183 письма с Севера. 1990 год. Главы 82-84

     На фото наш сын Игорь: "Служба - это хорошо, ну, а дембель лучше". Служил с 1990 по 1992 гг.


Глава 82


     Об отпуске 1990 года у меня осталось ещё такое воспоминание. Приходим как-то от моей мамы к тёще, а та встречает нас чуть не со слезами: «Детки, ой, беда, беда!» Мы с Любой всполошились: «Что случилось, мама?» — «Сейчас по телевизору показывали ваш Надым, там тундра кругом горит, наверно, и ваш дом пострадает». Кое-как успокоили сердобольную бабушку, сказали, что наш дом бетонный, и дороги кругом бетонные, поэтому огонь не страшен. Когда в сентябре вернулись из отпуска, поняли, что задымленность города оказалась приличной: белые шторы на окнах стали неестественно тёмными.

     *****

     «Здравствуй, дорогая мамочка!
     Ну, вот, мы в Надыме. Доехали хорошо, в дороге не произошло никаких задержек. Есть примета — если кто отправляется в дорогу и вдруг пойдёт дождь (именно это и произошло во время нашего отъезда из Ермака) — к благополучному пути. В Тюмени прохладно, а в Надыме — ещё чуть-чуть и пойдёт снег, +2.

     В порту нас встретил наш приятель Володя Мельников на «Жигулях» (это тот погорелец, наш знакомый). Дома у нас всё нормально. Воры двери не ломали, и никто не затопил сверху (благо, что 4-й этаж). А вот 2-й этаж и, соответственно, 1-й в нашем подъезде кто-то затопил. Говорят, что Филюки, есть тут такая семья с 3-го этажа.

     Я уже вышел на работу, а Люба выйдет с понедельника (с 10.09). Тома тоже вчера, в пятницу, отработала первый день. Лёле взяли справку с детской поликлиники, с понедельника поведём в садик. Чувствует себя она хорошо.

     Когда приехали, нас ждал сюрприз — пришло письмо от нашего солдатика. Игорюшка попал в учебную часть, расположенную в Павлограде (на Украине). Будет осваивать азбуку Морзе, а потом его и других ребят направят служить в боевые ракетные части. Прислал нам фотографии, одну вышлем потом тебе.    

     У нас в магазинах кое-что отпускается по талонам. К примеру, мясо. А молочные продукты продаются свободно. Люба на работе вытянула талон на модельные американские туфли красного цвета. А наш приятель Мельников купил летом для нас 8 одиночных книжных полок, я из них сделаю книжный шкаф в детской комнате.

     Сейчас начнём готовиться к зиме: надо закупить картошку, лук, капусту. Подвал свой под домом я почистил, хранить продукты будет где.

     Пиши, матушка, что там нового в Ермаке, у родных. Как твоё самочувствие, как дела огородные? Поздравляем с днём рождения Татьяну. Здоровья ей и всего доброго. Возраст у неё необычный, как у Христа — 33 года. Привет всем родным. Ждём, мама, ответа. Твои дети и внуки. 8.09.90».

     *****

     Теперь расскажу немного о работе. Последние два года я работал сварщиком в так называемой «Бригаде новой техники» треста «Надымгазпромстрой». Перетянул сюда меня мой приятель Коля Яценко, он тут работал водителем на стареньком ГАЗике. Бригада небольшая, человек около десяти, занимались в основном монтажом крановых балок в цехах разных предприятий. Бригадир — пожилой, с расшатанной психикой, мужчина, которого звали Валентином Цветковским. Редкие седые волоса на голове всегда находились во всклоченным виде, и мы все называли их «перьями». Если ВЦ (так буду называть бригадира) заходил в цех, и шапка находилась на голове, значит, всё нормально, настроение хорошее. Но если ВЦ заходил в цех без головного убора и «перья» торчали веером во все стороны, — берегись и не попадайся ему на глаза. С простыми работягами, типа меня, у него стычек не происходило, придирался в основном к звеньевому, причин для этого имелось предостаточно. Слушать их перебранку было неприятно.
 
