Как организовать притон

К этому времени у меня уже жил Шурик, мой бывший сокурсник по МАИ.
История его появления здесь: http://www.proza.ru/2010/04/14/1215
Однажды зимней ночью загорелась квартира под нами, на 1-м этаже.
Когда-то там жил Александр Германович с бабушкой Клавой.
Был он молодым, красивым и разносторонним.
Занимался зимним троеборьем, играл в ансамбле на гитаре.
Носил длинные волосы и пышные усы. Слава Ливерпульской четверки гремела тогда по всему миру.
Напротив нашего подъезда порой можно было видеть пять мотоциклов «Ява», красным веером застывших у бордюра. Значит, оркестр - в сборе!
Но все хорошее рано или поздно кончается.
Увлечение напитками не оставляет выбора – только вниз.
Давно потеряна работа.
Перестройка выбросила из набитой колеи многие даже очень благополучные жизни.
Умерла тетя Клава.
Стали появляться друзья-постояльцы, делившие с хозяином кров, стол и жажду...
В итоге тут собрался целый взвод, человек двенадцать.
В том числе молодая семья с младенцем и крупной немецкой овчаркой.
Их выгнали из дома за привычку весело проводить время.
Хозяин квартиры – Германыч – не считался тут старшим, а как бы человеком, которого терпели. И однажды «предупредили пером» (задели печень – и без того больное место).
Каждый член общины с утра уходил на промысел «хрусталя».
На вырученные деньги покупалось недорогое спиртное.
Закуска, спросите?
Не нее денег уже не хватало.
Пищу находили в мусорных бачках, доводили до пригодного вида, употребляли.
По ночам собирались все. Делились кто чем, жизнь бурлила.
Отзвуки этих посиделок мы хорошо слышали.
Соседи по этажу слышали намного лучше, жаловались в милицию.
Милицию колхозники не впускали, и тогда входная дверь была однажды просто снесена с петель. Рослые омоновцы сделали это на счет раз.
Увы, никто дверь на место не навесил; её просто прикладывали к проему.
Однажды, когда дома никого не было, кто-то еще более обездоленный вошел и украл все люстры.
Как и в случае с дверью, никто не стал заморачиваться с патронами/лампочками. Свет делали очень просто: зажигали факелы из газет.
В малой комнате жили два человека.
Они вели аристократический образ жизни: спали, а просыпались, чтобы подкрепиться, и снова засыпали.
Возможно, укладываясь спать, они не погасили очередной газетный жгут…
Пока я собирался с мыслями, искал ведро, вытряхивал из него какую-то шелуху и наполнял водой, огонь набрал такую силу, что выйти на лестницу было уже невозможно: вдох – и дыхание перехватывает.
Открываю балкон – а там, внизу, большая оранжевая голова торчит из окна нижней квартиры, колышет своими горячими вихрами. И дым сразу врывается в наше окно. Мы с Шуриком – как в ловушке. Плотно закрываем окна и задумчиво сидим.
Пожарная команда уже трудится. Три тонны воды ушло, говорят.
Одна комната выгорела полностью.
Вторым хозяином квартиры и наследником был сын Германыча.
Он вставил железную дверь, а нерадивого отца с его колхозом отправил пастись на зимние улицы…
Примерно через месяц после пожара захожу в продмаг на Вернадского.
У прилавка какой-то бородач беседует с продавщицей.
Подхожу, совершаю покупку, беру сдачу.
Бородач просит денег, даю сколько-то.
Тёплые карие глаза, бархатный баритон.
Да ведь это Германыч!
Он просит разрешения зайти ко мне помыться.
Я кое-как отделываюсь от него, но в другой раз всё повторяется...
Помывшись и постиравшись, он просит разрешения остаться на ночь.
За окном – февраль, собаку не выгонишь…
Так наш колхоз пополняется еще одним, самым ярким персонажем.