Чистые умом

 Эссе


Иван Петрович Светлов и Николай Васильевич Марсов, оба работники Института всеобщей истории РАН и оба довольно молодые люди, находились в отпуске и уже третий день отдыхали в одном из живописных уголков Московской области, на берегу Оки. Рыбалка, как всегда, была у них не ахти какая, да разве в этом дело; важен был чистый воздух, голубое небо, зелень трав и речная вода, в которой можно было стоять, ходить, купаться или просто держать ноги, сидя с удочкой на удобном раздвижном стульчике…
Это случилось во второй половине дня, когда погода неожиданно испортилась – подул холодный ветер, нахмурилось небо, и где-то на западе уже послышались первые раскаты грома. Но именно в это время, когда спокойную гладь протоки стало рябить, а то и гнать по ней большие волны, пришёл долгожданный клев. Поэтому накал разгоревшейся дискуссии, которую они начали с утра, когда копали в кустах червей, заметно ослабел.
- Что бы вы не говорили, все войны есть достоинство пещерных людей, а не Человека разумного! – заключился Светлов, а его оппонент всё ещё перечил:
- Каждая мировая война сопровождалась бурным всплеском в развитии экономики… - Марсов вдруг замолчал, хотя в его речи явно намечалось что-то ещё, и Иван Петрович посмотрел на него, точнее будет сказать, посмотрел на то место, где только что находился его коллега.
- Изволите шутить, Николай Васильевич? – воскликнул Иван Петрович, в то же время подумал о том, что Марсов, да и любой человек, не мог исчезнуть вот таким образом, не вставая на ноги. Упасть в воду и утонуть, тоже было мудрено на пологом берегу и так ловко, чтобы без всяких брызг.
«Ладно, наиграется и придёт!» - машинально подумал Светлов, но через минуту-другую забеспокоился и, закрепив удочку на рогатке, покинул стульчик. Однако поиски закончились ничем – Марсов будто провалился сквозь землю.
Утром следующего дня Иван Петрович решил проанализировать со всех сторон это необъяснимое происшествие и пришёл к выводу, что исчезновение его коллеги попахивает мистикой, а также предстоящими вызовами в прокуратуру. Поэтому он довольно резво погрузил на машину всё их рыбацкое и другое хозяйство и отбыл в Москву.
…Светлов прошёл муки ада, но так как тело Марсова не было найдено, то дело закрыли и его оставили в покое.
В институте очень сожалели об исчезновении молодого и талантливого учёного, кандидата наук, подававшего большие надежды, но более всего его не хватало семье – жене Ирине Леонидовне и их пятилетнему сыну Павлу.


