Claudius cum claudo или Архидьякону

Чёрный ангел, пусти в свою келью
Отогреться среди января!
Распахни свои тканые крылья,
Принимая навеки меня.
Бросив душу к полам твоей рясы,
Я прошу об огне и тепле.
Но не слышишь. Не слышишь. Напрасно
К мертвецам мне взывать по зиме.
Кровью имя твоё начертала
На могильной плите Нотр-Дама.
О мой ангел, всё только начало,
Там играется новая драма.
Чёрный светоч, ласкаю запастья
И молю о покое души.
Отзовись, моё бедное счастье
В замогильной январской тиши!
Отзовись! Распахни свои руки!
Я паду на колени, молясь,
Ведь такой, как твоя была, муки
Не видала второй отродясь.
Не слыхала, на знала - слепая! -
Не касалась святого лица.
О мой ангел, то пылкое пламя
Не угасло в руках мудреца.
О мой ангел, согрей меня, Боже,
Тем пожаром погибшей души.
Я вошла к тебе гостьей непрошенной,
Я осмелилась, да! Пощади!
Не гони от остывшего ложа -
Не просохла подушка от слёз,
И не вытерлись, словно рогожей,
Очертания девственных грёз.
Не потухла свеча - догорает,
Не сгорела - но еле живёт.
Если слышишь, тебя заклинаю:
Пусть она никогда не умрёт!
Ты, живущий, навеки ушедший,
Ты, единственный, Богом храним!
Пусть не станет ехидной насмешкой,
Что, отрекшийся, ты был любим.
Ты, надежда на счастье и горе,
На мою настоящую жизнь,
Ты, любимый, ушедший так скоро,
Слышал, как я кричала: "Держись!"?
Как кричала, бросаясь под крышу,
Как срывалась на слёзы и смех?
Призрак в чёрной сутане, ты слышишь,
Слышишь, чисто живой человек?
А теперь слёзы россыпью стёкол
На могилу твою без креста.
Витражами, осколками окон
Заклинаю: будь навсегда!
Заклинаю тюремной соломой,
Заклинаю кинжалом в крови,
Заклинаю Христом и Содомом -
Не погасни...живи...и люби.

Кто читал Нотр-дам, поймёт.