Глава 1

Пролог.

В городе, в котором двести семьдесят пять дней в году светит солнце, а в остальное время холодно, часто идут дожди и зимой бывает снег, жила одна девочка. Самая обычная, ничем не примечательная.
Со смешными косичками и вздернутым носиком. С веснушками, весной усып;вшими ее розовые щечки. Со сбитыми коленками и синяками.
Но весёлая и жизнерадостная.
Изо дня в день она старалась вести себя правильно: ходила в школу, исправно  выполняла домашние задания, не убегала из дома и не дерзила родителям. Она была послушной и умной девочкой. Взрослые её ставили в пример. Ею восхищались и поражались.
И так продолжалось много лет.
А потом, так, знаете ли, часто бывает, девочка вы-росла и всё изменилось….







2 марта. 2217
«Сны.  Видения.
Великое множество тайн человеческого сознания спрятано за гранью нереальности.
Неясной, туманной, скрытой за пределами нашего пока еще целиком не познанного разума. Невозможно себе представить жизнь вообще без снов, но и красочные картинки, каждую ночь подкинутые нездоровым рассудком тоже не совсем нормальны.
 Непонятно откуда сны появляются и куда исчезают с наступлением рассвета. Что символизируют и от чего предостерегают. И что делать, если увиденное во сне до боли знакомо, но невозможно вспомнить, когда это пережила и испытывала ли вообще наяву подобные ощущения.
Страх.
Чего мне вообще бояться? Моя жизнь спокойная и размеренная. Большинству людей недоступна такая стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Отсутствие проблем, ненужных забот. Всё почти прекрасно и просто нет места страху, хотя он почему-то не отпускает меня.
Каждую ночь, когда я вижу места, где никогда не была, образы, которые ни разу не видела в реальной жизни, я испытываю жуткий страх и едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Каждый раз одно и то же.
Те же случайные лица, будто вырванные страницы из давно прочитанной книги, те же места, знакомые по сотне других му-чительных ночей. Как будто я живу на два мАлина, только один из них реальный, а в другой я возвращаюсь каждую ночь.
Будто к себе домой».



14 марта. 2145
«Милый дневник!
Может я сошла с ума?
Действительно это должно пугать. Уход от реальности в моем случае слишком вероятен. Я продолжаю видеть странные сны и каждое утро стараюсь забыть обо всём, что видела ночью. И не могу.
Нежность.
Непонятное чувство. Ну, для меня, несомненно! Необъяснимая нежность до краёв заполняет сердце, когда я вижу места, кажущиеся родными до боли, но одновременно с этим чужими и незнакомыми. Как на экране во сне смотрю на собственную жизнь, но не чувствую в ней себя.
Вокруг меня множество образов, далёких и близких, ясных и не очень. Вначале они просто мелькают вокруг, заставляя пристально всматриваться в каждое лицо, а потом вдруг начинают кружиться в адском хороводе, причиняя невыносимую муку.
Но один образ…. Нечто другое. Отличное от заурядной толпы. Я вижу его не часто. В смысле не каждую ночь, но боль, которую испытываю при этом во сто крат сильнее. И нежность тоже. Я будто оживаю и умираю одновременно.
Меня это жутко пугает. Не потому что я боюсь своих ноч-ных призраков, а потому что это мужской образ.
Парня.
Мне трудно представить ЕГО возраст. Где-то между сем-надцатью и девятнадцатью.  ОН бы выглядел моложе, если б не его глаза. Они молодые и старые одновременно. Я не вижу их цвет, но знаю, что в них горит огонь, который зовёт меня, всё глубже затягивая в неизвестность»


5 апреля. 018
« Дорогой дневник!
Сегодня ночью ОН опять мне приснился, а когда ОН медленно приблизился ко мне, моё сердце замерло. Испытывать подобные эмоции во сне…. Невозможно сказала бы я, если б их не почувствовала. Радость и нежность наполнили меня с каждым его шагом. И кое-что еще.
Любовь.
Еще одно чувство, путешествующее со мной по снам. Если бы не видения…. Никогда не испытывала столь сильного  ощущения в реальной жизни. 
ОН очень высок, строен. Длинные светлые волосы, высокий лоб, широкие скулы  и переносица. Всё лицо справа налево от виска до подбородка пересекает длинная полоса шрама, не глубокого, но между тем изменившего его лицо.