     Работа оказалась довольно тяжёлой и опасной — устанавливать (вести монтаж) и варить балки требовалось всегда под крышами цехов на высоте 8-10-12 метров. Малейшая неосторожность — и смерть, или, в лучшем случае, инвалидность. Чтобы обезопасить работу, приходилось делать приспособления в виде вышек с площадкой на верхней части, и когда работали на высоте, всегда надевали монтажные ремни. Что меня здесь удерживало, так это хорошая зарплата.

     После возвращения из отпуска я случайно увидел ведомость по зарплате бригады и понял, что начисления у бригадира и его сына, который выполнял в бригаде простейшие подсобные работы, получалась на порядок выше, чем у остальных. Вопиющая несправедливость. Скандалить бесполезно. И тут наш с Любой хороший знакомый, Володя Мельников (это у него в ПСО когда-то сгорела квартира), сказал, что он переходит работать в кооператив «Монтажник», будет на своём «Жигуле» возить председателя Чередникова. И добавил, что там нужен сварщик, и он, Володя, замолвит за меня словечко. Одним словом, 10 сентября 1990 года я от Цветковского ушёл, а 17-го, в понедельник, оформился в кооператив, не имея ни малейшего представления о том, что я там буду варить. Насчёт спецодежды тут сказали, что её необходимо приобретать за свой счёт — в кооперативе не выдают. Это была первая неприятная новость.

     Прошёл день. Сварочного аппарата я пока и в глаза не видел. На второй день с утра мне и ещё нескольким рабочим бригадир вручил лопаты и заставил убирать какой-то мусор возле конторы. Потом прораб вместе с бригадиром подвели нас к куче брёвен, которые необходимо было перекатать к стене склада. Так сказать, шла подготовка к встрече зимы. Погода стояла дождливая, кругом всё развезло, все мужики, да и я тоже, до того изгваздались, что стали походить на Павку Корчагина, когда тот строил узкоколейку.

     На третий день тот товарищ, который бригадир, от имени председателя кооператива передал нам что-то вроде просьбы ежемесячно сдавать из зарплаты по 100 рублей (при нашей зарплате в 600 р.) для начальства на представительские и другие непредвиденные расходы. Не знаю, как другие мужики, но я со своим обострённым чувством социальной несправедливости резко почувствовал свою незащищённость от произвола маленького ничтожного начальничка. Вечером решил посоветоваться с Любой. Моя ситуация с кооперативом её огорчила.

     Прошло ещё два дня. Я выполнял какие-то подсобные работы. Во второй половине дня получаю от бригадира задание — на кирпичном заводе погрузить тысячу кирпичей и привезти в «Монтажник». Грузовая машина есть. Хотел отказаться, мол, сварщик я, а не грузчик, но потом передумал. И правильно сделал: эта поездка в корне изменила дальнейшую мою трудовую биографию.

    Кирпичный завод находился километрах в двух севернее Надыма, являлся предприятием государственным, входил в систему «Надымгазпрома» и относился к тресту Надымстройгаздобыча (НСГД). В этот день на грузовой машине, управляемой молодым водителем с нерусской физиономией, я приехал на этот завод, по доверенности получил кирпичи и загрузил их в кузов. И только сел в кабину, как увидел проходившего мимо меня старинного приятеля, с которым когда-то вместе работал в ПСО-35 — Мишу Ермоленко. Я, естественно, выскочил из кабины и поздоровался с ним. После двух минут разговора с Мишей понял, что он работает здесь, на заводе, в отделе главного энергетика, в должности слесаря по вентиляции. При этом он добавил, что в отдел нужен сварщик.

      Меня, скажу честно, как током ударило — вот оно, то предприятие, куда мне надо перейти работать. Своей мыслью я осторожно поделился с товарищем. Он меня поддержал: «Приходи в понедельник, поговорим с Акиньшиным, я тебя порекомендую».

