Дом на камне. глава 17

         «…Бывает, лежат уже настоящие мумии, не открывая больше ни окон, ни дверей, это граничит с высокомерием – думать, что кто-то будет нами интересоваться после того, как мы исчезли. Так, например, выпадают из мира те женщины, которые не смогли вовремя использовать свои тела, эти горящие артикулы, хотя получали инструкции по их применению. Каждый человек – собственные покои, а другие лишь преспокойно учиняют там беспорядок».
                / Эльфрида Елинек « Дети мёртвых/

     Соня снова пошла на встречу с Камнем нескоро. Теперь она старалась реже выходить из дома, старалась избегать встреч со знакомыми и одноклассниками. Осень всё больше брала в свои холодные руки права. Соня надела тёплое пальто, повязала поверх него толстый длинный шарф. Так меньше был заметен вполне понятно округлившийся живот. До Камня было недалеко, всего несколько дворов, мимо которых Соня прошла как можно быстрее.
     - Девочка моя дорогая, как ты долго не приходила,- ласково прошептал голос Камня в Сониной голове, – присядь,  я буду тебе дальше рассказывать свою сказку, а ты записывай.
     Соня открыла свой дневник и начала записывать.
     Наша планета Унира богата лесами. Впрочем, это не те леса, что есть у вас. Всё на нашей любимой Унире состоит из холодной плазмы, которую вы называете огонь. Реки из огня, леса из огня, огненная пашня, на которой произрастает плазменная пища. Леса наши похожи на вихри, носящиеся над морем. Сегодня лес в одном месте, завтра он будет в другом – никогда не бывает скучно, никто не обижен. Сегодня мы проснулись в лесу, а завтра – на острове в море огня. Мы все одинаково понимали себя, леса, пашни, море, горы – ведь мы были, как и вы, единым живым организмом планеты. Разность в структуре обеспечивалась сменами температуры ионного ветра, на большой скорости летящего на Униру с нашего светила – Ала-Мандер. Когда Ала-Мандер снижал выброс ионов в нашу сторону и направлял большие потоки в сторону Огга, у нас наступала зима. Деревья превращались в тонкие стебли, как трава, а цветы еле мерцали красно-оранжевыми угольками на уступах, чёрных, как уголь, скал.
 Зима длилась недолго – всего 2 миллиона битерионов времени, по- вашему это 56 миллиардов земных лет.
 В это время мы могли поразмышлять, проводить исследования, воспроизводить из плазмы себе подобных и воспитывать их. С каждым циклом нас становилось всё больше, потому, что зима затягивалась всё дольше. Ионный ветер Ала-Мандер всё в больших количествах поглощался нашим светилом. Мы понимали, что если так будет продолжаться и дальше, то скоро всем нам наступит конец и искали спасения. Мы не хотели попасть в лоно Огга, мы понимали, что своим неумеренным аппетитом он пытается затянуть нашу планету внутрь себя и переродиться в обратном исчислении. Слишком много энергии было вложено нами в цивилизацию Униры. Люди смогут нас понять – всегда жаль своего труда.
     Наиболее чистые и горячие умы нашей цивилизации пытались найти выход и спасти Униру. В результате  длительных научных исследований мы получили искусственный интеллект, питающийся плазмой любого типа и не зависящий от потока ионного ветра. Так у нас появилась вторая ветвь цивилизации – пожиратели огня. Мы надеялись спастись ими, но они повели себя не так, как мы рассчитывали. Пожиратели начали употреблять плазму незаконно, делали, что хотели, не считаясь с нами, своими создателями. Плазмы для нас  оставалось всё меньше и меньше.
 Мы  лишились способности производить себе подобных. Начали более пристально исследовать энергию Огга с целью получения плазмы от  него для сохранения нашей цивилизации. Огг разгадал наш замысел и в результате ионный ветер с Ала-Мандер совсем перестал идти в сторону Униры. Нам не оставалось ничего, как искать новую  территорию для существования. Мы договорились с Оггом, что оставим ему Униру и сотворим её подобие на дальнем краю вселенной. Мы пообещали, что когда пройдут миллионы битерионов времени, мы отдадим ему и новую, созданную нами   пищевую структуру, уйдём и с этой планеты и пойдём осваивать новый сектор. Лишь бы Огг согласился оставить нас такими, какие мы есть – с огненным сердцем и чистым разумом. Он даже согласился помочь нам в этом. Этот небольшой плотный шар, превращающий плазму в категорию времени. О, он исполин мысли! Имеющий безграничные возможности жидкий мозг, могущий существовать в любом состоянии. Мы заслали в него матрицу моего сына Адаса и наблюдали через системы теплофоров, как  Огг комбинирует молекулярные решётки.
      Ладно, на сегодня достаточно, вижу, что уже утомил тебя. Сложно описать земным языком неземные понятия, да ещё и не сходной формы существования. Иди, Сонечка домой, не приходи пока ко мне одна, скоро придёшь вдвоём, но запиши себе в дневнике, что это будет ПОЛОВИНА».
     Соня дома переписала непонятный рассказ в чистую тетрадь. Действительно, она больше не смогла встретиться с Камнем. Наступила зима, Новый год, затем Рождество Христово, потом Крещение. В святки бабушка не работала и Соне не велела. Они больше отдыхали, бабушка рассказывала Соне истории из жизни, увлекательные, иногда страшные и похожие на сказки. Соня уже привыкла записывать  Агафьины байки.
     В конце января Олег Петрович велел Соне, как только у неё начнёт болеть поясница и низ живота, сразу же ехать к нему в больницу. Он написал ей необходимые  бумаги, написал также записку в приёмный покой, в которой просил любую дежурящую в тот день медсестру оформить Соню в родильное отделение и сразу же сообщить ему, что Соня поступила в больницу. Эту записку он велел Соне передать в приёмном отделении дежурной медсестре в тот день, когда она почувствует приближение родов. Ещё он успокоил Соню тем, что Агафья ей всё подскажет. И вот этот день, вернее вечер, когда у Сони заболел живот и заныла поясница, наступил.