И я люблю ЕГО. Сама не пойму почему, но чувствую, что иначе и быть не может. И ОН любит меня. Я это знаю. ОН при-ближается ко мне, но с каждым шагом его образ меркнет. ОН словно растворяется в воздухе, а я не могу и шага ступить ему навстречу».

18 апреля. 2354
« Милый дневник!
Наконец я подобрала нужнее слово моему состоянию!
Отчаяние.
Это то, что объединяет два моих мира. Во сне –  безнадеж-ность, наяву – скука и безразличие. Я не в силах ничего изменить и это…. Раньше жутко бесило меня. С четырнадцати лет я творила разные глупости. Но я с этим справилась. Не сразу, но однажды просто взяла себя в руки ради моей семьи. Ради матери.
Мать и отец.
Еще одна загадка моего существования. Раньше, до того как мне начали сниться эти жуткие кошмары, я отчетливо помнила своё детство, а однажды несколько месяцев назад попыталась воспроизвести в памяти лучшие моменты и не смогла. Сама не поняла почему. Испугалась. Но…. Ужасно, когда ни с кем не можешь  поделиться своей бедой. Из страха, что тебя не поймут, а еще хуже посчитают сумасшедшей»

29 апреля. 1330
«Дорогой дневник!
Я никогда особенно не была близка с родителями.
Мы производим впечатление идеальной во всех смыслах семьи, но этого на самом деле никогда не было. Я по пальцам могу перечесть диалоги между мной и отцом. С матерью мы говорим немного больше, но лишь по причине того, что каждое утро она отвозит меня в школу. И то, эти разговоры уже давно свелись к обычным фразам по типу «Как дела в школе? Нормально. А на курсах? Умница дочка». Ничего не значащая банальщина.
PS: Не понимаю, как я раньше не обращала на это внимания? Словно меня не существует в их мире. Это так странно и пугает».

11 мая. 2245
«Дорогой дневник!
Наверное, я черствая. Но я не любила их и не люблю (в смысле моих родителей). Я просто их дитя и всё. И я им благодарна, что они дали мне жизнь, но за это любить ведь не обязательно.
Еще мучительней, что я не могу с этим ни с кем поделиться. Почему я стала такой одинокой в этом мире? Может потому, что уже давно он перестал быть моим домом?».

Глава 1.

«Призраки».

Еще одна мучительная ночь. Жуткое отражение в зеркале. Синяки под глазами. Как будто вовсе не спала. Волосы настолько растрепаны, что не поддаются расческе.
Смирившись с невозможностью их уложить,  Владлена (привычней – Влада) стянула их светлой резинкой.
Белая ткань на тёмных волосах. Она усмехнулась. Ей нравились контрасты.
Бледное лицо в обрамлении тёмных прядей. Еще один контраст.
Девушка тщательно замазала круги под зелёными глазами, небрежно провела  тушью по ресницам и нанесла капельку румян на скулы. Так она хотя бы не будет привлекать в школе ненужного внимания.
Вообще-то Владе  было наплевать, как она выгля-дит, но в последний раз, когда она вышла из дома без макияжа, мать всю дорогу терзала её нелепыми предположениями по поводу  состояния здоровья, а потом директор, Григорий Анатольевич,  отправил её с уроков из школы. Решил, что заболела.
Сумка с книгами собрана еще с вечера. Вот она стоит на полу около компьютерного стола.
Быстрый взгляд в сторону. Перед глазами мелькает образ какого-то полуразрушенного строения. Неужели призраки начали донимать  уже наяву? Вместо привычного стола то появляется, то исчезает какой-то старый, полусгнивший. Почему-то именно он дорог ей, а не этот с виду идеальный стол.
Закрыть – открыть глаза хватило, чтобы видение исчезло.
Это становится опасным. Сны ее погубят рано или поздно. Но Влада не могла от них отказаться. Потому что…. ОН так смотрел на нее, его глаза светились ис-кренней настоящей любовью. Ради него, ради несуще-ствующего призрака из ночных видений девушка засы-пала каждую ночь с надеждой, что снова увидит ЕГО.
 Однажды ОН приблизится к ней и всё изменится.
Должно измениться.
Иначе она просто не знает что делать.
Завтракать не хотелось. Желудок словно сковало железным обручем. Поэтому она, наверное, такая худая. Потому что мало ест и плохо спит. Просто не может заставить себя есть, когда будущее так неустойчиво, когда неясные видения преследуют, причиняя невыносимую боль, когда человек, которого она любит, является лишь во сне.
