Я убил человека! Убийца!
Новая молния и последующий раскат грома приводят меня в себя. Я выхожу из автомобиля и медленно приближаюсь к незнакомцу. Дождь прижимает к земле, лютый ветер тягает за распахнутую куртку из стороны в сторону. Ноги погружаются в грязь, будто в топь. Кажется, я никогда не дойду.
Человек в плаще подсвечен зловещим красным светом задних фар. Он действительно лежит на дороге, погрузившись лицом в грязь. Он не может дышать. Никак не может.
- В-вы в порядке? – задаю самый тупой вопрос в своей жизни, перекрикивая шум ливня.
Нет ответа. Склоняюсь над беднягой и пытаюсь перевернуть его на бок. Он не подаёт признаков жизни. Грязь с чавканьем отпускает его. Я вижу его лицо, вижу отчётливо, оно до того наводит ужас, что я уже, кажется, потерял дар речи, но когда ещё одна вспышка освещает его во всей красе, я кричу громко и пронзительно, отступая от трупа.

- Ах ты сука! Я так и знал! Это ты меня сбил! Ты меня сбил, урод! – кричит Павел моим голосом, больно тыкая пальцем в висок.
Мы стоим над цветами и одним единственным венком: «Короленко Павел Александрович 1961-2010».
Я хочу рыдать, но не могу.
Я хочу отвернуться, но не могу.
Ни упасть на колени, ни закричать.
Я уже никто. Во мне не осталось ничего человеческого.

Половины лица с носом просто нет. То ли размазалось, то ли содралось. Уцелевший глаз выпучен от ужаса. Щеки на изуродованной половине нет, окровавленные зубы обнажены в зловещей улыбке.

Да, это Павел, сразу видны черты, как на той фотографии. Я убил его.

Надо звонить в скорую! Я дотрагиваюсь дрожащей рукой до его груди. Не слышно ударов сердца. Трогаю пульс на шее и на запястье. Ничего. Может, оно и к лучшему. Не мучился долго.
Надо звонить в милицию! Оглядываюсь по сторонам, пару раз робко зову на помощь. Конечно, в такой глуши никого не будет. Но вдруг он шёл через лес не один. Да и вообще, что он тут забыл в полночь?! В такую погоду!
- Куда ж ты смотрел?! – кричу на него, а сам плачу. – Идиот что ли?! Фар не видел?! Что мне теперь делать?!

- Я был пьян, - вздыхает Павел. – Возвращался из соседней деревни. От кореша. Я даже не помню, как шёл по этой дороге, память напрочь отшибло…
- Но в чём тогда моя вина?! – реву я внутри его головы. – Почему ты вселился в меня?! За что?! Если ты сам виноват!

Так что мне делать? Везти его в больницу? Вызывать милицию?
Проклятье. Вот вляпался. Сбил человека насмерть!
Что будет теперь со мной? С моей карьерой? Как на меня Катя смотреть будет? А Владик? Что он подумает? «Мой папа – убийца»?
Господи, что мне делать? Помоги мне!
Я выпрямляюсь. Дождь мешает осмотреться, но я всё равно вглядываюсь во тьму между деревьев. Голова раскалывается, словно после удара битой. Как минимум сотрясение мозга заработал. А всё из-за этого слепого придурка, чтоб его!
- Да пошёл ты! – плюю со злости, направляясь к машине. Каждый шаг даётся с трудом. Словно приближаюсь к воротам Первого Круга Ада.
Я не могу так его бросить! Не могу!
Он сам виноват! Уезжай отсюда быстрее! Никто тебя не видел!
Господи, это не по-человечески! Я должен помочь ему! И уж точно не имею права оставить его посреди дороги!
Могилу вырыть ему собрался? С ума сошёл? У тебя и лопаты нет!
Я разворачиваюсь, иду к трупу, быстро беру его за руки и тащу в сторону деревьев. Сталкиваю в кювет, он небрежно скатывается вниз по насыпи и с плеском врезается в болотную воду под кустами. Лёг почти незаметно. С дороги, может, и не увидят. Но собаки какие-нибудь точно учуют.
Возвращаюсь к автомобилю. Обхожу его спереди. Фара разбита, бампер, капот и крыша помяты. Сильно потрескалось лобовое стекло. Скажу, что небольшое деревце упало. Или тяжёлая ветка. В такую бурю – вполне реально.
Сажусь за руль. Весь мокрый и взбудораженный. Трясущимися руками пытаюсь завести двигатель, но машина отказывается уезжать. Фильм ужасов какой-то! За несколько минут, пока я боролся с зажиганием, так перенервничал, что чуть не заработал сердечный приступ.
Но вот «форд» завелся, я последний раз глянул в окно, будто ожидал увидеть там поднявшегося на ноги мертвеца. Пелена дождя и ночная тьма не дали бы увидеть даже это.
Я вдавил педаль газа в пол, поднимая столб брызг из-под колёс, и рванул прочь из леса.