     24 сентября с утра я отпросился у бригадира (слукавил, сказал, что надо отлучиться по семейным обстоятельствам) и на всех парах ломонулся на завод. Нашёл Мишу и вместе с ним пришёл к главному энергетику. Это был пожилой, высокий, худощавый и совершенно седой мужчина — Павел Яковлевич Акиньшин. Его маленькие колючие глазки, наполовину прикрытые нависшими бровями, долго в упор буравили меня, наконец, тихим, вкрадчивым голосом он спросил:
     — Не пьёте?
     Как будто больше не о чем спросить, неужели похожу на «алкаша»?
     — И не курю! — потупив взор, но внутренне гордясь собой, ответил я.
     — Сколько вам лет? — продолжал Акиньшин.
     — Сорок три.
     Эти данные, похоже, удовлетворили старого электрика, он молча покопался в своих бумагах, выдернул чистый лист и протянул его мне:
     — Пишите заявление: «Директору экспериментального завода строительных материалов...»

     В общем, 25 сентября (во вторник) я уволился из кооператива, а 28 — вышел на работу в ЭЗСМ. Это была 38-я запись в моей трудовой книжке. По этому поводу Люба иронизировала: «Летун ты у меня, Лёнчик». Что делать, так уж жизнь складывается. Кажется, просто так, без причины, нигде не увольнялся.

     Сразу расскажу о судьбе «Монтажника» и Мельникова. Месяца через два после того, как я уволился, Володя Мельников (это он на «Жигулях» возил председателя кооператива), похвалился нам с Любой, что кооператив упраздняется, а все материалы (брёвна, фанера, цемент) и финансы отправляются в украинский город Ворошиловград, которому совсем недавно было возвращено историческое название — Луганск. Там Чередников намеревался организовать кооператив по строительству жилья для своих рабочих. Мельников соблазнился перспективами, разрисованными председателем, и как наиболее приближённый к нему человек (личный водитель, как ни как), вскоре уехал из Надыма туда вместе с машиной, женой и младшей дочерью. В их квартире в Надыме остались жить двое взрослых женатых сынов.

     Прошёл год, второй, случайно узнаём, что Мельников в Луганске живёт в какой-то старой лачуге, попадал в аварию, еле отремонтировался, болел сам, и болела его жена Неля, и что Чередников куда-то умыкнул с «грошами», короче «кинул» всех надымских. Пытался там Володя обустроиться, разводил свиней, коров, но хозяйство не повелось — местные «хохлы» коров пропарывали вилами. А тут начался развал СССР.

     Помыкался Мельников, помыкался и, несолоно хлебавши с женой и дочерью-школьницей вернулся в Надым. От продажи того, что там за эти годы нажил, денег хватило только на бензин на обратную дорогу. Вид вернувшихся вызывал сочувствие: одежда ветхая, сами какие-то постаревшие. Как говорит русская присказка, кто много хочет — тот мало получает. Такая вот история.

     Вернусь к теме. После того, как я устроился на кирпичный завод, Акиньшин пригласил меня к себе и рассказал о структуре завода и профиле моей работы. Кирпичный завод — довольно сложное предприятие, он состоит из нескольких, взаимосвязанных между собой цехов. Привезённая из карьера специальная глина (в окрестностях Надыма такая, оказывается, есть) попадает на заводе в так называемый глинозапасник. Там она некоторое время отлёживается, потом по специальным конвейерам подаётся в цех переработки. Здесь глину перемешивают, добавляя необходимое количество воды. И здесь же из неё делают те прямоугольные брусочки, которые впоследствии станут кирпичами.