Одевшись как обычно в школьную форму, состоя-щую из синей юбки и голубой блузки, и, натянув поверх блузки серый свитер, Влада спустилась вниз.
Дом, в котором они жили, представлял собой двухэтажное здание красного кирпича. Спальни Влады и родителей находились наверху, все остальные жилые комнаты и кухня на первом этаже. Так, ничего особенного. Обычный среднестатистический дом, каких полно в этом районе.
Родители уже позавтракали. Отец уехал на работу, он адвокат, мать, наверное, выгоняет из гаража «гольф». Она тоже адвокат и работает вместе с отцом.
Когда же они познакомились? Этого девушка тоже не помнила, словно что-то неведомое стирало ее прежние воспоминания, заполняя сознание новыми. И вообще она много чего не помнила. Лет до десяти Владлены Липской словно не существовало….
Повесив сумку на плечо и взглянув перед выходом в зеркало (на удачу) Влада неохотно распахнула дверь, подставляя лицо яркому майскому солнцу.
Поморщилась. Передернула плечами и, покопав-шись в сумке, выудила оттуда темные солнечные очки, и лишь одев их, продолжила дальше спускаться по лестнице.
В это время «гольф» плавно выехал из гаража и остановился напротив Влады.
Расположившись на переднем сиденье рядом с ма-терью, девушка включила кондиционер.
- Как дела, дочка?
Привычная фраза, повторяемая матерью каждое утро из года в год по дороге в школу. Зачем она это делает? Маска безразличия или явное равнодушие? Дочка не хотела ее пугать, что дела ужасны, но мать и не должна этого знать. Влада словно чувствовала, что не обязана с ней откровенничать.
Мать с дочерью были совсем не похожи. Ничем. У себя в комнате на компьютере на рабочий стол Влада  выбросила две их фотки, которые изучала в течение последних нескольких месяцев. Ни одной общей черты. Разрез глаз, губы, щеки, скулы, то, как она морщила  лоб, мимика – всё разное.
Неужели так бывает? Чтобы дочки настолько отличались от своих матерей?
Это ненормально.
Иногда кажется, что она не ее мать, но это только предположения. Влада не может так думать. Не должна. Иначе весь мир, в котором она живет, рухнет в одночасье. Окончательно и бесповоротно.
- Сегодня курсы. – Напомнила мать, не дождавшись ответа дочки.
Ах да! Курсы. Психологической коррекции.
Сколько себя помнила, Влада всегда посещала их с завидной регулярностью,  пропустив разве что пару занятий. Народу на них было немного, в основном подростки, как и она сама. Лица, правда, иногда менялись, но в основном ходили одни и те же. 
Те же.
Рядом с ней справа и слева сидят близняшки Лола и Алина. Лола это не от общеизвестного Лолита, а от Л;лия, что по-латыни означает «полевая трава». Кто разберет их родителей, почему они так назвали своих дочек, но Лолию никто не звал Лолией, а просто Лолой, а Алину просто Линой.
 Сестрички не выносят друг друга, и Влада между ними как буфер, подушка безопасности. Одна полная копия другой, даже прически и одежда одинаковые. И чего им не живётся мирно? Обе миловидные брюнетки, только вот смуглые. И волосы не такие растрёпанные. Раньше были не разлей вода, а теперь вот почти на ножах. Говорят переходный возраст. Как-то с трудом верится.
Саша (сам себя он называет  Алекс), рядом с Линой. Странный парень. Весь в себе, очевидно, поэтому неразговорчив. Одет всегда небрежно, будто с помойки. Мрачный, даже чересчур. Неприятная личность. Взгляд у него такой странный, как у хищника, а ненависть бьёт через край. Говорят, он кого-то убил.
Рядом с ним Глеб Петров. Толстяк, но добродушен. Вечно что-то жуёт. Влада сидит с ним на биологии. Правда, в последнее время он почему-то угрюмый. Беспокойный. Даже вроде есть стал меньше.
Варвара (все зовут её просто Варя), Егор и Денис. Они музыканты. Варя поёт, а ребята играют на гитарах. До сих пор не понятно, что привело их на курсы. Вроде нормальные ребята. Веселые. Много шутят. Не замкнутые.
Варе семнадцать, как и Владе. Стройная, светловолосая. Напоминает эльфийку у Толкиена, только уши маленькие и аккуратные. Любит джинсы и майки. Влада втайне ей симпатизирует, хоть никогда об этом не говорила. Порой ей тоже хочется стать такой же весёлой и беззаботной как она.