                *  *  *

Прошло двадцать лет; в тот день в Москве вдруг поднялся сильный ветер, который вырывал с корнями деревья или просто ломал их пополам и бросал куда придётся, сокрушая малые архитектурные формы и легковые автомобили. Именно в это время на Смоленской площади появился странный субъект; одет он был так, будто собрался на рыбалку, однако был без вещей, не брит и вполне мог сойти за «бомжа». Он постоял, оглядываясь вокруг себя, затем нащупал в кармане ключ от своей квартиры, и отправился пешим ходом к себе домой.
В этот же день и близко к вечеру Ирина Леонидовна Марсова ждала гостей. Торжество посвящалось её сыну Павлу, блестяще защитившему кандидатскую диссертацию, но он опаздывал. Она уже начала волноваться, но Павел наконец-то позвонил и сказал ей, что опаздывает из-за плохой погоды и явится вместе с друзьями не ранее как через час.
Она только успокоилась и начала перечитывать рукопись написанного ею романа, как вдруг ей послышалось, что кто-то вошёл в прихожую. Это её удивило, и она поспешила навстречу.
- Павлик, что за шуточки? – спросила она, но «Павлик» вдруг ответил другим голосом:
- Ирина, что с тобой? Ты меня не узнаешь? Я Николай…
Конечно же, Ирина Леонидовна сначала опешила, но затем взяла себя в руки и подошла поближе,  чтобы получше разглядеть вошедшего. Он, и в самом деле, был похож на её сына, но больше на её мужа, однако по возрасту он был, можно сказать, ровесником Павлу. Поэтому она не бросилась к нему в объятья и не заплакала от радости, а попыталась осмыслить этот пассаж. «Так не бывает, не иначе, как какой-то авантюрист, несомненный двойник Николая, хочет использовать это в каких-то корыстных целях!» - подумала она и почувствовала в себе уверенность: в чём-в чём, но в этом деле её не охмурить - она хорошо знала своего мужа и помнила даже все его родинки, особенно одно «созвездие» - явно божью отметину.
- Молодой человек, вы зря всё это затеяли, и мне очень легко вас разоблачить. Во-первых, вы не учли возраста моего мужа, во-вторых, снимите штормовку и покажите мне своё правое плечо, - сказала она и, заметив его смущение, добавила: - Не стесняйтесь, ведь вы мой «муж»!
Однако нежданный гость не заставил себя уговаривать и исполнил её просьбу, а Ирина Леонидовна, где стояла, там и упала на стул, который на её счастье оказался рядом с ней, ибо на плече мнимого авантюриста было изображено в родинках созвездие Лиры, и там, где обычно находится яркая Вега, родинка была значительно крупнее. Ошибки не было, изображение точно соответствовало тому, что носил от рождения её Николай, и она простонала:
- Но почему ты так молод, а мне уже приходится прятать свои морщинки?
Из её глаз побежали слёзы; теперь она не сомневалась в том, что перед нею стоит её муж, и попросила его объяснить, почему он бросил её и сына и где находился всё это время.
Николай был краток; он сказал ей, что был похищен инопланетянами и доставлен на Вилону, планету в созвездии Лиры, где и  находился всё это время.
Ирине трудно было в это поверить, но он, её муж, стоял перед ней – натуральный и даже очень реальный со своей неизменной улыбкой, не похожей ни на какую другую, и она, громко всхлипнув, упала ему на грудь…
На другой день к Марсову пришли гости. Был Иван Петрович Светлов и другие, кто ранее видел в нём будущего ученого с большим именем. Конечно же, то, что им сообщил Марсов, было сенсацией номер один, и сослуживцы решили, что Николаю Васильевичу нужно непременно выступить на пресс-конференции для журналистов телевидения и печати.
Этот день вскоре же наступил, и Марсов отвечал на разные вопросы. Представители средств массовой информации хотели, прежде всего, убедиться в том, что он вполне здоров и вменяем, поэтому Николай Васильевич долго отвечал на самые щекотливые вопросы, имевшие прямое отношение к науке, занимающейся душой человека.
- Скажите нам, люди Вилоны используют ядерную энергетику? – Этот вопрос поступил от газеты «Нью-Йорк таймс», и Марсов порадовался тому, что ему наконец-то поверили и начали задавать вопросы по существу.
Он ответил, что люди  Вилоны провели испытания атомного реактора ещё много веков тому назад, но затем уничтожили все научные разработки, связанные с получением ядерной энергии. С той поры на Вилоне используют вилотермальную энергию.
«Аргументы и факты» Российской Федерации пожелали узнать, как инопланетяне борются с преступностью и какое количество умышленных убийств совершается у них ежегодно.
- Было время, когда люди Вилоны переживали те же самые трудности, что были и имеются  у землян, - уверенно отвечал Марсов. – И когда уровень преступности достиг своего апогея, им пришлось искоренять «убийства убийством убийц». Но на Вилоне были и такие убийцы, которые охранялись законом. Они назывались солдатами. В конце концов, люди Вилоны поняли, откуда приходит Зло. Они без обиняков назвали армию школой убийц и расформировали свои вооруженные силы. Это положило конец и всем умышленным убийствам.
Это сообщение Марсова вызвало бурную реакцию у журналистов, посыпались некорректные вопросы. Не является ли он агентом внеземной цивилизации, не пытается ли он разоружить землян, чтобы затем наслать на их головы армады воинственных гуманоидов. Распустить армии? Это невозможно представить. Невозможно представить и то, как это можно осуществить.
На это Марсов спокойно отвечал, что пример людей Вилоны заслуживает внимания, но землянам вольно поступать так, как им заблагорассудится. Можно только удивляться, почему люди Земли так долго болеют войной и заражают этой болезнью своих детей, вместо того, чтобы вселять в их души неприязненность к кровопролитию.
Китайская газета «Женьминь жибао» попросила рассказать, какой исторический путь прошли люди Вилоны, и Марсов поведал о том, что  Вилона немного меньше Земли, однако старше её по возрасту. К уровню цивилизации, на котором теперь находится Земля, на Вилоне пришли две тысячи лет тому назад. Он снова сказал, что у них были проблемы, однако они не рассуждали о них десятилетиями, как это всегда делали люди Земли, они их просто снимали. Вилоняне осторожно относились к «высшим знаниям». Они не без основания полагали, что «высшие знания»  могут быть употреблены во вред невеждами. Поэтому они всё сделали для того, чтобы ко всем народам пришло просвещение, чтобы наступил мир без войн, чтобы люди изменили своё отношение к природе. Потом они спросили:: «А нет ли среди нас дураков, которые используют наши знания против нас?» И когда Интернет сообщил, что такой категории людей уже нет, вилоняне начали стремительное восхождение к вершинам цивилизации.
На другой день все газеты мира запестрели сообщениями о Марсове и  об инопланетянах, чей опыт он предлагал использовать. Однако его сообщение подверглось жестокой критике. Одни газеты «изобличали» его в шпионаже в пользу внеземной цивилизации; другие считали, что он всё это придумал ради какой-то не вполне ясной цели; третьи подозревали, что он болен паранойей.