- Ах вот как ты разрулил ситуацию! – горестно усмехнулся Павел.
- Прости. Прости меня. Видит Бог, я не специально!
- Да нет, нет проблем. Ты всего лишь забрал у меня мою жизнь. И всё, что у меня было.
- Но я же… Это всё… Проклятое радио!
- Не надо меня успокаивать, хорошо? На мой взгляд, ты уже достаточно получил по заслугам. Теперь я забираю у тебя всё, что только можно забрать. И думаю, это очень справедливо.
- Может, и так! Даже если мне не вернуть моё тело… Но оно и тебе не достанется, говнюк! – с этими словами я выхватываю правой рукой из-за пояса нож. Тот самый, который Павел привёз из Афганистана. Тот самый, который спас ему жизнь на войне. Тот самый, который спас нас из тонущего автомобиля.
Я попытался вонзить нож в сердце. В своё бывшее сердце. Оно уже не принадлежало мне.
Но Павел перехватил мою руку своей.
- Что ты делаешь, Андрей?!
Я резко вывернул руку и попытался ударить снова. Но напоролся на блок. Павел охнул, мне тоже было больно. Я снова и снова пытался ударить ножом тело, принадлежащее когда-то мне. Но бывший солдат умело защищался от правой руки.
Наконец, он перестал играть по моим правилам, повалился на землю, прижав взбесившуюся конечность к земле коленями. Мне не хватало сил выбраться из такого захвата. Потом я чуть не сошёл с ума от боли. Павел бил кулаком по моим пальцам. Я выпустил нож. Он подобрал его, перехватил поудобней…
- Это не моё тело. Поэтому… Подумаешь, одной рукой меньше…
- Нет! Нет! Не смей! Не поступай со мной так!
- Поздно спохватился, Андрей.
- Кроме этой руки у меня ничего больше нет!
- Это уже не важно. Приношу свои соболезнования.
Он приставил холодное лезвие к моему запястью. Рука побагровела из-за пережатой вены.
- Ты не посмеешь! Это тело теперь практически твоё! Ты же не хочешь его уродова-а-а-а-а…
Лезвие начало медленно двигаться взад-вперёд.
- Знаешь, что самое забавное в этой ситуации? – усмехался Павел, не слушая мои пронзительные вопли внутри головы. – Я не чувствую боли в этой руке. Она ведь всё ещё твоя!
Всё, что у меня было – правая рука и разум – всё наполнялось невыносимой болью. Я видел, как лезвие армейского ножа распиливает мою плоть и уже касается кости.
И внезапно всё стихло. И вместо меня заорал Павел, повалившись на бок от неожиданной боли. Он прижимал раненную руку к груди.
Я не знал, смеяться или плакать. Хотя ни то, ни другое по-человечески выполнить уже не мог. У меня не было тела. Я окончательно превратился в призрака. В душу, запертую внутри своего собственного тела и наблюдающую за его действиями.
- Ну, ничего! – воскликнул Павел, рассматривая глубокий надрез на руке. – Заживёт. А вот ты, мне кажется, очень скоро вообще исчезнешь. Бог всегда воздаёт по заслугам!
Он подобрал нож, взвесил его в руке. Потом с рёвом метнул его в дерево, под которым лежали цветы. Окровавленное лезвие вошло наполовину в сухой ствол.
- А руки-то помнят! – усмехнулся незваный, сжимая и разжимая пальцы.


9.