Денис, её парень. Ему уже девятнадцать. Он самый взрослый на курсах. У него усы и маленькая темная борода. Варя обожает растительность на лице.
Егор. Еще один весельчак. Рыжий, что мгновенно понижает его планку. Влада не любит рыжих, а вот она, похоже, Егору нравится.
Карина. Вот она действительно смущает. Особенно её взгляд и то, что порой она говорит.  Странные вещи, вроде бы понятные, но в то же время…. С ней явно что-то не так. Хотя, Владе даже хочется с ней подружиться, но по правилам курсов они не должны общаться друг с другом вне занятий. Они и не общались.
Рената Мид  (попросту Мидаева, но ей по душе оригинальное сокращение), это – психолог. Симпатичная, молодая брюнетка, но Влада ей почему-то не доверяла. Не знала почему, но предпочитала лучше молчать о своих снах и видениях. Рената выглядела... фальшиво. Словно готова всех их предать в любую минуту.  Где-то в глубине души Влада её боялась.
И еще Полина.
Полина Сашнева.
Единственная и лучшая подруга Влады. С ней они периодически нарушали закон, общаясь вне курсов. Девочки гуляли, много разговаривали, а потом Полина вдруг на глазах стала меняться. Из добродушной и открытой превратилась в злобную эгоистку. Тогда все решили, что Влада на нее дурно влияет.
А потом она исчезла.
Просто однажды не пришла на очередное занятие. И никогда больше не появлялась. Говорили, что она уехала, но она не могла уехать не попрощавшись. С ней что-то произошло.
Накануне на очередном сеансе психотерапии она говорила что-то о своих снах. Влада помнила, потому что ее саму уже в  то время мучили видения.
И всё. Полины не стало.
Глеб упомянул, что до неё исчез еще один парень, но он не помнил, говорил ли тот о снах.
С тех пор Влада боялась упоминать о своих видениях. Никто не знает, что она видит и не узнает, потому что девушка не хотела исчезнуть как Полинка.
Откуда-то сзади раздались звуки клаксона. Влада вздрогнула и будто проснулась.
Солнечное утро беззаботно смотрело на неё сквозь закрытые стекла автомобиля. На зелёных от обилия распустившейся молодой листвы ветках деревьев весело пели птицы. Коты лениво жмурились под лучами утреннего солнышка и потягивались на мостовых и крышах невысоких домов.
Природа буйно праздновала начало мая. Ничего необычного. Всё как всегда. Только вот почему-то на душе неспокойно и нехорошие мысли лезут в голову.
 Снова раздался звук клаксона. «Гольф» дольше положенного задержался на светофоре, и какие-то нетерпеливые водители мучили сигнал. Мать надавила на газ, и они плавно тронулись с места.
- Я помню. – Успокоила Влада маму.
- Умница, дочка! – Мать улыбнулась привычной дежурной улыбкой и отвернулась на дорогу.
Конец диалога. Какой содержательный разговор получился сегодня с матерью. И это Влада  обвиняла себя в черствости?
В полной тишине под звук работающего кондиционера они подъехали к школе и Влада, отстегнувшись, вылезла из машины. «Гольф» рванул с места, словно мать только и ждала, когда же дочка выйдет на улицу.
Школа.
 Не самое приятное место, уже потому, что в ней заставляли двигаться и говорить.
Влада ненавидела школу и всё что с ней связано. Ненавидела противные звонки на урок, узкие коридоры, пыльные душные классные комнаты, учителей. Даже нового директора школы Ковальского Григория Анатольевича тоже ненавидела.
Он появился в середине учебного года вместо ушедшей на пенсию Галины Алексеевны и сразу принялся внедрять свои распорядки. Отменять старое, вводить новое. Он сделал обязательной философию и право. А Влада их ненавидела. Сама даже не знала за что.
И он приехал не один. Привёз с собой  жену, новую учительницу правоведения (как будто старая была плоха) и сына, как он сам, скользкого и противного.
Невысокого, тощего, с таким же, как у отца длинным носом, вечно сующим его не в свои дела.  Он бесил девушку. Порой. Но приходилось сдерживаться. Конфликтовать с сыночком директора не стоило ни при каких обстоятельствах.
Сегодня Влада могла даже не заглядывать в расписание. Первым уроком шло право с Ольгой Семеновной Ковальской.  Оно проходило в актовом зале, потому что одновременно занимались несколько классов.
Влада пришла почти перед звонком. Лучшие места, конечно, были заняты. Поднявшись по ступенькам вдоль рядов, девушка села с краю на последний, достала учебник и стиснула зубы. Она ненавидела право.