                *  *  * 

Но время шло, и у Марсова постепенно прибавлялось сторонников. Его поддерживали коллеги и многие другие ученые от гуманитарных наук. Политики его не жаловали, но и среди них находились редкие субъекты, полагавшие, что опыт инопланетян может оказаться полезным мировому сообществу.
Супруги Марсовы уже успели пережить «вторичный» медовый месяц и подумывали о том, не явить ли им на свет божий новое потомство. Конечно же, Ирина давно выпытала у мужа всё, что касалось его личной жизни на Вилоне, и он ничего от неё не утаил. Она узнала о том, что люди Вилоны  тоже живут семьями, но им не возбраняется иметь посторонние связи. Вилоняне полагают, что изжить это явление невозможно, запретить нельзя, ибо придётся лукавить, кривить душой, обманывать, и это приведет к полной безнравственности. Николай не скрыл от неё и то, что был увлечен одной женщиной. Её звали Лилой, и она была женою молодого ученого, который занимался исследованиями человеческого фактора на планете Земля. В частности, это он позаботился о том, чтобы Марсова вернули на Землю, ибо он не хотел делить свою красавицу-жену с мужчиной, который напоминал ему животное из-за наличия волос на груди, а также на верхних и нижних конечностях. Расставаясь с ним навсегда, Лила долго висела у него на шее и плакала.
Будучи писателем, Ирина сразу же загорелась идеей написать книгу об этом трогательном внеземном романе и настолько вошла в писательский «раж», что им пришлось на какое-то время нанять прислугу.
Павел уже работал над докторской диссертацией на тему «Как победить феномен абсурда, носящего название «война». Он вел активный образ жизни и всегда был окружен единомышленниками. Однажды Павел привёл домой гостя, молодого ученого, доктора юриспруденции, ибо тот пожелал встретиться с Николаем Васильевичем. Это был Венедикт Крестоносцев, член международной ассоциации МАЮД, и он сказал Марсову, что готовится выступить в МАЮДЕ и ЮНЕСКО с предложениями, направленными на упразднение мировой военной машины. Перспективный план, составленный Крестоносцевым, был рассчитан на двадцать лет. Главный его аспект – получение при помощи образования нового поколения молодых людей планеты Земля, следовало дополнить подробным описанием опыта инопланетян.
Марсов отвечал, что новое поколение молодых людей может придти только в том случае, если за дело возьмутся все страны. Он уверенно продолжал далее: - Только всеобщая солидарность позволит получить в каждой стране новые учебники по истории и литературе, в которых не будет никакой похвальбы проведенными войнами и связанными с ними победами. Война должна преподноситься детям как величайшее социальное зло, как пережиток, доставшийся нам от древних людей, как абсурдное и бессмысленное деяние, которое ничем не облагородить – ни красивой военной формой, ни возвышенным словоблудием.
- То есть, о войне нужно говорить правду и только правду! – с большим душевным подъёмом продолжал развивать его тезис Крестоносцев. – А пока в нашем мире фарисействуют и лгут даже президенты. Разве логично воевать за свою свободу на чужой земле, тем более, за океаном? С позиции силы логично, потому что сила глупа. Она не понимает, что это нонсенс. Сила неизбежно проигрывает, но, не умея проигрывать, она прибегает к любой крайности, и обязательно развяжет термоядерную войну.
Разговор продолжался до полуночи, и с того дня они стали не только единомышленниками, но и друзьями.
…Марсова понимали и не понимали. Таких людей, которые не понимали, было больше. Однако труднее всего приходилось вести диалог со скептиками. Однажды он едва не поругался на кафедре с пожилым коллегой Фоминым. Случилось так, что они были одни, и тот спросил:
- Я не пойму, отчего вы так суетитесь?
- Но нужно же как-то объяснить людям, что воевать нельзя, - ответил Марсов.
- Людям объяснить можно, но на Земле пока ещё нет людей, - заметил его оппонент, и Марсов застыл от удивления. Придя в себя, он ослабевшим от волнения голосом спросил:
- А кто же по-вашему есть?
- Не знаю, - отвечал Фомин, - но если судить по поступкам данных существ, то они по жестокости и кровопролитиям превосходят даже зверье! О каком Человеке разумном можно говорить после Бухенвальда, Хиросимы и Сонгми? А как он относится к своему дому, в котором живёт? Он превратил сады в пустыни, высушил реки и отравил атмосферу. Так что зря стараетесь, не пришло время…
- Фома вы неверующий! – больше не нашелся, что ещё сказать Марсов.
- На то я и Фомин! – ответил Фомин, и они разошлись, недовольные друг другом…