На протяжении всего пути домой небо рычало, словно разъярённый демон. Седые облака у линии горизонта ярко освещались. Может, там и правда началась битва между Раем и Адом, а ветер доносит её отголоски?
Тело Андрея быстро пересекало улицы, даже немного наклонялось вперёд, как человек, боровшийся с сильным встречным ветром. Едва первые капли скользнули по его щекам, он увидел знакомый дом в отдалении.
Звонок в дверь. Екатерина открыла не сразу: попрощалась с подругой, положив трубку… нанесла пару поспешных штрихов лаком на последний ноготь… аккуратно опустила ноги с дивана и не спеша заковыляла, ступая на пятки и растопырив пальцы.
- Где ты пропадал? – спросила она, деловито уперев кулачки в бока. В скупе с растопыренными пальцами на ногах это смотрелось довольно нелепо.
- Машина сломалась, - буркнул Андрей, поспешно снимая грязную куртку. – В ремонт отвозил.
- Почему не позвонил?
- Телефон тоже накрылся. Извини.
- Господи, что случилось-то? Расскажи!
- Авария. Ай! – он отмахнулся. – Ничего серьёзного!
- Что это за тряпка на руке? Боже, ты ранен?
- Успокойся, всего лишь порезался.Кровь больше не идёт.
- Давай обработаю и перебинтую!
- Не нужно, без тебя справлюсь.
- Андрей! – окликнула его жена.
- Папа! – раздался детский голос.
Андрей остановился посреди комнаты. С полуоткрытым ртом он медленно повернулся. Из-за спинки дивана на фоне экрана телевизора появилась белобрысая головка.
- Пап! – радостно взвизгнул малыш и побежал к отцу.
- Ох… - прошептал Андрей, неловко обнимая сына.
- Андрей, с тобой всё в порядке? – Катя подошла сзади и мягко обвила его талию. – Что врачи сказали? Надеюсь, никакого сотрясения?
- Нормально всё. Сказал же.
Павел сглотнул, чужое тело повторило действие. Сначала ситуация казалась ему справедливой. Но стоило увидеть ребёнка своего врага, маленькое невинное существо…. Да уж. У них с Ксенией никогда не было детей. Возможно, наличие младшего в семье, не создало бы такой цепочки событий и никто бы не пострадал. Все жили долго и счастливо до конца своих дней…
- Давай я займусь твоей рукой, давай, - она потянула его в ванную.
Павел на одеревеневших ногах шагал за ней, чувствуя влагу в глазах.
- Папа! Рассказать, кого я видел с дедушкой в лесу? – Владик вприпрыжку следовал за ними.
- Тише, папа не может сейчас говорить. Иди поиграй в комнату. Папе надо руку перевязать.
Тело Андрея увидело раковину, склонилось над ней и его начало рвать. Долго-долго, до полного опустошения. Когда Павел поднял налившуюся свинцом голову, он столкнулся в зеркале взглядом с самим собой – самым безжалостным убийцей, которого он мог только вообразить. Он уничтожил жизнь не одному человеку, а многим. Мало того, он не уничтожил её, а забрал себе. Дальнейшие последствия лежали на его совести. И она уже была отнюдь не чиста.
- У тебя точно сотрясение, раз тошнить начал! – качала головой Катя, разворачивая грязный кусок ткани на правой руке Павла. – Ты только посмотри! Какая глубокая рана! Бедненький…
- А папа выздоровеет? – обеспокоенно спросил Владик, не выпуская обслюнявленный палец изо рта.
Павел прикрыл второй рукой глаза, пропитавшиеся слезами. Он ощущал жгучую боль в порезе, который жена его врага обрабатывала йодом, но не это его волновало. Его пальцы тряслись, зубы скрежетали, он начал громко со свистом вдыхать и выдыхать, а потом закричал:
- Нахрен отвали от меня! – он с силой отпихнул Катю, она испуганно вскрикнула, отступила и плюхнулась задом в ванную. – И ты пошёл прочь! – он схватил за плечи сынишку, две секунды раздумывал, что с ним сделать, и резко отодвинул в сторону, ударив локтем по шкафчику. Тюбики кремов и зубной пасты, вперемешку с какими-то бутылками и баллончиками посыпались на отца и сына. Одна баночка разбилась о плитку, остро запахло спиртом.
- Андрей!
- Папа?!
Павел громко затопал в свою комнату. Выдернул из тумбочки верхний ящик, рассыпая всё содержимое. Взял несколько пачек с долларами, перетянутых резинками.
Откладывал на чёрный день? Чёрный день настал, ублюдок!
Он двинулся назад к выходу.
- Андрей! – Катя появилась с округлёнными глазами в дверном проёме ванной комнаты. Её муж взглянул на неё с такой ненавистью и презрением, что она снова попятилась.
Он пересёк гостиную и оказался у дверей, ведущих на улицу. Окна пару раз озарились молниями, очертив тень посреди прихожей.
- Уйди с дороги!
- Папа! – заплакал Владик, когда отец снова грубо убрал его с пути.
Потом мальчик выбежал за ним под дождь, рыдая и повторяя «Папа! Папа! Папа!». Позади них у подъезда застыла тень матери. Она ничего не делала, не двигалась. Стояла и молчала.
- Папочка! – визжал сынок, догоняя любимого человека и хватаясь за его рукав.
Андрей развернулся, наклонился и впился обезумевшим взглядом в лицо Владика:
- Папа больше не придёт!