     Отсюда сырые кирпичные заготовки перемещаются в сушильные камеры. Далее высушенный кирпич специальной бригадой укладывается на небольшие тележки, стоящие на рельсах. По этим рельсам загруженные тележки одна за другой согласно специальному графику вталкиваются в печь обжига, которая имеет длину чуть не сто метров. Внутри печи бушует пламя газовых горелок. Нетрудно догадаться, что на другом конце этой адской печи так же медленно выталкиваются тележки с уже готовой, обожжённой, кирпичного цвета продукцией. Потом всё вытолкнутое выкатывается на улицу, охлаждается, сортируется и перемещается в склад готовой продукции.

     Пытливый ум читателя должен догадаться, что весь процесс изготовления кирпича сопровождается выделением большого количества тепла и пыли. А пыль — это грязь, лишённая воды. Без вентиляции тут уж никак не обойтись. Десятки разных вентиляторов во всех цехах круглосуточно вращались, выполняя полезную работу. Какой бы совершенной техника ни была, она рано или поздно изнашивалась, а иногда ломалась, поэтому ей требовался ремонт. Для этого и было на заводе создано звено вентиляционников. Мне просто повезло, что я вовремя оказался в нужное время в нужном месте.

     Должен сказать, что мы с Мишей не имели своей бытовки, просто ютились вместе с электриками, которых самих насчитывалось человек восемь. Попытались этот вопрос обсудить с Акиньшиным, но он сказал, что подходящего помещения нет. И тогда я решил пройтись по цехам и посмотреть, нет ли где какой каморки, которую можно обустроить для себя. Вскоре такое незанятое местечко нашлось, недалеко от печей обжига. Размером 2х3 и высотой метра четыре. Но его нужно было достроить и обустроить.

     Мы с Мишей рьяно взялись за работу. Поскольку площадь помещения маленькая, то решили делать бытовку в двух уровнях — на первом «этаже» оборудовать небольшую мастерскую, а на втором — место для отдыха.

     Акиньшин помог нам для строительства помещения выписать трубы, стальной прокат в виде уголка, доски, светильники, обои. Строили мы добротно, не забывая, конечно, обслуживать и вентиляторы. В конце концов, получилась бытовка, на которую приходил посмотреть даже директор завода Минаев. Похвалил нас.

     Обустроившись, мы с Мишей здесь и обедали, и отдыхали в перерывах между работой. Но имелся один недостаток, который портил нам настроение — из цеха сюда постоянно пробивалась пыль. И тогда я нашёл гениальное решение этой проблемы: достал небольшой вентилятор, с Мишей установили его на крыше цеха, провели к бытовке воздуховод — и сделали не вытяжную, а приточную вентиляцию. В бытовку постоянно шёл поток чистого свежего воздуха. Как говорится, красиво жить не запретишь.
 
     Я забыл сказать, что на заводе в это время мастером по быту работала моя родственница — Юля Муравейникова. Она нас с Мишей здорово выручала, выдавая то веники, то лопаты, то вёдра, то гвозди.


Глава 83


      Теперь расскажу о ещё одной сфере моей деятельности на заводе, всё-таки проработал здесь я более двух лет. Буквально через пару месяцев после моего трудоустройства на кирпичный завод, здесь состоялась профсоюзная конференция, на которой меня неожиданно избрали в состав профкома и поручили отвечать за культмассовую и спортивную работу.

     Истосковавшийся по общественной работе и дабы оправдать высокое  доверие коллектива, я с непритворным энтузиазмом бросился выполнять эту нагрузку. В магазине выписал электрогитары, усилители и барабан, благо, директор на это выделил деньги. Нашлись молодые музыканты, и через месяц в актовом зале уже весело бренчал небольшой ансамбль, исполняя несложные мелодии.

     Со спортом дела обстояли сложнее, потому что не было на заводе ни выдающихся боксёров,  ни футболистов, ни штангистов... В этом плане — полный застой. Здесь я пошёл по лёгкому пути — выявил тех, кто хотя бы немного знал, как переставляются шахматные фигуры, и провёл среди них чемпионат завода по шахматам. Получилось неплохо. Даже в профкоме отметили.

