Он рассмеялся до боли в спине и кашля

  Он шёл от её жёлтых окон куда-то в сторону своего дома. Шуршала расстегнутая черная куртка, шаркали незашнурованные кеды. Шёл, шатаясь, спотыкаясь, по пыльной и каменистой дороге, шёл зигзагами. Шёл, смотря только близко под ноги, хлопая стеклянными глазами, громко дыша, шёл, сжимая в руке почти пустую бутылку водки. Он больше не пил из неё, но ещё не понимал, что можно её выкинуть, бросить куда-нибудь в уже засыхавшую траву. Подташнивало, тяжелела голова. Было плохо. Он мало что понимал. Единицы фонарей освещали пустынную дорогу. И ещё тёплый, но уже почти осенний ветер.
  Он грузно и тяжело упал на четвереньки, вокруг поднялась пыль. Бутылка откатилась в сторону, оставляя за собой мокрую полоску. Он попытался встать, рухнул на бок и с трудом снова резко поднялся на четвереньки. Ладони, рукава куртки и штаны были в сухой, дорожной пыли, гравийной пыли. Он смотрел в землю перед собой, смотрел тупо, бесполезно. Редкие кучки прохожих обходили, ругались, бубнили, смеялись. Его стошнило, три или четыре пульсирующих толчка. Он выблевал в пыль все свои принципы, все надежды, всю веру, все силы, всё, кроме любви к себе и к людям и кроме гордости и кроме жизни. Белая зернистая блевотина растекалась лужей прямо перед лицом, забрызгивая руки. Он вытер рот рукавом, но паутина блестящей, как глаза маленькой девочки, слюны ещё свисала с губ к земле. Он сплюнул. Встречные машины сигналили. Он не поднимал ни голову, ни глаза, у него хватало сил только чтобы показать средний палец ярким фарам автомобилей, так унижающе и долго светящим ему в лицо.  Он продолжал стоять на четвереньках и тяжело дышать. Из нагрудного кармана выпал блокнот и обломок карандаша.
  Он ещё раз сплюнул, вытер рот, схватил блокнот, смяв его, и поднялся. Пошёл. Всё так же шатаясь. Стало немного легче. Он немного отошел от блевотины, снова споткнулся и рухнул на живот. Теперь он расцарапал руку о камни, так как не выпустил блокнот из руки, как бутылку. Повернулся на спину и сел, слегка согнув ноги. Уперся локтями в колени. Сплюнул. Посмотрел в телефон, на который слишком давно уже никто не звонил. Достал пачку сигарет и с трудом закурил. Затянулся. Смял и выкинул пустую пачку. Он сидел и курил в пыли, на дороге. В ночи. Далеко от своей постели. Далеко от её окон. И становилось только хуже. Он закрывал лицо от встречных машин жестом из среднего пальца. Зачем блокнот? Новых стихов там уже давно нет, а старые - просто дерьмо. Он поджег его зажигалкой и кинул немного в сторону. И кто сказал, что рукописи не горят? Он улыбнулся и лёг на дорогу, широко раскинув руки. Курил лёжа. И смотрел, как падают августовские звёзды с глубокого тёмного теплого неба. Пусть лучше падают звезды, чем падают люди. Он рассмеялся. Рассмеялся до боли в спине и кашля.
26 августа 2010