Ненависть.
Единственное чувство, что преследовало ее в реальной жизни и совершенно отсутствовало во сне. Наяву Влада бесилась, раздражалась, срывалась, намеренно шла на конфликт и только ночью среди своих призраков она чувствовала, что можно жить без ненависти.
Нормально.
Как все.
Может всё дело в неправильности её мозга? Если придуманный мир стал для неё желаннее реального, значит пора в психушку. А может просто мир сошел с ума и никто, кроме Влады, этого не понимает?
Н-да. Звучит как-то неубедительно. Когда чувству-ешь себя нормальным лишь во сне, на ум приходят разные глупые эпитеты. Безумие, умопомешательство, сумасшествие. Хотя, разве это не синонимы?
Урок начался.
Влада сидела и нервно покусывала ноготь большого пальца, чтобы хоть как-то отвлечься от слов учительницы. Семейное право интересовало девушку меньше всего. Ее семья, состоящая из вечно молчащих и отстранённых родителей, приносила только огорчение и неудовлетворенность.
И тут вдруг Влада впервые за долгое время почув-ствовала, что что-то не так.  В один миг всё словно изменилось. Раздражительность, с которой она тащилась на этот урок. Злость. Внезапно стало легче. Не так больно.
Странно. Какой-то благоприятный день. Ненависть, обычно достигающая пика уже в самом начале визгов Ольги Семеновны, сегодня не мучила её как обычно. Наоборот, вроде стало терпимо. Что это с ней?
Девушка поставила локти на стол и запустила пальцы в волосы. Так она обычно сосредотачивалась. 
И тут….
Она перевела взгляд на стену в проход. Опять.
Видение.
Настолько нечеткое, что пришлось приглядываться. Какое-то старое здание, длинная узкая лестница наверх. Влада знала, что поднималась по ней и не раз. Но не помнила куда. И зачем.
Вокруг туман… нет.
Дым.
Белый.
От костра.
Там за домом есть круглая площадка, в её центре горит огонь.
Откуда она это знает?
И тут опять. Словно что-то толкнуло Владу. Быстро опустив взгляд в другую сторону ниже на несколько рядов, она столкнулась с, … хотя нет, не так.
Ярослав Ковальский, тот самый мерзкий сынок нового директора и правовички сидел в пол оборота, и Влада могла поклясться, что не слышал ни единого слова произнесённого его матерью. Он куда-то смотрел, настолько пристально, не мигая. Даже замер.
Девушка проследила его взгляд. Видение на стене? Что за бред. Он не мог видеть того, что жило только в ее голове.
Она моргнула.  Призраки исчезли. Ковальский от-вернулся обратно к доске.
- Владлена Липская, пересядьте, пожалуйста, к Светлане Ивановой.
Влада не сразу сообразила, что учительница обра-щается к ней. А когда поняла, поднялась и посмотрела на место, на которое указывала Ольга Семеновна.
Первый ряд. Середина. Отличное место. Только вот не в ее принципах было сдаваться без боя.
- Это против правил. – Слишком самоуверенно за-явила Влада. – Мы вольны выбирать любое место, какое захотим. Разве не так?
Правило нового директора. Оно всем нравилось в отличие от остального. Сидеть где хочешь и с кем хо-чешь. Главное, чтобы не пострадал учебный процесс.
Ольга Семеновна поморщилась или Владе просто показалось?
- Всё же настоятельно прошу вас пересесть. – Настаивала она. – Сейчас будет новый материал, вам не хочется быть ближе?
К чему эта настойчивость? Какая ей разница, где сидит никому не известная Влада Липская? И чего она прицепилась?
Только ей стало легче. Девушка смогла, наконец, свободно дышать. Впервые за долгое время ощутила то же, что и во сне. Легкость, нежность. Она хотела быть хорошей.
Влада не спешила выполнять её пожелание. Учи-тельница помялась несколько секунд в нерешительно-сти. Интересно, что она предпримет на нежелание под-чиняться?
- Ярослав, тогда может быть, ты пересядешь? – Она обращалась к сыну. – Отличное место. Лучше усвоишь материал.
Ничего себе! А он здесь причем? Как бы сильно он не раздражал Владу…. Но так манипулировать соб-ственным сыном. Запихнуть его к зануде Ивановой, изо рта которой постоянно чем-то отвратительно пахло. Самое ужасное.
