Алмазное ожерелье

               
                (логический детектив)

   Был уже поздний вечер, а старший следователь Анатолий Чикунов все еще сидел в своем служебном кабинете на Ленина  10 и перекладывал с места на место следственный материал:  протоколы допросов свидетелей, потерпевших, подозреваемых. Протокол осмотра места происшествия и другие документы, относящиеся к делу ограбления известной певицы Моники Блюм в частной гостинице "Дельфин". Собственно говоря, Моника Блюм была ни какая не Моника,  по паспорту она значилась - Марией  Поганцевой, но слава ее, общественное мнение, делала эту особу не менее значительной, чем сам губернатор области.
Украдено было  колье из натуральных камней,  страховочной стоимостью в двести тысяч долларов.
Моника Блюм  совершала турне по России и по просьбе профсоюза горняков должна была дать два концерта в городе. Приехала вчера, перед обедом,  а на следующий день заявила о пропаже колье.  Назревал скандал, и начальник горотдела  милиции лично  вызвал  майора Чикунова к себе: 
- Анатолий Иванович! Кровь из носу,  а завтра ты должен  найти  это  растреклятое колье,  иначе с меня голову снимут, но прежде я головы с вас сниму. Вопросы есть?
Вопросов не было.  Дело было запутанно, а у Чикунова даже мало-мальски сходной версии не было.  Опрошены были все служащие гостиницы,  вся делегация Моники Блюм,  все посетители гостиницы, все расписано по часам и минутам, но ни чего вразумительного не вырисовывалось.
Чикунов с тоской подумал,  что опять придется  обращаться за помощью к этому невозможному человеку - Лохову.  Он открыл дверь в смежную комнату где находились оперативники.
- Семен,  вот тебе пятьдесят тысяч, купи литровую бутылку "Петровской" и хорошей закуси. Да ветчины не бери, лучше балычка, ну там, связку что ли, бананов...
Семен Деев уставился на Чикунова, словно тот приказал ему ограбить ларек.
   - Ну чего вытаращился?  Делай что говорят!
Деев ушел, а Чикунов записал  на клочке бумаги адрес Лохова и передал его второму оперативнику.
- А ты,  Олег, по этому адреску смотайся, там живет некий мужичонка лет шестидесяти, зовут его Исидор Дмитриевич Лохов. обращайся  к  нему со всей возможной вежливостью и только по имени-отчеству,  а то - это такая заноза, обидишь - дело загубишь. Усек? Прояви все свое обаяние. Скажи ему, что Анатолий Иванович,  нижайше просит его на вечерок.  Именно так  - нижайше, он это очень любит. Я видел, как ты Нинку-секретаршу обихаживал,  так вот,  представь себе - это Нинка!  Понимаю, представить трудно, но необходимо. Действуй!
Через час кабинет Чикунова был превращен в закусочную. На столе  лежали  раскрытые  шпроты,  паштет  из печени минтая, стограммовая баночка красной икры, литровая банка с мелкими, не больше мизинца,  маринованными огурчиками. Во главе стола,  как русский генерал посреди своего войска,  возвышалась литровая бутылка "Петровской" водки.
За служебным столом  Чикунова,  напротив  этого  русского хлебосольства,  восседал  неказистый мужичонка.  О таких в народе говорят:  "метр с кепкою". Был он  в старомодных роговых очках, потрепанном пиджачишке. Его сухонькие ручонки перебирали милицейские бумаги.
- Нет, нет! Анатолий Иванович! Вы же знаете моё правило! Прежде всего дело, а потом можно и вспрыснуть.  Ты иди, иди в шахматишки с ребятами поиграй, в картишки срежьтесь, а я тут посмотрю, покумекаю.
Чикунов вышел к оперативникам в комнату.
- Что,  товарищ майор, выгнал Вас этот строчек из кабинета?- Участливо спросил Деев.
- Строчек говоришь? Оно так, по виду, действительно строчек,  а ты на внешность не гляди и баб-то по внешности судят разве что желторотики, вроде тебя, а уж мужиков по внешности судить  -  дураком полным нужно быть.
Сказал в рифму и засмеялся:
- Если в наших бумагах есть ключ к решению,  считай преступник у нас в  кармане,  а если его нет,  то этот старичек скажет,  чего не достает. Старичок с особенкой и она такова:  выпить и закусить, чтобы по первому разряду было,  иначе обидится.  Денег не берет, говорит: работаю из интереса. Вот такой он - строчек.
Через три часа, когда на дворе стало совсем темно, зазвонил телефон. Чикунов поднял трубку; говорил начальник горотдела  милиции  генерал Лопухин:
- Ну что,  сыщик,  какие есть идеи?
- Пока ни каких, товарищ генерал, думаем, ищем.
- Ну, ты думай, думай, да помни о сроках! В десять утра я тебя жду с докладом.  Не надумаешь - худо будет.  Может тебе людей добавить?
- Так ведь,  ночь на дворе, товарищ генерал, все мыслимые следственные действия мы провели,  а  если  искать  залетных гастролеров,  то сами понимаете,  за сутки ни чего не сделаешь. Одна надежда, что это свои.
- Ты свою надежду спрячь под одежду, а лучше в штаны, чтобы не вывалилась.  Мне нужен результат! Видишь ли, ночь. Мы, в своё время, ночей не спали...
В это время приоткрылась дверь кабинета Чикунова и Лохов, одними губами прошептал:
- Скажи своему генералу,  что  преступник будет представлен лично ему к 10 часом утра.
Чикунов недоверчиво покосился в его сторону. 