                *  *  *
      
МАЮД рассмотрел и поддержал инициативу русских в лице их представителя Венедикта Крестоносцева, и тот уже готовил сообщение для ЮНЕСКО, но через несколько дней на него наехал легковой автомобиль.
Мировая пресса бодро подхватила сенсацию и сразу же сделала вывод, что этот наезд не случайный и что уже просматривается след, оставленный одной из спецслужб, принадлежащей к одной из сверхдержав. Так полагал и Крестоносцев, чудом оставшийся в живых. Но сдаваться он не собирался и поместил в Интернете заявление, в котором говорилось о том, что он намерен продолжать борьбу за правое дело и что ради этого не пожалеет своей жизни.
…Настал день, когда Крестоносцев вылетел в Париж, чтобы выступить в ЮНЕСКО со своей программой, сулящей человечеству мир без войн. В аэропорту его встретили коллеги по МАЮДу. Но случилось так, что их машину остановили неизвестные люди в штатском и, высадив из неё одного Крестоносцева, увезли его в неизвестном направлении. Его держали в одном из городских предместий до тех пор, пока в ЮНЕСКО не закончились запланированные слушания.
После этого его доставили в закрытой машине в какой-то невзрачный особнячок и, прогнав его с завязанными глазами по длинному коридору, остановились перед массивной дверью. Здесь ему развязали глаза и в третий раз обыскали. В мрачном кабинете, куда его сопроводил один из охранников, он предстал перед какими-то важными сановниками в штатском, но с явно военной выправкой. Их было трое – аккуратно подстриженные, чисто выбритые, при галстуках, в строгих костюмах при идеально отутюженных брюках. С ним не поздоровались, ему не представились и ему не предложили сесть, а один из них, сидевший во главе стола, громко сказал на английском:
- Вы можете исчезнуть с лица земли в мгновение ока, и никто никогда не узнает, как и где это произошло. Просто через день-другой ваш труп выловят в Сене и затем захоронят под каким-нибудь номером на кладбище для бродяг. Однако нам необходимо понять таких людей, как вы, чтобы найти единственно верные методы борьбы с подобным идиотизмом.
Но Крестоносцев не растерялся, не побледнел и коротко попросил перейти к делу.
- К делу? Извольте! Неужели вы серьезно полагаете, что в нашем сложном мире можно обойтись без военных, без воинских частей и армий? А кто будет бороться, например, с таким злом, как международный терроризм?
- Не будет вас, исчезнет и международный терроризм, - с трудом сдерживая свой гнев, отвечал ему Крестоносцев. – Именно у вас они куют свои кадры, покупают через третьи лица оружие и технику. Придет время, и в их руках окажется ядерное оружие. Вы прекрасно понимаете, что фанатикам ничего не стоит его применить.
- Выдумки, бред сумасшедшего! Ядерное оружие под десятью замками! – воскликнул сидевший за столом справа, и Крестоносцев парировал:
- Но его становится все больше и больше. Его уже столько, что оно может выйти из-под контроля!
- Ну и сколько же его у нас, этого ядерного оружия? Вы можете назвать цифру хотя бы по Соединенным Штатам? – с улыбкой ехидны спросил у него сидевший за столом слева, и Крестоносцев догадался, что это американец. По его мнению именно Соединенные Штаты задавали тон в нагнетании международной напряженности, и в его голосе появились металлические нотки:
- Мне известно, что в середине восьмидесятых годов у них имелось столько ядерного оружия, что им можно было устроить шестьсот тысяч Хиросим. На нашей планете насчитывается около двух тысяч городов с количеством жителей от ста тысяч и выше. Это значит, что уже в то время только одна Америка могла уничтожить триста раз каждый такой город. Вам не кажется, что бредите вы, воротилы военно-промышленных комплексов? У вас давно атрофировалось чувство меры!
«Оппоненты» Крестоносцева  явно устали от его железной логики. Они решили больше не тратить на него время, и тот, что сидел во главе стола, задал последний вопрос:
- И вы верите, что такие, как вы, победят?
- Победят миллиарды людей, которым мы раскроем глаза на ваши политические козни. Они победят бескровно, ибо народы проникнутся доверием друг к другу!
Крестоносцева отпустили. Он ожидал выстрела в спину, но его не последовало.  «Надолго ли отстали?» - подумал он, направляясь в штаб-квартиру ЮНЕСКО.