Парень нехотя поднялся. Или Владе так показа-лось? У него вроде как не было выбора. Пойти против матери он не должен. Хотя он настолько мерзкий и скользкий. Даже противно.
- Я…, - он замялся.
- Хоть ты не спорь со мной!
Ого! А Ольга Семеновна показала зубки. Выходит она не настолько белая и пушистая как хочет им казаться. Удав под маской кролика.
Ярослав оглянулся по сторонам, словно в поисках поддержки и не найдя ни в одном взгляде ответной реакции, медленно начал собирать книги, словно через силу. Конечно, сидеть на первом ряду напротив мамочки не самое приятное занятие.
- Хорошо!
Голос Влады прозвучал слишком громко для этой аудитории. Все как по команде посмотрели на девушку. «Ненавижу быть в центре внимания», пронеслось у нее в голове.  Хотя сегодня девушку это не взбесило как раньше. Определённо с ней творится неладное.
- Я пересяду. Уже иду. – Согласилась Влада, по-спешно складывая учебники. Спускаясь по ступенькам вдоль рядов, она не удержалась и посмотрела на Ковальского, застывшего в вертикальном положении. И он тоже смотрел на нее. Вероятно, решал, почему она согласилась пересесть. Он никогда не догадается, что из-за запаха изо рта!
- Поторопитесь, Влада. – Ольга Семеновна торопила девушку, и она почти бегом спустилась вниз и заняла нужное место. Довольная правовичка кивнула и продолжила урок.
И тут….
Она не знала, что может быть так больно, но именно так и было. Все негативные эмоции вернулись, словно струи водопада обрушились на Владу и унесли в глубину. И ей снова хотелось кричать, ее всё раздражало. Ярость разрывала  на части.
Почему? Она ведь так надеялась, что всё прошло. Так хотелось вновь стать нормальной.
 Влада уже и забыла, что такое быть нормальной. Каждую ночь она видела дурацкие сны и целый день  ждала, когда наступит ночь, чтобы увидеть их снова.
Девушка едва выдержала до конца урока, чтобы не сорвать злость на ни в чем неповинной Светке. Уже запихивая книги в сумку, она услышала шум на верхних рядах и обернулась. Несколько ребят и один из них был сын директора, о чем-то спорили. При этом они размахивали руками и пронзали друг друга яростными взглядами. Влада не стала дожидаться конца разборки, которая ее нисколько не интересовала и направилась к выходу.
- Ты меня просто бесишь!
Жуткий вопль заставил девушку буквально прирасти к полу и снова обернуться. Ярослав Ковальский,  обычно такой спокойный и подозрительно тихий, вдруг ни с того ни  с сего сорвался на крик, и этот жуткий вопль принадлежал именно ему. Он толкнул Глеба Петрова, того, с которым Влада сидела на биологии, слишком сильно. Толстяк Петров не удержался на ногах и упал, нелепо раскидав вокруг себя книжки. А Ковальский даже вроде не ощущая себя виноватым в произошедшем, схватил сумку и выбежал из кабинета.
Странно это всё.
Ночные видения.
Загадочная Ольга Семеновна, а теперь вот и Яро-слав, сорвавшийся непонятно из-за чего и ударивший Глеба.
Может, близится конец света? Тогда всё понятно. В противном случае непонятно ничего.
Как Влада и ожидала, после второго урока ее при-гласили в кабинет директора. Правовичка уже нажаловалась муженьку, что девушка не сразу исполнила её приказание. В таком случае, зачем вводить новые правила, чтобы потом заставлять нарушать их?
Влада незаметно проскользнула в пустую приёмную и села на стул. Григорий Анатольевич почти ничего не изменил в приёмной. В кабинете Влада еще ни разу не была, но сегодня ей (ха-ха!) представится такая возможность. А здесь как всегда секретарский стол, стена шкафов, кофеварка на подоконнике. Разве что часы на стене новые.
 Из кабинета директора доносились негромкие голоса. Дверь к удивлению оказалась немного приоткрыта, поэтому девушка не смогла  удержаться, чтобы не пересесть поближе, чтобы послушать.
Все понятно. Сын беседовал с отцом об утреннем инциденте. Григорий Анатольевич то и дело переходил на крик, Ярослав предпочитал отвечать односложно и как-то…безразлично.
- Я всё прекрасно понимаю, новая школа. Два месяца. Ты еще не освоился. – Влада выхватила случайную фразу из их диалога. – Но не стоит так себя вести. Что с тобой?