10.

- Что происходит? Где я?!
Перед глазами вращается круг с красно-чёрными делениями. По ячейкам звонко скачет металлический шарик.
- Рулетка? Ничего не понимаю…
- Давай, давай, родимая! – слышу хрипатый голос. – Чёрная! Чёрная! Прошу тебя, давай!
Что-то знакомое, далёкое, но не могу разобраться. Пытаюсь пошевелиться – тело не повинуется. Пытаюсь оглядеться – не в силах. Смотрю чужими глазами на рулетку и ничего не могу поделать.
Я у кого-то в голове?! Быть такого не может! Прямо как Павел вселился в чьё-то чужое тело…
- Ты что-то сказал? – грозно обратился «владелец» нашего тела к игроку, сидящему за соседним автоматом. Мужчина в грязной куртке, с дешёвой сигаретой в зубах и с лицом бурачного цвета. Он медленно оторвал взгляд от экрана и прищурено взглянул на вопрошающего. – Что ты там про голову и тело бурчал, а?
- Отвали.
- Чё ты сказал?
Незнакомец затянулся сигаретой и пренебрежительно выпустил в нашу сторону дым, затем отвернулся. Человек, в которого я вселился, посмотрел на свои смуглые руки с отбитыми костяшками, покрытыми коричневой коркой. Я не знал, о чём он думает, но догадывался: кулаки медленно сжались. И всё же он решил не искать пока приключений на свою задницу, вновь взглянул на рулетку и увидел, что выпала красная клетка. Ставка в триста двадцать рублей сгорела.
- Дерьмо! – зашипел мужчина. – Пятый раз подряд! Ты только посмотри, какая сука!
Я молчал. Не знал, как начинать разговор с этим человеком. И страшно было подумать, как он отреагирует на то, что кто-то поселился у него в голове.
На счету оставалось семьсот рублей. Некоторое время игрок раздумывал, я видел, как он теребит свою неопрятную щетину на подбородке. Потом он что-то пробурчал и поставил всё на чёрное.
Рулетка снова подвела его. В этот раз он никак внешне не высказал негодования, просто сидел и долго-долго смотрел в экран, будто не верил своим глазам.
- Ну, на седьмой раз мне должно повезти… – прошептал мужчина и полез в куртку за деньгами.
Он достал оттуда все купюры, около полутора тысяч рублей. На дне кармашка остались поблёскивать монеты.
- Остановись! – произнёс я. – Хватит!
Игрок огляделся. Ближайшим к нему по-прежнему оставался тот парень у игрового автомата. Сейчас он тихо говорил с кем-то по мобильнику. «Владелец» нашего тела хмыкнул и покачал головой. Решил, что опять послышалось.
Он снова сделал ставку на чёрную клетку, поставив тысячу четыреста. И снова проиграл. Начал выкрикивать самые суровые матерные слова, которые мне только доводилось слышать, несколько раз ударил кулаком по защитному стеклу рулетки.
- Эй! Эй! Эй! Руки убрали! Сволочи!
Два охранника возникли из ниоткуда, схватили под руки разбушевавшегося мужчину и потащили к выходу.
- Вы что, совсем охренели?! Вы хотя бы знаете, кто я?! Эй! У вас большие проблемы, мудозвоны! Большие проблемы! Я записан у вас, говнюки! Эй! Полегче! Я Канарейка Михаил!

Совместная работа
Уткина Ильи (Neeter) и
Куклина Василия (VASEX).



(приношу извинения, но в тексте должно быть много курсива и жирного шрифта, чтобы понятней было разделение реплик и событий, но тут нет bb-кодов, так что...)