Сказки деда Максима день второй

Сказки деда Максима (день второй)

- Просыпайся, сынок. Новый день начинается. У тебя много дел.
- Я уже проснулся, папа. Пап, а пап. А можно ты продолжишь сказку про деда Максима?
- Конечно можно. Но в начале проснись, разберись с мыслями, подготовь свой разум к восприятию информации, ну а потом, можно и сказку рассказать.
ЭРР быстро встрепенулся. Привычным движением мысли проверил все ли в порядке, нет ли никаких сбоев в потоке энергии, все ли крупицы  памяти готовы к работе. 
Все в порядке, подумал ЭРР, но где же папа? Куда он исчез? Опять, наверное, улетел встречать вновь прибывший Разум. Ну и работа у него. Толи дело у дяди   ЭБа  работа. Твори, создавай новые галактики и планеты, населяй их разными тварями. Хотел бы я быть таким как дядя, с явно не скрываемой завистью подумал ЭРР и тут же получил ласковый, но ощутимый энергетический щелчок.
      Озабочено «почесав затылок» ЭРР понял свою ошибку, и тут же радость наполнила его.
Ну, вот и папа нашелся, порадовался ЭРР. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Вспомнил он фразу, которую когда-то говорил дед Максим.
- Пап, ну так нечестно. Ты следишь за мной все время, а я тебя сейчас не вижу. Ты где?, немного обиженно послал свою мысль ЭРР.
- Сынок, обида тоже не совсем хорошее чувство, а для нас оно вообще не приемлемо. Кроме того, ты ведь знаешь где я. У нас новое пополнение. Прибыла новая партия Разумов и мне нужно их встретить. Это моя работа. Никто не сделает эту работу  лучше меня. Это ты тоже знаешь.
- Пап, а ты не забыл про сказку. Я готов ее слушать. Я уже сделал все, что необходимо.
- Ну как я могу про это забыть, ЭРР? Хорошо открою тебе информационный канал, и ты сам сможешь увидеть и услышать продолжение сказки про деда Максима. Ну, готов?
- Ну конечно и притом уже давно.
- Тогда смотри, слушай и запоминай.   


Жизнь деда Максима.

Как нелегко жить жизнь заново. Заново переживать то, что уже пережито. Снова видеть то, что приносило тебе  неприятные минуты, разочарование или даже боль. И в сто раз хуже переживать это снова и снова. Видеть  то, что могло бы быть, если бы ты не наделал ошибок. Искать пути решения этих ошибок. Таки пути, которые бы не изменили бы твою жизнь, а вместе с ней и жизнь твоих близких, твоих друзей, да и вообще, окружающих тебя людей. Как не парадоксально, но это оказалось возможным. Грубое, на первый взгляд, простое исправление допущенной когда-то ошибки, влечет за собой целый ряд существенных, порой даже глобальных изменений в твоей жизни и даже в жизни незнакомых тебе ранее людей. Радует одно, что это все происходит не на самом деле,  ты как бы смотришь все новые и новые кинофильмы о твоей жизни. Но реальность переживаемого, реальность и ощущение событий настолько велика, что порой даже забываешь где ты находишься сейчас и что ты в настоящий момент представляешь. Иногда, при просмотре очередной версии исправления допущенной ошибки, не хочется прерывать увиденное, хочется пережить это все до конца, до самого конца. Ведь все получается так красиво и так гладко, что эта новая жизнь даже вызывает одновременно чувства злости на себя и зависти самому себе. Скажу вам, это очень не хорошие чувства. Возникновение их на Земле, точнее при жизни на Земле, на первый взгляд ничего не влекут за собой, никаких негативных последствий не возникает. Но это только на первый взгляд. Здесь, при сдаче «гос.экзамена», назовем это место общепризнанным термином – «чистилище», совсем по-другому. Все нехорошие чувства: злоба, зависть, ненависть и т.д. моментально вызывают негативные последствия.  Все зависит от глубины и искренности этих чувств. Как минимум – это, мягко говоря, дискомфорт. Но чем сильней эти чувства, тем стремительней дискомфорт перерастает в дикий ужас, ужас предстоящего взрыва твоего разума, его распада на электроны и позитроны, ужас наступления «ничего». И этот ужас сопровождается ощущениями. Ощущениями смысл которых, можно передать примерно так: кажется, что что-то сильное и непонятное растет внутри твоего тела, увеличивается ежесекундно. Ему становиться тесно и оно старается вначале раздвинуть тебя изнутри, а потом и совсем разорвать на части.