     Когда я только пришёл на завод, обратил внимание на то, что во всех бытовках в перерывах между работой (не скрою, бывало, и в рабочее время) буквально все рабочие с азартом резались в нарды. Просто чувствовалась какая-то нардовая эпидемия. Здесь эту игру все называли «шиш-беш». Я сам в нарды играть не умел, но, увидев, как профессионально и ловко играют парни, решил тоже «поднатаскаться». Понемногу стало получаться, однако почти всегда проигрывал. Месяца через два, освоив нехитрую премудрость игры, некоторые партии начал выигрывать. И тут мне неожиданно пришла идея провести чемпионат завода по нардам. Для поощрения победителя профком выделил красивую хрустальную вазу.

     Записались на чемпионат одиннадцать человек, но количество участников должно быть чётным, пришлось подключиться и самому. Собрались мы в субботу, принесли с собой нарды. Условия такие же, как и в шахматах — каждый из участников играет с другими только по одной партии. Начали играть. У меня, как у наиболее слабого игрока, вдруг появился какой-то странный кураж — решил, что играть буду внимательно, не боги же кирпичи, то бишь, горшки обжигают! Сыграл одну партию — выиграл. Вторую — тоже победа. Изо всех партий продул только одну. Забавно было смотреть на недоуменно-обиженные физиономии заводских асов «шиш-беша», когда судья встречи вручал мне хрустальную вазу. А на следующий день на заводской проходной я увидел поздравительный плакат, где после моей фамилии шла надпись: чемпион кирпичного завода по народной игре в нарды!

     Со временем играть я стал хорошо. Садясь со мной потарахтеть в нардики, мои соперники, проиграв мне, хмурились и иронизировали: «Конечно, ведь ты чемпион кирпичного завода!»  А вазочка до сих пор стоит у меня в серванте. Добрая вещица — глаз не оторвать!

     *****

     «Мамочка, дорогая, здравствуй!
     Высылаю тебе посылку ко дню рождения, надеюсь, что она придёт к 17 октября. В большом целлофановом пакете полотенца, наволочки и три куска ситца. Один кусок для тебя. Другой — на своё усмотрение предложи бабушке на платье, а тот, что поменьше, Татьяне на сарафан к её дню рождения. Правда, с опозданием, но ничего. Пусть сошьёт к лету что-нибудь оригинальное. Материал модный. А лакомства тебе, мама, с бабушкой к чаю. Кекс спеки в новой духовке* и угости малышей.

     У нас всё нормально. Лёля ходит в садик. От Игорька новых писем нет. На днях я подписался на газеты. Каждый год выписываем 4 или 5 наименований. Хоть и дороговато, но без периодики можно одичать. Вчера отвёз наш цветной телевизор в ремонт, кинескоп совсем сел (цвет стал совсем зелёным). Телевизор тот, который в 1981 году припёр из Тюмени. Придётся менять кинескоп, который показывал без малого 10 лет.

     Кое-что сделал по дому. Убрался в подвале. А к одному из окон в спальне прибил зимний холодильник, сделанный из оцинкованной жести. Такие холодильники здесь почему-то называют «Надым-2». А из тех 8 полок, купленных для нас Мельниковым (об этом я тебе уже писал), сделал книжный стеллаж на полстены. Получилось здорово.

     В Надыме прохладно, +2, дождь и дождь. Пакостная погода. Передаём привет всем родным. Твои Леонид, Люба, Лёля. 15.09.90».

     *****

     «Здравствуй, дорогая мамочка!
     Вчера получили от тебя письмо, решил сразу написать ответ. Сегодня воскресенье, день автомобилиста. А вчера солили капусту. Купили килограммов 120. У знакомых взяли шинковку, я строгал вилки, Тамара чистила морковку, ей помогала Лёля (подавала морковины), а Люба всё наструганное перемешивала. Получилось вёдер шесть, столько никогда не делали. Но ничего, зима долгая. Кочанов 10 оставили свежей капусты. В подвале температура +5, самый раз. На улице похолодало, сегодня опустилось до –22, снегу навалило по колено. Зима ранняя, как в 1978 году, когда впервые 3 ноября я ступил на надымскую землю.