- Я…разозлился. – Голос Ярослава прозвучал задумчиво, словно он сам не понимал, что же с ним произошло, и пытался разгадать эту тайну. – Сам не пойму. Просто…. – Он замолчал, будто не желал говорить дальше. – Не знаю.
- Ты мне не нравишься. – Его отец явно нервничал. – Вот таким.  – Молчание.  – Ладно, подрался, это одно. Но когда мать попросила тебя пересесть в аудитории. Это ведь так просто сделать. Без скандала. Влада Липская, конечно, - он рассмеялся, - вечная бунтарка. Всё не по ней. Всё не так, всё не этак. Ярослав, прошу тебя, не равняйся на таких. Они никогда ничего не добьются в жизни.
Влада вспыхнула. Вот значит как. Бунтарка.
Так ее еще никто не называл.
 Психопатка, ненормальная, даже стервой один раз назвали. Но бунтарка. Как-то мягко. Несерьёзно. Мог бы придумать словечко покрепче.
Увлёкшись разговором, девушка даже толком не поняла, когда боль улетучилась. Снова. На душе стало так хорошо и спокойно, словно она дома и всё в порядке. Радость и нежность нахлынули, и Влада блаженно улыбнулась. Только бы это продолжалось. Она не переживет когда всё это прервётся.
- Ты уверен? – Голос Ярослава до этого звучавший приглушенно будто обрёл силу.
- Я встречал таких как она. Мания величия, неже-лание ни с кем разговаривать, словно они центр миро-здания….
Окончания фразы Влада так и не услышала. Оче-редное видение застало как всегда врасплох.  Стена между кабинетом директора и приёмной испарилась, а вместо неё возникло строение из прежних  видений, только изнутри. Всюду грязь, бумажки валяются, но оно было дорого Владе. Какие-то воспоминания, неловкие обрывки фраз. Всё нечетко, все ускользало. Видение тоже становилось то ярче, то бледнее. Ей трудно было сфокусироваться.
Откуда такие странные образы в ее голове? Неужели  она сошла с ума и просто бредит наяву. Влада где-то  читала о таком. Но как, почему она? Сначала сны, теперь вот это. Неужели, чтобы увидеть образ дорогого ей человека Влада должна заплатить такую высокую цену. Безумие в обмен на счастье.
- Ярослав! Ярослав!
Резкий голос директора вывел девушку из состояния ступора. Она зажмурила глаза и вновь открыла. Видение исчезло, словно его и не было. Она смогла вздохнуть.
- Я…да, слушаю. – Ей показалось или голос Ковальского младшего прозвучал растерянно.
- А мне кажется, что нет! Так вот о чем я. Мы с матерью решили тут кое-что. Она тебе всё скажет. Лучше поговори с ней лично. А сейчас ступай и посмотри, нет ли в приёмной Липской. Я желаю побеседовать с ней.
Дверь распахнулась. Влада подняла глаза.
 Ярослав прикрыл за собой дверь в кабинет отца, но продолжал, будто бессознательно держаться за ручку. И он смотрел на девушку сверху вниз так внимательно, словно изучал. Лицо напряжено, губы сжаты, воротник тёмной рубашки небрежно расстёгнут. Свободная рука засунута в карман брюк. Не похож на слизняка, но она знал, что он именно такой. Директорский сыночек не может быть другим. Ему нельзя доверять. Но разозлиться Влада на него почему-то не смогла.
Потом вдруг внезапно придя в себя и покачав при этом головой, он быстро вышел из приёмной.
Странный.
Влада пожала плечами. Зачем таращиться на нее, если ничего не хочешь сказать?  Побежал, наверное, жаловаться мамочке, что злая Влада Липская не поздоровалась с ним. Предатель и шестёрка. Ходят слухи, что он докладывает отцу всё, что творится в стенах школы. Как такого можно не презирать?
Решительно встав со стула, Влада вздохнула и распахнула дверь.
Ахх! Она снова задохнулась от боли. Страх перед директором вновь заставил девушку почувствовать раз-дражение и ненависть. Она сегодня какая-то морально неустойчивая.
- Прошу, Липская. – Григорий Анатольевич указал ей рукой на кресло напротив своего стола. – Как перед чертом. Даже хуже. Сидеть напротив него страшно неуютно, но разве у нее был выбор. – Ваше новое расписание. – Он протянул Владе белый листок с напечатанными таблицами.
На лице Влады отразилось недоумение. Определённо. Осталось всего ничего до конца учебного года. С чего вдруг менять ее расписание. Но разве с ним поспоришь. Девушка молча вертела в руках листок, не решаясь заглянуть в напечатанное.