А теперь представьте это. Ужасно, не правда ли? Но, к сожалению, это не только ужасно, но еще и больно. Особенно больно тогда, когда ты, видишь воочию, как твое прекрасное тело разлетается на кровавые ошметки. Прямо фильм ужасов какой-то.  Вы, наверное, вздрогнули. И правильно сделали. Это действительно неприятно.
Теперь Вам немного понятно, что испытывает разум, попадая в чистилище. И, наверное, понятно, зачем это надо. Ну, да ладно. Хватит о грустном. Перейдем к делу. Попробуем  описать все пережитое в более мягких, приемлемых для человека словах и действиях. И так, приступаем. Сразу поясню, рассказывать об этом так, как это видит и переживает это разум, находясь в чистилище, будет не совсем привычно. Согласитесь, смотреть фильм  в режиме «задом на перед» не очень понятно. Поэтому я буду повествовать в привычном для нас виде. От рождения до смерти, останавливаясь на допущенных ошибках, анализируя их, переживая их заново,  и,  попытаюсь описать возможные пути развития событий при тех, или иных вариантах их исправления. Насколько хорошо это получиться, судить Вам, дорогие мои читатели.
Ну, готовы? Тогда вперед.   

Жизнь деда Максима (настоящая, не выдуманная история)

«Очень интересно, подумал Эрм, а говорили, что это будет лучшее место для совершенства, говорили, что Земля и земная жизнь в человеческом обличье самая ответственная, самая значимая для познания и развития. И что же я вижу. Ничего. Темнота, сырость. А тело? Что это за тело? Маленькое, да еще и места мало. Ни развернуться,  ни повернуться. Какое-то ограниченное пространство. Попытался ноги вытянуть, уперся во что-то твердое, но эластичное, как будто в мешке каком-то сижу. Нет не правильно. Не сижу, а скорее плаваю. Говорили, что здесь на Земле я буду радоваться жизни, дышать полной грудью. Попытался дышать. Не получается. Боже мой, я оказывается еще и привязан к этому мешку какой-то веревкой. Попытался разорвать. Не получается, только запутался. Положение безнадежное. Судя по всему меня, наверное, обманули».
А в это время в самом центре России, где-то на Урале, в маленькой деревне в собственном доме сидели рядышком, как два голубка, уже не молодые муж и жена.
- Милый, сказала она, вот и пришел тот долгожданный час. Видать скоро буду рожать. Сбегай-ка позови тетку Автодью, да еще кого-нибудь из девок, а то не ровен час не справлюсь сама.
- Что ты, что ты, Фросечка! Я ведь рядом, здесь, подсоблю, ежели че.
- Да нет, Ванечка, ты тут не помощник. Ступай,  позови девок. Ступай, да поживее, а то начну рожать не дождавшись.
Иван  вышел из избы и быстро побежал исполнять просьбу его жены.
Был прекрасный, солнечный день. Стояла нестерпимая жара. Казалось, что солнце сейчас взорвется от напряжения. Наверное, оно хотело всю свою мощь, весь заряд тепла отдать Земле непременно сейчас и притом в один миг. Его, напряженно белый цвет поражал своим величием. Хотелось упасть на колени и молиться, молиться и еще раз молиться.
«О Великое Солнце пощадить меня и мою жену, не свети так ярко, не грей так жарко и без того горячую Землю. Ведь моей жене предстоят роды и, судя по всему непростые. Уж очень плохо она себя чувствует, постоянно стонет, пот градом льется с ее прекрасного лба. Господи, как же я люблю ее», думал Иван, «что же мне делать, помоги мне, подскажи, как мне ей помочь. Ведь надумала рожать тогда, когда все знахарки и повитухи куда-то запропастились. В лес, что ли пошли, али в город убежали. Что же делать?»
Его мысли прервал громкий крик, раздавшийся из скромной, но видать ухоженной избы, стоявшей почти на самом краю деревни. Мужчина стремглав бросился в избу, но сновавшие туда-сюда молодые девки и старые опытные бабки не пустили его в дом.
- Иди, иди отсюда, Вань. Без тебя справимся. Иди вон лучше к Акимычу, дерни стаканчик, гляди и полегчает, сказала соседская бабка Авдотья.
- Та ты че, бабка Авдотья. Никуды я не пойду. Пусти, я Фросечке любимой помочь хочу. Пусти, говорю кому. А то не ровен час зашибу невзначай, разъяренно и почти бешено кричал Иван.
А Авдотья ласково, нежно, слегка подталкивая Ивана под бочину, продолжала его уговаривать.
- Вань, а Вань, ну иди Христа ради. Ну не до тебя щас. Видать богатырь у тебя будя. Ей богу богатырь! Иди, милок. Не мешай, а?
