Потеря

Перевернутая картинка. По частям. Не блестит и меркнет. Ножка, ручка, пару чашек. Два глаза, седина, очки. Два круга непонятных. Ошейник, лапы. Обои цвета, что придумал мастер. Отдельной частью пустота. Не надпись, не слово. Пустой стул. Для кого? Не занятый кем? Не плачет собака, ребенок с ухмылкой. Лишь взрослый мужчина стоит сам не свой. Собрать все картинки, получится фото. Далекое, серое, чье-то и с кем-то. Бумага простая с изображеньем, однако, хранит целую жизнь. Эпоху. Столетья, года. И кто-то порвал. На много мелких кусочков. Испачкало сердце вот так невзначай, когда при переезде, под старым комодом нашлись знакомые до боли лица. Лохматый зверь по кличке «Фунтик», был белый мишка и размером с вышку. Гонял всех кошек, мячик приносил и отзывался на молчанье громким лаем. Его пугала тишина, холодный ветер и пустая миска для воды. Зацепки для задумки. Зато любил купаться в лужах, приносить домой всех брошенных щенят. Он вором был. Таскал по грядкам огурцы и спелую клубнику. Он другом был, пожалуй самым нужным в те далекие года.  Мужчина выдает себя прозрачным видом. Он нарисован будто, выдуман и вставлен.  Реален он. Живой и невредимый. Однако ранен многократно. Самым близким человеком ровно в сердце, в душу, в легкие, и в голову. Отсюда нет ровности стука, нет вздоха глубокого и мысли не спутанной.  Напялил свитер (цвет не помню), рубашку голубую и широкие штаны, не глаженные вечность. И не сумел он скрыть своей беды, глаза предательски слезой сверкают. Мужские карие глаза умели плакать в этот вечер. Пустынными словами, сущностью и мимолетным ходом он пришел и встал. Сказали руку положит сюда, поднять глаза и подбородок, улыбку натянуть и сына ближе прислонить. Семейное фото. Мальчонка не стрижен, кудряшки ластятся, до плеч доросли. Смеяться не может, в ротике соска, и плакать не может – не знает зачем. Картинка молчанья. Совсем ни о чем. Без смысла, ни для кого. Заложен в некий предмет, говорящий о многом. О горе, случившимся в тот момент.   Пустой, один стоит обо всем говорит. Не занятый больше с тех пор никогда мамин стул. Не стоит рассказывать лишних подробностей, чтобы описать мою мужскую силу, не сумевшую удержать слезу. Подобно папе разревелся, как мальчишка от трогательной немоты в душе. Пространство сузилось до маленькой картинки унесшей далеко назад. Стремительны фрагменты, сложили домик детства. Закроюсь в нем и посижу немного, чтоб вспомнить ту зеленю машину, лопатку что спалил в костре, весенний дождь, наливший в канавы воды, и удочку из палки и веревки, папин самодельный лук и стрелы. И этот день. Когда на третий день, на похороны мамы собрали всех  в столовой и забыли стул убрать. Я подрисую мысленно и вслух губами образ твой и усажу на стул. Надену самые красивые наряды и шляпку ту, что папа долго так хранил. Ты не уйдешь из вечности моих историй, ты в этом фото, в этот день. Мы вместе там, я, папа, ты и Фунтик. Одна семья под серой краской, тех потерянных под комодом дней.