- Я привыкла к старому.
С ним бесполезно спорить, но уйти и ничего не сказать Влада тоже не смогла.
- Между тем, - он развёл руками, - придётся изучить новое.
- Это всё?
Голос прозвучал нетерпеливо. Как же она ненави-дела директора в тот момент. Диктатор. Гадкий, противный диктатор. Считанные месяцы до конца года, а он не даёт доучиться спокойно. Конечно, власть в его руках. Это его школа, его правила, а все обязаны просто им подчиняться.
- Это всё, Липская, можете идти. Хотя….
У двери Влада обернулась. Григорий Анатольевич встал и теперь нервно барабанил пальцами по крышке стола.
- Не советую приближаться к моему сыну ближе, чем на сто метров. – Он раздражен, сжал зубы. С чего вдруг?
- Вы о чём?
С Ярославом Григорьевичем Ковальским Влада столкнулась в первый день его появления в школе. Девушка торопилась на какой-то урок, и он встал у нее на пути. Конечно, пришлось его потеснить не совсем вежливо, но тогда она еще не знала, что он директорский сынок. Влада его толкнула, он еще кого-то. Короче возникла свалка, а девушка поспешила ретироваться с поля боя.
Потом виделись несколько раз на общих уроках вроде правоведения, но каждый раз она специально выбирала местечко подальше. Не хотелось навлечь на себя гнев его папаши. Влада слышала, как Ярослав расспрашивал о ней  у парней из своего класса и они, обернувшись в её сторону, заверили его, что Влада Липская психопатка и что она всегда так поступает. Толкает, издевается, оскорбляет.
За прошедшие два месяца ребята не сказали ни слова друг другу. Какие могут быть претензии к ней теперь? Неужели Григорий Анатольевич решил, что они общаются? Бред какой-то. С чего он взял? Потому что сегодня на уроке Влада пересела, когда училка заставляла Ярослава это сделать? Но ведь одно с другим не связано.
- Я о том, что ваше поведение, ну то есть как вы себя подаёте,  - он указал ладонями на девушку, - в корне неверно. И я против того, чтобы это каким-то образом повлияло на моего сына.
- Вы считаете, что он легко поддаётся чужому влиянию? -  Ее издевка, похоже, возымела действие, потому что лицо директора побагровело, и он едва сдержался, чтобы не сорваться.
- Я предупредил. – В  голосе директора звучала угроза.
- Иначе что?
Ну почему она не могла просто сдержаться и про-молчать? Зачем лезла на рожон, когда лучше всего уйти в тень? Причиной того мог быть ее буйный темперамент или слепое безрассудство.
- Иначе, вы об этом пожалеете. – И Влада могла поклясться, он не лгал.
- Что исключите меня из школы? – Девушка достала изо рта жвачку и указательным пальцем приклеила ему на дверь. Директор поморщился, но ничего на это не сказал. – Или, может быть, выпорете? Или…отправите в рудники камешки добывать? – Влада открыто потешалась над ним. А кто ей мог помешать? Она же психопатка, вот и вести надо себя соответственно.
- Нет. – Он чему-то победно улыбнулся, отчего у Влады побежали мурашки  по спине. – Думаю, не буду тягаться с вами в изобретательности. Вы девушка хитрая и изворотливая. У вас положительная семья. Зачем скажите мне портить отношения с уважаемыми адвокатами?  - Он выдержал театральную паузу. – А вот Ярославу я смогу нанести кое-какой вред.
Влада едва не задохнулась от возмущения. Как он смеет ее шантажировать, да еще таким грязным спосо-бом! Если она будет общаться с его сыном…. Хотя с какой такой беды она будет с ним общаться? Но он, похоже, не знает, что они в принципе не  знаются.
А директор еще хуже, чем Влада. Он просто больной на голову.
- Вы что же готовы пожертвовать собственным сы-ном ради того, чтобы он обходил меня стороной? – Понимала, что говорит глупость, но Влада была слишком озадачена.
- А вы как думаете? – Он победно улыбнулся. Заметил растерянность на лице девушки. Вот мерзавец! – Надеюсь, вы выполните мою маленькую просьбу. – Прозвенел звонок. Влада вздрогнула. –  Не буду вас больше задерживать. – Григорий Анатольевич сел за стол и принялся разбирать бумаги, показывая тем самым, что диалог закончен.
Влада кивнула и будто в ступоре покинула его ка-бинет и приёмную.