                *  *  *

Марсов внимательно следил за прессой; его интересовало всё, что писали в разных изданиях об опыте инопланетян. Сообщение нескольких газет о том, что Венедикт Крестоносцев, будучи в Париже, не появился в нужный час в ЮНЕСКО, привело его в негодование. Он нисколько не сомневался, что это происки милитаристов и решил выступить в одной из газет со статьей о побудительных мотивах всех войн, развязанных в прошлом.
Через несколько дней Павел пришёл домой со свежим номером газеты «Против войны»; отца ещё не было дома, и он, оторвав Ирину Леонидовну от работы над романом, воскликнул:
- Мама, почитай, о чём пишет папа, бьёт прямо в цель, а какие мысли!
Ирина Леонидовна взяла у сына газету и стала читать. Статья была резкой и требовала ясных ответов на самые простые вопросы. Коль военные доктрины всех стран не предусматривают вторжения на чужие земли, то против какого врага нужно готовиться к войне, тратить несметные средства на вооружение и содержание армий? Сколько можно бояться мнимых врагов и придумывать их, когда их нет? Государственных деятелей, развязавших войну, нужно снимать с постов и судить за вред, причиненный своему народу, и об этом нужно сказать в Конституции каждой страны. Если земляне начнут  тратить «оборонные» деньги на науку и культуру, они преобразят себя и лицо Земли. Чувство прекрасного в душах людей победит стремления к злодеяниям, а наука превратит в райские сады пустыни. Люди пойдут так далеко, что им не нужно будет бояться комет, астероидов, колебаний земной коры, выбросов раскаленной лавы, оползней, наводнений. Они построят на эти деньги мощные гидротехнические сооружения, научатся сами снимать «возмущения» недр Земли, управлять процессами тектонического движения, дробить на куски небесные тела, угрожающие им столкнованием или силой притяжения, способной вызвать новый всемирный потоп. Но люди пока заняты другими делами; злая воля направляет их усилия на то, чтобы они потопили лодку, в которую их посадил Создатель. Статья заканчивалась остро и пафосно: «И сегодня мы вправе спросить, почему мы позволяем вершить наши судьбы людям некорректным, неадекватным, для которых власть – это ни что иное, как нажива на чем угодно, даже на общественных убийствах, носящих название «война».
Ирина Леонидовна положила газету на стол, и Павел восторженно спросил:
- Ну, каково, мама? А? Правда, здорово? Эти мысли обязательно найдут место в моей диссертации!
- Но это папины мысли, а диссертация твоя, - заметила Ирина Леонидовна.
Павел сказал, что он обязательно сошлётся на отцовскую статью и затем спросил, как подвигается её роман, который уже имел название «Чистые умом». Ирина Леонидовна сказала, что он близится к завершению, и Павел продолжал:
- Я вспомнил, что писали индийские астрономы о цивилизациях, расположенных где-то за Полярной звездой: «Там, в мирах Махарлока и Сатьялока, живут чистые умом дети Брамы, причастные к истине».  Название книги взято оттуда?
- Ты не ошибся, мой сын, и мне приятно осознавать, что ты у нас много читаешь…