Иван  понурив голову пошел во двор. Успокоиться он не мог, но чтобы хоть как-то отвлечься начал шагами измерять расстояние от двора до нужника. Туда-сюда, туда-сюда. Ну прямо как маятник в ходиках, которые у барина в усадьбе висят.
А из избы продолжали слышаться стоны и крики его любимой Фросечки.
И вдруг тишина, да такая, что аж в ушах звенит….
Да, чуть не забыл! Как же там наш Эрм? Что с ним происходит?
Эрму стало как-то не очень уютно в этом мешке. Даже можно сказать, ему до чертиков надоело там сидеть.
«Ну, ладно, хватит. Н а д о е л о! Пора на свободу».
Он ясно себе представил ту свободу, которой располагал раньше, когда в один миг мысли он мог оказаться в любом конце Божественного Мира или Вселенной. Эрм даже попытался это сделать. Не получилось. Попытался мысленно связаться с другими братьями по разуму. Эффект оказался тем же. Он  даже растерялся. Ни на одном этапе его совершенства такого еще не было. Что же делать?
Но вдруг Эрм почувствовал наступающие перемены. Окружающая его вода куда-то начала исчезать и он свалился вниз, уперся головой во что-то твердое. Впереди появился яркий свет, такой яркий, что Эрму пришлось со всей силы зажмурить глаза. Но это еще не все. Отовсюду, и изнутри и снаружи был слышен ужасно громкий звук. Никогда раньше ему не приходилось испытывать такое. Звук был такой силы, что Эрм даже оглох. Но и это еще не все. Вдруг кто-то с неимоверной силой начал сжимать мешок,  в котором сидел Эрм. И не просто сжимать, а толкать его вперед, к яркому свету. Сердце Эрма сжималось в груди, бешено стуча. Такого страха он не испытывал никогда. Все свои силы Эрм бросил на сопротивление происходящему, но у него ничего не получалось.
«Ну, вот и все, грустно подумал Эрм. Вот, наверное, и все что мне довелось увидеть на Земле. А что дальше? Домой?
А впрочем, будь, что будет!»
Эрм смирился с происходящим. Стало даже спокойно на душе. Но в этот миг толкающая его сила мощным рывком продвинула его к свету  и дальше. Было очень больно. Кто-то большой и шумный схватил его, шлепнул и начал быстро разматывать, опутавшую его веревку. Эрм попытался вырваться, расправил руки, но в это время внутрь него хлынул поток чего-то обжигающе горячего и вдобавок ко всему ужасно колючего. Эрму хотелось вытолкнуть из себя что-то, что бесцеремонно и без разрешения проникло в его грудь.   Стало еще больней. Казалось, что от этой нестерпимой боли он точно потеряет рассудок. Хотелось кричать. и Эрм громко закричал.
Его глаза стали почему-то мокрыми. От яркого света он ничего не видел и не слышал, точнее не понимал происходящего. Чтобы понять это все, нужно терпение и время. Эрм решил успокоиться. Боль понемногу утихала. Даже впускать в себя и выпускать из себя что-то теплое стало не так больно, даже немного приятно.
Зажмурив плотно глаза, отключившись от всех внешних раздражителей, Эрм успокоился и приступил к осознанию, осмыслению происшедшего.
Не будем ему мешать. Вернемся к нашим знакомым. Как же там наш Иван и все остальные?
А Иван, рванув дверь на себя, пытался проникнуть в дом. Но не тут-то было. Из двери выглянула все та же порядком надоевшая бабка Авдотья.
«Ну, вот щас возьму и убью ее гадину. Глаза б мои ее не видели. Ей богу возьму грех на душу и все тут», - подумал Иван, продолжая рваться в избу. Но что-то изменилось в лице бабки. Появилась лукавая, можно даже сказать хитрая и одновременно добрая улыбка на ее старом, сморщенном годами лице, которая сразу же остудила Ивана. А когда она заговорила….. Ну не слова, а сладкая песня полилась из ее уст. Слушал бы ее и слушал всю жизнь. Даже убивать перехотелось.
- Вань, а я ведь говорила тебе. Богатырь у тебя родился. Пухленький, крепеньки да спокойненький. Только разок крикнул как свет божий увидел и все. Лежит возле мамки, глядит в потолок так суръезно. Видать вченым будет, али купцом знатным, даст бог. Так что, милок, беги, говорю к Акимычу, тащи бутылек значит, сынка будем обмывать.
- Бабка Авдотъя, ну а Фросечка как там, ну говори не томи.
