Простая история

И когда ему казалось, что два месяца он живет без драм, что снова начинает получать удовольствие от еды, книг, старых американских лент, в которых все было по – наивному и по - доброму, от обычных приходов друзей, за которыми следовали: чашки, ложки, лязганье вилок, звоны бокалов, лихорадочные воспоминания о прошлом, масштабные перспективы на будущее и прочий треп. Ему снова начинало казаться, что весь мир становится все шире и шире, словно тесто, срывающее крышку кастрюли, которое вот-вот убежит, а  горизонт все четче и больше, где звезды горели слишком ярко и были крайне близки. И весь этот наработанный месяцами точный механизм рушится в один миг, когда около восьми вечера поступает звонок в дверь, за которой стоит она - причина всех его внутренних катаклизм. Его сердце сразу же начинает вытанцовывать чечетку, будто чувствует, что это именно ее рука нажала на кнопку, он вскакивает, ищет тапочки, находит один, надевает его не на ту ногу, бежит к двери, пытается впихнуть ключ в замочную скважину, делает два оборота, «Черт, не в ту сторону», начинает обратный круг, открывает и видит ее… Серое пальто с огромными черными пуговицами, размером с пятак, ярко-алый берет, купленный на распродаже, теплый кашемировый шарф – его подарок на годовщину и предстоящую зиму, сапоги и брюки, их история ему не известна. Она просто переступает порог, не дожидаясь приглашения и еще проще говорит: «Привет».
- Привет, - отвечает он совсем зажато и почти еле слышно. Весь сердечный танец размазался и растекся густой смолой по телу, тем самым вызвав непреодолимую дрожь в суставах. Она снимает пальто, вешает его на ржавую петлю, туда же отправляет берет и шарф, секунд пять мучается с правой молнией на сапоге – побеждает, ставит их в сторонку, бредет на кухню, словно пришла к себе домой, ставит чайник и достает две кружки с надписью «endless love». 
- Пошли пить чай, я тут по дороге бисквиты купила, вроде должны быть вкусными.
И вот пока он шагает по прямой от входной до кухни, в голове его не прекращается пальба эскадрилий, состоящих из монологов: «Где ты была два месяца?!; Между нами все кончено; Я устал так жить; Я люблю тебя», он не знал с чего, как нужно начать их разговор, его мысли немедленно осеклись, когда ноги врезались в стул, он дошел до места прибытия.
Она вскрыла коробку, из которой мигом повалил запах ванили, разлила заварку по чашкам и пару капель пролила мимо, оставив следы на скатерти.
- Садись, еще немного и все будет готово.
Они сели друг напротив друга, для него наступила самая страшная тишина, тишина которая вот-вот раздавит его как жалкого клопа, для нее совершенно неприметная, обычная тишина, которой она могла не так часто наслаждаться.
Она накрыла своей ладонью его ладонь, посмотрела в его мутные белки и спросила, словно и не уходила на два месяца,  а лежала каждый  вечер на его плече:
- Ну, чего молчишь-то, рассказывай, мой хороший, как ты тут без меня? 
И всё, все его бесы и ангелы ежесекундно  вырвались  на свободы, притяжение земли перестало действовать, смола снова закипела внутри, стала еще гуще и горячей и само собой исчезли все эти «где ты была, все кончено,  я устал», и осталось только одно – я люблю тебя, основательный и исчерпывающий аргумент, но об этом нужно молчать, это нужно спрятать и не вынимать наружу и  уж тем более никогда не показывать ей…. Он хотел бы отдать ей себя всего целиком, отдать все свои секреты, каждое свое утро, всю свою коллекцию футболок с героями MARVEL, дорогущую кофеварку, но ей ничего не нужно, просто у нее есть  семья и дом, а он всего лишь окно, приоткрыв которое можно ощутить сквозняк тишины и спокойствия. И когда она уходит с утра, оставляя лишь запах «Moschino Hippy Fizz» он начинает болеть по ней, он начинает клеймить себя  за всю эту вечерне-бонусную программу, за дряблость силы воли, за то, что в сотый раз на те же грабли, за то, что начал курить исключительно по ней, хоть и зарекся что больше никогда, за то, что его мир был необъятным, а в итоге сузился до одного человека, за то, что смола стала свинцом, за то, что он не знает, сколько он сможет так протянуть еще и за то, что «люблю» с утра и без нее, звучит гораздо тише, чем с ней.