                *  *  * 

В этот день Николай Васильевич Марсов не пришёл ни к ужину, ни к тому времени, когда уже надлежало ложиться спать, и семья забеспокоилась. Они ждали его, звонили знакомым, сослуживцам, но никто не мог им сказать, где мог остаться ночевать Марсов. На другой день, утром, Ирина Леонидовна сказала сыну:
- Кажется, наш папа снова вернется домой лет через двадцать. Только вот, интересно, останется ли он таким же молодым?
- Мама, инопланетяне исключаются. Папа говорил, что они посещают нашу планету один раз в двадцать лет. Тут дело пахнет другим похищением. Вспомни, что писали в газетах о Венедикте Крестоносцеве!
- Но кто это мог сделать? – ломая руки, воскликнула Ирина Леонидовна.
- Они, мама они! – те самые люди, которые больны войной. Им нравится военная форма, они жаждут побед и славы. Они хотят наград, которых у них будет тем больше, чем больше они убьют людей…
- Кто они, наши спецслужбы? – продолжала восклицать Ирина Леонидовна.
Павел отвечал, что, по его мнению, отец попал в поле зрения иностранных спецслужб, но они действуют через наемников, нанятых в России.
Семья была в полном отчаянии. Ирина Леонидовна не находила себе места и забросила свой роман; Павел перестал работать над диссертацией, а от Марсова так и не было никаких известий.
Им позвонили только через две недели, и затем Ирина Леонидовна услышала голос мужа:
- Ира, они хотят от меня, чтобы я заявил через прессу о том, что меня похищали не инопланетяне, а горцы с Кавказа. Что ты мне посоветуешь?
- Соглашайся, Коля, не раздумывая! Помнишь, ты говорил мне, что думают на Вилоне о людях Земли? Так вот, твои усилия напрасны. Смирись с этим и возвращайся домой.
- Мне нужно было узнать твое мнение, но я легко не сдамся, Ирина, тебе нужно немедленно куда-нибудь уехать вместе с Пав… - Далее послышались короткие гудки.
Павел, присутствовавший при этом разговоре, спросил:
- Мама, а что сказали отцу инопланетяне?
- Не отцу, а о людях Земли. В тот день они читали его хромосомную карту на детекторе. Исследование подходило к концу, и твой отец уже просыпался. Поэтому он услышал, как один лаборант сказал: «К сожалению, они пока ещё обезьяны, и ядерное оружие, которым они располагают, может погубить этот прекрасный оазис Вселенной». – Ирина Леонидовна задумалась и затем продолжала о другом: - Сын, нам необходимо срочно уехать, так  сказал папа.
- Куда поедем? – спросил Павел.
- Куда угодно, но будет лучше, если мы уедем в Красноярск. Собирайся, у нас есть время уехать туда сегодня же.
…Они благополучно доехали до Красноярска и устроились на жильё у сестры Ирины Леонидовны – Лидии Леонидовны Красовской. Мать и сын продолжали работать – она над книгой, он над диссертацией.
Через неделю Ирина Леонидовна позвонила домой, и ей ответили, но это был чужой голос. Она бросила трубку и сказала сыну о допущенной ошибке. «Нужно было позвонить с переговорного пункта», - заметил Павел.
Они  решили переехать к дальним родственникам, но те должны были вернуться домой только ночью. На другой день, едва начало рассветать, они вышли из дому. Но как только они пересекли улицу Пирогова, их схватили неизвестные люди в масках и камуфляжной форме и доставили в закрытой машине на какое-то кладбище. Оттуда один из них, тот, который назвался Голиафом, связался с кем-то по сотовому телефону и сказал, чтобы подвели к телефону Марсова. Через минуту-другую Марсов продул трубку и сказал «алло».
- Слушай сюда, козел! Мы звоним из Красноярска, с его окраины, носящей название Бадалык, и сейчас находимся возле свежевырытой могилы. Если ты сию минуту не подпишешь нужную бумагу для газеты, то твоя жена Ирина и твой сын Павел будут сброшены в яму, и я закопаю их живьём! – грозно прогудел Голиаф, затем передал трубку Ирине, и она, плача навзрыд, сказала:
- Коля, миленький, я действительно стою на краю могилы, и мне страшно в неё заглянуть. Ради Бога, согласись на их условия. Сколько можно мучить себя и нас?
- Хорошо, я им всё подпишу, - коротко ответил Марсов.