     Получили письмо от нашего сынка. Пишет, что готовится к экзаменам, 20 ноября их распределят по воинским частям. Может попасть в такие города, как Нижний Тагил, Барнаул, Новосибирск, Красноярск, Ленинск (это где служил я), Луцк, Чита, Первомайск (Одесская область). Узнаем после 20 ноября, ждать осталось немного.

     Игорь пишет, что через 5 месяцев будет «черпаком» (это по внутриармейским рангам). А через 11 месяцев — «старым». А там, говорит, и домой пора будет собираться. Пишет, что выдали зимнее обмундирование, и обещал сфотографироваться и прислать фото. Скучает по дому...

     Я вчера ходил в город, телевизор наш ещё не отремонтировали, нет в наличии кинескопа, обещали, что скоро появится. Купил нашей Лёлечке маленькие валенки. Рада, прямо плясала. А недавно Люба купила ей маленькие оригинальные лыжи с креплением. Станет чуть потеплее — пойдём кататься. А на санках уже катались.

     Люба с Лёлей сидела на больничном, с понедельника дочь пойдёт в садик, а Люба на работу. Я печатал летние фотографии, вышлю на днях бандеролькой.

     Мы получили все посылки, что высылали из Ермака сюда. По вечерам лечимся — пьём чай с шиповником. Ширму бамбуковую повесили на дверях в зал, получилось красиво. И циновок вьетнамских хватило.

     Пиши, мама, обо всём, как твоё здоровье, и у бабушки? Что нового у девчат? Как дела с углём? Передавай привет всем родным. Твои северяне. 28.10.90».

     _____________
     * У моей мамы стояла очень старая газовая плита, пользоваться которой стало опасно — газ сочился даже при закрытых конфорках. Летом 1990 года я решил сделать маме подарок: поехал в ермаковский горгаз и купил ей новую двухконфорочную, с духовкой, газплиту. Радости старушки не было границ!
   

Глава 84

    
     «Здравствуй, дорогая мамочка!
     Время летит быстро,  вот уж прошли и ноябрьские праздники. 3 ноября исполнилось 12 лет, как я приехал на Север.

     В прошлом письме я писал тебе, что посылки мы получили, хотя шли они долго, с приключениями. Из шести пакетов варенья (в трёх посылках) целыми осталось две — смородина и малина. Клубника взорвалась в двух пакетах. Взорвалась и вытекла где-то в пути войлочная вишня. Ужас! А вишня, которая без косточек, начала бродить, так мы её проварили и спасли.  Из трёх вспухших пакетов мы всё слили в 20-литровую бутыль, добавили кое-чего, и скоро будем пить вкусное винцо.

     Посылки отправил я по дешёвому, «наземному» тарифу, чтобы в Надыме за них доплатить как за «авиа» (все так отправляют). Но из семи посылок с бланками пришло только две, остальные — без бланков, которые где-то потерялись. Ну, и как следствие, доплату делать практически пришлось лишь за эти две. Я же не виноват, что на почте бардак. Буду считать, что повезло.

     На днях пришло письмо от Игорюшки. Пишет, что у него всё нормально, 20 ноября (сегодня) всех ребят распределят по воинским частям. Игорь пишет, что он в хороших отношениях с командиром роты, и его, Игоря, обещали направить в какую-нибудь хорошую часть. Будем ждать сообщений от него.

     Ну что ещё... В нашем доме (он улучшенной планировки) есть труба под мусоропровод. Но мусоропровод так и не запустили. Вечером носим отходы на мусоровозку. Как-то не было машины, и я отнёс ведро мусора в соседнюю 10-этажку. До неё от нас метров 20. Зашёл в подъезд, а там такой духан от мусора, думаю, как жильцы терпят? Всё-таки хорошо, что наш мусоропровод не работает. В подъезде чисто, никаких запахов, а вынести мусор вечерком на машину мне только в радость.