- Да хорошо все. Она ведь у тебя крепкая баба. Отлежится денек, да и снова в поле. Урожай нынче какой хороший –то.
- Да бог с тобой, бабка. Никуды я ее не пущу, сам разберусь-то с этим урожаем, бог с тобой, Авдотъя. Слышь Авдотъя, ну пусти хоть глазком-то глянуть, а? Пусти, Христом богом прошу! Ведь сколько лет-то бог не давал нам с Фросечкой детей, а? Пусти!
- Иди, иди Иван Максимыч. Не замай. Иди, Христа ради. Скажи Акимычу, что б два бутылька тащил сюда. Скажи я разрешила. Добрая я сегодня. Праздник у нас сегодня будет. Иди. А мы тут щас справим свои дела да на стол будем подавать. Девки у нас в деревне расторопные, да и закрама у тебя, слава Богу, не пусты совсем. Иди, милок, иди.
Иван не просто пошел. Он летел. Грудь его распирало от избытка чувств. Хотелось кричать во весь голос. Из глаз ручьями брызнули слезы радости, ну прям  как у скомороха на ярмарке. Он даже и не пытался их вытирать, бежал и кричал:
- Люди, у меня сын родился, люди все ко мне прошу, гулять будем. Радость-то какая, люди.
Он знал, что его никто, ну почти никто не слышит. Страда ведь нынче. В поле все ушли. Но он все равно продолжал кричать и звать людей в гости. Кое-где повыходили из домов старики, радостно приветствуя его выкрики. Уже небольшая стайка деревенских детей увязалась за Иваном, радостно крича и громко задавая какие-то странные, но наверное важные для них вопросы. Вот таким образом эта веселая процессия и дошла, точнее долетела, до другого конца деревни, где у своей избы уже ждал его Акимыч, держа в руках два стакана с перваком, зажав под мышкой кусок ржаного хлеба.               
     - Акимыч! У меня сын родился!, - громко закричал Иван, хотя стоял в одном шаге от деда, Ты слышишь дед, сын!
- Да знаю я, знаю, че орать. Значит наследник, говоришь, ну тоды давай выпьем за здоровье младенца, да я пойду еще один бутылек вынесу. Коли наследник, значит два бутылька надыть брать. Авдотья че говорила? Два брать?
- Да два, два. Какая разница, Акимыч, ведь сын родился у меня, понимаешь?  Сын!!!
-   Понимаю. Это хорошо, что все хорошо. Ну, ты давай пей. Давай ножки обмоем твоему сыну и пойдем, а то там, небось, девки-то заждались. Ну, с богом.
Они выпили по стакану, крякнули, занюхали свежим хлебом и пошли по направлению к Ивановому дому. Радости у Ивана, несмотря на внешнее безразличие Акимыча, не убавилось, хотя  орать на всю деревню он перестал. В душе у него наступило спокойствие и равновесие. То ли от того, что  самогон подействовал, то ли спокойствие и флегматичность Акимыча повлияло. Он шел молча, не спеша. Душа его пела, в голове выстраивались одна за другой разные картинки из его будущей жизни. Вот он с сыном играет во дворе, а вот уже они вдвоем  ставят новую баньку….
- Вань, - прервал сладкие думы Ивана дед, - а как ты сына назовешь, придумал уже?
-  Да пока нет, хотя ….. назову  я его Максимом, в честь отца своего.
- А что дельно. Максим Иванович. Хорошо. Да и отец твой там на небе порадуется. Хороший он у тебя мужик был. Да ты, наверное и не помнишь. Рано он от нас ушел. Вот тебя родил и ушел. Жаль. А тут живешь  и живешь не знамо за чем. Ни детей, ни внуков, одна бабка да Жучка. Вот и вся родня. Эх!
- Акимыч, ну перестань ты. Ты ж для меня, что отец родной, ну а Максимка тебе внуком будет, если ты, конечно не против.
- Не против, конечно не против. Даже рад буду, очень рад.
Слезы так и готовы были брызнуть из глаз мужиков. Они молча обнялись, расцеловались, шмыгнули носами и пошли дальше ускоряя шаг.
Солнце уже не было таким жарким и злым, каким оно казалось Ивану днем. Прячась за верхушками деревьев дальнего леса, оно уже казалось добрым и ласковым, тем самым Ярилой-Солнцем, приносящим жизнь на нашу Землю, дающим нам пищу и тепло. Легкий, слегка прохладный ветерок, казалось,  подталкивал обоих мужчин в спины, торопил их на встречу с неизвестным,  но уже горячо любимым новым членом общества, новым человеком, будем надеяться, человеком с большой буквы.