-  Ты  что, онемел?  -  Грохотала трубка начальственным басом. 
- Ни как нет, товарищ генерал, тут идейка одна появилась, кажется ниточку мы нашли. Не оборвем, значит распутаем.
- Что вот так,  прямо у телефона и появилась?  Опять твои штучки-дрючки Чикунов,  смотри доиграешься - гуманист! В десять часов жду.
Слово "гуманист" - было самым крутым ругательством в генеральских устах и означало что-то среднее между ****ью и сволочью. Если он кому-то говорил: "гуманист" - считай выговор был обеспечен.  Звонок был из дому,  поскольку у генерала, по нынешней моде,  была  молодая жена и ни что не могло задержать его на службе больше положенного времени.  Как зло подшучивали  сотрудники  горотдела:  "сучка-внучка".  Его не любили и он это знал,  а поэтому часто повторял: 
- Меня любить не надо, меня следует бояться.
- Что там, у тебя, Исидор Дмитриевич?
- Да не у меня,  а у Вас,  уважаемый Анатолий Иванович. У Вас.  Что у меня может быть окромя подагры и камней в почках - ничего.  Как есть ни чего. Вот вы собрали, свалили в кучу, а я,  бедный,  как петушок,  поскреб: туда-сюда, сор размел, как говориться:  отделил плевелы от зерен и вот он – алмазик истины и блеснул. Логика, уважаемый Анатолий Иванович, великая  сила,  божественная  по  своему происхождению,  это еще древние греки понимали.  По этому разум и называли:  "Софией Премудрой",  но это я так к слову.  Нашел я того,  кто украл колье, по всем статья он, а собрать доказательства - это Ваша забота,  так сказать,  для суда. Для меня достаточно того материала,  который Вы любезно мне предоставили. А теперь, с Вашего позволения, присяду к столику, ибо заслужил.
Они прошли в кабинет Чикунова, оставив недоумевающих оперативников,  Лохов по хозяйски подсел к столику.
- В логике, Анатолий Иванович, как я уже не раз имел удовольствие Вам докладывать,  главное дело верно и кратко составить,  не подлежащее сомнению утверждение. В нашем,  с Вами случае, нужно однозначно составить  предложение:  "Господин  Хапов не мог взять ожерелье в данном месте и в данное время."
Или наоборот: "Не исключено, что господин Хапов мог взять это ожерелье между семью часами вечера и семью тридцати и ни в какое другое время он ожерелье взять не мог".
Так мы сужаем круг, стягиваем петлю вокруг преступника, рассматривая на предмет причастности к преступлению всех выявленных Вам, уважаемый, фигурантов!
Чикунов стойко переносил бесконечные,  поучительные монологи Лохова, таков был у него "разбег" и прервать его в этом "разбеге" означало надолго поссориться с ним,  а ссориться с Лоховым он не хотел.
Исидор Дмитриевич жил одиноко,  замкнуто и поэтому был рад обрести собеседника,  вываливая на него все, ранее не высказанное,  передуманное, но, нужно сказать прямо, именно этого и не терпел Чикунов в Лохове.
Лохов налил полстопочки водки выпил,  промокнул губы  кусочком  хлеба,  шумно  втянул носом воздух,  сладко хрустнул огурчиком и продолжал:
- Не предлагаю,  поскольку понятие имею - человек при исполнении... Уважаю людей, которые при исполнении..
У Чикунова нервы начинали не выдерживать,  особенно донял его аппетитный хруст огурчика.
- Вы бы,  милейший Исидор Дмитривич, к делу быстрее переходили, ведь уже второй час ночи.
 - Позвольте, уважаемый Анатолий Иванович, разве ж я Вас в ночь с постели теплой сорвал? Даже обидно как-то.
Чикунов прикусил губу, дело принимало нехороший оборот.
- Я ведь,  Анатолий Иванович,  только то и делаю что непрестанно говорю только по Вашему делу,  только, так сказать, в Ваших же интересах. Заметьте, Анатолий Иванович, что я не воров консультирую,  не аферистов,  а наши доблестные органы в лице Вас,  а Вы меня осаживаете,  как лошадь на полном скаку скорей,  мол, Лохов!  Руки чешутся преступника взять! А как Лохов до этого дошел, какими путями вышел к преступнику, сам процесс - не интересно?! По глазам вижу, что не интересно, а ведь, именно в этом все и удовольствие! Именно этого Вы и не можете, не желаете понять!
Лохов выпил еще рюмочку и смачно захрустел огурчиком, неспешно намазывая на черный хлеб янтарные зерна икры.
 - Ну ладно,  он вскинул глаза на Чикунова, - что мы имеем.  А мы имеем детальное описание места происшествия. Итак, гостиница "Дельфин", иначе сказать, бывший детский профилакторий. И это, заметьте, Анатолий Иванович,  примета  нынешнего  времени.  Если раньше - где храм стоял, там клуб стоит, то нынче, где детский сад - там закусочная,  забегаловка, трактир. Дети этому обществу не нужны, словно оно ни когда не состарится.  Ну ладно, это лирическое отступление.  Данное заведение имеет всего:  на первом этаже шесть номеров типа "люкс" с первого номера по шестой. Больше номеров нет. Так?
Чикунову ни чего не оставалось,  как  кивнуть  головой  в знак согласия. Лохов продолжал лекторским тоном:
- Мадам Монику видели в последний раз в ресторане этой же гостиницы в 18 часов накануне похищения - колье было на ней. Следовательно - колье украдено после 18 часов. Так?

Полностью  по адресу: http://andronum.com и Литрес в сборнике "Мерцающая аритмия