     В пятницу в детском саду детей фотографировали на цветное фото. Если хорошо получится, то одну фотку вышлем тебе. Вчера у Лёли болел животик, мы всполошились — не дай бог какой-нибудь аппендицит. Сходила утром на горшочек нормально, на животик уже не жалуется. Может, съела чего?

     Я работаю по-прежнему на кирпичном. Работа нравится. Утром еду на служебном автобусе. До работы ехать минут 20. Кушать беру с собой, хотя на заводе есть столовая. В той бытовке, что мы с напарником сделали, у нас есть чайник, электроплитка. Принесли сюда сахару, заварки, кофе, сала, луку — в общем, обедаем, как в ресторане. Ещё бы рюмочку, но нельзя — работа, а на работе я никогда не выпиваю.

     В твоём письме, мама, я прочитал, как ты ходишь в магазин «Воин» и, как жена ветерана войны, получаешь кое- какие продукты. Мы тут с Любой смеялись над тем, как ты выменяла за три пачки сигарет у кого-то талон на сахар. Бизнес... В Надыме курева тоже не стало. Когда приехали из отпуска, ещё было, а сейчас нет. Хорошо, что я не курю. А Муравейников Володя собирается бросать курить.

     Там, мама, в Ермаке в магазине посмотри чешки 16-й размер, нужны Лёле. Вышли бандеролькой, если что. Телевизор нам отремонтировали хорошо. Смотрим.
Ну, ладно, привет всем от нас. Твои Леонид, Люба, Лёля. 20.11.90».

     *****

     «Мамочка, дорогая, здравствуй!
     На днях получили твоё письмо, только собрался писать ответ, как к всеобщей нашей радости пришло от тебя ещё одно послание. Нам приятно, что вам всем понравились фотографии, высланные мной. Когда печатал снимки, тоже вспоминал лето, отпуск, пиво, клубничку...

     Получили от тебя, мама, и бандерольку. Мне тапочки-массажки пришлись как раз впору. Да и цвет оригинальный — белый. Их можно и в баню брать — они не то резиновые, не то из какой-то пластмассы. Может, пришлёшь для Лёли чешки.

     Вчера пришла бандеролька наложенным платежом — это из Свердловска прислали 10 детских диафильмов по той заявке, которую я отправлял летом ещё из Ермака. Фильмоскоп я купил раньше, так что теперь Лёлюшка не отрываясь смотрит сказки по несколько раз.

     Теперь о хороших новостях. У Любы в ПСО-35 вполне серьёзно решается вопрос о строительстве в Апшеронске, Краснодарского края, коттеджей для северян. В списке очерёдности из 31 человека Люба стоит пятая. Там будет построен целый посёлок в 180 домов. Приусадебные участки — по 9 соток.  Мы выбрали двухэтажный проект с гаражом и кухней внизу*.

     Мамулька, я огорчился, узнав о том, что какие-то хулиганы развалили твой почтовый ящик. Вот ведь у кого-то чесались руки. Приеду летом и отремонтирую, а сейчас даже и не знаю, куда будут класть твою корреспонденцию.

     Да, мамулька, вот уже и середина декабря, не за горами и новый год. Год новых надежд и ожиданий. Мы готовимся к его встрече. Целуем всех крепко. Ждём ответа. Твои Леонид, Люба, Лёлечка. 16.12.90».
     ______________
     * С Апшеронском у нас так ничего и не получилось. На строительство дома мы несколько месяцев перечисляли приличные деньги (Любину зарплату), которые в связи с жуткой инфляцией следом обесценивались. В конце концов жуликоватая администрация развалила строительство посёлка, вдобавок там сгорел склад со стройматериалами. Года через три нам деньги вернули. К этому времени на них мы смогли купить лишь два кг колбасы.
     *****

     Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/09/04/1365