Их держали под усиленной охраной там же, на Бадалыке, в какой-то заброшенной избушке. На третий день Голиаф сказал им, что они свободны и теперь могут убираться на все четыре стороны; при этом он посоветовал им купить в киоске свежий номер газеты «Против войны».
Газету они купили на железнодорожном вокзале и по очереди прочитали в ней «Обращение ученого Н.В. Марсова к гражданам мира». Он писал чужим слогом о том, что никакой Вилоны не существует; он придумал её, когда в течение двадцати лет пас овец в горах Сванетии. Поэтому нет и не может быть человеческого общества, не знающего войн. Войны нужны, без них мир погрязнет в рутине и так далее…

Через три дня Ирина Леонидовна и Павел вернулись в Москву и встретились с Николаем Васильевичем.
Они долго не затрагивали этой темы и продолжали жить по прежнему распорядку. Утром Марсов-старший спешил на работу, а его сын – в какую-нибудь библиотеку или архив. Ирина Леонидовна кормила их завтраком, затем готовила обед и после этого садилась писать книгу. По жанру книга теперь относилась к социальной антиутопии. Вечером они собирались вместе, накоротке обсуждали городские новости, а потом каждый занимался своим делом до отхода ко сну.

Через неделю почти на всех каналах телевидения сообщили о том, что возле французской границы был застрелен известный политический деятель, член МАЮДа Венедикт Крестоносцев. Он направлялся в Париж, чтобы выступить в ЮНЕСКО с какими-то разоблачениями.
В тот же день вечером Марсов сказал жене:
- А знаешь, Ирина, меня, и в самом деле, похищали кавказцы, и я двадцать с лишним лет пас у них овец…
Ирина Леонидовна понимающе улыбнулась и заметила ему, что этому не поверит Светлов. Невозможно объяснить мгновенное исчезновение человека, к тому же в присутствии его друзей. Когда Марсов сказал, что его сдернули с берега арканом, и что был сильный ветер, который заглушил шум, Ирина грустно улыбнулась:
- Понятно, после того, что случилось с Крестоносцевым, ты решил застраховать себя от всяких случайностей. А вдруг твои родные где-нибудь проговорятся, что твоё «обращение» написано под диктовку неких крутых господ?
- Ирина, мне больно об этом говорить, и я тебя очень прошу не вспоминать об этом! – раздраженно попросил Марсов, и они больше никогда не возвращались к этой теме.
                *  *  *

А быть может, всё так и было? Неволя протяженностью в двадцать лет – разве не среда для глубоких размышлений, при этом, наедине с природой? Вот и приходили к Николаю Васильевичу разные мысли, постепенно сложившиеся в конкретную программу достижения мира без войн. И чтобы она не выглядела примитивной «маниловщиной», он ради всеобщего блага простил кавказцев и заявил на весь мир о том, что его похищали инопланетяне. Это позволило придать замыслу весомость, выдать его за свершение, проверенное практикой, и к Марсову прислушались.
Однако Павел, сын Марсова, отвергает подобные доводы, он считает, что Вилона и инопланетяне – не миф, и свидетельствует, каким образом заставили его отца подписать сфабрикованное обращение.
Но, в конце концов, разве важно, как всё было? Важно, что родилась идея, позволяющая решить многовековую проблему просто и быстро. И важно, чтобы на смену Крестоносцеву пришли новые герои и донесли замыслы Марсова до всех рядовых граждан планеты, которым нечего взять от войны, зато нужно отдать ей всё, даже жизнь. И тогда каждый мужчина внушит своему сыну, что война – это плохо, а в школе ему скажет о том же Учитель, и мальчики перестанут играть в войну и не пойдут на войну, когда вырастут, - все до единого мальчики на нашей планете…
И тогда война умрет, а следом за нею угаснут «упыри», которые веками лакали кровь войны и закусывали её «золотым тельцом». Лишь после этого приблизится эра Человека разумного и придет время, когда какой-нибудь ученый на какой-нибудь планете, показывая своим аспирантам планету Земля, будет говорить им возле гигантского телескопа: «Там живут чистые умом люди, и им дано видеть Бога!..»